ну просто сделали мне день хд

Мне нравится этот парень, он милый


Но Шики и собачка всё ещё вне всякой конкуренции

---

Доступ к записи ограничен

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Доступ к записи ограничен

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Доступ к записи ограничен

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

ФБ-2015, мини (2) от R

Название: Агна танец
Размер: мини (3 703 слов)
Пейринг/Персонажи: Камю, Аиджима Сесиль, Куросаки Ранмару, Котобуки Рейджи;

спойлер

Сесиль/Ранмару, Ранмару/Камю (упоминается)
Категория: слэш
Жанр: дарк фэнтези АУ
Рейтинг: R
Предупреждения/Предупреждения: AU, возможен ООС, яндере!Сесиль
Краткое содержание: Изгнанный из родного королевства Камю мечтает отомстить. И находит того, кто может ему в этом помочь
Примечание:

...

Что-то подобное должно было Камю примерещиться, когда Сесиль начал танцевать

От автора:

...

Нет Сесиля. В выкладках нет Сесиля – как так?! Срочно исправлять! Ну или типа того.
Я убеждена, что Сесиль может быть страшным человеком. Вот и написала, насколько хд
Заодно отыгралась на размере за отсутствие миди

– Граф, как вы можете здесь жить? Это же настоящий склеп!
Камю досадливо дёрнул уголком рта. Рука дрогнула, и правая чаша весов упала. Крепко сжав зубы, чтобы удержать рвущееся наружу ругательство, Камю принялся убирать излишек просыпанного порошка.
Хотя появление гостя не было неожиданным, к его чрезмерно громкой манере выражаться граф испытывал исключительно негативные чувства.
Рейджи Котобуки, один из баронов округа, был, что называется, заклятым соседом Камю.
Как таковых друзей, подходящих под привычное для этого понятия описание, у графа не было. Не было у него так же и врагов. Воспринимать отдельно какого-то человека в качестве объекта для неприязни, ненависти, Камю считал низким и недостойным. Ни у кого и ума-то не хватит сообразить, что по отношению к ним испытывает граф.
А в дружбу Камю не верил, убеждённый в том, что абсолютно каждый человек, заводя отношения с другими, лишь ищет выгоды для себя. Люди собираются в группы, потому что это удобно. У всего есть причина, и ничто не делается безвозмездно. Дружба – лишь красивое слово. Смысл есть лишь во взаимно-выгодном сотрудничестве.
Вынужденное сотрудничество с бароном Котобуки Камю считал затянувшимся.
Рейджи вполне мог стать опасным врагом для кого угодно, возникни у него подобное желание. Острый саркастичный ум отличал его от всех прочих. Но ему были глубоко безразличны переделы власти, дворцовые сплетни. Он был в курсе, кажется, абсолютно всего, что происходило в королевстве, но над потугами других вести свои закулисные игры лишь посмеивался. Во всех деталях Рейджи пересказывал Камю новости, когда тот был в достаточно доброжелательном состоянии духа, способный спокойно выслушать гостя. Иногда он даже позволял тонкой полуулыбке появиться на своём лице. За эту самую улыбку Камю то и дело корил себя, потому что она никогда не оставалась незамеченной. Ужаснее всего было то, что Рейджи в такие моменты многозначно молчал, а потом вдруг возобновлял свой монолог с абсолютно новой темы. «Вы, должно быть, слышали, мой граф, что небезызвестный вам барон Джингуджи всерьёз вознамерился перекупить часть флота Хиджирикавы. Помяните моё слово, в этой шумихе ещё всплывёт имя Ичиносе, ха-ха-ха».
«Причём здесь он?» – неосознанно задумывался Камю, и тот час напускал на себя ещё более отстраненный, чем обычно, вид. Конечно же, и это не ускользало от внимания барона.
Таким образом, общение Камю с Рейджи всё продолжалось, медленно, но неумолимо превращаясь во что-то кроме сотрудничества. Но ему всё также была отведена немаловажная роль.
Камю никогда не спрашивал, чем занимается Рейджи за закрытыми дверьми своего поместья, молча передавая ему те особые алхимические реагенты, которые Котобуки не мог приготовить сам. В плату за них, кроме улыбки, чуть более печальной, чем обычно, Камю получал сведения, недоступные ему из-за низкого класса и отсутствия влияния при дворе и не только.
Камю подозревал, что относительно его истинного происхождения Рейджи могло быть что-то известно. Но тот никогда и виду не подавал, виртуозно избегая тем, что были ровно неприятны и ему, и Камю. Они не лезли друг другу в душу. И это было самое ценное.
– Не помню, чтобы интересовался твоим мнением, – хмуро отозвался Камю, наконец уравновесив обе чаши.
– Я же о тебе беспокоюсь. Страшно представить, какие сумрачные мысли могут на ум придти в такой-то обстановке, бр-р-р, – Рейджи картинно развёл руками в стороны, обводя взглядом каменные стены лаборатории, и поёжился.
– Ко мне приходишь только ты. Думаешь, дело в обстановке?
– Хах, да у тебя, друг мой, сегодня хорошее настроение, я смотрю.
– Заткнись.
Рейджи хмыкнул, но подчинился, зная, что резкость Камю является верным признаком его сосредоточенности.
Упаковав порошок в бумажную облатку, Камю достал из шкафа подготовленную заранее закупоренную колбу с прозрачной жидкостью. Он поманил Рейджи рукой.
– Добавишь сюда несколько капель крови и этот порошок, – пояснил Камю, протягивая Рейджи колбу и свёрток.
– Эм, крови? – Котобуки невольно сглотнул. – Чьей?
– Я думаю, что ты заинтересован в том, чтобы добавить свою кровь. Нужна кровь того, кто, как предполагается, будет хозяином, – терпеливо разъяснил Камю. – А теперь, я надеюсь, ты доставишь мне радость и как можно скорее избавишь меня от своего присутствия.
– Какой ты сегодня милый. Люблю тебя!
Одарив Камю лучшей своей сияющей улыбкой, Рейджи не заставил хозяина дома повторять дважды. Напоследок благодарно кивнув, он скрылся за дверью. Провожать его не было необходимости. Камю прислушивался к звуку его шагов. Каблуки башмаков Котобуки громко стучали по каменной лестнице, заглушив шаги другого человека. Впрочем, тот всегда двигался бесшумно.
– О, Ран-Ран, суров как обычно. Я бы с тобой с удовольствием поболтал, но, увы, дела. Дела не ждут, а тем более дела великих людей, ха-ха-ха.
Реплика Рейджи осталась без ответа, его смех всё удалялся и вскоре вовсе затих.
Дожидаясь появления слуги, Камю нервно выхаживал по комнате, борясь с желанием выйти навстречу.
Наконец, после условного стука, дверь распахнулась. Вошедший Куросаки Ранмару хмуро кивнул своему господину. Даже вырвав его язык, Камю так и не приучил слугу к должному порядку. Злиться на него смысла не было.
– Нашёл? – коротко спросил Камю, вперившись испытывающим взглядом в разноцветные глаза, смотрящие бесстрастно сквозь него.
Ответ был положительным.

Он лежал на кровати, свернувшись, точно кот. Камю котов не любил.
– Разбуди его, – приказал он. Ранмару посмотрел на хозяина сверху вниз, задержав нечитаемый взгляд на сложенных на груди руках и выше – на нахмуренных бровях. Камю его внимание в данный конкретный момент особенно нервировало. Быть может Ранмару хотел сказать, что действие снотворного скоро пройдёт. Лучше подождать, пока пленник сам оклемается, иначе разговаривать с ним будет бессмысленно, он ни слова связать не сможет.
«Без тебя знаю!» – раздражённо выпалил Камю в ответ явственно прозвучавшему в голове голосу. Но он не мог больше ждать. Не тогда, когда заветная цель оказалась у него в руках.
«Как прикажете, ваше отмороженное величество».
Ранмару взял флакон с нюхательной солью, поднеся его под нос бессознательному пленнику. Тот сонно поморщился, промычал что-то, пряча лицо. Тогда Ранмару поднял его за плечи, заставив сесть, и ладонью похлопал по щекам. Бросил осуждающий взгляд на Камю – «Говорил же, не будет с него толку» – но граф, не обращая на слугу внимания, пристально вглядывался в новое незнакомое лицо.
Пленник был уроженцем юга. Золотистое сияние загоревшей гладкой кожи не затмевал даже слой дорожной пыли. Но тёмные спутанные волосы были тусклыми. Лицо с необычными для королевства чертами казалось осунувшимся. Вероятно, что парень бродяжничал и голодал некоторое время, скрываясь. На лбу запекшаяся кровь отмечала длинную полосу царапины, едва не задевшую левую бровь, на щеке виднелась ссадина. Пленный представлял собой откровенно жалкое зрелище. Камю поморщился. Потерявшие достоинство люди вызывали в нём отвращение.
Ресницы незнакомца дрогнули. Камю застыл на месте, наблюдая за тем, как он пытается открыть глаза. Его руки были связаны и Ранмару, сидя рядом, придерживал пленника за плечо. От боли ли, или от нежелания просыпаться тот тяжело выдохнул. И вдруг поднял глаза на Камю, удивительно ясные, странно сияющие глаза необычного оттенка. Таких необычных глаз граф никогда не видел. Их яркий свет разом преобразил весь облик измождённого пленника.
– О!.. – только и произнёс он. Сузив глаза, словно стараясь добиться чёткости видимой картины, он улыбнулся. Оглянулся, осматривая небогатую обстановку комнаты. Связанные руки и ноги его как будто и не смущали вовсе. На Ранмару он посмотрел так, словно увидел старого доброго друга. – Это ведь ты меня схватил. До сих пор никому это не удавалось. Застали врасплох, хах.
Камю не торопился говорить, продолжая пристально рассматривать незнакомца, не стесняясь ответного внимания. У него была слишком примечательная экзотическая внешность. Он и одежду свою не удосужился поменять, некогда яркие цвета, вышивка кричали о его происхождении. Бродяг с такими характеристиками солдаты города не могли обделить вниманием. Южане слыли пиратами, разбойниками. Обычно они обходили стороной большие города. По той или иной причине покинув родные острова, они вели кочевой образ жизни, путешествуя группами. Южанин одиночка, оборванец, худой, явно ослабевший от голода выглядел лёгкой добычей. Так почему он до сих пор был на воле?
Камю с трудом удалось сдержать ликующую улыбку. Ошибки быть не могло!
– Агнаполис, – произнёс он.
Одно единственное слово. Его было достаточно.
– Стало быть, вас интересует тайной знание, хранимое моей семьёй, – протянул пленник. – К несчастью, я последний. Со мной не успели поделиться всеми тайнами в полном их объёме. Так что я не уверен, будет ли от меня толк.
У Камю не было никакого желания разбираться в чувствах южанина. Который странно себя вёл, странно говорил, странно улыбался. И стоило держаться от него подальше, но…
– Ты мне нужен.
– Ты хочешь воспользоваться мной или просишь о помощи? Ледяной король.
До сих пор не пряча друг от друга глаза, они впервые встретились взглядами, чтобы не терять слов.
– Ох, ладно, – незнакомец вздохнул, наигранная улыбка покинула его лицо. – Я не инструмент, никто из моей семьи не позволил бы собой воспользоваться. Прошу, развяжи эти верёвки. Если думаешь, что они могут остановить меня, значит, не знаешь, на что я способен.
Камю вскинул подбородок.
– Не думаю, что твоё положение позволяет тебе это утверждать, – упрямо бросил он.
– Не будь глупцом, – произнёс сквозь зубы пленник. – Я останусь с тобой, потому что мне некуда идти. Я помогу тебе, потому что мне так хочется. И, между прочим говоря, меня зовут Аиджима Сесиль.
Ранмару не сдержал усмешки.
Камю с презрительным видом фыркнул. Щёлкнув пальцами, он заставил верёвки, стягивающие запястья и щиколотки Сесиля, заледенеть. После нового щелчка лёд раскрошился.
– Не спускай с него глаз, – сказал он к Ранмару.
Выйдя из комнаты, Камю спустился в подвал и заперся в лаборатории. Тогда он позволил себе расхохотаться.

Запертый в четырёх стенах, Сесиль скучал. Уже исследовав каждый угол комнаты и убедившись в том, что окно закрыто намертво, он лежал на кровати, подложив под голову руки и праздно пялясь в потолок.
Появление Ранмару он встретил с небывалым оптимизмом.
– Ну наконец! Я уж думал, вы хотите меня с ума свести, – воскликнул Сесиль. Заметив верёвку в руках слуги, добавил: – Я же сказал, что не убегу. Это ни к чему, поверь мне.
На мгновение они встретились взглядами, но Ранмару отвернулся, кивком головы указав на дверь. Когда Сесиль подошёл ближе, он схватил его за локоть, выведя из комнаты.
– И куда же ты хочешь меня отвести? Думаю, что многоуважаемого ледяному королю не по нраву мой внешний вид.
Сесиль, оставшись проигнорированным, тяжело вздохнул.
– От тебя бессмысленно ждать ответа, так? Хм… Твой хозяин, вероятно, сильный колдун с крутым нравом. Думаю, что и твоё увечье его рук дело. Тебе нечего терять, так ведь? И всё же ты терпишь, остаёшься рядом, хотя он и не держит тебя… Такой холодный, величественный. Такой красивый…
Сесиль почувствовал, как хватка на предплечье усилилась. Испытываемые ощущения заставили его блаженно улыбнуться.
«Вот оно что».
– Интересно, – произнёс он, приблизившись к лицу Ранмару. – Что за невидимые путы связывают тебя?
В ту же секунду Ранмару резко толкнул Сесиля к стене, вцепившись пальцами в его горло. Он глухо рычал, глаза полыхали злым огнём.
Задыхаясь, Сесиль протянул руку, желая прикоснуться к лицу Ранмару. В его глазах он видел боль, которую нельзя было выразить словами. Ранмару отшатнулся, избегая протянутой к нему руки, разжал пальцы. Сесиль сел на пол, раскашлявшись. Но Ранмару не дал ему времени придти в себя, вздёрнул на ноги, потащив дальше по коридору.
Ранмару втолкнул его в комнату с каменными стенами и полом. Посреди стояла широкая ванна с подогретой водой.
– Что за удивительную заботу проявляет наш король, – хмыкнул Сесиль, осмотревшись. Ранмару прикрыл дверь, встал у стены, заложив руки за спину. Аиджима усмехнулся: – Останешься здесь. Хм… Словно верный сторожевой пёс.
Ранмару крепко сжал зубы, не глядя в сторону Сесиля. Аиджима хмыкнул. Повернувшись к Куросаки спиной, он сбросил с плеч верхний запыленный балахон. Поверх легла туника и штаны. Ранмару бросил быстрый взгляд в сторону Сесиля, лишь услышав плеск воды. Южанин с восторженным возгласом погрузился в воду с головой, а вынырнув, счастливо рассмеялся.
Некоторое время Сесиль плескался в воде, напевая что-то мелодичное себе под нос. Ранмару встрепенулся – пение Аиджимы показалось ему похожим на кошачье мурлыканье.
Куросаки невольно заслушался и не заметил, как пение прервалось и Сесиль задумчиво произнёс:
– Любопытно, чего же хочет твой хозяин? Он, должно быть, хорошо осведомлён. Или, как и многие другие, считает, что сила Агнаполиса творит всевозможные чудеса, – Сесиль отрывисто рассмеялся и заговорил вновь совсем другим тоном: – На моих глазах убили всех, всех кого я любил, кто был членами моей семьи. Убили, потому что боялись нашей силы. Смешно признаться, меня спасло моё проклятие. Не уверен, что я ему благодарен за это.
Ранмару взглянул в сторону Сесиля, когда тот вылезал из воды. Взгляд зацепился за многочисленные шрамы, исполосовавшие всё тело Аиджимы. Старые, белёсые – давние воспоминания, и свежие, начавшие вновь кровоточить. Струйки воды окрашивались в красный.
Словно почувствовав чужой взгляд, Сесиль обернулся. Улыбнувшись Ранмару, Аиджима, не стесняясь своей наготы, подошёл к слуге, ступая медленно и не разрывая зрительного контакта. Вода, перелившаяся через край за время его купания, достигла ступней Ранмару, устремившись к стоковым желобам.
– Должно быть, моё тело не столь привлекательно, как то, которое ты так жаждешь. Его кожа такая белая, словно сияющая изнутри неким особенным холодным светом, наверняка гладкая на ощупь, словно шёлк.
Ранмару не мог пошевелиться, во рту пересохло. Но вдруг, вопреки накатившей слабости, он сделал шаг вперёд, навстречу Сесилю. Звук его голоса вливался ему в уши, раздавался в голове. Ничего кроме него не было.
– Представь, как он будет выглядеть, возбудившись, каким огнём будут гореть его глаза, как заалеют щёки. А волосы прилипнут к запотевшей коже. Всклоченный, такой нетипично для себя неопрятный, насколько соблазнительным он будет.
Сесиль закинул руки Ранмару на плечи, тесно прижавшись к нему обнажённым телом.
– Отпусти себя, – прошептал Сесиль, влажной ладонью проведя по лицу Ранмару. – Позволь сделать то, что хочется.
Сесиль приблизил своё лицо к лицу Ранмару, мягко улыбаясь. В его глазах было столько нежности, столько любви…
Сесиль обвёл языком пересохшие губы Куросаки, заставив того приоткрыть рот, и скользнул внутрь. Он целовал до одури глубоко, жадно. Своим языком Сесиль задевал гладкий обрубок изувеченного языка Ранмару, заставляя того исступленно мычать. Этого было мало.
Аиджима отстранился. Куросаки потянулся за ним как ребёнок, желая большего. Сесиль улыбнулся, приложив палец к его губам. Словно прочитав его мысли, слуга кивнул, позволив пленнику делать всё, что хочется. Сесиль заставил Ранмару сесть и принялся снимать с него одежду. Всё тело Куросаки содрогалось от накатывающего волнами возбуждения, но словно завороженный, он смотрел в изумрудно-зелёные глаза Сесиля. Аиджима ответил ему очередной улыбкой и наклонился над пахом, щекоча дыханием низ живота Ранмару.
– Знаешь, – произнёс он, лизнув на пробу член Куросаки и прижавшись к нему щекой, посмотрел на Ранмару, – я хочу, чтобы все были счастливы. Я сделаю счастливым тебя. Я заставлю и твоего хозяина испытать опьяняющее счастье от мести, которой он так жаждет. Все будут счастливы. Веришь мне?
Ранмару видел лицо Камю, смотрящее на него с нежностью и любовью.
Конечно, он верил.

«Он очнулся! Ты представляешь, он очнулся! Ты волшебник, Камю, просто волшебник, это всё благодаря тебе! Спасибо! Теперь, открыв глаза, он всё время смотрит на меня, не отрываясь. Смотрит и смотрит, его взгляд преследует меня по всюду! Я так рад, Камю, я так рад!»
Рейджи смеялся и плакал, вцепившись в плечи Камю. Он пришёл около полуночи. На улице лил дождь. С барона текло, он весь трясся. Он сорвал дыхание и не мог больше произнести ни слова, захлёбываясь рыданиями. И смеялся, точно ненормальный, чужим, не своим голосом.
Камю, обняв склонившегося перед ним Рейджи за плечи, растерялся. В любой другой раз он отправил бы навязчивого барона взашей, но ему ещё ни разу не доводилось видеть Котобуки в таком состоянии.
– Ну же, успокойся, – неуверенно произнёс он. Рейджи ничего не ответил, закашлявшись. Камю наблюдал за ним, ощущая свою беспомощность.
– Ранмару! – крикнул он в темноту коридора. – Чёрт побери, не заставляй меня ждать!
От темноты отделился сгусток света. Камю показалось, что в нём сверкнуло два зелёных кошачьих глаза. Он рассмотрел контур фигуры приближающегося слуги, держащего в руке свечу. И прижимающего к груди чёрного кота.
– Что ещё за чертовщина? – разгневанно воскликнул Камю. – Избавься от него!
Ранмару смотрел бесстрастно, словно не видя Камю вовсе. Но у графа не было времени разбираться со слугой. Рейджи всё ещё дрожал в его руках.
– Приготовь горячей воды, как можно скорее. Ну же, пошевеливайся! – приказал Камю, жестом руки заставляя Ранмару убраться.
Куросаки склонил голову. Кот в его руках просительно мяукнул.
«Ничего, мой хороший, граф просто не в духе. Пойдём».
Голос Ранмару явственно прозвучал в голове Камю.
– Аи, мой милый Аи, – горячо прошептал Рейджи, вернув Камю чувство реальности.
Граф неосознанно поёжился, всё ещё ощущая на себе взгляд кошачьих глаз.

С приготовлениями было покончено. Камю было неприятно следовать указаниям чужеземца, но раз ему была необходима помощь Сесиля, стоило довериться.
Аиджима скорбно вздохнул, когда вместо обещанных людей, Камю привёл нескольких гомункулов, взятых у Рейджи. «Это неудачные образцы, – сказал Котобуки. – Используй, как хочешь».
«Так вот чем ты занимался всё это время», – подумал Камю. Но Рейджи улыбался и граф решил, что не время, расспрашивать его о чём-то. Стоило заняться своими делами.
– Эх, я не уверен, что получится, – напустив на себя озабоченный вид, Сесиль приложил палец к губам, разглядывая безмолвно застывших безобразных существ, напоминающих оживших мертвецов. – Они ведь не люди.
– Но они живые, – холодно возразил Камю. – Я не хочу лишний раз рисковать, если вдруг окажется, что твоя сила пустышка.
– Хм, и правда, – согласился Сесиль и довольно улыбнувшись взглянул на графа. – Если сработает с полуживой человеческой репликой, то и настоящий человек наверняка не сможет сопротивляться. Отлично. В таком случае, приступим?
Камю кивнул.
За его подвальной лабораторией скрывалось ещё одно помещение – пустой каменный зал. Сесиль сказал, что необходим проводник. Вода – оптимальный вариант. Чтобы она не просочилась в щели между камнями слишком быстро, Камю использовал колдовство, прихватив пол коркой льда.
– Ты уверен? – спросил тогда Сесиль. – Примешав свою магию, ты тем самым усилишь влияние на себя моей силы.
– Чем бы не была твоя сила, я смогу сопротивляться, – убеждённо возразил Камю.
– Сомневаюсь, – с мягкой улыбкой возразить Сесиль, но спорить не стал. Вместо этого, он обернулся, обратившись к темноте, не освещённой светом волшебных свечей: – Ранмару, будь так добр, обеспечь безопасность своего любимого хозяина.
– Ч-что? – возмутился Камю, но Ранмару уже появился перед ним с верёвкой в руках. Намного превосходя в физической силе своего хозяина, Куросаки, преодолев слабое сопротивление, усадил Камю на стул.
– Поверьте, ледяной король, это для вашего же блага, – с невинным видом произнёс Сесиль, наблюдая за происходящим со стороны.
Камю был обескуражен невозможностью произнести заклинание, словно в одно мгновение потеряв все силы. Обмякнув в руках Ранмару, он позволил тому привязать себя к стулу.
– Ноги тоже лучше связать, а то как бы не пустился наш король в пляс вместе со стулом, – хохотнул Сесиль.
– О чём ты говоришь? – хрипло произнёс Камю, подняв на Сесиля взгляд. В глазах его сверкала злоба, которая, по всей видимости, совсем не впечатлила Аиджиму.
– Вы же хотели увидеть силу Агнаполиса! – словно восторженный глашатай, звонко произнёс Сесисль. – Вот её я вам сейчас и продемонстрирую. Считайте, что являетесь зрителем представления, счастливым обладателем места в первом ряду. Держите глаза широко открытыми, о, мой король. Ранмару, не отпускай своего хозяина.
Ранмару встал за спиной Камю, положив руки ему на плечи. Камю никогда бы себе в этом не признался, но сейчас близость Ранмару его немного успокаивала.
Происходящее пугало неизвестностью, но то, чего он желал, было куда страшнее. Использование любых средств было оправданным. Он сам этого хотел. Услышав о силе, способной низвергнуть в мгновение ока целую нацию, он возжелал достичь её, подчинить себе.
И вот – она была перед ним. Сосредоточенная в одном человеке.
Сесиль в одежде, подобной той, в которой он попал к Камю, стоял посреди зала. Огни свечей отражались от заледеневшей поверхности пола. Рассеянный свет преображал всю комнату, отдаляя её от реальности.
В руках Сесиля появился кинжал, которым он без страха распорол кожу на руках. Кровь, срываясь с кончиков пальцев, падала на пол. Хрустальный перезвон заполнил комнату. Лёд растрескивался там, куда падали красные капли. Появляющиеся трещины окрашивались в ярко-красный, распространяясь по всему полу. Алое свечение заставило Камю сощуриться. Но он помнил, что не должен закрывать глаза.
– Да начнётся танец! – воскликнул Сесиль, блаженно улыбаясь.
Камю вздрогнул, когда вдруг из пустоты зазвучала музыка, чуждая слуху, необычная – звук барабанов.
На самом деле, ему было всё равно. Он не мог найти себе силы думать о чём-то. Как завороженный, он наблюдал за танцующим Сесилем.
Двигаясь, он словно не касался пола, лёгкая ткань его одежды развивалась, делая движения неуловимыми. Хотелось приблизиться, чтобы видеть лучше. Замечать каждую деталь, запоминая. Ощущать каждое движение. Позволить себе отдаться им, подчинившись. Быть очарованным этим танцем – не это ли высшее наслаждение?!
Камю не почувствовал, как натянувшаяся верёвка больно впилась ему в кожу. Не заметил, что Ранмару сильнее сжал его плечи, не позволяя вырваться. Но он хотел оказаться рядом с Сесилем! Он хотел танцевать! Танцевать до упаду, до содранных в кровь ступней – какая разница, лишь бы отдаться на волю бешеному ритму!
Сесиль улыбался. Он словно приглашал разделись с ним счастье танца.
Доселе остававшиеся безучастными гомункулы, бессмысленно вращая слепыми глазами, дёрнулись, двинувшись к Сесилю. Шагнув на лёд они вдруг преобразились. Исчезла угловатость движений, неровность форм. Они двигались в общем ритме сумасшедшего танца, позволяя ему вести себя.
Но их собранные из мёртвых частей телеса не могли выдержать сильного напряжения. Сухая кожа трескалась, облезая, оголяя грязное нечеловеческое мясо. Ломающиеся кости разрывали кожу, торчали безобразными острыми обломками. Кто-то упал на подкосившихся ногах и его тут же затоптали, сминая голову, словно трухлявый гриб.
А Сесиль смеялся, кружась в вихре света и музыки.
– Может, этого недостаточно, мой король? Только скажите, они во власти танца – они способны на всё!
Двое гомункулов, сцепившись, не прекращая дёргать ногами в такт танца, рвали друг другу глотки. Алхимическая жидкость, пролилась на пол, вместе с клочьями гнилой плоти. Последний поднял кинжал и, подчиняясь мановению руки Сесиля, разорвал в безобразной улыбке рот.
Искалеченные тела продолжали двигаться, биться в конвульсиях, не способные встать, но желая продолжить танец.
Как только музыка прервалась, всё застыло.
Словно очнувшись ото сна, Камю с ужасом взирал на картину, что была хуже кошмара. Он дрожал, всё тело болело от испытанного напряжения. Он помнил всё, он понимал, что это не было фантазией. Раскуроченные тела полулюдей, измазанные гнилью, были реальны. Камю закрыл глаза, задержал дыхание.
Гомункулы могли быть людьми. Грязь могла быть вырванными внутренностями, кровью.
Единственная прореха – ограниченная область действия необычной силы. С этим нужно было что-то делать, что-то придумать! Чтобы свести с ума, уничтожить, всех тех, кто посмел усомниться к его преданности, кто испугался его силы!
Камю знал, он найдёт решение, не откажется от мести. Ведь теперь, как никогда раньше, цель была так близка.
Сесиль, с пятнами крови и грязи на одежде, улыбался, ожидая вердикта. Он подошёл ближе, ступая по оттаявшей воде, кивнул безмолвному Ранмару, чтобы тот разрезал верёвки. Но справившийся с собой Камю обошёлся без чужой помощи. Стряхнув с себя ледяные крошки, он поднялся навстречу Сесилю. Вернув себе самообладание, Камю спросил своим обычным отчужденным тоном:
– Почему твоя сила не подействовала на Ранмару?
– Я уже подвергал его своему гипнозу ранее. Оставил часть себя, можно так сказать. Это и дало ему возможность сопротивляться, – ответил Сесиль, не изменяя улыбки.
Камю бросил на Ранмару быстрый взгляд, но лицо слуги оставалось безучастным.
– Хорошо, – холодно сказал Камю, обернувшись к Сесилю. – Ты мне нужен. Согласен?
– Почему бы и нет. Это обещает быть забавным.
Камю вскинул на Сесиля взгляд, по-новому изучая. Он всё ещё многого не понимал, не видел причин, мотивов. И поэтому спросил:
– А чего ты хочешь?
– Как же, всё очень просто, – Сесиль словно был удивлён непониманием Камю очевидных вещей. – Я хочу, чтобы люди были счастливы. Чтобы все вокруг танцевали.
Впервые Камю улыбнулся ему в ответ.
– Мне подходит.

---

ФБ-2015, мини (1) от R

Название: Алиби
Размер: мини (1 784 слов)
Пейринг/Персонажи: Оотори Эиичи, Сумераги Кира,

спойлер

труп Оотори Рейджинга
Категория: преслэш
Жанр: занавесочная история
Рейтинг: R
Краткое содержание: Когда у тебя в машине труп, самое время связаться с небесной канцелярией, представителем которой на Земле является твой друг
Примечание/Предупреждения: Боб Дилан к описанным событиям не причастен, но песня его здорово мне помогла)

песня

От автора:

...

Чисто атмосферно – любимая моя работа, потому что образы в голове в процессе написания стояли очень чёткие, но не уверена, что получилось всё как надо изобразить.

Пытаясь унять дрожь, Эиичи сцепил пальцы в замок. Облокотился на руль, чувствуя тяжесть во всём теле. Свет удалённых уличных фонарей разделял улицу на две части. Эиичи не мог отделаться от мысли, что из темноты за ним наблюдают сотни глаз. И они видели всё, что он сделал.
– Гадство, – сквозь зубы процедил Эиичи. Бросив взгляд на неподвижное тело на соседнем кресле, он зашипел от злости. – Ублюдок, – выплюнул с ненавистью.
В ушах всё ещё звучали обидные, оскорбительные слова, каждое произнесенное с презрением, зло и раздражённо. Рейджинг отзывался о сыне и его группе, как о кучке убогих бездарностей. Говорил так, словно не Эиичи сидел с ним рядом. А даже если и он, отец воспринимал сына исключительно как пустое место. Убыточное предприятие, продолжать вкладывать деньги в которое нет никакого смысла.
Шлюха, какой была и его мать.
Эиичи не мог вспомнить, как его терпение дало трещину и, сорвавшись, он набросился на отца. Сопротивляясь, Рейджинг ударил Эиичи по лицу, задев его часами. Но это всё, на что его хватило.
Эиичи вцепился в глотку Рейджинга длинными пальцами, нависнув над ним, всем весом вжимая в кресло и не давая возможности сопротивляться. Тёмные очки слетели с холёного болезненно побагровевшего лица. Широко открыв рот и выкатив глаза, Рейджинг отчаянно силился вздохнуть.
Даже когда тело отца перестало дёргаться, Эиичи всё ещё чувствовал бешено стучащий под пальцами пульс. Хриплое дыхание оборвалось. Вместе с ним исчезли и все прочие звуки. Эиичи словно оглох и без сил облокотился на спинку водительского кресла.
Саднящая ссадина, пересекающая щёку, пульсируя, жгла огнём. Эиичи хотелось разодрать себе лицо ногтями, лишь бы стереть полученное клеймо.
Темнота и царящая вокруг тишина лишали Эиичи последних крох спокойствия. Дрожащими пальцами он повернул ключ в замке зажигания.
Было около одиннадцати вечера, когда он остановился на стоянке возле круглосуточного магазина на окраине города. Собравшись с мыслями, Эиичи достал из внутреннего кармана куртки телефон.
Слушая долгие телефонные гудки, Эиичи отстукивал по рулю нервный ритм. Вдруг раздавшийся в трубке голос заставил его вздрогнуть.
Спокойный, невозмутимый, отстранённый – голос Киры всегда таким был.
– Да, слушаю.
– Это я, – глухо произнёс Эиичи, словно напоминая о том самому себе. Собственный голос показался чужим, неприятным. Оглянувшись на тело отца, Эиичи сумел выдохнуть в трубку одно единственное слово: – Приезжай.
Несколько секунд потрескивающей тишины и ответ:
– Скоро буду.

Кира появился через полчаса, тихо постучал по стеклу, привлекая внимание Эиичи. Вздрогнув от неожиданности, тот выругался и вышел из машины.
Ничто в облике Киры не выдавало его беспокойство. Он, идеально собранный и застёгнутый на все пуговицы, выглядел как обычно, так словно неожиданный поздний звонок не произвёл на него никакого впечатления. Эиичи почувствовал себя уязвлённым, спокойный вид напарника выводил из себя.
– У меня труп в машине, – сообщил он, пристально вглядываясь в лицо Киры, силясь высмотреть на нём тень хоть какой-нибудь эмоции.
Его брови чуть дрогнули – вот и всё.
– Я поведу, – сказал Кира, мягко оттесняя Эиичи в сторону.
Ярость заставила Эиичи зарычать и схватить Киру за лацканы пиджака. Он прижал его к капоту машины и, приблизившись, зло зашептал в лицо:
– Ты хоть понял, что я сказал? Я убил человека!
Кира спокойно смотрел на Эиичи, ни один мускул на его лице не дрогнул.
– Я поведу, – повторил он. – Ты не в себе.
Эиичи цыкнул языком, невольно разжимая пальцы.
Кира занял водительское сиденье, лишь краем глаза взглянув на тело Рейджинга. Он пристегнул его ремнём безопасности, не глядя в застывшее лицо.
Эиичи уселся сзади, облокотившись о дверь.
– Отвезём тело подальше от города, – сказал Кира, заводя машину. Эиичи заметил его взгляд в зеркале заднего вида, кивнул.
Кира вёл машину молча, внимательно следя за дорогой. Лишь раз отвлёкся, остановившись на светофоре. Он включил радио, долго крутил головку приёмника, прислушиваясь. Голоса исполнителей и радиоведущих сменяли друг друга, превращаясь в монотонный гул. Эиичи не нашёл в себе силы прикрикнуть на Киру. В конце концов, тот угомонился, выбрав станцию. Сквозь мутную пелену сна, Эиичи услышал голос Боба Дилана.
«Больной ублюдок, – подумал он, не сдержав усмешки. Глядя в зеркало, он следил за глазами Киры. – И я больной ублюдок. И с нами – мёртвый ублюдок. Конченый выродок. Мразь…»
Проговаривая эти слова про себя, Эиичи не заметил, как стал бормотать вслух. Посмеиваясь. И глотая слёзы.
Эиичи не следил ни за временем, ни за дорогой. Когда машина остановилась, он, убаюканный движением и темнотой, увидел лишь, как свет фар выхватил из черноты силуэты деревьев, густых низких кустарников.
«Вот мы и прибыли, отец. Это ворота Рая», – отстранённо подумал Эиичи.
Кира выключил проигрыватель.
– Дальше не проехать, – сказал он. Он говорил тихо, даже тише чем обычно. И это единственное, что выдавало его усталость. – Насколько я помню, впереди есть овраг, скинем тело туда.
«Откуда ты знаешь?» – хотелось бы Эиичи спросить, но никаких сил на праздные вопросы не осталось. В конце концов, кому как ни ему, Сумераги Кире, пресвятому апостолу с японской пропиской, было знать, куда следует отправлять мёртвых.
Эиичи саркастично хмыкнул, оглядываясь.
– Мы сможем дойти? Ни черта же не видно.
– Фонарика у тебя нет?
– Только на телефоне.
– Хватит и света фар, думаю. Здесь недалеко.
Кира включил свет в салоне. Эиичи болезненно сощурился.
– Нужно снять с него всё ценное, – услышал он голос Киры. Сумераги бесстрастно разглядывал мертвеца, словно оценивая на глаз куриную требуху, которой любил кормить своего кота. Праздное выражение его лица, вероятно, ничто не могло изменить.
– Думаешь, можно обставить всё как убийство при ограблении? – спросил Эиичи, невольно усмехнувшись.
– М-м, – неопределённо отозвался Кира, присматриваясь к следам на шее Рейджинга. Словно в забытьи озвучив свои мысли, он произнёс: – Лучше было использовать ремень…
– Что? – Эиичи, и без того близкий к истерике, нервно хохотнул.
Кира, бросив в сторону напарника быстрый взгляд, вышел из машины. Обойдя её, он открыл дверь со стороны Рейджинга. Застыв, Эиичи наблюдал, как Кира стягивает ремень безопасности вокруг шеи мертвеца.
– П-постой, что ты..!
Эиичи выскочил из машины. Но подскочив к Кире, он лишь услышал хруст шейных позвонков. Зажмурившись, Эиичи упал на колени. Его едва не вырвало, но он заставил горло сжаться, задержав дыхание. На мгновение он почувствовал себя таким же мертвецом.
Кира, безучастный, стоял над ним. Свет, льющийся из салона автомобиля, освещал его фигуру, но делал неразличимым выражение лица.
«Хоть слово… Скажи хоть одно слово, я и тебя убью!»
Но словно зная о мыслях Эиичи, Кира молчал. Он снял с Рейджинга шляпу, меховую накидку, бросил вещи на землю. С методичной последовательностью он стягивал с пальцев многочисленные тяжёлые кольца, перстни, цепи и подвески с шеи. Из карманов достал документы, бумажник, телефон.
«Так нужно, – говорил он, обращаясь к Эиичи, не глядя в его сторону. – Ты же понимаешь, так нужно».
Эиичи вздохнул, с трудом поднявшись на дрожащих ногах.
– Одежду нужно сжечь. И все эти бумажки тоже. Сим-карту сломать, – произнёс он, всё ещё борясь с тошнотой. Кира кивнул. – А телефон и драгоценности…
– Если продадим, привлечём ненужное внимание.
– Просто выбросить?
– М-м, – согласно промычал Кира и обернулся, посмотрев в глаза Эиичи. – Как мусор.
Эиичи сглотнул.
На одно единственное мгновение ему показалось, что мусором Кира называл вовсе не вещи.
– Так будет лучше, – пояснил Кира. – Если случайный бродяга, копающийся в мусорных баках, что-то и найдёт, он может стать подозреваемым. При неудачном столкновении с полицией.
– Чёрт, – выругался Эиичи, давясь смехом. – Ты и правда больной.
– От кого бы я это слышал, – хмыкнул Кира. Впервые в его голосе промелькнуло что-то наподобие насмешки. Эиичи хохотнул. Он чувствовал на себе пристальный взгляд напарника, мысленно стараясь успокоить себя и быть готовым к любым вопросам. Но он знал, что Кира не станет спрашивать, только не сейчас. Кира поможет. Не бросит. Кира – то, что ему нужно.
«Ангел-хранитель по вызову, мать его, быстрого реагирования».
Кира поставил машину на ручной тормоз и включил дальний свет фар. Подхватив Рейджинга под руки с двух сторон, словно бессознательного пьяницу, Эиичи и Кира потащили его через кусты. Свет от телефона был слабым, больше мешая, чем помогая рассмотреть дорогу. Но Кира оказался прав. Бурно заросший овраг, выделяющийся на фоне ночной темноты леса ещё большей чернотой, был рядом. Свет от фар обрывался в шаге от него, чётко выделяя границу, которую не стоило перешагивать.
…Сотни глаз следили за ними из темноты. Это были безумно вытаращенные глаза задыхающегося старика.
Эиичи покачнулся. Кира украдкой посмотрел на него, но ничего не сказал.
Опустив тело на землю, они столкнули его вниз. Грузное тело Рейджинга сгинуло во мраке, с громким треском разламывая ветки. Эиичи не хотел думать о том, в каком виде будет тело, когда его обнаружат. Если обнаружат.
С переломанными конечностями, ободранным лицом, заляпанного кровью и грязью.
Получив по сто ударов плетью за каждый грех.
Таким он предстанет перед Небесными Вратами.
Стая ночных птиц, напуганная, с криком поднялась в небо. Эиичи вдруг ощутил леденящий осенний холод. Стоя на краю обрыва, он обнял себя за плечи, стремясь сохранить покидающее его тепло. Пульсирующая же боль в шраме на щеке усилилась. Эиичи вздрогнул, почувствовав прикосновение холодных пальцев.
«Интересно, – отстранено подумал он, – у него всегда такие холодные руки?»
– Болит? – голос Киры, казалось, мог заглушить ветер.
Эиичи поморщился, не ответил.
– Пойдём, – сказал лишь, повернувшись спиной к обрыву. Дальний свет ослепил, и Эиичи оступился, едва не упав. Кира был рядом, придержал за плечи и убрал руки, прежде чем Эиичи обратил на них внимание.
Вернувшись к машине, они собрали вещи Рейджинга в кучу, подложив пару сухих веток, и подожгли.
Эиичи сел прямо на землю, прижавшись спиной к капоту машины. Кира присел на переднее сидение, сложив руки на коленях. Отблеск пламени делал его глаза более живыми. Эиичи это понравилось.
– Готов поспорить, что Наги предложил бы сжечь старика. «Пылающий Оотори» – следует соответствовать, – проговорил Эиичи. Язык не слушался, словно одеревенев. Слова давались с трудом. Вымученный смешок резанул по ушам.
Вид разгорающегося племени его вовсе не успокаивал.
Кира ничего не ответил. Эиичи и не ждал. Ему самому хотелось всё рассказать, выговориться, не держать в себе. Пусть Кира не просит объяснений, Эиичи было нужно, чтобы хотя бы он верил ему.
– Ты же понимаешь, я не мог больше этого терпеть. Я слишком долго следовал его условиям, жил под его диктовку. Я… не жалею. Не жалею, что убил собственного отца. Такая смерть… Он не заслужил другой.
– Не нужно. Не говори, если тяжело, – прошептал Кира. Эиичи с досадой бросил на него измученный взгляд. «Благодетель нашёлся», – фыркнул он. Но только покачал головой, не сумев более выговорить ни слова. – Нам нужно вернуться до рассвета. Будет сложно сделать вид, что тебе ничего неизвестно. Следует подумать об алиби.
Спокойно перечисляющий все пункты, Кира не отрываясь смотрел на огонь. Тон его голоса успокаивал Эиичи. Слушать его было приятно. Эиичи бы хотелось, чтобы он продолжал говорить, говорить – не важно что – достаточно просто слышать голос.
Эиичи вздохнул, поднявшись. Кира расценил это как знак, выражающий готовность отправиться назад. Он встал и столкнулся с напарником. Поднял на него взгляд. Усталый. Не имея больше сил утаивать свои эмоции, он не скрыл и своего удивления. Эиичи был слишком близко, всем телом прижавшись к нему.
– Будь моим алиби, – произнёс Эиичи без улыбки. И протянул руки, чтобы обхватить лицо Киры, притянуть его к себе. Поцеловать глубоко и жадно, разделяя с ним всё самое личное, все эмоции и желания, ничего не утаивая. Они сообщники. И у них нет тайн друг перед другом.
Поверят ли им, если они скажут, что каждою ночь отпевают мёртвых, сгинувших за Небесными Вратами?
Алиби не хуже прочих.

---

Free! матчасть

*а пусть будет*

• Профайлы:

Харука
Макото
Нагиса
Рей
Рин
Соске

• Хронология событий:

часть 1

---

ФБ-2015, драббл (2) от R

Название: Baby! My strawberry!
Размер: драббл (956 слов)
Пейринг/Персонажи: Джингуджи Рен / Камю
Категория: слэш
Жанр: повседневность, songfic
Рейтинг: R
Предупреждения: возможен ООС
Краткое содержание: «Рен смеялся, обнажая в улыбке белые зубы. И сиял этой своей раздражающей улыбкой, и хитро щурился, замечая внимание Камю».
Примечание:

песня

От автора:

...

Как я дошла до жизни такой этого пейринга, я не помню. Просто соблазнительной показалась идея чем-нибудь Рена облить хд Ну и чисто визуально пейринг хорош, хотя я всё равно не стала шиппером)

Камю к любой работе всегда подходил серьёзно, с полной ответственностью. Расхлябанности и легкомыслия он не признавал и безжалостно критиковал тех, кто относился к делу спустив рукава. Камю знал цену изнуряющему труду. Любая работа – это прежде всего работа над самим собой. Приверженность этому убеждению – его жизненное кредо.
Известие о сотрудничестве с Джингуджи он воспринял спокойно. В конце концов, работа есть работа.
– О-о, – протянул Рен, просматривая текст песни. – «Let’s bang, bang, bang»? Ох, мне нужно срочно увидеть козочку, иначе я не смогу это петь, – патетично вздохнул он.
Камю хотел сделать невеже выговор. Обернулся, бросив на Джингуджи полный презрения взгляд и… ничего не сказал, заметив, как партнёр безмолвно шевелит губами, проговаривая слова про себя.
Камю хмыкнул против воли, уголки его губ дрогнули в непрошенной ухмылке. Услышав его, Рен удивлённо вскинул брови, встретив изучающий взгляд. Несколько секунд они смотрели друг друга.
Рен довольно осклабился и произнёс:
– Думаю, мы сработаемся, сэмпай.

На фотосессии они вынуждены были держаться максимально близко к друг другу, то и дело соприкасаясь плечами, ладонями.
Рен обворожительно улыбался в камеру, а Камю сохранял невозмутимый и холодный вид.
Рен смеялся, обнажая в улыбке белые зубы. И сиял этой своей раздражающей улыбкой, и хитро щурился, замечая внимание Камю.
Камю всё никак не мог выбросить из головы состоявшийся накануне разговор, снова и снова всплывающий в памяти. Тем более нельзя было не думать о словах Рена, видя перед глазами его лицо.
– Вы любите клубнику, Камю-сэмпай?
Когда Рен изображал из себя примерного кохая, казалось, что он издевается. Камю не смотрел в его сторону, но почувствовал его улыбку. Точь-в-точь, как у Чеширского кота.
Иногда Рен был куда больше котом, чем Сесиль.
– Люблю, – коротко ответил Камю. Осознавал – подыгрывает. Он ждал, когда же Рен объявит правила игры, желанием поиграть в которую так загорелся.
– А, ну да, конечно, что я спрашиваю. Вы же любите сладкое.
Тогда Камю стоило посмотреть на лицо Рена, прочесть на нём то, на что Джингуджи намекал. Но он сознательно не сделал этого, вынуждая Рена озвучить желание вслух.
«Пой, птичка, пой», – не без удовольствия думал Камю, улыбаясь собственным мыслям.
– С вами не может быть просто, так, барон? – произнёс Рен, разглядывая лицо Камю, выискивая на нём признаки заинтересованности.
Он до сих пор ни разу не предпринял попытку его заткнуть.
Рен усмехнулся.
– Я бы сейчас и сам не отказался от сладенького, – произнёс он и с фальшивой задумчивостью в голосе продолжил: – Интересно, как вы отреагируете, барон, если я сравню вас со взбитыми сливками? Мне кажется, что вы и на вкус такой же нежный, мягкий, тающий во рту. А ваша холодность и отстранённость – словно клубничка на торте.
Рену доставляло удовольствие, наблюдать за Камю, виртуозно умеющему сохранять лицо. И тем сильнее становилось желание, стереть это высокомерное, не меняющееся выражение.
– Да будет вам, барон, известно, что я отношусь к той категории людей, кто съедает клубничку первой.
Это было приглашение.
И Камю вовсе не удивился, его услышав.
Теперь он был вынужден стоять лицом к лицу с Реном, смотреть в его бесстыдные глаза.
«Нахальный щенок, – говорил взгляд Камю. – Не вздумай со мной играть».
Камю подцепил подбородок Рена пальцами, приблизившись. Глаза его опасно блеснули.
«Ты мне не ровня».
Мелькнула вспышка камеры.
Улыбка Рена стала шире. Он наклонился, задевая дыханием волосы у виска Камю.
– Готов поспорить, что вы неженка, – прошептал он. – Но не бойтесь. Я буду ласковым, так словно вы – моя первая любовь.
Камю едва сдержал раздражённое рычание. Но его отвлекла новая вспышка камеры, заставив зажмуриться.
Закрыв глаза, он мог представить, как язык Рена скользит по его коже, вылизывая каждый её сантиметр, лаская чувствительную кожу за ухом, шею. Словно старательный ученик, а не страстный любовник, он стремился бы изучить всё тело Камю, узнать как можно больше. Отыскать клубничку и надкусить её.
И это было бы только началом.
Рен зашёл за спину Камю, облокотившись о его плечо. Он улыбался, всё так же глядя в камеру. Но Камю ощущал его взгляд на себе.
Он чувствовал себя голым.
– Этого недостаточно, не так ли? – спросил Рен, спрятав лицо в волосах партнёра. – Я бы хотел целовать вас до тех пор, пока вы не задохнётесь. Вам не захочется, чтобы я останавливался. Вы кончите от одной только сладости моих губ.
Голос Рена вливался патокой в уши. Мысли Камю путались, увязая в слышимых словах, произнесённых жарким томным шёпотом.
Камю был сильнее. Он мог сопротивляться. Игнорировать взгляды, ускользать от прикосновений.
Но он не хотел.
– Ну же, будьте честны, мой граф, – шепнул Рен прежде чем отстраниться.
Камю сел на принесённый ассистентами стул. Рен устроился у его ног, забросив голову назад и взглянув на графа снизу вверх, прежде чем фотограф возобновила съёмки.
– Думаю, вы предпочитаете быть сверху, граф. Вам это подходит. Но, думаю, я знаю, как будет лучше.
Камю глубоко вздохнул. Чтобы успокоиться. Чтобы не наброситься на Рена прямо здесь. Не заткнуть его гадкий рот.
Ему хотелось бы видеть его под собой.
И чувствовать в себе.
Слишком силён был соблазн. И поддаться ему было так легко.
«Да, да, да! Только заткнись», – воскликнул Камю, оградившись от Рена движением руки.
Ликующая улыбка делала лицо Джингуджи ещё более невыносимым.
«Как скажете, сэмпай».

Рен постучал, но вошёл, не дожидаясь ответа. В руках он держал вазочку с клубникой и креманку со сливками.
– Надеюсь, я заставил тебя ждать, – промурлыкал Рен.
– Я даже не заметил, как прошло время, – невозмутимо ответил Камю, поднявшись навстречу.
На столике стояло уже открытое шампанское. Камю наполнил два бокала.
Рен подкрался неслышно, положил ладони на талию Камю. Тот критично его осмотрел, строго сощурившись. Рен удивлённо поднял брови, когда Камю протянул ему ягоду. Джингуджи, провёл языком по пальцам Камю, слизывая клубнику с его рук. Камю наблюдал за ним с поощряющей улыбкой.
– Ты…
Рен не успел договорить, как Камю вдруг выплеснул шампанское из бокала ему в лицо. Рен хмыкнул, прикрыв глаза, и отводя назад намокшие волосы.
– Вы поражаете, граф, – саркастично пробормотал он, облизывая влажные губы.
– Я люблю именно так, – ответил Камю, накрыв его рот своим.
Камю был жаден до новых вкусов и ощущений.
Не то чтобы Рену это не нравилось.

---

ФБ-2015, драббл (1) от R

Название: Обработка данных
Размер: драббл (705 слов)
Пейринг/Персонажи: Шиномия Сацуки / Курусу Сё, Миказе Аи
Категория: слэш
Жанр: повседневность, ER, стёб
Рейтинг: R
Предупреждения: возможен ООС
Краткое содержание: В комнате их трое. И все трое не спят. Один из них робот.
От автора:

...

Изначально я хотела написать что-то про три закона робототехники Азимова, приложив их к Аи. Ага, шиш тебе Но всё равно робо-тему как-то хотелось развить. И вот появилось оно)

Аи лежал на своей постели, не шевелясь. Слуховые сенсоры работали в обычном режиме, передавая информацию на датчики. Уровень шума в комнате в пределах нормы. Естественное освещение соответствует тёмному времени суток. Искусственное освещение отключено в целях экономии электричества.

Отправление запроса на включение датчиков ночного видения.
Запрос отправлен.
Разрешение получено.

Сё проснулся, почувствовав движение. С трудом выпростав из-под одеяла руку, он потянулся, чтобы включить лампу. На привычном месте выключателя не оказалось. Сё открыл глаза, вглядываясь в темноту. Он вспомнил, что заснул на диване.
Нацуки сидел рядом, на полу, спиной к Сё. Услышав шорох, он обернулся.
– Нацуки? – сонно проговорил Сё. – Почему не спишь?
Услышав в ответ тихий смешок, Сё разом напрягся. Отбросив одеяло, он рывком сел, наблюдая за Нацуки. На котором не было очков.
– С-Сацуки?

Отправление запроса к базе данных.
Имя: Шиномия Сацуки.
Уровень опасности: неизвестен.
Идёт анализ объекта.
Обновление базы данных…

– Заигрались в дружбу, так что и про меня забыли, м? – Сацуки говорил, растягивая слова, низким хриплым голосом. На его губах едва угадывалась улыбка. Но в глазах не было ни тени веселья. Опасный блеск в них цепко держал Сё. Когда тот попытался подняться, Сацуки одним резким движением прижал его к дивану. Он держал руки по обе стороны лица Сё, нависнув над ним.
Сё сжался, чувствуя себя застигнутой врасплох добычей. Несмотря на страх, он разозлился.
– Не делай так, – вкрадчиво произнёс он.
Сацуки в притворном изумлении вскинул брови. Вновь обманчиво медлительный, он скользил взглядом по лицу Сё. Курусу чувствовал его горячее дыхание у своей шеи, невольно сглотнул. Тогда Сацуки, усмехнувшись, прижался щекой к щеке Сё, и клацнул зубами над самым его ухом.
– Я не стану тебя слушать. Ты меня не обманешь, – жаркий шёпот Сацуки заставил Сё вжаться в диван. Он отчаянно стремился стать меньше, исчезнуть, лишь бы избежать прикосновений Сацуки, не чувствовать на себе его взгляда. Не дрожать от влажного дыхания. Сё крепко сжал зубы, но всё же отчаянный стон вырвался наружу, когда Сацуки прикоснулся холодной рукой к его животу и скользнул ниже, задевая жёсткие волоски. Курусу понадобилась вся его выдержка, чтобы не вскрикнуть, когда Шиномия сжал рукой его член. Не видя его лица, Курусу ощутил довольный оскал, исказивший улыбку Сацуки. – Я же чувствую, как ты соскучился по мне.
– Мы разбудим Аи-сэмпая… – сдавленно проговорил Сё.
– Да кого волнует. Он же машина.
– Он не!..
Голос Сё вдруг оборвался. Аи слышал лишь его тяжёлое прерывистое дыхание, тихое постанывание, которое тот старательно пытался скрыть. Сацуки рычал. Оба часто задерживали дыхание, и тогда в темноте раздавались лишь влажные хлюпающие звуки и размерный шорох ткани.

Анализ данных.
Его принуждают делать то, что ему неприятно? Ему больно?
Угрожает ли ему опасность? Стоит ли вмешаться?

Аи невольно моргнул. Множественность параллельно возникших вопросов замедляла последовательность систематизирования информации, усложняла процесс идентификации эмоций. Следовало упорядочить вопросы, начав с имеющих отношение к физической безопасности подзащитного объёкта.

Имя: Курусу Сё.
Статус объекта: здоров.
Угроза жизни: …

Задыхаясь, Сё хватал ртом воздух, беспорядочно отвечая на голодные поцелуи Сацуки. Он вцепился в плечи Шиномии, выгибаясь навстречу жёстким ласкам, нашептывал что-то ему на ухо.
Аи задумался.

Угроза жизни: в пределах нормы, относительно выполняемых действий.
Рекомендуемые меры предосторожности: уменьшить время испытываемого кислородного голодания; уменьшить физическую нагрузку.

Используя инфракрасное зрение, Аи видел лишь два ярких оранжево-красных пятна, слившихся вместе. Сердечная активность наблюдаемых объектов показывала схожие показатели. Пульс учащённый, не совместимый с нормой.

Отправление запроса к базе данных.
Проверка наличия соответствия.
Результат положительный.
Дата, время.
Есть видео.
Начать воспроизведение?

Аи отозвал запрос. Он вспомнил, как однажды уже наблюдал подобную сцену, характеризующуюся схожими параметрами. Тогда Ранмару и Рейджи его заметили. Куросаки разозлился, но из-за смущения ничего не сказал. А Рейджи рассмеялся. И всё объяснил. Полученную информацию Аи добросовестно занёс в базу данных.
Угрозы для жизни производимые манипуляции, для объектов их осуществляющих, не представляли.
Угроза жизни свидетелей высчитывалась, в зависимости от индивидуальных особенностей наблюдаемых объектов.

Отправка запроса к вычислительным ресурсам операционной системы.
Ввод данных.
Имя: Шиномия Сацуки.
Уровень опасности: предельно высокий.
Имя: Курусу Сё.
Уровень опасности: низкий.
Рекомендуемые действия: идёт обработка данных…

Аи снова моргнул, прекращая вычисления. Прислушался. Со стороны дивана всё ещё доносились звуки, идентичные уже известным. Но скрип пружин и шорох одеял в таком качестве Аи ранее слышать не доводилось.

Обновление базы данных.
Ввод дополнительной информации.

Закончив запись, Аи переключил датчики поддержки жизнедеятельности до стандартных режимов. Неслышно повернулся на другой бок и закрыл глаза.
Без всяких расчётов Аи знал, что в данной ситуации лучше всего претвориться спящим.

---

SOLO MINI ALBUM Vol.6

Я прям чувствую себя фанатом

...

Tracklist:

1. LONESOME BREAKER
2. Prime Position feat. Kagami Taiga, Himuro Tatsuya
3. Aegis no Hokori (The Pride of Aegis) feat. Okamura Kenichi, Fukui Kensuke, Wei Liu
4. Namida no Riyuu (The Reason Behind the Tears)
5. LAZY LAZY ~CRAZY CRAZY Remix~

upd. Превью первой песни — песня "просветлившегося" человека
весь альбом в превью

upd2. Не могу слушать эту песню без улыбки хд Она такая, боже мой, милая, такая… ну просто мрр~ и никак иначе)Таня-Тацуя здесь такой нежный, воспевает Тайгу и Ацуши – прелесть) Я прям вижу, как они рядышком стоят, Химуро посередине, улыбаются и за ручки держатся – ну ничего не могу с собой поделать
Кажется, у меня появился ещё один ОТ3 хд

И командная песня тоже мимими) Таки люблю феечек)

* * *

upd. Пока ждала, третью песню полюбила больше второй хд

запись создана: 06.10.2015 в 11:32

---

ФБ-2015, миди G - Pg-13

Название: Не одинокая, не принцесса
Размер: миди (8 477 слов)
Пейринг/Персонажи: Шибуя Томочика , Цукимия Ринго, Нанами Харука,

спойлер

Сумераги Кира, Оотори Эиичи, Микадо Наги, ОЖП
Категория: гет
Жанр: повседневность, романтика
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: возможен ООС
Краткое содержание: У Томочики не самая завидная роль. Но она намерена отыграть её на ура.
Примечание: таймлайн – после второго сезона аниме без учёта третьего.
От автора:

...

Текст, идея для которого пришла в голову внезапно, но зато детально. Я подготовила план и писала по нему от начала и до конца без запинки.
Общая идея такова: гарем для Томо, потому что каждая девушка достойна гарема хд Поэтому все придирки в стиле «неправдоподобно» идут лесом. Зачем нам правдоподобность, когда текст о гареме, я вас умоляю хд А Хэвенсы бесхозные валялись, но заразы, подпортили мне всё, когда в последней серии нового сезона объявились толпой в шесть голов хд Но зачем нам аниме, это ведь даже не канон – тьфу, так что как трое их было изначально, троих я и оставила. Даже прониклась ими) Ну оос, грешна, а кто не грешен хд
А песня в эпиграфе — что-то, на что должен был быть похож сингл Хэвенс)

«Love is a flame that can't be tamed
And though we are its willing prey, my darling
We are not the ones to blame».
(H.I.M. — «Pretending»)

Томочика всегда любила петь. И она была не против посвятить пению если не всю жизнь, то хотя бы значительную её часть. Но поступление в академию Саотоме никогда не было её розовой мечтой, главной целью в жизни или ещё чем-то подобным. Просто однажды обстоятельства сложились так, что любая, даже самая безумная идея казалась неплохой возможностью. И Томо, не задумываясь, отослала резюме по адресу, окружённому десятком аляповатых звёздочек и сердечек, который был напечатан в одном глянцевом журнале. «Была не была», – подумала она, не особо рассчитывая на успех и не позволяя себе наивно на него надеяться. Словно лотерейный билет купила, который не решит все её проблемы, но может хотя бы минимально их скрасить. Если повезёт. Но не более того. Тогда, тоскливо вздохнув и отложив журнал, Томочика вновь принялась изучать список вакансий для подработки.
Томо вовсе забыла о том, что отсылала куда-то письмо. Но, когда она обнаружила в почтовом ящике конверт, украшенный эмблемой академии, сердце её забилось чаще.
Так возможность, которую уже нельзя было упускать, превратилась в цель. Тогда Томочика впервые позволила себе вспомнить о наивных детских мечтах. Раньше она лишь с удовольствием проводила время со школьными подругами в караоке. Теперь она хотела петь. И чем крепче становилась её дружба с Нанами и другими ребятами из академии, тем сильнее было и желание. Она многому научилась и не намерена была останавливаться на достигнутом после дебюта.
Но Томо никогда не хотела становиться актрисой – а возможность теперь уже сама пришла к ней в руки. Когда Ринго сообщила Томочике о приглашении на кастинг, ей, наверняка, и в голову не могло прийти, что подопечная захочет отказаться. Томо и не отказалась, хотя какой-то маленький червячок сомнения всё-таки не давал ей покоя. Малюсенький. Но особенно противный. Предчувствие, может?
Пройдя кастинг, вместе с поздравлениями Томо получила на руки и полную версию сценария. Когда она пришла домой, то углубилась в чтение. С каждой прочитанной строчкой ей становилось всё грустнее и грустнее.
Её роль в романтическом молодёжном фильме – подруга главной героини. Откровенно говоря, то была не самая завидная роль, но шанс упускать было нельзя. Да и трудности Томочику бодрили, как и всё новое. Девушка похлопала себя по щекам – это привело ее в порядок: «Соберись, милая моя, всё будет отлично. Свою роль мы отыграем на ура».
Растянувшись во весь рост на диванчике, Томо некоторое время смотрела в потолок и мысленно составляла план действий. Вот сейчас она встанет, заварит чай… Ну, а там видно будет.
Как только она поднялась, раздался звонок в дверь.
У Томочики не было ни единого предположения насчет того, кто бы это мог быть. Она никого не ждала и никто не предупреждал её о визите. Не дожидаясь повторного звонка, Томо подошла к двери, чтобы посмотреть в глазок. В коридоре стоял молодой человек, симпатичный и неопасный на вид.
Посомневавшись пару секунд, Томочика всё-таки повернула замок.
У парня были чёрные волосы и истинно японские черты лица. Он был со вкусом одет, держал на плече большую сумку. На неожиданно возникшую в его поле зрения Томо смотрел растерянно, словно сомневаясь в её материальности. Выражение лица немного портило в общем положительное впечатление. Красивое внешне, оно совершенно не располагало к диалогу. Уголки глаз были чуть приподняты, но в самих зрачках не было ничего – глаза дохлой рыбы, как говорят. Все это на пару с невозмутимо сложенными губами делало отсутствующее выражение лица еще более заметным.
Только Томочика подумала, что парень кажется ей смутно знакомым, как он отвлёк её, сообщив:
– Я ваш сосед. Могу я воспользоваться вашим балконом?
– А?
– Дело в том, что я забыл ключи. Я думал о том, как мне в таком случае попасть в квартиру, но ничего другого не пришло в голову, кроме как перелезть с вашего балкона на мой.
– Эм, – Томочика вновь обрела дар речи, лишь когда осознала, что парень уже перестал говорить и выжидающе смотрит куда-то сквозь неё своими странными светлыми глазами. – Я не возражаю. Но… Вы уверены? Всё-таки десятый этаж. Вы хорошо посмотрели в карманах?
– Ключей там нет, я проверял. Три раза.
– А у консьержа спросили?
– У него тоже нет.
– Почему?
– Потому что они у меня, лежат на тумбочке – там, где я их и забыл. Я так думаю.
– А ваш?..
– Потерял где-то.
– Оу, ясно, – проговорила Томочика и, растерянно потянувшись к волосам, пропустила гостя внутрь. – Ну, проходите, в таком случае. Не стоит снимать обувь, зачем? – всплеснула руками Томо в попытке остановить случайного гостя, но тот, не прислушавшись к данному разрешению, безмолвно покачал головой.
Томо пожала плечом и направилась к балкону. Знакомый незнакомец последовал за ней. С боковых сторон балкон был защищён невысокой декоративной решёткой. Соседний балкон с таким же ограждением располагался буквально в метре, застёклённым не был, и при желании перешагнуть на него, держась за решётку, было несложно. Но скользкий металлический парапет лично Томочике доверия не внушал. Да и высота в десять этажей, которую предстоит преодолеть сорвавшемуся человеку, вызывала некоторые опасения. Это был лучший аргумент, крайне убедительно говоривший о том, что затея парня всё же не самая удачная.
Томочика зябко поёжилась, когда глянула вниз.
– Не волнуйтесь, – сказал парень, бесшумно вставший рядом и, вероятно, верно истолковавший опасения Томо. Всё с тем же плохо читаемым выражением лица он смотрел на свой балкон и рассуждал о чём-то безусловно важном. Например, не снять ли ему для верности еще и носки. Когда подобная мысль пришла Шибуе в голову, она раздражённо фыркнула.
– Не то чтобы мне было не всё равно, вы ведь, должно быть, каждый день по балконам прыгаете? У вас дверь там открыта? – Томочика кивнула в сторону соседского балкона.
– Не доводилось, – не меняясь в лице ни на мускул, новоявленный сосед почему-то ответил только на один вопрос. – Но не думаю, что будет сложно.
Сказав это, он решительно забрался на парапет. Томочика невольно задержала дыхание, когда он встал во весь рост и ухватился за перегородку. О том, выдержит ли парапет вес взрослого человека, Томо как-то не подумала раньше, но подумала теперь, и новая мысль привела её в ужас.
«О, боже! Сейчас он упадёт, разобьётся и умрёт, а я даже не знаю его имени!»
– Ты точно уверен? – спросила Томо на пробу, вновь боязливо взглянув вниз. Никогда подобная высота не казалась ей столь пугающей. Забывшись, она и не заметила, как обратилась к незнакомцу на ты.
Он ничего не ответил. Замерев над высотой, парень ухватился свободной рукой за решётку со стороны своего балкона. Осталось только перешагнуть, для чего несколько секунд нужно было балансировать на парапете одной ногой. Этого Томочика боялась больше всего. Но незнакомец если чего-то и боялся, то либо не привык это показывать, либо попросту не умел. Просто оттолкнулся и отпустил прутья решётки, уже стоя на своём балконе. Томо облегченно вздохнула и позволила себе расслабленно улыбнуться. Парень скрылся за балконной дверью, которая, слава пресвятому Шайнингу, оказалась незапертой.
Вернувшись в свою гостиную, Томочика вспомнила про оставленную незнакомцем обувь и про то, что он с самого начала показался ей не таким уж незнакомым. Осознание пришло одновременно с очередным за этот неспокойный вечер звонком в дверь.
– Я не поблагодарил, – сказал парень прямо с порога и низко наклонил голову. – Спасибо. Я заберу…
– Сумераги Кира! – выпалила Томо, осенённая догадкой.
– Да? – парень моргнул.
Это и вправду был он, один из вокалистов «Heavens». Тех самых, наделавших немало шума два года назад.
«С ума сойти».
Только и остаётся, что сетовать на то, как избирательно тесен этот мир.
– Ну, раз мы теперь соседи, то – Томочика Шибуя, – назвала Томо своё имя и протянула ладонь.
– Я знаю, – сказал нисколько не удивлённый Кира, ответив на рукопожатие. – Надеюсь на взаимное сотрудничество.
Пожелание прозвучало невозмутимо, без тени улыбки, и, если бы эти слова были произнесены кем-то другим, Томо заподозрила бы издевку.

Когда, забрав ботинки, Кира ушёл, Томочика направилась на кухню, чтобы, наконец, заварить чай. Ожидая, когда закипит вода, она тихонько напевала.
– Yes, call Heavens! … Тьфу.

* * *

Список тех людей, которыми Томочика восхищалась, был немал, но одно из мест в пятёрке лучших безоговорочно занимала Цукимия Ринго.
Томо никогда не доводилось видеть Ринго без дела. Она всегда была занята и, наверняка, далеко не каждый выдержал бы тот график и тот темп, с которыми она работала. Не говоря уже о том, что, будучи одной из наиболее приближённых к Блистательному, она умудрилась сохранить здравый рассудок и не растерять весь оптимизм и энтузиазм, что уже само по себе было немалым достижением. Томочика считала Ринго героиней и не находила важным помнить о том, что та была мужчиной.
– Фух, убегалась вся, – выпалила Ринго, залпом опустошая стакан с водой, к которому пришедшая ранее Томочика так и не притронулась. Освежившись, Ринго радостно спросила: – Томо-чан, как дела?
Отвечать на этот вопрос было необязательно хотя бы потому, что в случае, когда задавала его Ринго, вариант ответа мог быть только один. И он всегда был верным.
– Замечательно, – с улыбкой сказала Томо.
– И славно! Прости, пожалуйста, что мне не удалось прийти на встречу вместе с тобой, – сложив ладони перед лицом, Ринго просительно улыбнулась.
Томочика тряхнула волосами и покачала головой. Проблемы в том, чтобы прийти на встречу с журналистами без сопровождения Ринго, она не видела. Репортёры задавали ей только очевидные вопросы о будущем фильме, о котором Томо и сама пока многого не знала. Под руководством Ринго она подкорректировала график своей работы таким образом, чтобы можно было большую часть времени уделять непосредственно фильму. Актерский состав еще не был полностью собран и съемки еще не начались, поэтому на данный момент у Шибуи было достаточно свободного времени. Она думала о том, что нужно навестить Харуку, но у той накануне очередного песенного конкурса времени как раз не было совсем.
С Ринго они условились встретиться после интервью – как раз тогда, когда у Цукимии выдалась свободная минутка. Томочике хотелось обсудить с ней дату выхода нового сингла, но вместо этого первым делом она задала наименее беспокоящий её вопрос:
– Что там с Пылающим? Почему Raging Entertainment тянут?
– Как же, хотят накалить интригу, естественно, – усмехнулась Ринго. От внимания Томочики не укрылась доля ехидства в ее тоне.
О сотрудничестве Raging Entertainment и Shining Entertainment журналисты стали трубить во всеуслышание в первых же новостях, посвящённых анонсу фильма, в котором будут играть актёры обоих агентств. Ничего особенного в этом не было, но продюсеры усмотрели отличный маркетинговый ход. Он наверняка привлечёт новых зрителей тем, что «непримиримые соперники взялись за общее дело». На том факте, что Томочика была единственной актрисой из агентства Саотоме и исполняла не главную женскую роль, никто внимания заострять не стал. Вероятно, что Блистательный заинтересован не был и явно сконцентрировал своё внимание на Харуке и компании. Но момента, когда же озвучат имя представителя Пылающего, все ждали, затаив дыхание.
Томочику ожидание утомляло, ей поскорее хотелось заняться делом – если не связанным с новым синглом, то хотя бы со съёмками. Каждый день Томо работала над стихами и ждала, когда вернётся Яджима, уехавший на какие-то курсы заграницу. Он и Томо звал с собой, и она бы согласилась. При иных обстоятельствах, не включающих приближающиеся съёмки.
– Не сомневайся, – ответила Ринго на ранее заданный Томочикой вопрос, – как только узнаю, тут же тебе сообщу.
Ринго пристально наблюдала за Томо, которая со скучающим видом потягивала из трубочки молочный коктейль. Низко наклонившись над столиком и приблизившись к ней, Цукимия доверительно прошептала:
– Тебя что-то беспокоит?
– Ничего, – покачала головой Томо и улыбнулась. – Предчувствие какое-то просто.
– М-м, – протянула Ринго, откинувшись назад. – Понятно. А я уж думала: по Яджиме скучаешь.
– Ха? Нет, конечно.
Томочика с неудовольствием осознала, что к щекам прилил жар. Наверняка покраснела. Но благо Ринго, понимающе усмехнувшись, не стала углубляться в эту тему.
Они сидели в кафе и обсуждали всё подряд до тех пор, пока его не заполнило слишком много посетителей. Затем они тепло распрощались, и Томо направилась домой. Едва перешагнув порог квартиры, она вновь услышать Ринго, спешившую поделиться последними новостями. Голос Цукимии казался чрезмерно возбуждённым, даже с учётом статического шума мобильной связи.
Томо уверилась в том, что дурное предчувствие её не обманывало, когда эту же новость повторили часом позже по радио.
Оотори Эиичи – представитель Raging Entertainment – сыграет главную мужскую роль. А группа «Heavens», после долгого затишья, выпустит новый сингл, который станет заглавной темой фильма.
«Вот такие вот новости», – написала Томочика Харуке.
Ответ пришёл не сразу, однако он явно лучился тем энтузиазмом, которого Томочике так не хватало.
«Вау! Это так здорово!» – в каждом набранном символе проглядывала улыбка Харуки. Оптимизм подруги всегда благотворно влиял на Томочику. Её губы сами собой растянулись в улыбке.
«Ага, здорово, словами не передать, как».

* * *

По причине, которая казалась Томочике очевидной, идти на первую полноценную конференцию, посвящённую началу съёмок фильма, ей совершенно не хотелось. Но, разумеется, это не могло стать причиной для отказа. Очень скоро Томо собралась с силами, убедив себя, что ничто не имеет значения. Ни один внешний фактор не может оказаться настолько сильным, чтобы ей захотелось отказаться от возможности проявить себя в чём-то ещё, кроме музыки.
Но величину фактора она таки недооценила.
Раздражающе ухмыляющийся и с радостью вещающий во все микрофоны, которые, как и камеры собравшихся журналистов, казалось, были обращены к нему одному, он говорил о том, что бесконечно рад подаренной возможности сыграть в фильме со столь замечательными авторским и актёрским составами. Что вы, что вы, я буквально сгораю от нетерпения. Как и группа, о да, не сомневайтесь. Ребята полны энтузиазма и хотят как можно скорее приступить к работе. Я убеждён, что мы напишем хит. И, разумеется, фильм ждёт грандиозный успех. Ха-ха-ха.
«Боже, боже, да что вы говорите», – Томочика всю конференцию просидела с приклеенной к губам улыбкой, которая на пару с речами Оотори-младшего действовала на неё угнетающе. Не менее угнетающей была и смущённая улыбка актрисы, Танигути Майи, получившей главную роль. Девушка то и дело бросала многозначные взгляды на сидящего рядом айдола. Находясь по другую от него сторону, Томочика не могла этого не заметить. Не укрылось от её внимания и то, что сам Эиичи не обращал на будущую партнёршу никакого внимания.
– Молодец, – от души похвалила её Ринго, когда Томо наконец получила возможность облёгчённо выдохнуть и спрятать лицо в ладонях.
Но облегчение её было недолгим, потому что откуда-то из толпы вынырнула та самая Майя, улыбка которой и по окончании конференции не покинула её лица.
– Шибуя-сан! Я так рада встрече с вами! Безумно счастлива, что мы будем работать вместе! – Майя возбуждённо затрясла руку Томочики, неизвестно когда успев её схватить. – Надеюсь, мы поладим, как и наши героини.
Томо вынуждена была признать, что девочка была милой. Наивная, симпатичная вчерашняя школьница, действительно прошедшая кастинг, искренняя в своих побуждениях, бесконечно благодарная за то, что волей не то судьбы, не то случая, не то удачи оказалась здесь, среди людей, что были её кумирами.
Томочике было несложно её понять. Она приветливо улыбнулась и ответила на страстное рукопожатие.
– Сработаемся, – сказала она, а девочка, радостно просияв, уже упорхнула куда-то. Точнее, её увёл хмурый продюсер и проконвоировал к группе журналистов. Те, по всей видимости, за два часа, что длилась конференция, ещё не успели выяснить все интересующие их детали. И хотя Майя не выглядела ни растерянной, ни уставшей, Томо мысленно ей посочувствовала.
– Эх, – вздохнула она, когда не обнаружила рядом Ринго. Под шумок Томо и самой хотелось побыстрее покинуть зал. Благо других мероприятий на сегодня запланировано не было, и ничто не мешало ей поехать домой.
Но сегодня явно был неблагоприятный день для раков. А ведь утренний гороскоп предупреждал…
– Так, так, так, и кто тут у нас? – раздался голос из-за спины. Оборачиваться Томо не хотелось. Было и так ясно, кого она там увидит.
Почти два года от «Heavens» ничего не было слышно. Группа буквально канула в лету, исчезнув со страниц журналов, не появляясь ни на радио, ни на ТВ. Впрочем, даже если какая-то информация и протекала в СМИ, Томо ею всё равно не интересовалась. «Heavens» затаились на дне, подготавливая грандиозное возвращение, ознаменованное реваншем.
«И вот час настал», – мысленно проговорила Томочика.
Журналисты всё ещё блуждали рядом, так что Томо постаралась придать выражению своего лица как можно более благодушное выражение и натянула на губы приятную улыбку.
Первое впечатление было сильным, оставив отпечаток на восприятии. Так что, обернувшись, Томочика, как и ожидала, увидела всё того же заносчиво улыбающегося красавца с раздражающе обольстительной родинкой на подбородке. И да: спустя время он был всё таким же красивым и улыбался так же. Только после нескольких секунд его разглядывания Томо усомнилась, была ли в улыбке Эиичи прежняя высокомерность. Милым скромнягой он явно не стал, но ничего откровенно вызывающего в его облике не было. Если бы Томо могла позволить себе подобное суждение, то пришла бы к выводу, что эмоции, отражающиеся на лице Эиичи, – это усталость и раздражение. И Томо не могла не признать, что солидарна с ним.
Но такого ведь быть не могло! И всё равно, что непосредственно Томочике Эиичи и компания ничего плохого не сделали. Как, собственно, не сделали они ничего плохого и Харуке. И, Томо, сжав зубы, вынуждена была признать, что если и виноваты они в чём-то, то только лишь в своём зашкаливающем высокомерии и игре на публику. Что, конечно же, было крайне глупой причиной для неприязни. По крайней мере, не для шоу-бизнеса, где подобное сплошь и рядом и вроде даже в порядке вещей для многих из исполнителей, привыкших играть роли. У ребят из «Starish» – свои роли. У «Heavens» – свои. Фанаты есть и у тех, и у других, а значит лишь им решать. Выступление на UtaPri Awards показало, что роли «Starish» пришлись по душе большему количеству людей. Вот и всё.
И у Томочики была своя роль – роль лучшей подруги главной героини, будучи одной из многих звёзд в обширной галактике Саотоме. Следовало соответствовать.
– И как же поживает наша общая знакомая? – спросил Эиичи. Томочика потратила некоторое время, выискивая в тоне и словах Оотори скрытый подтекст, но, к своему удивлению, ничего такого, за что на Эиичи можно было озлобиться, не обнаружила.
– У Харуки всё замечательно, – ответила она, отгоняя всякие навязчивые мысли.
– Рад слышать, – ответил Эиичи и поправил очки. На секунду блик света скрыл его взгляд. – Значит, мы не лишились достойного противника.
Это был неплохой повод напомнить Эиичи о былом поражении, но он явно о нём и не забывал.
Тогда Томочика сказала:
– Нам предстоит работать вместе, надеюсь на плодотворное сотрудничество.
На долю секунды брови Оотори взлетели вверх, и он вызывающе осклабился.
– Дело говоришь, – с уважением отметил он и протянул руку. – Приятно работать с профессионалом.
Томочика пожала протянутую руку по-мужски и без улыбки. Неожиданно Эиичи, так и не выпустив ладонь девушки, потянул её на себя, заставив Томо приблизиться, и тихо произнёс ей на ухо:
– Улыбайся, нас засекли.
Заметив крадущихся к ним журналистов, Томочика на мгновение задумалась о том, что заголовки некоторых статей могут оказаться неоднозначными. Но это её совершенно не беспокоило.

* * *

По дороге домой Томочика заново пролистала сценарий, на этот раз куда внимательнее, выискивая совместные с главным героем сцены. К её немалому облегчению, таковых оказалось немного и были они предположительно несложными. Только кульминация, в которой Томо предстоит сыграть немаловажную роль, вызывала некоторые опасения, но о них думать было рано.
Мысли о фильме мгновенно покинули её голову, стоило лишь, подойдя к дому, увидеть, кто сидит на скамейке у подъезда с крайне несчастным видом. Можно было так сказать, если бы речь шла не о Сумераги Кире, внешний облик которого в принципе редко подвергался каким-либо эмоциональным потрясениям.
– Только не говори мне, что… – не утруждая себя приветствиями, начала Томо.
Кира, взглянув на неё, ничего не ответил, не кивнул даже, только отвернулся. Но Томо, строго скрестив руки на груди, стояла над ним и ждала.
– Я не специально, – в конце концов ответил Кира. – Оно как-то само по себе получилось.
Томочика возвела очи горе и вздохнула.
– Как только ты попадёшь в квартиру, мы вместе пойдём и сделаем тебе дубликат ключей.
Кира пожал плечами, то ли выражая своё согласие, то ли безразличие.
Неожиданно Томо подумала, что у неё появился младший брат. И не важно, что он был немного её старше.

* * *

– М?
– Эм… А Кира?.. – сконфуженно задал вопрос Эиичи, обнаруженный за дверью, когда Томо отправилась её открывать после пары нетерпеливых звонков.
– В соседней квартире, – буркнув, она захлопнула перед носом пришельца дверь.
Захихикала она лишь тогда, когда раздражение сменилось осознанием, и до неё дошла вся комичность ситуации. А эхом в ответ раздался смех чуть дальше по коридору.
Когда позвонили снова, Томо всё ещё смеялась и не могла остановиться. Посмотрев в глазок, чтобы не повторить прошлой ошибки и не оказаться вновь жертвой неожиданности, Томо увидела крайне серьёзного Киру и открыла дверь.
– Эиичи по ошибке позвонил и не извинился, – отличить вопросительную интонацию от утвердительной в исполнении Киры было крайне сложно. – Я прошу за него прощения.
Томочика опешила.
«Ты его мать, что ли?» – подумала она, развеселившись и совсем не чувствуя раздражения, которое, по идее, должно было наступить.
Томо так и не нашлась с ответом, как вдруг откуда-то из-за пределов границы её видимости донёсся голос Эиичи, такой же веселый, как и её собственный:
– Кира, пригласи соседку в гости в качестве извинения.
– Пф-ф, – только на это фырканье Томо и хватило. Переведя дыхание, она сумела ответить, не глядя на Киру, говоря мимо него и обращаясь к человеку, стоящему за стеной. – Сомнительное предложение.
– Не хорохорься ты, как раз пару вопросов обсудить нужно, по работе, – голос Эиичи всё затихал, удаляясь, он продолжал говорить, уже скрывшись в соседней квартире.
Томо перевела взгляд со стены на застывшего недоумевающим истуканом Киру.
– Ты не против? – спросила она.
– Вовсе нет, – Кира ответил так быстро, словно то было само собой разумеющимся. – Только… подожди немного, я приберусь.

Как оказалось, Эиичи намеревался провести в квартире Киры как минимум пару недель, пока в его доме проходит ремонт. По крайней мере, такой была официальная версия, которую Томо сочли нужным сообщить, когда она всё-таки к ним зашла. Кира, как и положено гостеприимному хозяину, возился на кухне. Ею назывался уголок, заклёпанный декоративной плиткой и отгороженный перегородкой, смахивающей на классические сёдзи – явно неуместные в модернистской минималистской обстановке квартиры. Эиичи, затолкав сумку с вещами подальше, жестом пригласил Томо сесть – так, словно он был здесь хозяином. В его руках каким-то образом материализовался некий листок, которым он помахал перед лицом Томочики.
– Это приблизительный план мероприятий, составленный моим менеджером, – пояснил Эиичи. – И немалая их часть является совместной с представителем Shining Entertainment, то есть – с тобой.
– Первый раз об этом слышу, – ответила Томо, протягивая руку за листком.
Эиичи с безразличным видом пожал плечом.
– Это и не удивительно. С твоим менеджером мы ещё не связывались, я сам получил распечатку только сегодня. Но подумал, что не лишним будет некоторые тонкости обсудить непосредственно с тобой. Ничто ведь не помешает тебе выполнить свою работу как надо?
«А как надо?» – едва не спросила Томо.
– А что мне может помешать? Не недооценивайте меня.
Эиичи одобрительно усмехнулся.
– Кира, ты слышал, какие все из «Саотоме» воинственные?
Появившийся из-за сёдзи Кира, едва заметно улыбаясь, приоткрыл было рот, чтобы сказать что-то, как вдруг резкий длинный звонок и последующий за ним нетерпеливый стук, осуществляемый, судя по звуку, как минимум ногой, заставил всех троих вздрогнуть и синхронно обратить взгляды на дверь. Спустя мгновение тишины звонок и стук повторились.
– Оживлённо у тебя, – тихо произнесла Томочика, обращаясь к Кире. – Незваные гости так и норовят придти.
Эиичи только фыркнул в ответ на насмешку, а Кира молча отправился открывать дверь.
– Кира-а-а!
Томочика была почти не удивлена.
– О, Эй-чан, и ты здесь! А? Что ещё за баба?
Томо содрогнулась от мысли, что многие девушки, обманутые маской, находили Микадо Наги очень милым. В голове не укладывается! Именно он и переступил порог квартиры. Не дожидаясь разрешения, он прошел в комнату, волоча следом за собой огромный рюкзак. Бросив его посреди гостиной, он обернулся к Кире, так и застывшему у дверей, чтобы во всеуслышание сообщить:
– Я ушёл из дома. Ничего если побуду у тебя несколько… дней? – сложив ладони перед лицом и наверняка состроив умилительную моську, запричитал Наги.
Кира ничего не ответил. Он не выглядел ни удивлённым, ни растерянным. Он вообще никаким не выглядел. Наги, конечно же, и не требовалось его одобрение, но потешно разыграть формальность было необходимо. Обычно именно так он и вёл себя перед публикой – строил детскую невинность. И пусть ему уже не тринадцать, своему амплуа он, по всей видимости, не изменил.
– Наги, кончай кривляться, что ещё за бред ты выдумал? – неожиданно строго воззрился на напарника Эиичи. Наги нахмурился, надувшись, явно недовольный тем, что Эиичи завёл разговор на неприятную тему при постороннем.
– Я, пожалуй, пойду, – поднявшись, Томо направилась к двери.
Проходя мимо Киры, она шепнула:
– Беда не приходит одна. Сочувствую тебе.
– Да. Беда, – эхом отозвался Кира. Там, где был уместен смешок или нарицательное покачивание головой в упрёк Томо, не было ничего, пустота.
– М?
– У меня столько спальных мест нет. Я сам на диване сплю.
Причина, которую Кира посчитал бедственной, оказалась на редкость не впечатляющей.
Томо вздохнула.
– Если твои бездомные друзья неприхотливы, я могу одолжить футон.
– Очень выручишь.
– Надеюсь, не пожалею.

* * *

У Томочики не было иного шанса встретиться с Харукой, кроме как случайно.
Они столкнулись в холле звукозаписывающей студии. Харука врезалась в Томо, как обычно совсем не глядя ни вперёд, ни под ноги, а куда-то сквозь пространство и время. Осознав свою оплошность и не взглянув в лицо, она низко склонила голову и стала извиняться. Несколько секунд Томо очумело смотрела на рыжую макушку, и наконец рассмеялась.
– Харука!
– Изви… А? – та медленно подняла глаза, словно не веря своим прекрасным музыкальным ушам и пару раз хлопнула ресницами. А потом расплылась в улыбке. – Томо-чан!
Девушки обнялись, и только Томо хотела спросить у Харуки, как у той дела, Нанами, словно вспомнив о чём-то крайне важном, спохватилась, перехватила сумку поудобнее и затараторила:
– Томо-чан, прости, мне бежать нужно, Хьюга-сэмпай ждёт!..
Прервав этот словоизвержательный поток, Томо сказала:
– В обед ты будешь свободна? Давай перекусим вместе.
– О, давай, конечно, – Харука широко улыбнулась и, вновь извинившись, убежала по коридору. Проводив её взглядом, Томочика, словно почувствовала прилив сил.

– Так у тебя сегодня съёмок нет, – спустя пару часов спросила Харука, когда они с Томочикой встретились в кафе.
– А-а, – в ответ Томо покачала головой и счастливо улыбнулась, крайне довольная этим обстоятельством. Съёмки в большинстве своём проходили спокойно и без эксцессов. Майя безукоризненно следовала всем советам и указаниям режиссёра, а Эиичи, что удивительно, почти совсем не привередничал и не спорил. Собственная роль давалась Томочике легко, так что и не утомляла. К тому же работать в тандеме с открытой и оптимистичной Майей было даже приятно. Но всё-таки Томо всегда была рада свободному окошку в съёмочном графике, которое, если не было занято ничем другим, девушка посвящала музыке и репетициям в студии. – И слава богу, хочу я тебе сказать.
– Работаешь над новым альбомом?
Харука вся словно сияла изнутри, и, вдохновлённая встречей с подругой, подалась вперёд, внимательно слушая и желая узнать как можно больше. Сама Томо была рада уже одной только возможности побыть с Харукой. Просто помолчать или поговорить о каких-нибудь глупостях, но все их разговоры в основном были посвящены работе. И пусть она приносила им радость, Томо с лёгким недовольством осознала, что вся их жизнь только вокруг неё и крутится.
– Ох, мне бы и хотелось, но пока Яджимы нет, вплотную альбомом я заняться не могу, – вздохнула Томочика. Чай в чашке давно остыл, а она так и не сделала ни одного глотка. – Не хотелось бы мне это признавать, но я чувствую себя беспомощной без него. Сама знаешь, у меня с написанием музыки проблемы.
Томо вымученно рассмеялась, сказав это, но поспешно замахала руками, когда на лице Харуки отразилось беспокойство.
– Ох и повезло же твоим оболтусам, что именно ты их композитор. Как вы, кстати, а то я совсем за новостями следить перестала, да и Ринго немного рассказывает.
Харука говорила о ребятах с восторгом и воодушевлением, с каждым сказанным словом вдохновляясь и распаляясь всё больше и больше. Мальчики были заняты, мальчики работали не покладая рук, были всё так же дружны и веселы. Кажется, что их тесный маленький мирок, средоточием которого была Харука, не менялся. Изменилась ли Томо после дебюта? После окончания академии?
Изменились ли ребята из «Heavens» после проигрыша?
«Да кому вообще до них есть дело?» – мысленно возмутилась Томо. Но, тем не менее, нечаянно с языка сорвалось:
– Хару, а помнишь «Heavens»? Ты на них не в обиде?
– М-м? – склонив голову, словно птичка, Харука посмотрела на Томочику с некоторым недоумением. – Почему я должна?.. А…
Словно вспомнив что-то и осознав, что имела в виду Томочика, Харука кивнула каким-то своим мыслям. Она заговорила после паузы:
– Нет, нисколько. Они все очень талантливые, необычные. Их тогдашнее выступление меня очень впечатлило, в нём чувствовалась такая… особенная энергетика.
– Угу, – неосознанно поддакнула Томочика.
– Но, знаешь… мне показалось, что их словно бы что-то сдерживало. Мне до сих пор кажется, что они могли выступить ещё лучше, но им чего-то не хватило для этого… Я буду очень рада, когда они продолжат работу.
В голосе Харуки не было ни капли сомнения. Она говорила о том, во что верила. Она признавала талант группы, которая была очевидным соперником «Starish» – прямо-таки заклятым соперником. И она с нетерпением ждала их новый сингл. Ведь хорошая работа соперника вдохновляет и мотивирует не меньше, чем собственный успех.
И раз у «Heavens» хватило ума признать талант Харуки, то, быть может, не всё с ними так безнадёжно.
– Будем ждать. Посмотрим, чем они нас ещё удивят, – Томо не сдержала улыбки, вспомнив тот памятный вечер, неделю назад, когда группа «Heavens» предстала перед Томочикой в новом свете.
О, когда у них появится больше свободного времени, Томо будет, что Харуке рассказать.

* * *

Завершалась первая неделя съёмок. Собираясь домой, Томочика не заметила, как к ней подкрался главный сценарист. Это была женщина – Мари Ивада – которую, откровенно говоря, Томо побаивалась. Вот и сейчас фанатичный блеск её глаз и вежливая улыбка заставили девушку вздрогнуть и мысленно приготовиться к худшему.
– Шибуя-сан.
– Д-да?
– Посоветовавшись с режиссёром, я решила кое-что подправить в сценарии, в частности – в вашей роли.
– Эм? Что-то не так? У вас есть ко мне замечания?
– Нет, если бы они у меня и были, я бы озвучила их прямо. Дело в том, что теперь, когда начались съёмки, я поняла, что в сюжете не хватает эмоциональной напряжённости. Дело не в актёрах. Дело в ролях. Вы не находите вашу роль скучной, Шибуя-сан?
Томочике только и нужно было, что поддерживать главную героиню, быть её жилеткой для слёз, оплотом понимания, заботы и поддержки. Но Шибуя опасалась того, что может сказать ей Мари.
– Мне она нравится. Я не считаю её скучной, отнюдь нет, – ответила Томо.
– Хм, вот как? Интересно. Но вы способны на большее, хочу вам сказать. Я не проявляю к вам симпатии, не подумайте, я лишь озвучиваю факты. Главный из которых заключается в том, что наши зрители заслуживают большего, и ради них стоит постараться, превзойти себя и свою роль, если потребуется.
– Так чего вы хотите, что мне нужно делать?
– Вы, то есть ваша героиня, конечно же, полюбите персонажа Оотори. Вам придётся пересмотреть отношение к своей роли, учитывая это обстоятельство. Вы любите и его, и свою подругу. Ей вы, разумеется, желаете счастья, и поступитесь своими чувствами ради неё. Таким образом, ваша роль приобретёт драматический оттенок. Мы не будем говорить прямо о ваших чувствах зрителю, но вы должны постараться передать их без слов. Нам, правда, придётся переснять пару уже готовых сцен, но это не беда. Всё в порядке? Вас ничто не смущает?
– Нет.
– Я пока не обсуждала этот вопрос с Оотори и Танигути, если честно, – Мари усмехнулась и кивнула в сторону съёмочной площадки, где оба упомянутых человека о чём-то с улыбками переговаривались. – Попробуем поступить так: пока об изменениях в вашей роли мы говорить другим участникам не будем, посмотрим, что из этого выйдет.
– Надеетесь, что получите более искренние эмоции в таком случае?
– Главное – убедить зрителей. Но для начала вам предстоит впечатлить собственных коллег.
Дождавшись кивка от Томо в качестве ответа, Мари, удовлетворённо улыбнувшись, направилась к Эиичи и Майе.
– Любопытные у вас методы, – произнесла Томо, провожая её взглядом. Мари обернулась, бросив напоследок:
– Конечный вариант истории напишете вы, а не я.

* * *

Рабочее название фильма – «Притворяйся». Завязка была банальной до безобразия. Обычная до крайности Она встречает удивительно Его и между ними проходит искра. Сложность в том, что Он – игрок, искренне проявляющий лишь безразличие. А Она – юна и полна светлых мечтаний напополам с авантюризмом. Торопясь как можно быстрее изменить свою жизнь, Она бросается с головой в омут приключений, что сопутствуют Ему, не думая о последствиях.
Другая Она – оплот разума, призывающая подругу одуматься и…
Всё «и» вместе с многоточием было взвалено на плечи Томочики. Какой будет её героиня – влюблённая, но ставящая на первое место дружбу и здравый смысл – было решать только ей.
«Буду ждать с нетерпением», – звучали в голове слова Мари.
Придя домой и не переодеваясь, Томо рухнула на диван вниз лицом. Она вспомнила о том, что вовсе не горела желанием сниматься в фильме, но возможность же! Возможность пришла к ней сама.
«Вот и отдувайся теперь».
Кое-как поднявшись и приведя себя в порядок, Томо включила ноутбук, поставила чайник и стала у плиты, дожидаясь, пока тот закипит. На заднем фоне эхом звучали голоса из радио и… тихонько тренькала гитара. Причём второй звук был реальнее и ближе. Таким же реальным оказался и сигаретный запах, который Томо неожиданно почувствовала.
Дверь на балкон была открыта, и девушка выглянула наружу. На соседнем балконе, прислонившись к перилам, спиной к ней сидел Наги. Он держал гитару, на время перестав играть – видимо, для того, чтобы докурить сигарету. Шагов Томо он не услышал, а та и не осознала, как заговорила:
– Бросил бы ты это дело, – сказала она, поморщившись и отгоняя от себя сигаретный дым.
Наги, чуть вздрогнув, неприязненно обернулся через плечо и окинул Томочику взглядом через прутья решётки, умудрившись унизить её каким-то особенным выражением глаз и искривившихся губ, сжимающих тлеющую сигарету.
– Не помню, чтобы интересовался твоим мнением, – раздражённо ответил он.
Томочика была поражена уже хотя бы потому, что ответ вообще последовал. То было явной готовностью продолжить разговор.
– Хочешь кофе? – спросила она, услышав свисток чайника.
Наги, бросив на неё быстрый удивлённый взгляд, усмехнулся.
– Я не пью кофе.
– Вау, я поражена: думала, раз уж строишь из себя взрослого, то и кофе наверняка предпочитаешь чаю. Подожди минутку.
Раздражённый взгляд Наги она проигнорировала.
Томо недолго возилась на кухне, и, хотя заваривала чай на двоих, не думала, что застанет Наги на том же месте, когда вернётся. Но, тем не менее, он всё ещё был там. Гитару он отнёс в комнату, но, запалив очередную сигарету, ждал.
– Ты типа смелая, – фыркнул Наги, принимая из рук Томо кружку. Пришлось перегнуться через перила, но, здорово вымахавший за последнюю пару лет, Наги уже не был мелкой язвой. Теперь он был язвой-дылдой с длинными руками, для которого не составило труда принять чашку над бездной глубиной в десять этажей.
– На здоровье, – Томочика не ответила на явно провокационную реплику Наги и спросила, чтобы сменить тему: – Ты один?
– Да.
Уже вторую неделю Наги и Эиичи жили в квартире Киры. С приблизительным графиком Эиичи, который был загружен куда больше неё, Томо была знакома и знала, что свободного времени у того едва хватает на то, чтобы ночевать дома. А вот чем занят Кира, она не знала.
– Кира в колледже, – словно прочтя её мысли, ответил Наги.
Кстати, хоть Эиичи и был очень занят, Томо не припоминала, чтобы дела его были связаны с группой. А ведь им ещё предстояло написать песню для фильма, но почему-то они совсем не работали, да и новостей от СМИ в отношении них никаких больше не было. Томочика находила это странным.
– Разве вы не должны работать над песней? – спросила она.
Наги поморщился, раздражённо фыркнул и, кажется, выругался сквозь зубы. Но Томо толком не расслышала.
– Пылающий поставил нам ультиматум, которому мы отказались следовать, поэтому мы и топчемся на месте уже год. Чтоб его!.. По-твоему «Heavens» подкосил проигрыш на том конкурсе? Ещё чего! Мы были ничуть не хуже ваших разноцветных попугаев! Но… Аргх! Какого чёрта я пытаюсь тебе что-то рассказать? Кто ты такая вообще?
– Вероятно, я человек, на футоне которого ты спишь.
– На футоне спит Эиичи.
– В самом деле? – удивилась Томо.
– Он редко здесь ночует.
– Раз ты говоришь, что у вас проблемы с Пылающим, то, наверное, ему нелегко, – неожиданно пришло Томо на ум.
– Он просто не может открыто пойти против воли отца. Он потакает ему. Но и только благодаря ему «Heavens» до сих пор не распущены.
Наги вздохнул и отхлебнул из чашки.
– Все наши семьи связаны с корпорацией, и по идеи мы были должны лишь представлять их интересы. Но Кира покинул дом сразу же, как достиг совершеннолетия, он поступил в колледж, подрабатывает ещё. А я…
– Самый младший и мало что можешь, кроме как поднимать бессмысленные маленькие бунты, – высказалась Томо. Но улыбка её не была насмешливой. Наги, хоть и воззрился на неё, пылая праведным гневом, уловив это, ограничился только тяжёлым вздохом.
– Да, но просто терпеть и ждать я не намерен.
– Ты и школу бросил?
– Я гений, знаешь ли, – высокомерно ответил Наги, впервые за вечер став похожим на тринадцатилетнего заносчивого мальчишку, коим он и был раньше.
«Никогда бы не поверила», – хотелось бы сказать Томочике, но вместо этого она, повторив вздох самого Наги, произнесла:
– Ты ведь на первом году старшей учишься, так? А я только среднюю закончила.
– Пф, – Наги фыркнул.
– Да, я достойна презрения, – горько усмехнулась Томо, не чувствуя обиды за резкость мальчишки. Она осознала сейчас, чего ей не хватило тогда: – Ведь я не сумела отстоять свои желания, посчитав, что просто не могу пойти наперекор некоторым семейным обстоятельствам.
Приняв их как должное, она стала сознательно искать более простой путь, оправдывая себя необходимостью поступать именно так. В конце концов, ей повезло. А могло и не повезти. И ведь был иной путь. Поставив на первое место себя, Томо могла бы найти подработку, заработать столько, чтобы хватило на оплату обучения в старшей школе, поступить, чтобы приобрести полноценное образование, имея которое она получила бы куда больше возможностей для дальнейшей реализации. Но тяжёлый труд оказался заменён везением. Тогда Томо, осознав это, начала вкладывать всю себя в то, что называла своим новым призванием, подкинутым ей судьбой.
– Завидую тебе: наверное, быть старшеклассником здорово.
– Ага, разбежалась. Я ведь не в обычной школе учусь.
– А, точно, всё время забываю, что вы элита. То-то ты сидишь на шее старшего товарища.
Наги ответил что-то столь же лестное в её адрес, но Томо не расслышала, вдруг осенённая мыслью: а ведь и правда забывает. Ни растерянный инопланетянин Сумераги Кира, ни сосредоточенный на работе Оотори Эиичи, ни Микадо Наги, пьющий заваренный из пакетика чай и забывающий быть невыносимой высокомерной язвой, – все они оказались при чуть более близком знакомстве обычными людьми.
– Я дома, – раздался отдалённый голос Киры.
– С возвращением, – отозвался Наги, скрывшись в комнате вместе с чашкой Томо.
Она не успела сказать Наги, чтобы они как можно скорее начали работу над новой песней. Но, вероятно, им и самим этого хотелось.

* * *

– Учти, что если из-за тебя с ней что-нибудь случится, я…
Удивлённое выражение на его лице сменилось насмешливым, уголок губ дрогнул в усмешке. Она задохнулась от злобы, возмущения. Продолжая с силой стискивать воротник его пиджака, она старалась подобрать слова, с ужасом осознавая, что потеряла всякую решимость. Ничего кроме глупого «ненавижу тебя» не осталось. Он прикоснулся к её запястьям, не решаясь отнять её руки, но и не отпуская.
Тогда она сказала:
– Не прощу тебя. Найду, во что бы то ни стало.
Она подняла лицо и, разжав пальцы, оттолкнула его.
Усмехнувшись, он смотрел ей вослед, бросив в спину:
– Я не стану прятаться.
…Услышав голос Эиичи, Томочика вздрогнула.
– Снято!

* * *

Хотя звукоизоляция в квартирах-новостройках и была отменной, сидя на балконе и даже не прислушиваясь специально, Томочика могла услышать почти каждое слово, произносимое соседями. Те к тому же и не таились. Разговор вёлся на повышенных тонах.
– Эй-тян, это отстойно, ты и вправду собираешься идти на поводу у папаши?
– Нам нужен этот сингл. Без него нас просто выбросят на улицу, лишив возможности продолжать заниматься музыкой. Он просто сколотит новую группу, для него это не проблема.
– Хочешь сказать, что у нас нет выбора, кроме как подчиниться и петь этот бред?
Эиичи и не ответил, раздался звук удара – такой, словно кто-то от души треснул кулаком по столу. Последующие слова Киры были едва слышны:
– Выбор есть, – сказал он. – И вы знаете, какой…
Вернувшись в комнату, Томочика вздохнула.
В окошке чата на планшете её ответа ждало сообщение от Майи, пестрящее разномастными смайликами.
«Я так волнуюсь перед съёмками поцелуя! Места себе не нахожу от волнения! Что мне делать, Томо-чан?!»
«Расслабься, – хотелось бы Томо сказать, – твоего партнёра подобная мелочь не волнует ни капли».
Но хоть Томочика и не могла вспомнить, когда же они с Майей успели стать подружками, отвечать так было не очень-то вежливо.
«Всё будет хорошо, – написала она после некоторых раздумий. – Я на твоём месте тоже бы волновалась, это совершенно нормально».

* * *

Томочике и хотелось бы это отрицать, но истина заключалась в том, что Эиичи был действительно привлекательным. Пусть она и привыкла к окружению, состоящему сплошь из красавцев и красавиц всех мастей, но отличие Эиичи от всех прочих заключалось в том, что он был чужаком, врагом, соперником. Он был прекрасным негодяем – и это цепляло.
Поэтому, когда он обнял Майю, поцеловал и долго не отпускал, лаская её кожу, гладя по волосам, Томочика глаз отвести не могла. Она подскочила от неожиданности, когда помощник режиссёра крикнул «снято!» и объявил об окончании съёмок на сегодня. Майя до ужаса смущённая, но сияющая, как самый счастливый в мире человек, уже бежала к Томо, явно сгорающая от нетерпения поделиться своими впечатлениями. Шибуя растерянно улыбнулась ей, неосознанно выискивая глазами Оотори. И нашла. И застыла, встретив направленный на неё взгляд.
Заметил.
«Чёрт побери», – мысленно по слогам проговорила Томо, но почему-то не торопилась отводить взгляд. Эиичи с улыбкой хмыкнул, покачав головой, отвернулся, руками изобразив жест капитуляции.
В гримёрной Майя без умолку трещала о том, какой Эиичи-сан замечательный, восхитительный, изумительный – идеальный, одним словом. Томо растерянно кивала и улыбалась в ответ, думая про себя о том, что явно немногие знают о том, что Эиичи грубый и не в меру высокомерный, а ещё неряшливый.
В конце концов, Томочика, расставшись с продолжающей лучиться восторгом Майей, предпочла просто порадоваться за подругу. Кому вообще предоставляется такая возможность – поцеловать кумира.
Томо расслабилась, думая, что по дороге домой отдохнёт и развеется после достаточно тяжёлого и насыщенного рабочего дня. Но у автомобильной стоянки её перехватил Оотори, вдруг появившийся из ниоткуда. Ниоткуда оказалось машиной.
«Он меня ждал?» – эта мысль, похожая на правду, изумила Томочику.
– Ты на такси? Давай подвезу, – сказал Эиичи. Обращение показалось Томо необычным. Она медлила с ответом, думая, что не так. Поняла, рассмотрев Эиичи получше. Суженные за стёками очков глаза, глубокая складка на лбу, натянутая кривоватая улыбка – всё это говорило об усталости. Правда никакой связи между этим обстоятельством и предложением подвезти, вместо того, чтобы, никого не дожидаясь, как можно скорее поехать домой, Томо не видела. Как не видела и причин отказываться, думая, что в процессе поездки не утомит Эиичи разговорами, если он сам ничего спрашивать не станет.
– Хорошо, спасибо.
Эиичи кивнул, открыл заднюю дверцу, пропустил вперёд Томочику и залез следом. Безмолвный водитель сразу же завёл машину, явно уже обо всём проинформированный и ко всему привычный.
Они ехали в тишине, если не считать тихого бормотания радио. Эиичи смотрел в окно, подперев голову кулаком и, кажется, дремал. Томо следила за дорогой.
Солнце медленно клонилось к западу, на улицах зажигались фонари, словно бы перенимающие его затухающий свет. Томо почувствовала, как мягкое движение машины и проносящиеся мимо огни понемногу убаюкивают её. Она сопротивлялась, пытаясь бороться с дрёмой, но всё было тщетно – её глаза закрывались. Она смирилась, подумав, что ей безразлично, куда ехать, лишь бы можно было вот так спать, опершись на чьё-то плечо.

Томо разбудил шуршащий звук раздвижных дверей. Она открыла глаза, и её ослепил яркий искусственный свет. Щурясь, она попыталась рассмотреть знакомые детали в холле дома, где она жила – это определённо был он. И она проснулась окончательно, когда поняла, что её кто-то несёт на руках. И этот кто-то – Эиичи.
– Очнулась наконец, симулянтка? Нажми на кнопку лифта, а то у меня руки заняты. Или мне тебя бросить?
Томо знала, что лицо Эиичи слишком близко и ей не хотелось на него смотреть, не желая раскрывать перед ним своё смущение. Но любопытство взяло верх. Да и кто не будет смущён, оказавшись в такой ситуации? Вот даже…
«Боже мой», – мысленно проговорила Томо, всё же набравшись смелости посмотреть на Эиичи. Девушка была вынуждена сделать вовсе не утешительный для себя вывод относительно румянца на его щеках. Было бы куда лучше, если бы прекрасный негодяй оставался прекрасным негодяем. Невозмутимым и вгоняющим в краску, но уж никак не смущающимся.
– И? – хмуро вопросил Эиичи. – Что будем делать?
– Отпусти меня, пожалуйста, – попросила Томо сиплым ото сна голосом. Эиичи выполнил просьбу, не сказав ни слова, и сам нажал на кнопку вызова лифта. – Спасибо.
– Мне было не трудно. Ты легче, чем кажешься на первый взгляд, – почувствовав её раздражённый, пылающий гневом взгляд, Эиичи поспешил добавить: – Это был комплимент.
– Мог бы разбудить, – ответила Томо, нервно следя за электронным табло, обещающим, что через ещё семь этажей лифт, наконец, приедет.
– Думаешь, я не пробовал?
– Кого угодно можно разбудить, как следует растормошив, – возразила Томочика.
– Отлично, – Эиичи фыркнул. – Хочешь, чтобы я это сказал? Я скажу: да, мне было жаль тебя будить.
Спустя несколько бесконечно долгих секунд дверцы лифта разъехались в стороны, прервав разговор, который Томочика уже боялась продолжать. Она опасалась флирта с Оотори. Но не была уверена, что ей этого не хотелось. Чего она точно не желала, так это жалеть и корить себя после.
– Когда вы начнёте работать над новой песней? – спросила она вместо всего того, что вертелось на языке.
Эиичи бросил на неё быстрый изучающий взгляд, устало вздохнул.
– Это не твоё дело, – ответил он. Жёстокие, но правдивые слова, услышав которые, Томо нисколько не обиделась. К тому же резкости в голосе Оотори не было. Вероятно, что он и сам задавался этим вопросом.
Томо понимающе кивнула больше своим собственным мыслям, чем Эиичи, не смотревшему в её сторону. Перевела взгляд на табло. Электронные цифры сменяли друг друга. Когда девятка сменилась десяткой, двери лифта раскрылись с тихим шорохом, и Томо услышала вопрос, брошенный ей в спину.
– Почему главную роль играешь не ты?
Томочика нахмурилась, невольно остановившись. Ответ был очевиден, он был прост. Почему же девушка почувствовала раздражение, услышав то… о чём не раз задумывалась сама.
– Глупый вопрос, – ответила она, пожав плечом.
Эиичи хмыкнул.
– Какое мне, собственно, дело, да?
– Хороший вопрос, – согласила Томо и обернулась, с улыбкой взглянув на Эиичи.
Ничего более не ожидая, Томо направилась к своей квартире, на ходу выискивая в сумочке ключи. Она не была готова к тому, что кто-то, быстро и неслышно приблизившись, возьмёт её за плечи и заставит обернуться. Томо не успела возмутиться, когда Эиичи прижал её к стене. Ничего не успела и обо всём забыла, когда он её поцеловал. Растерявшись, она ответила на поцелуй, а спустя мгновение с ужасом осознала, что нет испуга, нет отвращения, а есть сумасшедшее желание не останавливаться. Она закрыла глаза.
Он заметил её интерес. И он, чёрт подери, верно всё истолковал.
Но это было неправильно. Она не хотела так, не хотела быть одной из множества. Она не была одинокой, не была отчаянной. Не настолько, чтобы поддаться желанию близости с чужим человеком.
Она положила ладони на грудь Эиичи, намереваясь его оттолкнуть. И почувствовала его учащённое сердцебиение, тяжёлый взволнованный грохот. Но это не имело значения.
Вырвавшись, Томочика ударила Эиичи по щеке. Громкий звук удара её саму удивил не меньше Оотори. Ошеломлённые, тяжело дышащие, они смотрели друг на друга. Осознав, что если эта молчаливая пытка продолжится, то она потеряет всякую способность сопротивляться, Томо возобновила поиски ключей, с трудом справляясь с дрожью в руках.
Эиичи между тем поправил съехавшие на нос очки и снова с раздражающе высокомерной интонацией хмыкнул.
– Неприступная принцесса ты у нас, значит?
– Я не принцесса, – ответила Томо, бросив на него злой взгляд.
– Ну а я не принц, – сказал Эиичи напоследок и вместо того, чтобы позвонить в соседнюю дверь, вернулся к лифту.
Томо не смотрела ему вслед, только услышала, как автоматически открываются и закрываются двери.
Оказавшись дома, она обессилено села на пол, прямо у двери, и прислонилась к ней спиной.
Ей хотелось провалиться сквозь землю, и она бы каким-нибудь образом обязательно попыталась бы это сделать, как вдруг услышала стук по стеклу со стороны балкона. Она медленно перевела взгляд, мысленно готовясь к худшему, и всё равно взвыла, увидев, кто решил нанести ей визит.
– Эй, открывай! – продолжая стучать, крикнул Наги.
– Возвращайся туда, откуда пришёл, – громко ответила Томочика, не вставая. – Кто тебе вообще дал право пролезать на мой балкон?
– Аргх, мне нужно иметь такое право, чтобы это делать? Открывай, чаю попьём, – не унимался Наги.
В любой другой раз Томо от такой наглости и от подобного заявления наверняка потеряла бы дар речи, но сегодня вместо этого она со вздохом поднялась и пошла открывать балконную дверь. В конце концов, выпить чаю не было такой уж плохой идеей.
– Ты всё слышал, да? – спросила Томочика, пропуская Наги в комнату.
– Ага, хорошо, что Киры дома ещё нет.
Над смыслом невпопад брошенной Микадо фразы Томочика предпочла не задумываться. И всё равно думала, и корила себя за это.
«Дура. Всё-таки дура».

* * *

Яджима сообщил о том, что, наконец, возвращается в Японию. Он приглашал Томо встретиться, поужинать вместе. Признавался, что скучает и что ему не терпится как можно скорее вернуться к совместной работе. Томо радовалась его письму. Она снова будет петь! Одной только мысли об этом было достаточно, чтобы воспарить духом и быть готовой преодолеть любые трудности.
Харука тоже написала. Сказала, что видела программу, посвящённую фильму, на которую были приглашены актёры – исполнители главных ролей. «Все такие красивые, такие замечательные и такие дружные». Последнее заявление Томочику особенно смутило. С Майей она и правда сдружилась. Та была отличной девочкой, доброй и милой, наверняка они с Харукой нашли бы общий язык, и Томо загорелась идеей их познакомить. А произошедший с Эиичи «инцидент» никак не отразился на работе, разве что на съёмочной площадке в присутствии Томо он становился более наглым и вызывающим. Для некоторых это стало шоком, в частности Майя однажды пожаловалась Томочике, что Оотори стал более резким. Не без удовольствия Шибуя ей возразила, сказав, что он лишь перестал разыгрывать из себя чёрт знает кого. И это, к ужасу Томочики, вовсе не делало его хуже.
Главное – Наги и Эиичи наконец покинули квартиру Киры.
Томо зашла к нему вечером, чтобы забрать футон. Постучала, но никто ей не ответил. Тогда она нажала на дверную ручку. Дверь оказалась не заперта, и Томочика зашла внутрь. Квартира опустела и о её съехавших временных жителях напоминал лишь оставленный беспорядок, среди которого Томо и обнаружила Киру.
– Прости, вошла без спроса, – робко извинилась девушка.
– Ничего страшного, – тихо ответил Кира, словно совсем не был удивлён появлением в своей квартире соседки. Он сидел на диване, погрузившись в изучение каких-то листков. Рядом лежала гитара.
– Ой, я, наверное, помешала, лучше позже зайду.
– Нет, нисколько не мешаешь. Ты что-то хотела?
– Я хотела забрать футон.
Кира впервые за время её пребывания в комнате поднял на Томо лицо и с грустью на неё посмотрел.
– Хочешь его забрать? Но на нём так удобно спать.
Искренность заявления вкупе с выражением лица Киры заставила Томо улыбнуться.
– Ты мог бы купить себе собственный футон.
– Я оставлю себе этот, а тебе куплю новый, хорошо? – голос Киры оставался мягким и спокойным, но говорил он твёрдо, явно желая оставить последнее слово за собой.
– Хорошо, – Томо согласилась легко, ей было не принципиально.
Решив, что заняла работающего человека достаточно, Томочика развернулась, чтобы уйти, но у двери её догнали слова Киры:
– Останься. Это поможет. Садись, где тебе удобно.
Томочика подчинилась, села в кресло в стороне от Киры. Она наблюдала за тем, как тот перечитывает текст, что-то в нём правя и вычёркивая. Он тихо проговаривал слова про себя, подбирая ритм. Томо не знала наверняка, но почему-то была убеждена в том, что стихи написал Эиичи.
Томо не знала, сколько прошло времени, ей казалось, что Кира уже вовсе о ней забыл. Но вдруг он поднял лицо и, встретившись с ней взглядом, улыбнулся.
Он подобрал идеальную мелодию.

* * *

В такси громко играло радио. Томочика возвращалась домой в приподнятом настроении и тихо подпевала знакомым песням. Водителя это нисколько не смущало и не раздражало, он добродушно посмеивался, походу дела рассказывая что-то про дочку, которая тоже любит петь. Соловьём заливается, до того голос у неё замечательный. Посылайте её в академию Саотоме, шутливо предложила Томо. Мужчина яро открестился, говоря что-то про буйно помешанных. Томо рассмеялась.
– А теперь, дорогие мои радиослушатели, то, чего вы так долго ждали. Ребята, наделавшие шума на UtaPri Awards, надолго ушедшие в подполье, чтобы вернуться с новым хитом и взорвать все чаты. Да, вы их ждали, вы верили в их возвращение, и они оправдали ваши надежды! Это они, восставшие из пепла, точно бессмертная птица феникс. Да-да-да, «Yes call heavens!», друзья мои. Великолепные, смелые, дерзкие! Встречайте их – «Heavens»! Их новая песня стала заглавной темой самого ожидаемого фильма этого года, выходящего в прокат уже на следующей неделе – «Притворяйся». Запоминаем слова, друзья мои, и подпеваем, ведь это новый хит! «Not lonely – Not princess»! Наслаждайтесь!
Слушая такие знакомые голоса, узнавая уже известный ритм и угадывая наперёд слова, Томо не могла перестать улыбаться. Она догадывалась, что сейчас ребята собрались в квартире Киры, и слушают премьеру песни, отмечая своё возрождение. Тогда девушка открыла свой телефон и набрала сообщение, отослав его на номер радиоканала, уверенная, что набранные слова будут услышаны. Ребята хоть посмеются. И наверняка перехватят её прямо у двери в квартиру или, что ещё хуже, будут ждать внутри, вновь воспользовавшись особенностью смежных балконов.

Томочика никогда не гналась за главной ролью. Она была лучшей, будучи собой. Не принцессой, но и не одинокой.

---

ФБ-2015, мини (2) G - Pg-13

Название: Пчелиный яд
Размер: мини (1 175 слов)
Пейринг/Персонажи: Джингуджи Рен / Хиджирикава Масато
Категория: слэш
Жанр: романс, юст
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: возможен ООС, описанные события связывают три временных отрезка
Краткое содержание: Множественные пчелиные укусы, вследствие действия яда, могут вызвать острую аллергическую реакцию, вплоть до анафилактического шока. Профилактика развития анафилактического шока заключается прежде всего в избегании контактов с потенциальными аллергенами. ©
От автора:

...

«У меня же отп в этом фандоме, какого чёрта я не строчу о них кучу текстов?» – подумала я и решила во что бы то ни стало додать если не другим, то хотя бы самой себе хд
Нет, не так было. На самом деле меня просто ужалила пчела, отсюда и наркоманская тема, хитро завёрнутая, чтоб я сама хоть поняла, что сказать хотела хд Но, конечно, мыслей в голове было куда больше, я не уверена, что всё как надо получилось выразить…

Запутавшись в волосах Рена, пчела зло жужжала.
– Отвали от меня! – мальчишка затряс головой. Пчела звенела у самого его уха.
– Не двигайся, – Масато тронул друга за плечи. Рен нервничал. «Легко тебе говорить», – проворчал недовольно, но подчинился, встретив спокойный взгляд Масато. Без страха тот прикоснулся к волосам Рена и, отводя прядь за ухо, пропустил ее сквозь пальцы. Он почувствовал, как в сомкнутом кулаке жужжала освобождённая пчела. Её крылья щекотали кожу.
– Ой! – Масато невольно вскрикнул и разжал пальцы. Рен схватил его за руку. Мальчишки стукнулись лбами, одновременно наклонившись. На правой ладони Масато, там, где начиналась линия жизни, вокруг тонкой чёрной точечки жала расползалось красное пятно.
– Болит? – спросил Рен, с беспокойством заглядывая в лицо Масато.
– Жжёт немного. Это не страшно.
– Нужно достать жало, пойдём скорее в дом.
– Незачем. Я не хочу уходить, – возразил Масато и взглянул в глаза друга. – Останемся здесь ещё ненадолго?
Приведя его в сад, разбитый у поместья их семьи, Рен словно раскрыл перед Масато двери в другой мир, в волшебную страну. Вокруг всё звенело от красок, запахов, звуков. Искрилось от солнечного света. Столь многое было Масато незнакомо. Так много хотелось попробовать, ощутить. Он вовсе не желал уходить.
Рен выглядел растерянным, но всё же улыбнулся. Кивнул.
– Глупое создание, – сказал он, кивая на руку Масато. – Умерла, едва освободившись, вместо того чтобы улететь.
Масато и не заметил, как пчела исчезла. Он вновь взглянул на место укуса, начавшее отекать, покачал головой.
– Она просто испугалась. Хотела защитить себя.
– Могла бы и сообразить, что мы не желаем ей зла.
– Откуда ей было знать.
Рен хмыкнул. Масато улыбнулся, прекрасно понимая, что его слова, если в чём-то друга и убедили, то лишь в собственной правоте. Он привык к этой черте характера Рена очень быстро. Он привык к Рену, подпустил его так близко, доверился, не заметив, как дорог тот ему стал. Он любил его достоинства и недостатки. Любил и был благодарен за подаренный новый мир.
Но Масато не знал, что может послужить достаточной оплатой, способной в полной мере отразить его благодарность, и поэтому позволял Рену всё. И не боялся ничего.
– Раз ты не хочешь уходить…
Рен не договорил, вновь взяв Масато за руку, поднеся её к своему лицу.
Масато как завороженный наблюдал за тем, как Рен проводит языком вдоль его запястья до основания ладони. Щекотно, но Масато не отнимает руку, терпит. Рен обхватил губами кожу вокруг укуса, посасывая и вылизывая её.
Масато больше не чувствовал боли. Всё тело прошиб леденящий холод, грохочущее сердце вдруг замерло.
Жало, проколовшее линию его жизни, исчезло.
Рен беззастенчиво улыбался, глядя на Масато.
С тех пор пчелиный яд был на его губах.

* * *

После репетиции ткань одежды липла к телу. Больше всего Масато хотелось последовать примеру Отои и Нацуки, которые без сил упали на траву, как только музыка оборвалась. Или, другой вариант, – утопиться в фонтане. Масато был недоволен собой. Быстро сбил дыхание, не попадал в ритм. В голове звенел совсем другой мотив.
Масато вытащил из сумки блокнот и карандаш, чтобы записать слова и ноты. Но в голове гудел словно целый рой пчёл, Масато не мог сконцентрироваться.
Палящее солнце, казалось, расплавляло контуры окружающей реальности.
«Жарко».
– О, Маса, прихвати воду, – взмолился Отоя, не поднимаясь с земли.
Голос одноклассника доносился словно сквозь толщу воды. Масато не был уверен, что правильно расслышал. Спрятав блокнот, он взял бутылку. И замер на месте, обернувшись.
Весело щебечущая стайка девушек, как обычно, окружила Рена со всех сторон, сопровождая, точно верные телохранители, ограничивая доступ к телу любимого айдола. Но Масато не слышал их голосов, не различал. Жара и усталость превращала восприятие в зажёванную проигрывателем плёнку. Только смех Рена заглушал все прочие звуки. Он словно звучал у Масато в голове.
– Маса-то! – на последнем издыхании выкрикнул Отоя.
Масато встрепенулся. Краем глаза он заметил, что Рен обернулся. Но смотреть в его сторону не стал.
Руку жгло огнём.

Пчела нападает, когда ощущает опасность. Но иногда достаточно лишь случайно оказаться на её пути.
Масато терпел все взгляды, ехидные усмешки, которыми Рен неизменно награждал его во время случайных встреч на коридоре. Каждая из них жгла, словно не вытащенное из раны жало. Не стоит трогать место укуса, но Масато кажется, что на нём уже живого места нет. Он ничего не может поделать. Ещё один прожигающий взгляд, ещё одна унизительная улыбка – и он не выдержит.
Единственный выход – избегать. Он закрывает глаза, проходя мимо Рена, стараясь игнорировать его, внимательно слушая, о чём говорят Нанами и Иттоки. Его губы трогает мимолётная улыбка, вызванная весёлой болтовнёй сокурсников.
Он перестаёт замечать Рена в коридорах.
Пчела злится.

В комнате они не разговаривают.
Масато приходилось бороться с мигренью. Навязчивая боль в висках до тошноты. Его бросало то в жар, то в холод. Масато мечтал упасть без сознания. Но у Рена были другие планы.
Когда он целовал его, у Масато перехватывало дыхание. Пытаясь сопротивляться, он лишь забавлял Рена.
Места старых укусов чесались. Испытываемый дискомфорт заставлял Масато прижиматься к Рену теснее, тереться об его тело, лишь бы унять зуд. Джингуджи, усмехаясь, шептал что-то неразборчивое ему в ухо. И оставлял новые следы, словно бы поставив перед собой цель - превратить всё тело Масато в шрам.
Масато знал, что этот шрам не убьёт его. Но наверняка убьёт Рена.
Попытки спрятаться были безнадёжны. Рен и сопровождающий его женский смех, похожий на пчелиный гул, преследовали Масато. Он не давал времени зажить старым укусам и награждал его новыми. Взглядами, улыбками. Брошенными словами. Касаниями и поцелуями.
«Не надо. Прошу тебя, остановись», – шептал Масато в исступлении, надеясь, что Рен сумеет прочесть его мысли. Как умел всегда.
Смотря ему в глаза, Рен только горько усмехался. И отказывался читать.
– Остановись, это же тебя убьёт… – прошептал Масато. И протянул руки, чтобы обхватить ладонями лицо Рена, заставить того посмотреть на себя по-настоящему.
На одно только мгновение глаза Рена расширились, в них мелькнула растерянность и страх.
«Ты боишься», – произнёс Масато.
«Боюсь, – согласился Рен. – Хочу защитить себя. Опасаюсь, к чему могут привести эти чувства».
«Они не несут в себе зла, они не представляют для тебя угрозы».
«Откуда мне знать?»
«…И правда».
Если Рен чувствует то же, что и он?..
Если это любовь?
Масато действительно и сам не был уверен, что жжение, боль в сердце безобидны. Скорее даже был убеждён в обратном. Уж слишком физические ощущения напоминают симптомы аллергии.
Но убить себя, чтобы не позволить сделать это развивающейся болезни? Тогда им лучше снова стоит стать друзьями, какими они были в детстве, чтобы не испытывать друг перед другом страх.
…Уж лучше так.
– Глупое ты создание, Джингуджи.
– А ты лицемер, Хиджирикава.

* * *

– Теперь тебе и слово сказать страшно. С каких пор ты стал столь язвительным, м-м, Хиджирикава?
Развлекая себя, Джингуджи любил поворчать, шутливо пожурить кого-нибудь из группы. Предпочтение он отдавал Сё и Токии, но при отсутствии оных довольствовался Масато.
– Твоё дурное влияние, не иначе как, – хмуро отзывался тот. И обязательно улыбался, замечая недовольство Рена. Ведь сценка не была разыграна до конца, если точку в ней ставит не улыбка.
Рену явно доставляло удовольствие обмениваться взаимными пикировками, лишь бы без излишней серьёзности, без угрозы разрушения устоявшихся отношений. Смеяться и не называть вещи своими именами. Ведь нет уверенности в том, что, произнеся нечто сокровенное вслух, они тем самым не сделают хуже.
Оба знали, что опасность не миновала. Но все старые укусы уже зажили. А на губах Рена больше не было спасительного сладко пахнущего пчелиного яда с горьким вкусом.
Масато чувствовал его на своих губах.

---

ФБ-2015, мини (1) G - Pg-13

Название: Руководство по лечению всяческих недугов
Размер: мини, 1 865 слов
Пейринг/Персонажи: Джингуджи Рен, Хиджирикава Масато, Ичиносе Токия, Иттоки Отоя, Курусу Сё и др.
Категория: джен
Жанр: попытка юмора, повседневность
Рейтинг: G
Предупреждения: возможен ООС (особенно Рена, но он ведь всё-таки не машина для соблазнения, а почти что мальчишка, по крайней мере по возрасту хд)
Краткое содержание: Восстановить некогда близкие отношения со старым другом детства бывает очень и очень непросто. Но на что, порой, не пойдёшь, чтобы их вернуть
Примечание: таймлайн – где-то вначале первого сезона аниме
От автора:

...

Этот текст должен был быть миди, написанным давным-давно. Но, как обычно, не срослось хд Но я достала его из каких-то невиданных закромов и кое-как дописала. Прониклась Токией и почувствовала в нём родственную душу, внезапно хд Потому что «вдохновляться носками», в смысле, всякой фигнёй, это про меня
Ну и почему такое название. В тексте, помимо очевидной простуды, есть ещё два «недуга»: собственно токиевский «неписец» и масареновский застой в отношениях. И с тем и с другим нужно бороться. Рецепт простой: быть проще, пусть даже глупее, и искреннее)

Что-то было не так. Всё было не так. Мир утратил равновесие. И Рену это определённо было не по душе.
Его сосед по комнате не иначе как принимал Рена за пустое место. И это тот, с кем Джингуджи делил лучшие моменты своего детства – друг! Да с такими друзьями и врагов никаких не надо.
Законспирировавшись за журналом, Рен лениво наблюдал за тем, как с совершённой сосредоточенностью Масато выводил иероглифы на бумаге.
– Ты так любишь всё японское, да? – выдал он случайную реплику на пробу.
Нет ответа.
– Ну конечно, ты ведь японец, в конце концов, потомственный самурай, можно сказать. А я вот больше рос в обстановке западного стиля... Барсук.
Нет ответа.
– Ты меня совсем не слушаешь. Хотя всё это ты обо мне и так знаешь. Тебе вообще многое известно, но только не о себе самом, не так ли?
– …
Рен отбросил журнал в сторону и выпалил, повысив голос:
– Да когда же ты, наконец, из себя выйдешь, а?
– Думаю, не раньше, чем это сделаешь ты. Возможно, ты до сих пор не заметил, но я тебя не слушаю, – невозмутимо отозвался Масато.
– Каков наглец, вы только посмотрите на него.
– Кстати, про барсука я не знал.
Рен опешил. И спустя мгновение ликовал, осознав, что ничто не безнадёжно.
Он видел цель.
И не видел препятствий.

На следующее утро он заболел.

* * *

Безусловно, у Иттоки Отои было множество талантов. Но величайшим из них Токия считал его умение не столько действовать на нервы, сколько попросту быть собой. Токия всерьёз опасался, что Отоя не умеет молчать и что считает своим долгом заполнять любую тишину. В особенности, если он был не один.
Для живущего с ним в одной комнате человека подобная манера себя вести была схожа с бедствием стихийного масштаба. Токия ещё не научился с ним бороться, но позволял себе надеяться, что вынужденная эволюция его не убьёт. И никого в принципе не убьёт, потому что всяких трудностей на пути к своей цели Ичиносе хотелось бы избежать.
А ещё он опасался, что идиотизм заразителен.
– А-а! Кошмар, караул, ужас какой, я опаздываю! Токи-я, почему ты меня не разбудил?! А-а, вредный ты какой. Где мой носок? Ах, я же ещё зубы не чистил! Токи-я, поищи мои носки, а, пока я быстренько помоюсь. Брр, холодрыга какая.
– Я уже ухожу, – ровным ничего не выражающим тоном проговорил Ичиносе, не особенно рассчитывая быть услышанным.
Но, о чудо.
– Ну, если вдруг случайно по пути встретишь! – бессвязно прокричал Отоя уже из ванны.
Токия горестно вздохнул.
– На каком таком пути я должен встретить твои носки? – тихо спросил он, закатив глаза к потолку. Воображение быстренько подкинуло ему целую череду картинок, изображающую его трогательную встречу с носками Отои где-нибудь в коридорах общежития. Он будет просить их вернуться к своему владельцу, ведь ему без них так плохо, одиноко и вообще сосед вредный, злой, коряга бесчувственная.
Отличная тема для песни.
Токия фыркнул. И вдруг услышал стук в дверь.
На пороге стоял одноклассник Отои. Токия был не совсем уверен, но вроде бы его звали Хиджирикава Масато. Судя по рассказам соседа, которые Ичиносе слушал в пол-уха, был он самым адекватным из их группы, что делало его представителем вымирающего вида, достойным того, чтобы запомнить имя.
– Хиджирикава?
– Ичиносе, – Масато вежливо склонил голову. Он был полностью собран, готовый приступить к занятиям. Правда, волосы были чуть растрёпаны, но в целом внешний его облик казался Токии образцом идеального соседа. – Прошу прощения за столь ранний визит, не хотел вас задерживать.
– Ничего страшного. Что-то случилось?
– Я хотел спросить, нет ли у вас аспирина или чего-нибудь другого от простуды?
– Эм, увы, у меня нет, – Токия бросил быстрый взгляд в сторону и добавил, – думаю, что у Отои нет смысла и спрашивать.
Словно выражая своё согласие с этим доводом, Масато кивнул.
– Спасибо за помощь. Ещё раз прошу прощения за беспокойство.
Церемониально раскланявшись, Масато ушёл, а Токия, забыв о том, что ему самому стоит поторапливаться, задумался снова. Сам Хиджирикава больным не выглядел. Не было на его лице и беспокойства, скорее, что-то вроде обречённости читалось во взгляде, как у человека, страдающего от дурного предчувствия, но не способного с ним бороться.
– Хм, – глубокомысленно изрёк Токия, не заметив возвращения Отои.
– Токия, а что это ты у двери застрял?
– Эм, носки ищу.

* * *

– Маса, ты такой бледный. В смысле, бледнее обычного.
– Ах, Хиджирикава-сан, вы плохо себя чувствуете?
– Это наверняка от голода. Самое время перекусить, я как раз печеньки взял, угощайтесь все, у меня их много.
– Нет, благодарю. Со мной всё в порядке. Просто Джингуджи умудрился подхватить простуду. Это немного… выбило меня из колеи.
– О, даже такие как он могут заболеть.
– Какой кошмар! У меня есть замечательное лекарство, я обязательно сбегаю за ним в общежитие на большой перемене.
– Спасибо большое, Нанами-сан, вы очень добры. Только…
– Только?
– Я предпочёл бы яд.

* * *

План был прост. Припомнив некоторые трюки из детства, Рен сумел без особых усилий поднять на пару градусов себе температуру и убедить даже сверх подозрительного Масато в своём недуге, который вот-вот да и унесёт его молодую, едва только начавшуюся жизнь. Добрых полчаса Масато бегал по общежитию, выискивая ради Рена лекарства. Но, по всей видимости, бравые студенты академии Саотоме от болезней не страдали. А если и страдали, то черпая из того вдохновение и не пытаясь выздоравливать. Воистину больные люди. Максимум, который удалось раздобыть Хиджирикаве, – лимон, пожертвованный преисполненным сочувствия Яджири.
Так что, оставшись в комнате в одиночестве, Рен некоторое время развлекал себя тем, что пил чай с лимоном, ожидая, когда температура спадёт и можно будет приступить ко второй части плана.
Для её реализации ему необходима была помощь проверенного надёжного человека.
Рен посмотрел на часы. У его группы как раз сейчас должна была быть форточка. Рен открыл телефон, чтобы написать сообщение, как в дверь постучали, и из-за неё раздался голос:
– Эй, Джингуджи, открывай!
Рен подскочил на ноги и бросился к двери как на крыльях.
– Милый мой малыш, ты-то мне и нужен! Вот всегда ты вовремя появляешься, право слово – герой. Так, у меня к тебе дело есть, заходи.
– Э-э, – чрезмерное воодушевление Рена явно произвело на Сё удручающее впечатление. – Чем ты тут занимаешься? Почему занятия прогуливаешь?
– Я болен, я на пороге смерти, только ты можешь меня спасти и бла-бла-бла. В общем, помоги вынести этот стол, – свою воодушевлённую тираду Рен завершил, указав пальцем на рабочий стол Масато.
– Что за чушь ты несёшь? И что не так с этим столом?
– Он мне жить мешает – это, я считаю, исчерпывающий аргумент. Завтра, завтра я вернусь на занятия, без проблем, не надо меня отчитывать, просто помоги.
– Ну ладно.
Рен и Сё взяли стол с разных концов и вынесли в коридор.
– А куда мы его несём-то? – спросил Сё.
– М-м, – Рен думал недолго. – К тебе в комнату.
– Что?!
– Уймись, малыш, это вынужденная временная мера. Ты здорово меня выручишь, если подержишь немного этот стол у себя.
Сё насупился, недовольно воззрившись на Рена из-под бровей.
– Пожалуйста? – Рен состроил умилительную гримасу, способную разжалобить кого угодно, даже самого мужественного студента академии. По крайней мере, он на это рассчитывал.
Курусу вздохнул, в полной мере выражая своё отношение к сомнительной авантюре сомнительного одноклассника.
Устроив стол в свободном месте комнаты, Сё обернулся к лучащемуся довольством Рену и спросил:
– Ты точно не болен?

* * *

Масато возвращался после занятий с больной головой, тяжёлым сердцем и коробочкой таблеток в кармане. «Средство от всех недугов, бабушка мне его всегда давала», – заверила его Нанами, уверенная, что и Джингуджи-сану оно обязательно поможет.
«Джингуджи-сану уже ничто не поможет», – думал Масато, подходя к двери. С самого утра его мучили сомнения, и теперь вот дурное предчувствие не давало ему спокойно открыть дверь и войти внутрь.
Первое, что он увидел, перешагнув порог комнаты, – котацу. Привычный атрибут зимнего сезона для всякой среднестатистической японской семьи не был чем-то особенным. Но не в этой комнате, где его наличие противоречило законам мироздания, хотя бы потому, что для него не было места. Масато осмотрелся, осознав, чего не хватает, а потом перевёл взгляд на Рена, полулежащего за всё тем же котацу и смотрящего поверх книги с самым честным видом, на какой был способен.
– С возвращением, – прозвучало как издевка, и Масато закипел.
– Джингуджи, где мой стол?
Рен удивлённо вскинул брови и патетично возразил:
– Хиджирикава, прояви хотя бы каплю милосердия. Я болен, мне плохо, я не понимаю, о чём ты говоришь.
– Не придуривайся. На месте этого твоего котацу ещё утром стоял мой стол. Где он?
– Откуда мне знать, куда ты дел свой стол. Ты столь честолюбив, что я не удивился бы, если однажды ты вдруг посчитал стол бесполезным, и убрал бы его.
– Такие глупые поступки можешь совершать только ты!
– О, так у нас с тобой много общего, – Рен засиял вымученной улыбкой.
Масато тяжело вздохнул, убрав упавшую на глаза прядь волос за ухо, и восстановив силы, вновь строго воззрился на Рена.
– Понятия не имею, чего ты добиваешься, но отсутствие стола нисколько не помешает мне заниматься своими делами.
С крайне решительным видом Масато бросил свою сумку на кровать и прошёл к шкафу.
– Уж не в библиотеке ли ты станешь от меня прятаться? – бросил Рен ему в спину, отчаянно ища решение, подбирая правильные слова. – Неужели так трудно посидеть за одним столом со мной? С твоей-то концентрацией я бы и при всём своём желании не смог бы тебе помешать. Да и не стану я этим заниматься! Хиджирикава!
Оклик застал Масато у дверей. Он остановился, обернувшись. В его взгляде читалась невыразимая тоска и усталость.
«Джингуджи, прошу тебя, оставь всё как есть».
«Ну уж нет».
– Не бросай меня. Я всё ещё болен, в конце концов.
Рен мягко улыбнулся. Его улыбка словно призывала совершить какую-нибудь шалость. Совсем как раньше.
И совсем как раньше, Масато не мог ей сопротивляться.
– У тебя совести нет, Джингуджи.
– Мне повезло, что она есть у тебя, Хиджирикава.

* * *

– Токия, ну что же ты, опоздаешь ведь!
Отоя тряс Токию, тормошил ему, звал, то и дело растягивая по слогам его имя. В общем, всячески способствовал снящемуся Ичиносе кошмару.
Наконец Токия открыл глаза, убедившись, что самый настоящий кошмар всё ещё живёт с ним в одной комнате.
– Встал я, встал, прекрати кричать.
Ичиносе сел на кровати, рассуждая о том, так ли уж важна первая лекция и есть ли вообще смысл ему участвовать во всём этом цирке.
В дверь постучали.
– Ой, кто это, интересно.
Иттоки подскочил к двери и, не спрашивая, широко её открыл.
– О, Джингуджи-сан! Вас уже вылечили?
Токия, услышав обращение, вздрогнул. Повернув голову, он сам смог убедиться в том, что пришедший является именно его одноклассником, который смотрит поверх плеча Отои на лохматого и неодетого его. Тихо зарычав, Токия, сохраняя чувство собственного достоинства, встал с кровати и прошествовал мимо, скрывшись в ванне, оставив переговоры на соседа.
Проводив взглядом Ичиносе, Рен, хмыкнув, кивнул Отое.
– Да, вылечили, я теперь как новенький. А скажи-ка, есть ли у вас какие-нибудь лекарства. Что-нибудь от горла и от температуры?
– Да, конечно, у меня всегда есть. Я мигом. А что, заболел кто-то ещё?
– Да, кстати, сообщи там учителю, что Маса… кхм, Хиджирика не придёт на занятия сегодня. И, если не сложно, Ичи скажи, что я тоже не приду.
Проводив Рена, Отоя закрыл дверь, как раз в тот момент, когда из ванны вышел Токия.
– Они так беспокоятся друг о друге. Какая прекрасная дружба! – радостно сообщил ему Отоя, едва не плача от умиления. – Я чувствую прилив вдохновения! Мне хочется написать песню!
Бросившись к своим вещам, Иттоки словно бы намеревался осуществить задуманное в сей же момент. Наблюдая за тем, с каким возбуждением он принялся что-то строчить в своём блокноте, Токии оставалось только тяжело вздохнуть.
Кажется, понемногу он начинал понимать, в чём заключается его проблема, из-за которой он не мог петь с душой. Нет и смысла говорить о чувственности и чуткости, если тебя вдохновляют потерянные носки.

* * *

– Сё-тян, а что за это за стол и откуда он взялся?
– А, это? Это трофей.

---

"Делать ей было совершенно нечего, а сидеть без дела, сами знаете, дело нелегкое".

ранее

Давайте нести беспроцентную любовь в массы

Эээ...

В общем, без комментариев, как говорится


* * *

upd.







* * *

upd. Не иначе как продолжая поддерживать славную традицию, я опять всё проспала
У нас деанон, ура!

пара слов

Простыни не будет, ведь и так все знают, что такое ФБ и с чем её едят)

А с командой мне чертовски повезло. Замечательные все ребята, прекрасно упоротые и, что особенно ценно, не растерявшие весь свой упорос по ходу битвы. Ну, собственно, ход никого и не интересовал, пришли за фаном – его и получили. Миссия «утапрись» выполнена на ура, я считаю) Скайпо-чат тому свидетель хд

У нас монстро-капитан. В исключительно хорошем смысле этого слова) Человек-оркестр – и это всё Mero. Просто гляньте на её послужной список. Тексты с самыми заковыристыми идеями, клип, в который я влюбилась, переводы, оформление выкладок. Эх, нет таких слов
Berenice Fieschi – зам, который что-то типа гласа совести команды и при этом самый эмоционально отзывчивый автор, читатель и просто милейшей души человечек и не только)
Sher-chan – переводчик и бета, так же сделавшая очень и очень много)
Sylamaera-Сайла принесла потрясающе запоминающиеся работы хд Вот, правда, «запоминающиеся» – это верное слово хд)
J. Atmintis и Яблочный крендель – чудесные артеры, не безразличные люди, выручившие команду своими чудесными работами)
[melkiy] – косплеер, хэндмэйкер и просто милый человек)
Himitsu Jakku – богический эдитор и ориджинал резонансер)
Puggi – человек с ЭМОЦИЯМИ хд и вкусно-сюжетными текстами)
[Jenny.] – автор потрясающих, очень вкусных драбблов)
Уже знакомая мне Mild с прекрасными работами)
Angelmewkaro и Hei Shin – авторы артов, которые, думаю, никого не оставили равнодушным)
Kirstenatic – человек-Рейджи)
Курюрю, принесшая гетный миди на 4 левел – достойное восхищения достижение, на мой взгляд)

Можно сказать, что, несмотря на то, что я в ней участвовала, ФБ прошла мимо меня. Все командные чаты, которые можно было пропустить, я попустила, так что в решении всяких оформительских и прочих вопросов я не участвовала, да и с ребятами особо контактировала, увы) Пришла тихим райтером, что-то принесла – типа долг выполнила хд Но идей ещё тааак много…
Так что возможность наверстать упущенное ещё есть

Таки да, ФБ стимулирует, этого не отнять. Напишешь, даже если не хочешь) Ну и ирония, видимо, заключается в том, что как раз то, что сильно хотела, я в итоге и не написала
А ещё я хотела печеньки сделать, на манер убийственной выпечки Нацуки, но вот не сложилось – и это самое обидное хд

В общем, я рада, что поучаствовала в ФБ ещё разок, рада, что познакомилась с новыми людьми, рада, что УтаПри не закончатся, наверное, никогда Так что лет'с бам-бам-бам


P. S. Ну всё, теперь можно идти смотреть третий сезон

запись создана: 29.05.2015 в 13:48

---

Boyfriend (Kari) cv.

Из всех этих альбомов больше всего понравились две песни
Пение Фукуямы мне редко нравится, но мотив здесь приятный)
Ну а СузуКен просто вне конкурса

---

Tetsuya Kakihara – "orange"

Какки и тяжёлая артиллерия, чтобы сделать обложку невыносимо прекрасной — детишки)


upd. Первая песня альбома дурнейшая, но заводная
Тенсай? Нет, таки хентай хд


И для контраста — последняя

запись создана: 29.10.2015 в 14:52

---

*счастлив аки слон*

.

---

Prince of tennis. Серии 177 - 178. финал

В общем, не смог Рёма вынести того, что в Японии остался непобеждённый бучо хд Надо возвращаться, добивать, особенно после последней новости о проигрыше Фуджи)

А я влюбилась в Кевина, он такая няшечка) Так он мило болеет за Рёму, так радеет за его участие в U.S.Open, так близко к сердцу всё принимает – офигенный друг же)
Прониклась я, ага


Но в Японии у Рёмы вот ещё один расчудесный друг остался: Момо-чан-сэмпай на проводе)


На фоне отжигает Эйджи



Ну да фиг с ними, с сейгаковцами, когда благая весть посетила Хётэй. Команде позволили участвовать в Национальных. Порадуемся же за них)

Все тут красавцы

Хиёши заечка)


Шишидо-сэмпай выглядит как нормальный такой сэмпай, надёжный прекрасный товарищ для всех)
Блин, да он идеален!


Ошитари, лохматенький)


Атобе и ХЁТЭЙ – вот только так, капс-локом








Ну а что касается матча Рёмы и Тедзуки, то там всё предсказуемо да и вообще неважно. Главное, что Рёма поблагодарил, нет, даже так – ПОБЛАГОДАРИЛ всех. Очень это было мило и трогательно


Тут бучо ну совсем человеком стал хд)






И только один у меня вопрос: после такого замечательного прощания зачем, ЗАЧЕМ, нужно было возвращаться? Зачем вообще было нужно сериал продолжать?
Не, ну, конечно, дальше много прекрасного, но, помнится, овашки по Национальному турниру я смотрела, не отрывая ладонь от лица хд

Впрочем, это же «Принц», а он такой и есть, сплошь состоящий из, эмм, художественных преувеличений, но, боже, кому вообще дело есть, до того что и как происходит. Главное – с кем происходит) К героям никаких нареканий.
Да и в целом сериал неплохой. Разным он был, я уже многого не помню, только отдельные детали, но детали доставляющие) Уж точно не хуже «Куробаса» в том его виде, в каком он есть после первой половины первого сезона)

Я уже не буду браться пересматривать и описывать овашки, но кое-что у меня до сих по «Принцу» не просмотрено как надо, так что тема эта на моём дневнике не умрёт, наверное, никогда хд

Мада мада дане, как говорится)

Всем спасибо, все свободны)

---

Prince of tennis. Серии 173 - 176

Серия 173

Цитата: «А, точно. Я ведь в Нью-Йорке»

Самое милое, что есть в Рёме, это Карупин хд
Хотя и сам он, конечно, милый мальчик всё-таки)

И, главное, действительно мальчик, просто мальчик, который один в большом городе, которому, каким бы крутым он не был, наверняка одиноко, грустно. И фиг с ней, бооольшой мечтой, когда где-то там, за океаном, твои друзья и, вообще, возможно, что-то важное осталось, что ты не довёл до конца.

Что делает Рёма в Америке? В Америке Рёма скучает и гоняет гопоту на пару с новообретённым Кевином хд Гопота, к слову, выглядит как перекрашенные Момо и Кайдо и озвучивают их всё те же люди – и это гыгы хд


По канону не знаю, но Кевин филлерный персонаж ведь? А то странно, чегой-то его нет в манге до сих пор хд


И всё бы хорошо, но вот терзают Рёму какие-то непонятные сны. Видит он в них кого-то. Кого? Отца? Хм, да едва ли хд

Короче, скучно в Америке)
Всё самое интересное в Японии…

* * *

Серии 174 – 176

А что в Японии? А в Японии, в Сейгаку продолжаются ранговые соревнования. Главное событие – матч Фуджи против Тедзуки – небывалый случай. Вот, казалось бы, уже третий год в одном клубе, но вот каким-то образом ни разу против друг друга не играли. Точнее, один раз был, но неофициальный и вообще в детстве.

Что в этом матче хорошо – он делает из Тедзуки человека. Т.е., конечно, Тедзука всегда человек, с весьма сложной душевной организацией, но я уже не раз говорила о своём к нему отношении – не самый мой любимый персонаж, короче говоря) Но Фуджи, особенная с ним связь, делает Тедзуку лучше)
И вообще все, кто любят Тедзуку, делают его лучше)

Цитата: «Так странно. Мы вместе почти каждый день, с тех пор как пришли сюда. Но видя тебя по другую сторону сетки, мне кажется, что прошли годы со времени нашей последней встречи».







Интересные у них отношения. Что меня в них радует, так это то, что они оба друг для друга особенные. Пусть и достаточно выдающихся соперников было у обоих. Но Фуджи был заинтересован в исходе игры лишь когда речь шла о… ну, о мести, грубо говоря, тем, кто обидел его друзей – тогда он был серьёзен. Теннис для Фуджи лишь способ испытать какие-то эмоции. А выигрывать получалось с лёгкостью – гений как-никак – так что, какие тут могут быть стремления? Никаких. Так что вопрос о его «настоящем лице» очень и очень интересный)
К слову, что бы Фуджи сделал, дорвись он до Атобе… лол хд
А Тедзука… Он с самого начала был заинтересован в Фуджи. Он, внимание, хотел знать его настоящего. А ведь, кажется, по отношению ни к кому другому подобной заинтересованности он не проявлял, ни до, ни после знакомства с Фуджи. Фуджи такой единственный. Это делает его особенным для Тедзуки и это круто) Правда, когда наш суровый бучо сказал, что Фуджи его настоящий и основной соперник, он его словно в френд-зону записан хд Тедзука-зон, блин

«Играя с тобой, я развиваюсь».
«Играя против тебя, я меняюсь. И я боюсь этого».
Тедзука и Фуджи испытывают разные эмоции, разные чувства – такая великолепная химия получается. И сказанные в этих трёх сериях слова меняют абсолютно всё в видении двух этих героев. Не думаю, что я когда-нибудь стану пересматривать этот сериал, но, безусловно, при повторном просмотре я только и буду, что с восторгом тыкать в экран, чувствуя себя сумасшедшим шиппером хд
Кстати, я бы даже парочку фиков почитала бы о них…

Цитата: «Настоящий я здесь, на корте, когда играю против тебя».






И очень красивый кадр) Как по мне, то он задаёт настроение пейрингу)


И остался лишь финал)

---

Prince of tennis. Серии 170 - 172

Серии 170 – 171

Ох, что вы знаете о слоупоках? хд

Знаешь, Эчизен, грузись сколько хочешь, сомневайся, занимайся самоедством, но только не расстраивай Момо!
Он так ждал матча с тобой, это была бы ваша первая серьёзная игра друг против друга. Момо собирался выложиться на полную, не делая никаких уступок. А ты? Что делаешь ты? Подумал ли ты о чувствах других людей? Нет, не подумал. И вот, будешь теперь думать в следующей серии.

Но было в этих двух сериях много хорошего)

Например, Кайдо бесконечно замечательный соперник/друг, который очень многое подмечает, о чём Момо не догадывается)


Ну и просто он красавец)


Момо обидели.


И только Кайдо выбрал правильный метод, как привести его в чувство.
Я плакала, когда первый раз смотрела, правда, хорошо получилось)


Но Момо на путь истинный направила Рюузаки.


А Рёму снова воспитывает Тезука…


В общем, все всё поняли)
Момо…




И они сыграли ещё раз.
Теперь уж точно по-настоящему)




Цитата: «Я еду в Америку».

Ыыы)


* * *

Серия 172

Ничего особенного, просто милая серия с проводами Эчизена в дальнее плаванье.

Растроганный до слёз Кайдо)


Рёма и Карупин)
Карупин всерьёз настроен поехать вместе с Рёмой


Все решили подготовить для Рёмы прощальный подарок)
Кайдо долго думал, но теннисисты они такие… хд


Ребятки надарили Рёме кучу всякого ненужного барахла хд
Момо подарил обмотку для ракетки. Кавамура – банку с соевым соусом (?..). Ойши – амулет на удачу. Фуджи – диск с расслабляющими песнями. Самым практичным оказался Эйджи, купивший прямо на вокзале Эчизену сумку, ведь подарки положить некуда

А самым оригинальным, имхо, оказался Кайдо, да, со своим утренним прощальным матчем, специально не законченным. Ну и Инуи отжёг, отдав Эчизену тетрадку с данными по нему)
Комментарий Фуджи бесценен


Последней прибежала провожать Рёму едва ли не опоздавшая Сакуно. Мне определённо нравится их общение хд
Ну а что могла подарить Сакуно? Ага



Но самый классный подарок, на мой взгляд, подготовленный всей командой)
В общем, спровадили Рёму в Америку – банзай!



И, да, я всё-таки допишу эти поэпизодники хд