22:05
"Прятки"
Название: Прятки
Фандом: Abe-no Seimei
Бета: Хосино Юки
Размер: миди (5 082 слова)
Пейринг/Персонажи: Абэ-но Сэймэй, Минамото-но Хиромаса, Мицумуси, ОЖП
Категория: джен
Жанр: повседневность
Рейтинг: G
Краткое содержание: В то время как Сэймэй тоскует в одиночестве, Хиромасу преследует призрак…
Примечание/Предупреждения: канон — фильмы "Оммёдзи". Возможен ООС
Хиромаса замер, занеся было ногу, чтобы сделать шаг, и вдруг резко обернулся. В темноте улицы за его спиной шныряли туда-сюда тени, подгоняемые слабым осенним ветерком, что тихо шуршал опавшими листьями. Он единственный нарушал предполуночную тишину наступающей ночи. Ни души вокруг. По крайней мере, живой.
Хиромаса возобновил движение, постаравшись ещё глубже спрятать руки в широких рукавах носи, и ускорил шаг. Холодало.
Вновь подувший ветер принёс с собой далёкие отголоски чужого праздника, весёлый смех засидевшихся выпивох. Но вдруг раздавшийся в темноте звон колокольчиков заполнил собой воздух. Хиромаса вновь остановился, напряжённо задержав дыхание, прислушавшись. Звон растворился в воздухе, оставив после себя натянутую тонкой струной тишину. Хиромаса сделал несколько шагов, борясь с желанием броситься со всех ног наутёк, не оглядываясь. Но не хватало ещё, чтобы у Сэймэя появился ещё один повод посмеяться над ним, дескать, от своей же тени драпанул так, что только пятки сверкали, а всё равно не убежал. Колдуну палец в рот не клади, дай только повод посмеяться. Но Хиромаса не совсем ещё выжил из ума, а слух у него и вовсе был превосходный — отменное умение играть на флейте не приходит из ниоткуда. Из ниоткуда приходит что-то совсем иное, объяснить которое только какому-нибудь словоохотливому шарлатану в лице Сэймэя и под силу. Но Хиромаса слышал, чувствовал, знал, в конце концов, что от самого моста за ним по пятам кто-то идёт. Тихо-тихо, крадучись, шорох соломенных сандалий по земле едва различим. Только нет-нет да и звучавший звон колокольчиков выдавал преследователя.
Хиромаса шёл так быстро, как только мог. Заприметив впереди особенно тёмный переулок, он свернул туда, притаившись, прижавшись спиной к стене. Собственное тяжёлое дыхание и оглушающее биение сердца не давали сосредоточиться. Хиромаса зажал рукой рот, весь обратившись в слух. И вот, наконец, мимо пробежал ребёнок. Прозвучал мелодичный звон колокольчиков, словно то было пение самого ветра. Все прочие звуки разом исчезли.
Хиромаса не знал, сколько прошло времени, прежде чем он услышал отдалённый смех с соседней улицы или из другого мира. Выглянув из своего укрытия, Хиромаса долго вглядывался в темноту, но так никого и не увидел. Он заторопился домой.
На следующее утро, даже не позавтракав как следует, Хиромаса направился к Сэймэю, едва не забыв про повозку, вознамерившись пройти пешком через весь город.
Как и следовало ожидать, Сэймэй предавался своему любимому занятию, а именно — восседал на открытой террасе своего дома и лениво потягивал зелёный чай, едва удостоив взглядом запыхавшегося Хиромасу. Тот, залпом осушив принесённую Мицумуси чашу, принялся пересказывать другу события прошлого вечера. Сэймэй внимательно слушал, не перебивая.
— Нет, ну ты только послушай! Ребёнок, это точно был ребёнок! Ребёнок преследовал меня, а потом исчез, просто растворился в воздухе! — горячо выговаривал Хиромаса, эмоционально жестикулируя, не особо следя за Сэймэем, а потому и не замечая взглядов, которыми то и дело обменивались он и его верная сикигами. Во время особо ярких метафор, озвучиваемых взволнованным рассказчиком, Сэймэй спешно делал глоток из чаши, лишь бы спрятать предательски растягивающиеся в улыбке губы, а Мицумуси, сидевшая по правую сторону от гостя, закрыв лицо рукавом, тихо-тихо смеялась. Ничего из этого Хиромаса, увлечённый собственным рассказом, не замечал.
— Да-да, конечно, растворяющиеся в воздухе дети, экая невидаль. Ты уже битых полчаса об этом говоришь, дражайший мой Хиромаса. Я понял, что ты имеешь в виду, — впервые с момента появления друга заговорил Сэймэй, умудрившись вклиниться в наступившую секундную паузу в непрерывном потоке бессвязных слов. — Так у кого всё-таки праздник был?
— Ты меня совсем не слушаешь, Сэймэй! — всплеснул руками Хиромаса. — Какой ещё праздник?
— Ну, праздник, на котором ты позволил себе чутка лишнего, да и то, сдаётся мне, перестарался.
— Ничего подобного! Ты за кого меня принимаешь?! За пьяницу? — Сэймэй отрицательно закачал головой с неподдельным раскаянием. Да, на этот счёт лучше с Хиромасой не шутить, а то, не приведи Каннон, потеряет тогда Сэймэй в его лице верного собутыльника, скрашивающего особенно тоскливые вечера. — Ребёнок был, — между тем в очередной раз заявил Хиромаса. — На самом деле был, мне не померещилось. Но он исчез!
— Ладно-ладно, я понял. Успокойся, трезвомыслящий ты мой. Давай-ка сначала, расскажи, что было вчера вечером, поподробнее, пожалуйста.
Умница Мицумуси уже проворно подлила Хиромасе чаю, невзначай коснувшись его руки и одарив одной из своих самых очаровательных улыбок. Хиромаса и сам улыбнулся в ответ и, разом расслабившись, заговорил уже спокойнее:
— Да ничего особенного не было. Я возвращался домой из императорского дворца, решив прогуляться пешком. Переходя по мосту через реку, я вдруг заметил в воде отражения звёзд и луны. Их красота так поразила меня, что я не сдержался и решил исполнить для них песню.
Сэймэй вдруг ни с того ни с сего закашлялся.
— Что? — спросил Хиромаса с беспокойством.
— Нет, ничего, — откашлявшись, Сэймэй махнул рукой, — продолжай, пожалуйста.
— И всё, — пожал плечами Хиромаса. — Я сыграл, а потом продолжил путь и тогда-то обнаружил, что за мной следят. Это был ребёнок, пойми ты, наконец!
— А что я, собственно, должен был понять? Ребёнок выглядел странно? Он дал понять, что его интересуешь именно ты?
— Ну конечно! Он ведь преследовал меня! И не говори, что нам просто по пути было! — открывший было рот Сэймэй вынужден был его закрыть. — Сэймэй, да ты просто смеёшься надо мной! Я тебе уже полчаса пытаюсь втолковать, что дитя было нечеловеческое!
— Нет, голубчик, постой. Ни о чём нечеловеческом речи не шло. У ребёнка был хвост? Рога, звериные лапы или, может, жабры?
Внутренне Хиромаса содрогнулся. Ни одно из предположений Сэймэя вовсе не грело ему сердце. Но, разумеется, даже если что-то и было, Хиромасе просто-напросто духу не хватило рассмотреть преследователя. Но признаваться в этом он был не намерен. Не перед прекрасной Мицумуси же!
Хиромаса вздохнул.
— Неудивительно, что у тебя нет друзей, — пробурчал он.
— Ох, милый мой Хиромаса, ну не дуйся ты… Ан нет, можешь дуться — выглядишь очаровательно, — сказав это, Сэймэй рассмеялся.
— Да ну тебя! — фыркнул Хиромаса. Бросил косой взгляд в сторону Мицумуси, хихикавшей уже не таясь, и ему ничего не осталось, кроме как самому засмеяться.
В результате было выяснено, что Хиромаса не завтракал. Сэймэй вознамерился накормить гостя. Незаметно завтрак превратился в обед, а к теме вечерних страхов Хиромасы хочешь - не хочешь, а надо было возвращаться.
— В общем, ты уверяешь, что встретил призрака? — счёл нужным уточнить Сэймэй.
— Точно не знаю, — уклончиво ответил Хиромаса. — Не помню, была ли тень, но в любом случае, было темно, так что ничего бы рассмотреть я и не смог. Но я слышал шаги и звон колокольчика — и то, и другое казалось вполне себе реальным, но исчезли они так внезапно, словно их и не было, — сытый Хиромаса на удивление спокойно воспринимал столь взволновавшие его ужасы прошлого вечера.
— Что ж, вариантов, мой дорогой друг, у нас немного, — сказал Сэймэй, поднимаясь. — Давай-ка повторим твой вчерашний маршрут.
Всё время, которое Сэймэй и Хиромаса провели в непринуждённой прогулке по городу, потомок Минамото никак не мог отделаться от мысли, что забыл что-то важное. Чего ради они вообще вышли? — поди теперь вспомни.
Правда, куда больше времени заняла не сама прогулка, сколько бесконечные разговоры с бесчисленными знакомыми, то и дело встречающимися им на пути. Хиромаса никогда не придавал особого значения тому, насколько Сэймэй был известен в столице. Безусловно, Хиромаса признавал все знания и навыки колдуна, считая их поразительными. Сэймэй не переставал его удивлять снова и снова. Но при этом, в первую очередь, он для Хиромасы уже давно стал другом — обычным человеком со странностями, ну а у кого их нет? Но те люди, что знали Сэймэя иначе, чем Хиромаса, останавливались, выказывали своё почтение, в очередной раз благодарили за что-то, горячо желая колдуну всяческого счастья, удачи и здоровья. Его уважали, и уважение то граничило с едва ли не поклонением. Хиромаса оказывался не у дел, когда Сэймэй останавливался, чтобы обменяться парой вежливых реплик с кем бы то ни было, и ничего другого ему не оставалось, кроме как внимательно следить за поведением друга, выражением его лица, тоном голоса. Мельчайшие детали, которых другие не замечали, не ускользали от него. Он подмечал, когда Сэймэй искренне улыбался, а когда едва заметно кривил брови в недовольстве. Хиромаса отворачивался тогда, скрывая собственную усмешку.
Но у славы Сэймэя была и другая сторона. С этой стороны на него поглядывали озлобленные взгляды людей, верящих в сказку о сыне лисицы. Они гадко скалились, кривились с презрением, но всё равно уступали дорогу. Хиромаса ощущал их страх, неприятный, ничем не оправданный, как он считал.
Хиромаса наблюдал за реакцией Сэймэя и на таких людей. Но «сын лисицы» подчёркнуто не обращал на них внимания, щурился разве только больше обычного, так, что разрез его глаз оттого ещё больше напоминал лисий. На минуту Хиромасе показалось, что и радужка глаз окрасилась в жёлтый, звериный цвет. Не веря глазам своим, Хиромаса заглянул тогда Сэймэю за спину — не вырос ли у чародея хвост? Нет, конечно нет, что за глупости.
— Хиромаса, что ты надеешься увидеть? Хвост легко спрятать за одеждой, как и уши, — улыбнулся Сэймэй.
— Ерунду говоришь. Я просто оглянулся. О, да, точно, мы ведь призрака ищем!
— В таком случае не туда ты смотришь. О, как кстати, лавка портного.
— Что ты там забыл, Сэймэй? Давай не будем терять времени на глупости!
— Новое платье для фестиваля вовсе не глупость, дражайший мой Хиромаса. Пойдём, поможешь мне с выбором.
— Но ведь..!
— Никуда твой призрак не денется. А точнее, не появится он раньше, чем солнце зайдёт. Расслабься, мы можем себе позволить потратить время на глупости, как ты изволил выразиться. Но знай, что я очень рад твоей компании. Давай просто получать удовольствие от нашей прогулки.
Хиромаса вздохнул.
— Не знал бы я, что ты — гениальный мастер инь-ян, решил бы, что просто легкомысленный балабол с дурацким чувством юмора.
— Безусловно, только легкомысленный балабол с дурацким чувством юмора может компенсировать твою занудливость, которая неизменно сменяет романтический флёр вечного неудачливого героя-любовника, окутывающий тебя. Таки романтическим дураком ты мне порой нравишься куда больше, — усмехнулся Сэймэй. — Ой, да не делай ты такое забавное лицо, думая, что бы мне такого ответить, чтобы за пояс заткнуть — не переспоришь ведь всё равно. Давай, пойдём, без тебя мне не справиться.
Хиромаса открыл и закрыл рот. Когда Сэймэй становился ужасно болтливым, сопротивляться ему было особенно тяжело. Или он просто произнёс волшебные слова? С него станется, шарлатана эдакого.
В лавке портного они провели не менее часа. Хиромаса был убеждён, что многого о Сэймэе не знает, ему было любопытно докопаться до того, что неизвестно другим. Но внезапно оказалось, что есть в его друге такие черты, о которых Хиромаса предпочёл бы вовсе не знать. Портной с ног сбился, пытаясь угодить чрезмерно привередливому Сэймэю — как только терпения хватило. К качеству ткани колдун предъявлял целый ряд требований, который, Хиромаса думал, не каждая благородная дама осмелилась бы озвучить. Запросы у Сэймэя были поистине императорские (хотя при личном с ним знакомстве последний в глазах Хиромасы и то выглядел поскромней). Хиромаса оказывал было попытки смягчить требования Сэймэя, но его увещевания никакого эффекта не возымели. Он только пожимал плечами и разводил руками в стороны, извиняясь перед хозяином. Тот улыбался в ответ — не впервой уже. Постоянный клиент как-никак, уважаемый человек, не скупящийся при оплате — такому грех не угодить.
Выйдя, наконец, из лавки, Хиромаса сказал совсем не то, что заранее планировал:
— Не дай бог моей будущей жене быть хоть чуточку похожей на тебя.
— Не переживай попусту, дорогой Хиромаса, пока ты тесно общаешься со мной, у тебя не будет жены.
От возмущения Хиромаса аж дар речи потерял, не сразу найдясь с ответом. Почему-то ничего лучше «а вот женюсь тебе назло, и будешь плакать» на ум не приходило. Но подобное звучало как-то двусмысленно, ставя в неловкое положение самого Хиромасу. Будет Сэймэй тогда скалиться весь вечер. Нет уж, лишнего повода ехидничать он ему не даст.
Так и не дождавшись от друга ответа, Сэймэй чуть пожал плечами, не настаивая. Они продолжили свой путь во взаимной тишине. Это быстро наскучило чародею. В данной ситуации был лишь один способ вернуть внимание Хиромасы, так что Сэймэй, откашлявшись, заговорил нарочито деловым тоном:
— Призрак ребёнка, говоришь, — произнёс он, так, словно возобновляя секунду назад прерванный разговор о событиях прошлой ночи. — С чего бы это ему следовать за тобой? Хотя… — задумчиво протянул Сэймэй, оборачиваясь к Хиромасе и окидывая его пытливым взглядом, так что потомок Минамото нервно сглотнул. Взгляд Сэймэя задержался на флейте, которую Хиромаса любовно держал у сердца. — Впрочем, здесь нечему удивляться.
Сказав это, Сэймэй разом словно бы растерял весь свой интерес, отвернувшись. Ситуация в его глазах чётко прояснилась, так, словно для её решения только и требовалось, что в дудочку подуть. В этот раз Хиромаса не успел проявить здравомыслие, вспыхнув от возмущения.
— На что это ты намекаешь, мой далеко глядящий друг Сэймэй? — холодно осведомился он, подивившись собственной наглости. По улыбке Сэймэя Хиромаса тотчас же понял, что подобная манера обращения доставляет чародею удовольствие. Спровоцировал-таки. Что может быть хуже скучающего хитреца? «Эх, что бы ты без меня делал?» — устало проговорил в своих мыслях Хиромаса, смирившись с тем, что добровольно попал на крючок.
— Да просто анализирую рассказанную тобой историю. Почему ребёнок следовал за тобой? У тебя, случаем, нет отпрысков на стороне? — как бы невзначай спросил Сэймэй.
— Вот ещё! — обиделся Хиромаса.
— М-м-м, тебя это оскорбляет, — не то спросил, не то ответил Сэймэй.
— Неудивительно.
— А я, быть может, этим высказыванием хотел сделать тебе комплимент. Дескать, безусловно изумительная женщина подарила тебе наследника, и при этом даже не сочла нужным разыскивать тебя и шантажировать, требуя денежную компенсацию или, не дай бог, вынуждая жениться на ней?
— Как только тебе в голову подобные глупости приходят?
— Ох, меня несказанно радует твоя готовность сохранять целомудрие до… а до каких пор, собственно?
Хиромаса неслышно взвыл.
— Сэймэй, я уже не первый год тебя знаю, но с подобным сталкиваюсь, право слово, впервые. Что на тебя нашло?
«Что на меня нашло? — повторил про себя Сэймэй. — Действительно, что бы это могло быть?»
Последние пару недель многоуважаемый Минамото-но Хиромаса был занят неотложными делами при дворе императора. А у Сэймэя совсем не было работы, так что он даже в очередной раз устроил генеральную уборку в своём доме. Но вдруг явившийся спустя долгие дни отсутствия его друг на это и внимания-то никакого не обратил, как и на тот факт, что преданный его почитатель в лице Сэймэя на луну готов был выть из-за тоскливого одиночества, порываясь в очередной раз придать сикигами облик друга.
«Но откуда Минамото-но Хиромасе о том знать? — подумал Сэймэй. — Действительно, что на меня нашло?»
Неожиданно для Хиромасы Сэймэй с тоской вздохнул.
— Хиромаса, на обиженных, как ты сам знаешь, воду возят, — невесть с чего произнёс чародей.
— Э-э-э, что ты хочешь этим сказать?
— Только то, что сказал. Я добровольно впрягся, так что используй эту возможность — наслаждайся.
Настала очередь Хиромасы тяжело вздыхать. Уж Сэймэй избегать неоднозначных двусмысленностей был не намерен. На ум Минамото вдруг пришла случайная мысль, не имеющая, казалось бы, основания: ему не хотелось бы оказаться на месте человека, которому Сэймэй вознамерился бы отомстить. Но, конечно, было бы лучше, если бы эта мысль пришла к нему раньше.
— Давай-ка перекусим, — ухватившись за показавшуюся чуть впереди лавочку с данго, как за спасательную соломинку, бодро произнёс Хиромаса, тронув Сэймэя за плечо.
— Не самая плохая идея, — согласился Сэймэй, ободряюще улыбнувшись другу, и вдвоём они направились к чайной.
Сэймэй занял скамейку у входа, дожидаясь Хиромасу. День клонился к вечеру. Небо окрасилось в розовые и фиолетовые цвета. В такие вечера без видимой на то причины Сэймэю частенько делалось тоскливо. Но, благодаря стараниям верного друга, последние пару лет Сэймэй думать забыл о грусти без причины. Точнее, причины прошлого стали менее значимыми, чем одна-единственная причина, важная для Сэймэя сейчас. Скажи ему кто-нибудь лет десять назад, что будет для него ценность дружбы с кем-то иметь столь большое значение, высмеял бы гениальный предсказатель такого дурака. А теперь самому хоть смейся, хоть плачь, хоть лисицей в лес убегай.
Из омута безрадостных рассуждений его вытащил донесшийся до него случайный разговор:
— А у Арикавы-сан, молва говорит, снова приступы начались.
— Так ведь неудивительно. Каждый год одно и то же, с тех пор как дочь её в реке сгинула. По ночам видение к ней приходит, голосом дочери говорит.
— Ох, представить страшно! Ужас какой!
— Да брехня это всё! Старик Хосон тоже вот говорит, что голоса по вечерам слышать начал, дескать, смех девичий да причитания. Так ведь спился же совсем, разве можно бредням его верить?
— Я тоже слышала, как он заливал что-то про звон колокольчиков да детский голос.
— Пф-ф, и что же ему этот голос наговорил?
— «Найди меня».
— Тьфу ты, мистика.
Проводив взглядом группу сплетничающих женщин, Сэймэй усмехнулся.
— Вот, здесь, — сказал Хиромаса, остановившись у моста.
Мост соединял крутые берега низины. Внизу текла река, спуститься к которой можно было лишь в том месте, где склон был более пологим.
— М-м-м, — протянул Сэймэй. — Ну, и какие у тебя идеи? Как будем призрака твоего воображения ловить? Темнеет уже, нам бы поторопиться с выбором тактики.
— Ха? Ты серьёзно, Сэймэй? — спросил Хиромаса, изумленно округлив глаза. — Ты совсем ничего… странного не чувствуешь?
— Дорой мой Хиромаса, ты меня решительно оскорбляешь. Здесь столько потусторонней энергии, что мне аж дурно становится. Очень тяжело абстрагироваться от всего лишнего, чтобы найти лишь то, что интересно тебе, — намеренно проигнорировав выражение забавно вытянувшегося лица Хиромасы, Сэймэй невозмутимо продолжил: — Я в принципе удивлён, что злые духи тебя вовсе в воду не затянули в тот момент, когда тебе вздумалось тут песни петь.
— Э…
— Да я вижу, что ты потерял дар речи. Ну что, передумал? Возвращаемся? Смею тебя заверить, что и без ловли духов сегодняшний день прошёл более чем продуктивно.
Кое-как справившись с потрясением, Хиромаса хотел было напомнить Сэймэю давешние его слова про обиженных, но это было глупо. В конце концов, он твёрдо решил разобраться со вчерашним наваждением, что принесло ему столько беспокойства.
— И всё-таки я прошу тебя, Сэймэй, помочь мне. Если всё окажется напрасным, я даю слово, что сполна возмещу все твои затраты, коль уж оторвал тебя от столь любимого тобой безделья.
— Хиромаса, ты меня поражаешь. Умудряешься мешать просьбу с насмешкой, да разве ж я могу отказать? Когда только успел?
— У меня был лучший учитель.
— Польщён.
— Кто сказал, что я о тебе говорю? — не дав Сэймэю время, чтобы опомниться, Хиромаса продолжил: — Давай займёмся делом, солнце уже село. Скажи, что мне делать.
Сэймэй усмехнулся.
— То же, что ты делал вчера. Сыграй. Наверняка только этого твой дух-почитатель и ждёт.
— А если… м-м…
— А если кто-то покусится на твою жизнь, я уж тебя прикрою, будь покоен.
— Буду, — неуверенно сказал Хиромаса, облизав губы, и ступил на мост.
«Легко сказать «играй», так, словно это не более чем пустяк какой-то», — все претензии Хиромаса оставил при себе. Продолжи они с Сэймэем пререкаться, дело с мёртвой точки не сдвинулось бы.
Ощущая на себе пристальное внимание Сэймэя, Хиромаса неуверенно поднёс флейту к губам. Начать всегда трудно, но стоило лишь услышать первую рождённую вдохновением ноту, как пальцы сами собой прикасались к поверхности инструмента, а губы выдували звук необходимой тональности. Музыка вела Хиромасу. Флейта словно бы играла сама, используя дыхание и пальцы человека. Хиромасе казалось, что его человеческая оболочка исчезает из этого мира в то время, пока звучит музыка. Он словно растворялся в дрожащем воздухе.
Хиромаса никогда не придавал этому значения. Он просто называл это вдохновением. Лишь единожды Сэймэй попросил Хиромасу описать свои чувства во время игры. Тот на просьбу отреагировал с недоверием. Его музыка была чем-то очень личным, говорить о ней — значит раскрывать душу перед слушателем. И пусть Хиромаса доверял Сэймэю, но у них обоих сохранились ещё секреты, которыми они не торопились делиться друг с другом. Но даже не столько в этом заключилось нежелание Хиромасы говорить на эту тему, сколько в злоехидности характера его лучшего друга. Пусть то и было чем-то привычным, Хиромасе не хотелось, чтобы самое сокровенное поднималось на смех. Но Сэймэй, правильно истолковав его неуверенность, сказал: «Не волнуйтесь, я не буду смеяться. Мне просто важно это знать». И Хиромаса рассказал о том, что забывает себя, играя на флейте. Сэймэй тогда поблагодарил его, но никак не прокомментировал его слова. Что у него было на уме, Хиромасе оставалось только гадать.
Прошло много времени с того памятного разговора. Мельком Хиромаса взглянул на Сэймэя. Тот показался ему взволнованным. Но у Хиромасы не осталось времени задуматься об этом, потому что случайный звук вдруг стал последним. Хиромаса увидел, как за спиной Сэймэя появился призрак.
Проследив за взглядом друга, Сэймэй также обернулся.
Призрак выглядел как обычная живая девочка лет десяти на вид. Одета она была по-простому. И ничего нечеловеческого в её облике не было. Разве что некоторая прозрачность не была присуща никому из живых.
Сглотнув, Хиромаса заметил браслет с бубенчиками, когда девочка подняла руку в приветственном жесте.
— Как здорово! Я так и думала, что ты придёшь! Я ждала тебя, — жизнерадостно воскликнула она.
Хиромаса приблизился, только чтобы оказаться ближе к Сэймэю. Тот совсем не выглядел более растерянным или удивлённым, напротив даже, казалось, что сложившаяся ситуация его несказанно забавляет.
Хиромаса не торопился с ответом, надеясь на поддержку друга. Сэймэй вздохнул.
— Ну же, друг мой Хиромаса, дама ждёт. Мне казалось, ты не из тех, кто станет заставлять девушку ждать.
Должно быть, у Хиромасы сделалось очень забавное лицо, потому что девочка-призрак засмеялась. Смех её был подобен звону колокольчика.
— Эм, почему же ты ждала меня? В смысле, почему меня? Что тебе нужно? — всё же нашёл в себе силы заговорить сбитый с толку Хиромаса.
— М-м-м, — девочка приложила к тонким губам палец, забавно замычала, словно бы задумалась, и ответила как ни в чём не бывало: — На самом деле особой причины нет. Просто мне захотелось поиграть. Твоя музыка привлекла меня. Ты мне понравился.
Хиромаса опешил, а Сэймэй чуть слышно произнёс с нескрываемым недовольством: «Что и следовало доказать».
— Ты хочешь поиграть? — глупо переспросил Хиромаса, присев перед девочкой на корточки, переборов свой страх. — Хочешь, чтобы я составил тебе компанию?
— А ты на редкость сообразительный для взрослого, — хихикнула девочка. — Детям всегда хочется играть. Но оказавшись на этом свете, я потеряла всех своих друзей. А в одиночестве особо не поиграешь, — сумрачно проговорила она, скорбно склонив голову. Но вдруг на её лице появилась хитрая усмешка. — Да ведь и тебе не хочется, чтобы я преследовала тебя и твоих потомков до конца жизни?
Хиромаса содрогнулся от одной лишь этой мысли.
— Вот и славно. Значит, будем играть по моим правилам, — нагло заявила девочка.
— Каким? — не повременил осведомиться Хиромаса, не обратив внимания на гримасу Сэймэя, пытающегося предостеречь: нечего так просто принимать условия духа, пусть и так безобидно выглядящего.
— Вы оба сыграете со мной в прятки!
— Э?
— Я даже пойду вам навстречу, сделав для вас исключение. Сначала прячетесь вы, а искать буду я. Если найду, то мы меняемся — искать будете вы меня, и если найдёте, то я оставлю вас в покое. А если мне не удастся вас найти, то я признаю поражение и исчезаю сразу. Сойдёт?
— Кажется, выбирать нам не приходится, — смиренно ответил Хиромаса.
Девочка выглядела донельзя счастливой. Уже успев забыть о том, что она призрак, Хиромаса никак не мог отказать ребёнку в его эгоистичной просьбе. Почему бы и нет, в конце-то концов?
Стоящий рядом Сэймэй подозрительно молчал, чем Хиромасу порядком нервировал.
Между тем девочка забежала на середину моста, объявив:
— Прячемся по эту сторону реки. Считаю до ста, — повернувшись спиной к застывшим взрослым и закрыв лицо ладонями, она начала считать: — И ра-аз…
Неожиданно для Хиромасы первым с места рванул Сэймэй. Кажется, целенаправленно устремившись к заранее присмотренному месту для прятанья. Растерявшись, Хиромаса побежал за ним.
— Сэймэй, — позвал Хиромаса, нагнав колдуна. — Разве ты не можешь сделать нас невидимыми или как-то замаскировать? Можешь же. Так давай…
— Так не пойдёт, — ответил Сэймэй на бегу. — Суть не в том, чтобы спрятаться самим, а в том, чтобы найти её. Мне показалось, что ты это понял.
Хиромаса снова произнёс своё излюбленное «Э», обругал себя за косноязычие и опомниться не успел, как Сэймэй перелез через бортик стоящего в отдалении колодца. Колодец был пустым и неглубоким, с каменистым дном. Вероятно, только в сезон дождей он и наполнялся. Недолго думая, Хиромаса сунулся следом, запоздало задумавшись о том, как они выглядят со стороны. Двое почтенных горожан лезут в колодец — что может прийти на ум случайному свидетелю? Правда, случайных свидетелей не наблюдалось. Уже давно стемнело, густые сумерки готовились принять свет ещё не окрепшей луны. А двое взрослых сидят в узком колодце, упираясь друг в друга, лишь бы не соприкасаться лицами.
— Подвинься, Сэймэй.
— Вот ещё. Найди себе другое место, Хиромаса, а здесь прячусь я. Этот колодец я первым заметил.
— Вредный ты человек, Сэймэй. Почему молчал всё время? — зашептал Хиромаса.
— Я плохо схожусь со взрослыми, как ты, должно быть, уже успел заметить. Да и с детьми не лажу, — сделав паузу, Сэймэй вздохнул словно бы тяжело, но тут же усмехнулся. — Пожалуй ты, Хиромаса, исключение из правил.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Да комплимент я тебе делаю в очередной раз за сегодняшний день, а ты всё никак не изволишь это понять, мой дражайший туго соображающий друг Хиромаса, — вкрадчиво произнёс Сэймэй, глядя прямо в глаза другу.
Изрядно смущенный, Хиромаса едва ли не первый раз в своей жизни порадовался темноте, в которой нельзя было толком рассмотреть выражения лиц.
«Девяносто один», — донесся от реки голос призрака.
— А мне кажется, вы с ней похожи, — невесть с чего заявил Хиромаса.
— Я смотрю, ты вошёл во вкус. Только и делаешь, что оскорбляешь меня целый день. Придворная жизнь ничему хорошему тебя не научит, это точно, — фыркнул Сэймэй.
— Сэймэй, — едва ли не взвыл Хиромаса, ещё не зная толком, что хочет сказать, и в тот же момент раздался вновь голос девочки-призрака:
— Вы готовы?
— Да! — соблюдая правила игры в прятки, поспешил громко крикнуть Хиромаса в ответ. Эхо гулко отразилось от каменных стен, и музыкант едва сдержался, чтобы не стукнуть себя по лбу за оплошность.
— Ага! — раздался радостный вопль. Очевидно, девочка сразу определила источник звука.
— М-да, теперь-то ей уж точно не составит труда нас найти, — фыркнул Сэймэй.
— Сам же говорил, что… — начал было Хиромаса, но Сэймэй только шикнул на него, зажав его рот рукой.
— Тс-с, — прошептал он. И прозвучало это так, что Хиромаса вдруг пожелал провалиться сквозь землю. В последнее время с ним это случалось подозрительно часто.
Призрак не заставила себя долго ждать.
— Нашлись, — нараспев протянула она, заглядывая в колодец. — А вы, я смотрю, не разлей вода, — рассмеялась она, словно бы прекрасно видя в полумраке. — Теперь вы считаете, а я прячусь.
Всклокоченная чёрная головка исчезла за бортиком колодца, послышался шорох сандалий по траве. Хиромаса начал считать, не торопясь выбираться из колодца.
— Сто! — громко выкрикнул он, сбив себе дыхание. — Мы идём тебя искать, — проговорил он, чувствуя себя донельзя глупо. Ответа не последовало. Выбравшись из колодца, он предпочёл не смотреть на Сэймэя, который придирчиво отряхивал свою одежду и разглаживал на ней складки. Пара прядей выбилась из-под эбоси. Сэймэй казался сейчас ещё более привлекательным, чем обычно. Но Хиромаса поторопился затолкать эти свои мысли куда подальше.
— У тебя есть идеи, где её искать? — спросил он, лишь бы не молчать.
— А у тебя?
— Ну-у… Кажется, она побежала к реке. Но я не уверен.
— Правильно мыслишь. Точнее, интуиция тебя не обманывает, — усмехнулся Сэймэй.
— Так ты знаешь?
— Догадываюсь, — уклончиво ответил Сэймэй, шагая к пологому склону, где можно было спуститься к реке. — Как, ты думаешь, умерла эта девочка? Откуда это её желание поиграть? И почему ей так хочется, чтобы её нашли?
— Хочется?
— Определённо.
«Поэтому я и сказал, что вы похожи», — подумал про себя Хиромаса.
Между тем Сэймэй продолжил:
— Думаю, что ты всё поймёшь, когда мы её найдём, — с этими словами он спустился к реке. Вдоль склона тянулась узкая полоса отмели. Не беспокоясь о возможности намокнуть, Сэймэй бесстрашно ступил в воду, что-то тихо шепнув.
«Вот же ж», — фыркнул Хиромаса, сунувшись вслед за Сэймэем. Колдун шёл по щиколотку в воде, но обувь и хакама его оставались сухими. Кроме того, шаги его оставались бесшумными, в то время как Хиромаса чувствовал себя грациозным медведем, хлюпая по воде и тяжело проваливаясь в мягкий песок. Но Сэймэй не обращал на него внимания, уверенно шагая в темноте вдоль высокого берега реки. Они уже подходили к мосту.
«Кажется, что он всё знает, — рассуждал про себя Хиромаса. — Всегда всё замечает, всегда всё может объяснить». Назвать это всего лишь гениальностью — покривить душой. Просто, будучи словно бы частью чего-то загадочного, потустороннего, Сэймэй как никто другой понимал то, чем было всё нечеловеческое. Он мог бы затеряться на другой стороне, отринув всё прочее. Но всё же…
Он хотел, чтобы его нашли.
Хиромаса врезался в спину Сэймэя, когда тот вдруг остановился. Под мостом была расщелина, небольшая пещерка, в которой, наверняка, было очень удобно прятаться. Свет луны, скользнув по воде, осветил темноту.
Девочка-призрак была здесь. Стояла, спрятав руки за спиной, и грустно улыбалась.
— Вы нашли меня, ну надо же, — робко произнесла она. Её голос дрожал, но всё же она очень старалась выглядеть веселой. — Я… я очень рада.
— Ты… — произнёс Хиромаса, но Сэймэй не дал ему договорить, положив руку на плечо.
Девочка широко улыбнулась, не сдерживая более слёз.
— Как и договаривались, — сказала она, махнув рукой.
Призрак медленно растаял в воздухе. С тихим звоном на землю упал браслет с колокольчиками. Его поднял Сэймэй, прошептал что-то, а впоследствии, когда вдвоём они выбрались на берег, оставил браслет на крыльце одного из домов.
Хиромаса не был уверен, но когда обернулся, чтобы взглянуть на реку, он услышал, как кто-то сказал: «Спасибо».
Вероятно, показалось.
Когда же они вернулись в дом чародея, Сэймэй всё объяснил, пока Хиромаса сушил намоченные хакама, а Мицумуси возилась на кухне, подготавливая сакэ и закуски.
Всё было очень просто.
Десять, а может и более лет назад, собравшаяся с разных берегов реки ребятня надумала играть в прятки. Одна из них, бойкая и весёлая девочка, нашла, вероятно, самое укромное местечко, да там и затаилась, так, что никто найти её не мог. Возможно, что о ней вовсе забыли, ведь детей было много, и никто её не хватился, когда остальные нашлись. Так она и просидела в своём укрытии до самой темноты, напрасно дожидаясь, когда её найдут. А уж тогда…
Причин, по которым она могла утонуть, было много, но верной была лишь одна — уже тогда призраков в округе было полно. Должно быть, только зачарованный мамой амулет помог ей не потеряться в неразличимом потоке духов, став его частичкой.
С тех пор она всё ждала, когда её найдут, желая освободиться.
— Тоскливая история, — проговорил Хиромаса.
— Не тоскливее многих других, — просто ответил Сэймэй.
Когда Мицумуси принесла сакэ, оба заторопились сменить тему. Всё хорошо, что хорошо кончается, незачем лишний раз ворошить прошлое, к тому же чужое.
— Многоуважаемый дражайший Хиромаса, — заговорил Сэймэй. — Тебе никогда не приходила в голову мысль, что все беды с тобой случаются из-за непомерной любви к музыке?
— Ты так думаешь? — спросил уже изрядно расслабленный Хиромаса. — Хм, нет, никогда не обращал внимания.
— Вот, эта твоя недальновидность — вторая причина твоих бед, я это тебе как друг говорю.
— Сочту твои слова за заботу и приму к сведению. Но, знаешь, есть одно исключение, которое никак не соотносится с твоей статистикой, беда, которая обрушилась на мою голову, не имея ни малейшего отношения к моей любви к музыке. Ты, должно быть, догадываешься, что я имею в виду.
— Каннон с тобой Хиромаса, мне неведомо куда больше, чем известно.
Хиромаса поднял к лицу пиалу с сакэ, указав ею на Сэймэя.
— Встреча с тобой, Сэймэй, вне всякого сомнения, величайшая катастрофа, случившаяся в моей жизни.
Лишь мгновение Сэймэй выглядел ошеломлённым, но быстро справился с собой, вернув губам плутовскую улыбку.
— А ты всё же умеешь делать комплименты, дорогой мой друг Хиромаса.
Хиромаса учтиво поклонился без тени шутовства, но пляшущие в глазах смешинки выдавали его. Сэймэй звонко рассмеялся.
— И всё-таки, Сэймэй, как ты обо всём этом узнал? — не выдержав, спросил Хиромаса.
Сэймэй только загадочно улыбнулся, сощурившись от удовольствия, поднеся к губам пиалу.
Не говорить же восторженному Хиромасе, что знание его приходит из слухов, подкреплённых лишь капелькой личного везения.
Всё же некоторые тайны должны оставаться неразгаданными.
Фандом: Abe-no Seimei
Бета: Хосино Юки
Размер: миди (5 082 слова)
Пейринг/Персонажи: Абэ-но Сэймэй, Минамото-но Хиромаса, Мицумуси, ОЖП
Категория: джен
Жанр: повседневность
Рейтинг: G
Краткое содержание: В то время как Сэймэй тоскует в одиночестве, Хиромасу преследует призрак…
Примечание/Предупреждения: канон — фильмы "Оммёдзи". Возможен ООС
Хиромаса замер, занеся было ногу, чтобы сделать шаг, и вдруг резко обернулся. В темноте улицы за его спиной шныряли туда-сюда тени, подгоняемые слабым осенним ветерком, что тихо шуршал опавшими листьями. Он единственный нарушал предполуночную тишину наступающей ночи. Ни души вокруг. По крайней мере, живой.Хиромаса возобновил движение, постаравшись ещё глубже спрятать руки в широких рукавах носи, и ускорил шаг. Холодало.
Вновь подувший ветер принёс с собой далёкие отголоски чужого праздника, весёлый смех засидевшихся выпивох. Но вдруг раздавшийся в темноте звон колокольчиков заполнил собой воздух. Хиромаса вновь остановился, напряжённо задержав дыхание, прислушавшись. Звон растворился в воздухе, оставив после себя натянутую тонкой струной тишину. Хиромаса сделал несколько шагов, борясь с желанием броситься со всех ног наутёк, не оглядываясь. Но не хватало ещё, чтобы у Сэймэя появился ещё один повод посмеяться над ним, дескать, от своей же тени драпанул так, что только пятки сверкали, а всё равно не убежал. Колдуну палец в рот не клади, дай только повод посмеяться. Но Хиромаса не совсем ещё выжил из ума, а слух у него и вовсе был превосходный — отменное умение играть на флейте не приходит из ниоткуда. Из ниоткуда приходит что-то совсем иное, объяснить которое только какому-нибудь словоохотливому шарлатану в лице Сэймэя и под силу. Но Хиромаса слышал, чувствовал, знал, в конце концов, что от самого моста за ним по пятам кто-то идёт. Тихо-тихо, крадучись, шорох соломенных сандалий по земле едва различим. Только нет-нет да и звучавший звон колокольчиков выдавал преследователя.
Хиромаса шёл так быстро, как только мог. Заприметив впереди особенно тёмный переулок, он свернул туда, притаившись, прижавшись спиной к стене. Собственное тяжёлое дыхание и оглушающее биение сердца не давали сосредоточиться. Хиромаса зажал рукой рот, весь обратившись в слух. И вот, наконец, мимо пробежал ребёнок. Прозвучал мелодичный звон колокольчиков, словно то было пение самого ветра. Все прочие звуки разом исчезли.
Хиромаса не знал, сколько прошло времени, прежде чем он услышал отдалённый смех с соседней улицы или из другого мира. Выглянув из своего укрытия, Хиромаса долго вглядывался в темноту, но так никого и не увидел. Он заторопился домой.
* * *
На следующее утро, даже не позавтракав как следует, Хиромаса направился к Сэймэю, едва не забыв про повозку, вознамерившись пройти пешком через весь город.
Как и следовало ожидать, Сэймэй предавался своему любимому занятию, а именно — восседал на открытой террасе своего дома и лениво потягивал зелёный чай, едва удостоив взглядом запыхавшегося Хиромасу. Тот, залпом осушив принесённую Мицумуси чашу, принялся пересказывать другу события прошлого вечера. Сэймэй внимательно слушал, не перебивая.
— Нет, ну ты только послушай! Ребёнок, это точно был ребёнок! Ребёнок преследовал меня, а потом исчез, просто растворился в воздухе! — горячо выговаривал Хиромаса, эмоционально жестикулируя, не особо следя за Сэймэем, а потому и не замечая взглядов, которыми то и дело обменивались он и его верная сикигами. Во время особо ярких метафор, озвучиваемых взволнованным рассказчиком, Сэймэй спешно делал глоток из чаши, лишь бы спрятать предательски растягивающиеся в улыбке губы, а Мицумуси, сидевшая по правую сторону от гостя, закрыв лицо рукавом, тихо-тихо смеялась. Ничего из этого Хиромаса, увлечённый собственным рассказом, не замечал.
— Да-да, конечно, растворяющиеся в воздухе дети, экая невидаль. Ты уже битых полчаса об этом говоришь, дражайший мой Хиромаса. Я понял, что ты имеешь в виду, — впервые с момента появления друга заговорил Сэймэй, умудрившись вклиниться в наступившую секундную паузу в непрерывном потоке бессвязных слов. — Так у кого всё-таки праздник был?
— Ты меня совсем не слушаешь, Сэймэй! — всплеснул руками Хиромаса. — Какой ещё праздник?
— Ну, праздник, на котором ты позволил себе чутка лишнего, да и то, сдаётся мне, перестарался.
— Ничего подобного! Ты за кого меня принимаешь?! За пьяницу? — Сэймэй отрицательно закачал головой с неподдельным раскаянием. Да, на этот счёт лучше с Хиромасой не шутить, а то, не приведи Каннон, потеряет тогда Сэймэй в его лице верного собутыльника, скрашивающего особенно тоскливые вечера. — Ребёнок был, — между тем в очередной раз заявил Хиромаса. — На самом деле был, мне не померещилось. Но он исчез!
— Ладно-ладно, я понял. Успокойся, трезвомыслящий ты мой. Давай-ка сначала, расскажи, что было вчера вечером, поподробнее, пожалуйста.
Умница Мицумуси уже проворно подлила Хиромасе чаю, невзначай коснувшись его руки и одарив одной из своих самых очаровательных улыбок. Хиромаса и сам улыбнулся в ответ и, разом расслабившись, заговорил уже спокойнее:
— Да ничего особенного не было. Я возвращался домой из императорского дворца, решив прогуляться пешком. Переходя по мосту через реку, я вдруг заметил в воде отражения звёзд и луны. Их красота так поразила меня, что я не сдержался и решил исполнить для них песню.
Сэймэй вдруг ни с того ни с сего закашлялся.
— Что? — спросил Хиромаса с беспокойством.
— Нет, ничего, — откашлявшись, Сэймэй махнул рукой, — продолжай, пожалуйста.
— И всё, — пожал плечами Хиромаса. — Я сыграл, а потом продолжил путь и тогда-то обнаружил, что за мной следят. Это был ребёнок, пойми ты, наконец!
— А что я, собственно, должен был понять? Ребёнок выглядел странно? Он дал понять, что его интересуешь именно ты?
— Ну конечно! Он ведь преследовал меня! И не говори, что нам просто по пути было! — открывший было рот Сэймэй вынужден был его закрыть. — Сэймэй, да ты просто смеёшься надо мной! Я тебе уже полчаса пытаюсь втолковать, что дитя было нечеловеческое!
— Нет, голубчик, постой. Ни о чём нечеловеческом речи не шло. У ребёнка был хвост? Рога, звериные лапы или, может, жабры?
Внутренне Хиромаса содрогнулся. Ни одно из предположений Сэймэя вовсе не грело ему сердце. Но, разумеется, даже если что-то и было, Хиромасе просто-напросто духу не хватило рассмотреть преследователя. Но признаваться в этом он был не намерен. Не перед прекрасной Мицумуси же!
Хиромаса вздохнул.
— Неудивительно, что у тебя нет друзей, — пробурчал он.
— Ох, милый мой Хиромаса, ну не дуйся ты… Ан нет, можешь дуться — выглядишь очаровательно, — сказав это, Сэймэй рассмеялся.
— Да ну тебя! — фыркнул Хиромаса. Бросил косой взгляд в сторону Мицумуси, хихикавшей уже не таясь, и ему ничего не осталось, кроме как самому засмеяться.
В результате было выяснено, что Хиромаса не завтракал. Сэймэй вознамерился накормить гостя. Незаметно завтрак превратился в обед, а к теме вечерних страхов Хиромасы хочешь - не хочешь, а надо было возвращаться.
— В общем, ты уверяешь, что встретил призрака? — счёл нужным уточнить Сэймэй.
— Точно не знаю, — уклончиво ответил Хиромаса. — Не помню, была ли тень, но в любом случае, было темно, так что ничего бы рассмотреть я и не смог. Но я слышал шаги и звон колокольчика — и то, и другое казалось вполне себе реальным, но исчезли они так внезапно, словно их и не было, — сытый Хиромаса на удивление спокойно воспринимал столь взволновавшие его ужасы прошлого вечера.
— Что ж, вариантов, мой дорогой друг, у нас немного, — сказал Сэймэй, поднимаясь. — Давай-ка повторим твой вчерашний маршрут.
* * *
Всё время, которое Сэймэй и Хиромаса провели в непринуждённой прогулке по городу, потомок Минамото никак не мог отделаться от мысли, что забыл что-то важное. Чего ради они вообще вышли? — поди теперь вспомни.
Правда, куда больше времени заняла не сама прогулка, сколько бесконечные разговоры с бесчисленными знакомыми, то и дело встречающимися им на пути. Хиромаса никогда не придавал особого значения тому, насколько Сэймэй был известен в столице. Безусловно, Хиромаса признавал все знания и навыки колдуна, считая их поразительными. Сэймэй не переставал его удивлять снова и снова. Но при этом, в первую очередь, он для Хиромасы уже давно стал другом — обычным человеком со странностями, ну а у кого их нет? Но те люди, что знали Сэймэя иначе, чем Хиромаса, останавливались, выказывали своё почтение, в очередной раз благодарили за что-то, горячо желая колдуну всяческого счастья, удачи и здоровья. Его уважали, и уважение то граничило с едва ли не поклонением. Хиромаса оказывался не у дел, когда Сэймэй останавливался, чтобы обменяться парой вежливых реплик с кем бы то ни было, и ничего другого ему не оставалось, кроме как внимательно следить за поведением друга, выражением его лица, тоном голоса. Мельчайшие детали, которых другие не замечали, не ускользали от него. Он подмечал, когда Сэймэй искренне улыбался, а когда едва заметно кривил брови в недовольстве. Хиромаса отворачивался тогда, скрывая собственную усмешку.
Но у славы Сэймэя была и другая сторона. С этой стороны на него поглядывали озлобленные взгляды людей, верящих в сказку о сыне лисицы. Они гадко скалились, кривились с презрением, но всё равно уступали дорогу. Хиромаса ощущал их страх, неприятный, ничем не оправданный, как он считал.
Хиромаса наблюдал за реакцией Сэймэя и на таких людей. Но «сын лисицы» подчёркнуто не обращал на них внимания, щурился разве только больше обычного, так, что разрез его глаз оттого ещё больше напоминал лисий. На минуту Хиромасе показалось, что и радужка глаз окрасилась в жёлтый, звериный цвет. Не веря глазам своим, Хиромаса заглянул тогда Сэймэю за спину — не вырос ли у чародея хвост? Нет, конечно нет, что за глупости.
— Хиромаса, что ты надеешься увидеть? Хвост легко спрятать за одеждой, как и уши, — улыбнулся Сэймэй.
— Ерунду говоришь. Я просто оглянулся. О, да, точно, мы ведь призрака ищем!
— В таком случае не туда ты смотришь. О, как кстати, лавка портного.
— Что ты там забыл, Сэймэй? Давай не будем терять времени на глупости!
— Новое платье для фестиваля вовсе не глупость, дражайший мой Хиромаса. Пойдём, поможешь мне с выбором.
— Но ведь..!
— Никуда твой призрак не денется. А точнее, не появится он раньше, чем солнце зайдёт. Расслабься, мы можем себе позволить потратить время на глупости, как ты изволил выразиться. Но знай, что я очень рад твоей компании. Давай просто получать удовольствие от нашей прогулки.
Хиромаса вздохнул.
— Не знал бы я, что ты — гениальный мастер инь-ян, решил бы, что просто легкомысленный балабол с дурацким чувством юмора.
— Безусловно, только легкомысленный балабол с дурацким чувством юмора может компенсировать твою занудливость, которая неизменно сменяет романтический флёр вечного неудачливого героя-любовника, окутывающий тебя. Таки романтическим дураком ты мне порой нравишься куда больше, — усмехнулся Сэймэй. — Ой, да не делай ты такое забавное лицо, думая, что бы мне такого ответить, чтобы за пояс заткнуть — не переспоришь ведь всё равно. Давай, пойдём, без тебя мне не справиться.
Хиромаса открыл и закрыл рот. Когда Сэймэй становился ужасно болтливым, сопротивляться ему было особенно тяжело. Или он просто произнёс волшебные слова? С него станется, шарлатана эдакого.
В лавке портного они провели не менее часа. Хиромаса был убеждён, что многого о Сэймэе не знает, ему было любопытно докопаться до того, что неизвестно другим. Но внезапно оказалось, что есть в его друге такие черты, о которых Хиромаса предпочёл бы вовсе не знать. Портной с ног сбился, пытаясь угодить чрезмерно привередливому Сэймэю — как только терпения хватило. К качеству ткани колдун предъявлял целый ряд требований, который, Хиромаса думал, не каждая благородная дама осмелилась бы озвучить. Запросы у Сэймэя были поистине императорские (хотя при личном с ним знакомстве последний в глазах Хиромасы и то выглядел поскромней). Хиромаса оказывал было попытки смягчить требования Сэймэя, но его увещевания никакого эффекта не возымели. Он только пожимал плечами и разводил руками в стороны, извиняясь перед хозяином. Тот улыбался в ответ — не впервой уже. Постоянный клиент как-никак, уважаемый человек, не скупящийся при оплате — такому грех не угодить.
Выйдя, наконец, из лавки, Хиромаса сказал совсем не то, что заранее планировал:
— Не дай бог моей будущей жене быть хоть чуточку похожей на тебя.
— Не переживай попусту, дорогой Хиромаса, пока ты тесно общаешься со мной, у тебя не будет жены.
От возмущения Хиромаса аж дар речи потерял, не сразу найдясь с ответом. Почему-то ничего лучше «а вот женюсь тебе назло, и будешь плакать» на ум не приходило. Но подобное звучало как-то двусмысленно, ставя в неловкое положение самого Хиромасу. Будет Сэймэй тогда скалиться весь вечер. Нет уж, лишнего повода ехидничать он ему не даст.
Так и не дождавшись от друга ответа, Сэймэй чуть пожал плечами, не настаивая. Они продолжили свой путь во взаимной тишине. Это быстро наскучило чародею. В данной ситуации был лишь один способ вернуть внимание Хиромасы, так что Сэймэй, откашлявшись, заговорил нарочито деловым тоном:
— Призрак ребёнка, говоришь, — произнёс он, так, словно возобновляя секунду назад прерванный разговор о событиях прошлой ночи. — С чего бы это ему следовать за тобой? Хотя… — задумчиво протянул Сэймэй, оборачиваясь к Хиромасе и окидывая его пытливым взглядом, так что потомок Минамото нервно сглотнул. Взгляд Сэймэя задержался на флейте, которую Хиромаса любовно держал у сердца. — Впрочем, здесь нечему удивляться.
Сказав это, Сэймэй разом словно бы растерял весь свой интерес, отвернувшись. Ситуация в его глазах чётко прояснилась, так, словно для её решения только и требовалось, что в дудочку подуть. В этот раз Хиромаса не успел проявить здравомыслие, вспыхнув от возмущения.
— На что это ты намекаешь, мой далеко глядящий друг Сэймэй? — холодно осведомился он, подивившись собственной наглости. По улыбке Сэймэя Хиромаса тотчас же понял, что подобная манера обращения доставляет чародею удовольствие. Спровоцировал-таки. Что может быть хуже скучающего хитреца? «Эх, что бы ты без меня делал?» — устало проговорил в своих мыслях Хиромаса, смирившись с тем, что добровольно попал на крючок.
— Да просто анализирую рассказанную тобой историю. Почему ребёнок следовал за тобой? У тебя, случаем, нет отпрысков на стороне? — как бы невзначай спросил Сэймэй.
— Вот ещё! — обиделся Хиромаса.
— М-м-м, тебя это оскорбляет, — не то спросил, не то ответил Сэймэй.
— Неудивительно.
— А я, быть может, этим высказыванием хотел сделать тебе комплимент. Дескать, безусловно изумительная женщина подарила тебе наследника, и при этом даже не сочла нужным разыскивать тебя и шантажировать, требуя денежную компенсацию или, не дай бог, вынуждая жениться на ней?
— Как только тебе в голову подобные глупости приходят?
— Ох, меня несказанно радует твоя готовность сохранять целомудрие до… а до каких пор, собственно?
Хиромаса неслышно взвыл.
— Сэймэй, я уже не первый год тебя знаю, но с подобным сталкиваюсь, право слово, впервые. Что на тебя нашло?
«Что на меня нашло? — повторил про себя Сэймэй. — Действительно, что бы это могло быть?»
Последние пару недель многоуважаемый Минамото-но Хиромаса был занят неотложными делами при дворе императора. А у Сэймэя совсем не было работы, так что он даже в очередной раз устроил генеральную уборку в своём доме. Но вдруг явившийся спустя долгие дни отсутствия его друг на это и внимания-то никакого не обратил, как и на тот факт, что преданный его почитатель в лице Сэймэя на луну готов был выть из-за тоскливого одиночества, порываясь в очередной раз придать сикигами облик друга.
«Но откуда Минамото-но Хиромасе о том знать? — подумал Сэймэй. — Действительно, что на меня нашло?»
Неожиданно для Хиромасы Сэймэй с тоской вздохнул.
— Хиромаса, на обиженных, как ты сам знаешь, воду возят, — невесть с чего произнёс чародей.
— Э-э-э, что ты хочешь этим сказать?
— Только то, что сказал. Я добровольно впрягся, так что используй эту возможность — наслаждайся.
Настала очередь Хиромасы тяжело вздыхать. Уж Сэймэй избегать неоднозначных двусмысленностей был не намерен. На ум Минамото вдруг пришла случайная мысль, не имеющая, казалось бы, основания: ему не хотелось бы оказаться на месте человека, которому Сэймэй вознамерился бы отомстить. Но, конечно, было бы лучше, если бы эта мысль пришла к нему раньше.
— Давай-ка перекусим, — ухватившись за показавшуюся чуть впереди лавочку с данго, как за спасательную соломинку, бодро произнёс Хиромаса, тронув Сэймэя за плечо.
— Не самая плохая идея, — согласился Сэймэй, ободряюще улыбнувшись другу, и вдвоём они направились к чайной.
Сэймэй занял скамейку у входа, дожидаясь Хиромасу. День клонился к вечеру. Небо окрасилось в розовые и фиолетовые цвета. В такие вечера без видимой на то причины Сэймэю частенько делалось тоскливо. Но, благодаря стараниям верного друга, последние пару лет Сэймэй думать забыл о грусти без причины. Точнее, причины прошлого стали менее значимыми, чем одна-единственная причина, важная для Сэймэя сейчас. Скажи ему кто-нибудь лет десять назад, что будет для него ценность дружбы с кем-то иметь столь большое значение, высмеял бы гениальный предсказатель такого дурака. А теперь самому хоть смейся, хоть плачь, хоть лисицей в лес убегай.
Из омута безрадостных рассуждений его вытащил донесшийся до него случайный разговор:
— А у Арикавы-сан, молва говорит, снова приступы начались.
— Так ведь неудивительно. Каждый год одно и то же, с тех пор как дочь её в реке сгинула. По ночам видение к ней приходит, голосом дочери говорит.
— Ох, представить страшно! Ужас какой!
— Да брехня это всё! Старик Хосон тоже вот говорит, что голоса по вечерам слышать начал, дескать, смех девичий да причитания. Так ведь спился же совсем, разве можно бредням его верить?
— Я тоже слышала, как он заливал что-то про звон колокольчиков да детский голос.
— Пф-ф, и что же ему этот голос наговорил?
— «Найди меня».
— Тьфу ты, мистика.
Проводив взглядом группу сплетничающих женщин, Сэймэй усмехнулся.
* * *
— Вот, здесь, — сказал Хиромаса, остановившись у моста.
Мост соединял крутые берега низины. Внизу текла река, спуститься к которой можно было лишь в том месте, где склон был более пологим.
— М-м-м, — протянул Сэймэй. — Ну, и какие у тебя идеи? Как будем призрака твоего воображения ловить? Темнеет уже, нам бы поторопиться с выбором тактики.
— Ха? Ты серьёзно, Сэймэй? — спросил Хиромаса, изумленно округлив глаза. — Ты совсем ничего… странного не чувствуешь?
— Дорой мой Хиромаса, ты меня решительно оскорбляешь. Здесь столько потусторонней энергии, что мне аж дурно становится. Очень тяжело абстрагироваться от всего лишнего, чтобы найти лишь то, что интересно тебе, — намеренно проигнорировав выражение забавно вытянувшегося лица Хиромасы, Сэймэй невозмутимо продолжил: — Я в принципе удивлён, что злые духи тебя вовсе в воду не затянули в тот момент, когда тебе вздумалось тут песни петь.
— Э…
— Да я вижу, что ты потерял дар речи. Ну что, передумал? Возвращаемся? Смею тебя заверить, что и без ловли духов сегодняшний день прошёл более чем продуктивно.
Кое-как справившись с потрясением, Хиромаса хотел было напомнить Сэймэю давешние его слова про обиженных, но это было глупо. В конце концов, он твёрдо решил разобраться со вчерашним наваждением, что принесло ему столько беспокойства.
— И всё-таки я прошу тебя, Сэймэй, помочь мне. Если всё окажется напрасным, я даю слово, что сполна возмещу все твои затраты, коль уж оторвал тебя от столь любимого тобой безделья.
— Хиромаса, ты меня поражаешь. Умудряешься мешать просьбу с насмешкой, да разве ж я могу отказать? Когда только успел?
— У меня был лучший учитель.
— Польщён.
— Кто сказал, что я о тебе говорю? — не дав Сэймэю время, чтобы опомниться, Хиромаса продолжил: — Давай займёмся делом, солнце уже село. Скажи, что мне делать.
Сэймэй усмехнулся.
— То же, что ты делал вчера. Сыграй. Наверняка только этого твой дух-почитатель и ждёт.
— А если… м-м…
— А если кто-то покусится на твою жизнь, я уж тебя прикрою, будь покоен.
— Буду, — неуверенно сказал Хиромаса, облизав губы, и ступил на мост.
«Легко сказать «играй», так, словно это не более чем пустяк какой-то», — все претензии Хиромаса оставил при себе. Продолжи они с Сэймэем пререкаться, дело с мёртвой точки не сдвинулось бы.
Ощущая на себе пристальное внимание Сэймэя, Хиромаса неуверенно поднёс флейту к губам. Начать всегда трудно, но стоило лишь услышать первую рождённую вдохновением ноту, как пальцы сами собой прикасались к поверхности инструмента, а губы выдували звук необходимой тональности. Музыка вела Хиромасу. Флейта словно бы играла сама, используя дыхание и пальцы человека. Хиромасе казалось, что его человеческая оболочка исчезает из этого мира в то время, пока звучит музыка. Он словно растворялся в дрожащем воздухе.
Хиромаса никогда не придавал этому значения. Он просто называл это вдохновением. Лишь единожды Сэймэй попросил Хиромасу описать свои чувства во время игры. Тот на просьбу отреагировал с недоверием. Его музыка была чем-то очень личным, говорить о ней — значит раскрывать душу перед слушателем. И пусть Хиромаса доверял Сэймэю, но у них обоих сохранились ещё секреты, которыми они не торопились делиться друг с другом. Но даже не столько в этом заключилось нежелание Хиромасы говорить на эту тему, сколько в злоехидности характера его лучшего друга. Пусть то и было чем-то привычным, Хиромасе не хотелось, чтобы самое сокровенное поднималось на смех. Но Сэймэй, правильно истолковав его неуверенность, сказал: «Не волнуйтесь, я не буду смеяться. Мне просто важно это знать». И Хиромаса рассказал о том, что забывает себя, играя на флейте. Сэймэй тогда поблагодарил его, но никак не прокомментировал его слова. Что у него было на уме, Хиромасе оставалось только гадать.
Прошло много времени с того памятного разговора. Мельком Хиромаса взглянул на Сэймэя. Тот показался ему взволнованным. Но у Хиромасы не осталось времени задуматься об этом, потому что случайный звук вдруг стал последним. Хиромаса увидел, как за спиной Сэймэя появился призрак.
Проследив за взглядом друга, Сэймэй также обернулся.
Призрак выглядел как обычная живая девочка лет десяти на вид. Одета она была по-простому. И ничего нечеловеческого в её облике не было. Разве что некоторая прозрачность не была присуща никому из живых.
Сглотнув, Хиромаса заметил браслет с бубенчиками, когда девочка подняла руку в приветственном жесте.
— Как здорово! Я так и думала, что ты придёшь! Я ждала тебя, — жизнерадостно воскликнула она.
Хиромаса приблизился, только чтобы оказаться ближе к Сэймэю. Тот совсем не выглядел более растерянным или удивлённым, напротив даже, казалось, что сложившаяся ситуация его несказанно забавляет.
Хиромаса не торопился с ответом, надеясь на поддержку друга. Сэймэй вздохнул.
— Ну же, друг мой Хиромаса, дама ждёт. Мне казалось, ты не из тех, кто станет заставлять девушку ждать.
Должно быть, у Хиромасы сделалось очень забавное лицо, потому что девочка-призрак засмеялась. Смех её был подобен звону колокольчика.
— Эм, почему же ты ждала меня? В смысле, почему меня? Что тебе нужно? — всё же нашёл в себе силы заговорить сбитый с толку Хиромаса.
— М-м-м, — девочка приложила к тонким губам палец, забавно замычала, словно бы задумалась, и ответила как ни в чём не бывало: — На самом деле особой причины нет. Просто мне захотелось поиграть. Твоя музыка привлекла меня. Ты мне понравился.
Хиромаса опешил, а Сэймэй чуть слышно произнёс с нескрываемым недовольством: «Что и следовало доказать».
— Ты хочешь поиграть? — глупо переспросил Хиромаса, присев перед девочкой на корточки, переборов свой страх. — Хочешь, чтобы я составил тебе компанию?
— А ты на редкость сообразительный для взрослого, — хихикнула девочка. — Детям всегда хочется играть. Но оказавшись на этом свете, я потеряла всех своих друзей. А в одиночестве особо не поиграешь, — сумрачно проговорила она, скорбно склонив голову. Но вдруг на её лице появилась хитрая усмешка. — Да ведь и тебе не хочется, чтобы я преследовала тебя и твоих потомков до конца жизни?
Хиромаса содрогнулся от одной лишь этой мысли.
— Вот и славно. Значит, будем играть по моим правилам, — нагло заявила девочка.
— Каким? — не повременил осведомиться Хиромаса, не обратив внимания на гримасу Сэймэя, пытающегося предостеречь: нечего так просто принимать условия духа, пусть и так безобидно выглядящего.
— Вы оба сыграете со мной в прятки!
— Э?
— Я даже пойду вам навстречу, сделав для вас исключение. Сначала прячетесь вы, а искать буду я. Если найду, то мы меняемся — искать будете вы меня, и если найдёте, то я оставлю вас в покое. А если мне не удастся вас найти, то я признаю поражение и исчезаю сразу. Сойдёт?
— Кажется, выбирать нам не приходится, — смиренно ответил Хиромаса.
Девочка выглядела донельзя счастливой. Уже успев забыть о том, что она призрак, Хиромаса никак не мог отказать ребёнку в его эгоистичной просьбе. Почему бы и нет, в конце-то концов?
Стоящий рядом Сэймэй подозрительно молчал, чем Хиромасу порядком нервировал.
Между тем девочка забежала на середину моста, объявив:
— Прячемся по эту сторону реки. Считаю до ста, — повернувшись спиной к застывшим взрослым и закрыв лицо ладонями, она начала считать: — И ра-аз…
Неожиданно для Хиромасы первым с места рванул Сэймэй. Кажется, целенаправленно устремившись к заранее присмотренному месту для прятанья. Растерявшись, Хиромаса побежал за ним.
— Сэймэй, — позвал Хиромаса, нагнав колдуна. — Разве ты не можешь сделать нас невидимыми или как-то замаскировать? Можешь же. Так давай…
— Так не пойдёт, — ответил Сэймэй на бегу. — Суть не в том, чтобы спрятаться самим, а в том, чтобы найти её. Мне показалось, что ты это понял.
Хиромаса снова произнёс своё излюбленное «Э», обругал себя за косноязычие и опомниться не успел, как Сэймэй перелез через бортик стоящего в отдалении колодца. Колодец был пустым и неглубоким, с каменистым дном. Вероятно, только в сезон дождей он и наполнялся. Недолго думая, Хиромаса сунулся следом, запоздало задумавшись о том, как они выглядят со стороны. Двое почтенных горожан лезут в колодец — что может прийти на ум случайному свидетелю? Правда, случайных свидетелей не наблюдалось. Уже давно стемнело, густые сумерки готовились принять свет ещё не окрепшей луны. А двое взрослых сидят в узком колодце, упираясь друг в друга, лишь бы не соприкасаться лицами.
— Подвинься, Сэймэй.
— Вот ещё. Найди себе другое место, Хиромаса, а здесь прячусь я. Этот колодец я первым заметил.
— Вредный ты человек, Сэймэй. Почему молчал всё время? — зашептал Хиромаса.
— Я плохо схожусь со взрослыми, как ты, должно быть, уже успел заметить. Да и с детьми не лажу, — сделав паузу, Сэймэй вздохнул словно бы тяжело, но тут же усмехнулся. — Пожалуй ты, Хиромаса, исключение из правил.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Да комплимент я тебе делаю в очередной раз за сегодняшний день, а ты всё никак не изволишь это понять, мой дражайший туго соображающий друг Хиромаса, — вкрадчиво произнёс Сэймэй, глядя прямо в глаза другу.
Изрядно смущенный, Хиромаса едва ли не первый раз в своей жизни порадовался темноте, в которой нельзя было толком рассмотреть выражения лиц.
«Девяносто один», — донесся от реки голос призрака.
— А мне кажется, вы с ней похожи, — невесть с чего заявил Хиромаса.
— Я смотрю, ты вошёл во вкус. Только и делаешь, что оскорбляешь меня целый день. Придворная жизнь ничему хорошему тебя не научит, это точно, — фыркнул Сэймэй.
— Сэймэй, — едва ли не взвыл Хиромаса, ещё не зная толком, что хочет сказать, и в тот же момент раздался вновь голос девочки-призрака:
— Вы готовы?
— Да! — соблюдая правила игры в прятки, поспешил громко крикнуть Хиромаса в ответ. Эхо гулко отразилось от каменных стен, и музыкант едва сдержался, чтобы не стукнуть себя по лбу за оплошность.
— Ага! — раздался радостный вопль. Очевидно, девочка сразу определила источник звука.
— М-да, теперь-то ей уж точно не составит труда нас найти, — фыркнул Сэймэй.
— Сам же говорил, что… — начал было Хиромаса, но Сэймэй только шикнул на него, зажав его рот рукой.
— Тс-с, — прошептал он. И прозвучало это так, что Хиромаса вдруг пожелал провалиться сквозь землю. В последнее время с ним это случалось подозрительно часто.
Призрак не заставила себя долго ждать.
— Нашлись, — нараспев протянула она, заглядывая в колодец. — А вы, я смотрю, не разлей вода, — рассмеялась она, словно бы прекрасно видя в полумраке. — Теперь вы считаете, а я прячусь.
Всклокоченная чёрная головка исчезла за бортиком колодца, послышался шорох сандалий по траве. Хиромаса начал считать, не торопясь выбираться из колодца.
— Сто! — громко выкрикнул он, сбив себе дыхание. — Мы идём тебя искать, — проговорил он, чувствуя себя донельзя глупо. Ответа не последовало. Выбравшись из колодца, он предпочёл не смотреть на Сэймэя, который придирчиво отряхивал свою одежду и разглаживал на ней складки. Пара прядей выбилась из-под эбоси. Сэймэй казался сейчас ещё более привлекательным, чем обычно. Но Хиромаса поторопился затолкать эти свои мысли куда подальше.
— У тебя есть идеи, где её искать? — спросил он, лишь бы не молчать.
— А у тебя?
— Ну-у… Кажется, она побежала к реке. Но я не уверен.
— Правильно мыслишь. Точнее, интуиция тебя не обманывает, — усмехнулся Сэймэй.
— Так ты знаешь?
— Догадываюсь, — уклончиво ответил Сэймэй, шагая к пологому склону, где можно было спуститься к реке. — Как, ты думаешь, умерла эта девочка? Откуда это её желание поиграть? И почему ей так хочется, чтобы её нашли?
— Хочется?
— Определённо.
«Поэтому я и сказал, что вы похожи», — подумал про себя Хиромаса.
Между тем Сэймэй продолжил:
— Думаю, что ты всё поймёшь, когда мы её найдём, — с этими словами он спустился к реке. Вдоль склона тянулась узкая полоса отмели. Не беспокоясь о возможности намокнуть, Сэймэй бесстрашно ступил в воду, что-то тихо шепнув.
«Вот же ж», — фыркнул Хиромаса, сунувшись вслед за Сэймэем. Колдун шёл по щиколотку в воде, но обувь и хакама его оставались сухими. Кроме того, шаги его оставались бесшумными, в то время как Хиромаса чувствовал себя грациозным медведем, хлюпая по воде и тяжело проваливаясь в мягкий песок. Но Сэймэй не обращал на него внимания, уверенно шагая в темноте вдоль высокого берега реки. Они уже подходили к мосту.
«Кажется, что он всё знает, — рассуждал про себя Хиромаса. — Всегда всё замечает, всегда всё может объяснить». Назвать это всего лишь гениальностью — покривить душой. Просто, будучи словно бы частью чего-то загадочного, потустороннего, Сэймэй как никто другой понимал то, чем было всё нечеловеческое. Он мог бы затеряться на другой стороне, отринув всё прочее. Но всё же…
Он хотел, чтобы его нашли.
Хиромаса врезался в спину Сэймэя, когда тот вдруг остановился. Под мостом была расщелина, небольшая пещерка, в которой, наверняка, было очень удобно прятаться. Свет луны, скользнув по воде, осветил темноту.
Девочка-призрак была здесь. Стояла, спрятав руки за спиной, и грустно улыбалась.
— Вы нашли меня, ну надо же, — робко произнесла она. Её голос дрожал, но всё же она очень старалась выглядеть веселой. — Я… я очень рада.
— Ты… — произнёс Хиромаса, но Сэймэй не дал ему договорить, положив руку на плечо.
Девочка широко улыбнулась, не сдерживая более слёз.
— Как и договаривались, — сказала она, махнув рукой.
Призрак медленно растаял в воздухе. С тихим звоном на землю упал браслет с колокольчиками. Его поднял Сэймэй, прошептал что-то, а впоследствии, когда вдвоём они выбрались на берег, оставил браслет на крыльце одного из домов.
Хиромаса не был уверен, но когда обернулся, чтобы взглянуть на реку, он услышал, как кто-то сказал: «Спасибо».
Вероятно, показалось.
* * *
Когда же они вернулись в дом чародея, Сэймэй всё объяснил, пока Хиромаса сушил намоченные хакама, а Мицумуси возилась на кухне, подготавливая сакэ и закуски.
Всё было очень просто.
Десять, а может и более лет назад, собравшаяся с разных берегов реки ребятня надумала играть в прятки. Одна из них, бойкая и весёлая девочка, нашла, вероятно, самое укромное местечко, да там и затаилась, так, что никто найти её не мог. Возможно, что о ней вовсе забыли, ведь детей было много, и никто её не хватился, когда остальные нашлись. Так она и просидела в своём укрытии до самой темноты, напрасно дожидаясь, когда её найдут. А уж тогда…
Причин, по которым она могла утонуть, было много, но верной была лишь одна — уже тогда призраков в округе было полно. Должно быть, только зачарованный мамой амулет помог ей не потеряться в неразличимом потоке духов, став его частичкой.
С тех пор она всё ждала, когда её найдут, желая освободиться.
— Тоскливая история, — проговорил Хиромаса.
— Не тоскливее многих других, — просто ответил Сэймэй.
Когда Мицумуси принесла сакэ, оба заторопились сменить тему. Всё хорошо, что хорошо кончается, незачем лишний раз ворошить прошлое, к тому же чужое.
— Многоуважаемый дражайший Хиромаса, — заговорил Сэймэй. — Тебе никогда не приходила в голову мысль, что все беды с тобой случаются из-за непомерной любви к музыке?
— Ты так думаешь? — спросил уже изрядно расслабленный Хиромаса. — Хм, нет, никогда не обращал внимания.
— Вот, эта твоя недальновидность — вторая причина твоих бед, я это тебе как друг говорю.
— Сочту твои слова за заботу и приму к сведению. Но, знаешь, есть одно исключение, которое никак не соотносится с твоей статистикой, беда, которая обрушилась на мою голову, не имея ни малейшего отношения к моей любви к музыке. Ты, должно быть, догадываешься, что я имею в виду.
— Каннон с тобой Хиромаса, мне неведомо куда больше, чем известно.
Хиромаса поднял к лицу пиалу с сакэ, указав ею на Сэймэя.
— Встреча с тобой, Сэймэй, вне всякого сомнения, величайшая катастрофа, случившаяся в моей жизни.
Лишь мгновение Сэймэй выглядел ошеломлённым, но быстро справился с собой, вернув губам плутовскую улыбку.
— А ты всё же умеешь делать комплименты, дорогой мой друг Хиромаса.
Хиромаса учтиво поклонился без тени шутовства, но пляшущие в глазах смешинки выдавали его. Сэймэй звонко рассмеялся.
— И всё-таки, Сэймэй, как ты обо всём этом узнал? — не выдержав, спросил Хиромаса.
Сэймэй только загадочно улыбнулся, сощурившись от удовольствия, поднеся к губам пиалу.
Не говорить же восторженному Хиромасе, что знание его приходит из слухов, подкреплённых лишь капелькой личного везения.
Всё же некоторые тайны должны оставаться неразгаданными.
@темы: отп, Perfect Persons, Я - Фанат, фэндомное, "...we still believe in love...", Фанфики
А дома меня ждала посылка из Питера. Почтовая служба Ланда не подвела и подарила мне несколько незабываемых минут маниакального потрошения скотча, бумаги, пакетов, обёрток — в общем, всего того, что отделяло меня от кучи очаровательнейших прекраснейших подарков 
хд 
