Книги'2024

Анна Аскельд "Неведомый"

Я устала от этой книги не за время прочтения, а за все те часы, которые провела в попытке сформулировать мои о ней мысли в осмысленную рецензию хд Дублировать сюда конкретные замечания и пожелания не буду – поделилась ими непосредственно с автором, потому что она моя школьная подруга и мне вообще хочется ей хвастаться, как человеком, который исполнил мечту, а не критиковать её выстраданное детище. Книга для дебюта в целом, как я считаю, сойдёт; я хоть и тёмное фэнтези не люблю, а прочитала не без интереса и продолжение буду ждать, любопытно, куда Аня его выведет)


«Не так важно, во что мы верим, Винке.
Значение имеет лишь то, что мы при этом делаем».


Для того, чтобы погрузиться во мрачную, тревожную историю, – если у вас вдруг возникла такая потребность, – вовсе необязательно книги соответствующего жанра читать, иногда достаточно в окно посмотреть или актуальные новости глянуть. Но в придуманных тёмных мирах есть своя прелесть: в них все получают по заслугам, что приятно, иногда, правда, без разбора, что досадно, но в целом, по здравом размышлении, справедливо. За этой недоброй безжалостной философией нет-нет, да и придёшь к полкам тёмного фэнтези снова. И что тут у нас нового?

В свежей серии от Эксмо «Черным бело» дебютировала Анна Аскельд с первой частью своего романа «Неведомый». Книга вышла в красивом оформлении с иллюстрацией Марии Вой на обложке, небольшая по объёму, и при наличии соответствующего желания читается за пару вечеров.

Содержание книги, по крайней мере, её завязка, всецело соответствует аннотации, а жестокий и кровавый тон повествования являет себя во всей красе с первых же страниц. Но следует отметить, что книга характеризуется достаточно высоким порогом вхождения из-за обилия присутствующих в самом начале текста имён/названий/наименований, намекающих на обширную географию придуманного мира. Может статься, что неподготовленный читатель испугается именного этого, а не наличия на первой же странице расчленённых тел. Но стоит преодолеть несколько первых страниц, чтобы позволить истории себя увлечь.

Рисуемый автором мир жесток и не дружелюбен, холодный и грязный, мрачный, как какой-нибудь лес в пасмурный зимний день; живущие, точнее, вынужденные выживать в нём люди ему под стать – угрюмые, отстранённые, погруженные каждый в свой личный омут, полный переживаний, сомнений, горечи. Основных действующих лиц в книге три – оступившийся предатель, желающий странного король и обозлённая на весь белый свет девчонка, иначе которых можно описать словами пьяница, калека и обиженка – три точки зрения, в сущности, мало отличные друг от друга из-за общей разочарованности жизнью всех вовлечённых в сюжет персоналий. Герои преимущественно раскрываются через внутренние монологи, а не события, коих из значимых на всю книгу всего ничего. Последнее можно назвать недостатком, но события набирают обороты ближе к финалу, оставляя немало намёков для продолжения и это, я считаю, автору удалось – заинтриговать читателя. Последние аккорды истории преображают всю книгу и лично меня заставили взглянуть на неё уже иначе. Чем может обернуться история о геноциде неугодной нации на земле, не принадлежащей захватчикам? Или история о попытке овладеть чужой магией? Или о банальном человеческом невежестве перед лицом чего-то несоизмеримо большего, нежели человеческое эго? Очевидно, на любые задаваемые вопросы ответ может быть одним: ничем хорошим. Возникла ли у вас при этом мысль, что задаваемые вопросы при этом весьма актуальны? В литературном дебюте автора считывается отклик на волнующие события современности, даром, что разбросаны эти намёки по тёмному фэнтезийному лесу. Сказка, как говорится, ложь, да в ней намёк – истина столь же банальная, сколь и неизменная.

* * *

Наоми Новик "Зимнее серебро"

Зимояры — это сказка, рассказанная зимней ночью.
Настоящее чудище — это я.

За последствия его поступков он в ответе, не ты. Вор крадет нож и ранит себе палец — разве в том вина хозяйки, что держит ножи наточенными?

В поисках новой книги для чтения (так словно у меня на полке не лежит стопка не прочитанного), я наткнулась на новую серию в жанре тёмной академии от Наоми Новик. Со смутным ощущением, что прочитанная несколько лет назад «Чаща» автора не то чтобы меня восхитила, но запомнилась, как нечто приятно магическое, я сунулась в список её произведений, думая взяться за ту самую академию, но вместо неё выбрала «Зимнее серебро», в пользу которой свидетельствовали её самостоятельность и законченность. «Зимнюю сказку хочу», – решила я, понадеявшись, что автор удовлетворит мои чаяния. И начав читать, я оказалась приятно удивлена – книга действительно оказалась тем, чего мне и хотелось.

Дабы собраться с мыслями, прежде всего отмечу пару технических моментов: книга толстенькая и основательная в своём построении. Одна только завязка занимает не одну сотню страниц, в середине которой появляется и третий персонаж, линия которого важна для сюжета. В книге три главных героини, от лица которых ведётся повествование, и несколько второстепенных, pov’ы которых периодически выдают взгляд со стороны. Все линии пересекаются друг с другом и в конечном результате создают, словно на ткацком станке, богато вышитое полотно. Важно отметить, что Наоми Новик американка с польско-еврейскими корнями, и в её творчестве явственно прослеживаются веяния славянской культуры и мифологии, что приятно, без всякой клюквы и очень естественно. Так было в «Чаще», так и в «Зимнем серебре». В последнем она и вовсе собрала комбо, сделав героинями своего романа еврейку – дочка заимодавца, крестьянку – дочка пьяницы, и княжну – дочка воеводы одного из королевских округов. География места действия – условно восточно-европейская условно средневековых времён – королевство Литвас, в котором из-за неизвестной аномалии всё никак не заканчивается зима.

Здесь-то мы перед кем комедию ломаем? Перед червяками? Или ты выход на публику репетируешь? Пустое место, этот твой Литвас! Просто линии на земле, в пределах которых людишки перестали убивать друг друга. Что мне твой Литвас?

Книга меня очаровала практически сразу. Буквально с первой главы я прониклась Мирьем, вынужденной заняться работой отца, для которой тот оказался слишком добр. Завязка показалась мне не столько мрачной, сколько жизненной; описывая простой быт героини, лишённый каких-то излишеств, но и не омрачённый чрезмерно, автор сделала достаточно, чтобы уже вначале продемонстрировать силу характера первой своей героини, особый талант которой оказался настоящим магическим даром, привлёкшим внимание владыки Зимояров – мистического народа, проживающего за границей человеческого мира. С этого нежеланного союза всё и начинается по-настоящему.

Ты, разумеется, ждала от жизни чего-то другого, но, в конце, есть вещи и похуже, чем быть королевой.

Простая деревенская девушка Ванда лишь сначала кажется глупой простушкой, но в действительности она смышлёная, наблюдательная, руководствующаяся по жизни простой житейской мудростью, которая её никогда не подводила. У неё сильно развитая интуиция, магическое чутьё, что не единожды выручало её и её близких. В тексте в отношении её не произносится слово «ведьма», но именно к этой роли она ближе всех.

Но я и прежде не знала, хватит ли у меня сил. Я просто делала и делала, а как заканчивала, тогда и становилось ясно, что все получилось. Даже если не знаешь, как все обернется, делай что должен, вот и все.

Ирина выходит на сцену последней, но занимает одну из ведущих и самых значительных ролей. Правда, роль эта очень быстро меняется, кажется, что буквально меняется характер, и это преображение сказалось на моём восприятии. По итогу Ирину я бы назвала наименее любимой героиней, потому что чувствую в ней изъян, связанный с недостатком обоснованности. Впрочем, учитывая, в какие условия она была поставлена, можно сказать, что ей пришлось измениться и подстроиться под обстоятельства – да и колдовское серебро на многое ей раскрыло глаза.

Значит, волшебное серебро нас обеих выдало за чудищ. Тебе досталось чудище огненное, а мне — ледяное. Может, познакомим их, а? Глядишь, тогда и овдовеем.

Что понравилось мне в книге: все три героини сталкивались с трудностями, были вынуждены делать по-настоящему сложный выбор, отчаянно боролись за себя, не жалея никаких средств, и во всё это я верила. Всех трёх девушек я нахожу достойными примерами по-настоящему сильных героинь, практически обходящихся без помощи мужчин, но не лишённых женственности. Они не идеальны, они совершали страшные ошибки, но им всем хватило духа это признать. Отсутствие сюжетной брони и неприкосновенности сделало их привлекательными в моих глазах. Не обошлось без удобных чудесных совпадений, но к их, скажем так, услугам автор прибегла лишь только в самом конце.

Фэнтези-составляющая в лице Зимояров вплетена в историю замечательно, она в целом является её основой, преумножающей зимний магический колорит. А вот с огненным демоном Чернобогом вышло несколько натянуто, как по мне. Идея сама по себе хорошая, но её лорное воплощение крайне условное. С другой стороны, с Чернобом связан один из немногочисленных мужских персонажей истории – король Мирнатиус, раскрытие которого – буквально пара черт, оборванных на полуслове, – меня очень порадовало. Даже жаль, что его в сюжете было не так уж много.

Ко времени, когда добралась до середины книги, надеяться на какую-нибудь романтическую линию, которая бы скрасила безостановочное героическое превозмогание девушек, я уже перестала. Тем приятнее оказалось обнаружить, что совсем без любви автор своё детище не оставила. Но вышла эта любовь уж очень специфической, имхо, в хорошем смысле этого слова. Никаких розовых оттенков, всё в книге исключительно бело-чёрно серое, но тем ценнее чувства, с чем большим трудом они достаются. Относительно этого вдаваться в подробности я не буду, отрывки из книги всё скажут за себя)

— Вот твое золото! — крикнула я. — Забирай и оставь меня в покое! Ни к чему тебе брать меня в жены: я тебе не по нраву, и ты мне тоже! Обещал бы мне лучше взамен какую-нибудь безделицу.
— Так судят лишь смертные. Вы платите подделкой за подлинное и жалким за великое.

— Каждую ночь я буду задавать тебе пять вопросов. А ты, чтобы откупиться от меня, будешь отвечать мне, какими бы глупыми они тебе ни казались.
— Один вопрос, — поправил он. — И ты не должна спрашивать моего имени.
— Три, — осмелев, заявила я. Король, по крайней мере, не впал в неистовство. Он скрестил руки на груди, прищурился, но не сказал «нет». — Так как? У вас тут принято пожимать руки?
— Нет, — быстро проговорил он. — Осталось два.
<...>
— Ты выдвинула свои условия, и коль скоро я не требую от тебя изменить их, мы договорились. Посему на таких условиях ты задаешь свои вопросы, а я отвечаю. Третий вопрос и третий ответ означают, что я все выполнил и больше ничего тебе не должен. Чего тебе еще? Мы не нуждаемся в ваших уловках; все эти лживые бумаги и жесты нам ни к чему. Они не делают достойными доверия тех, кто его недостоин.

— Чернобог все еще во дворце, он вот-вот нас всех иссушит. А ты валяешься тут еле живой и о гордости печешься! Вот изгоним его, тогда и гордись сколько душе угодно!
Но Зимояр лишь посмотрел на меня с укором:
— Я буду гордиться, изгнав его, госпожа. Но и сейчас буду. Я не налагаю пределов своей гордости.

Не буду я ни о чем таком спрашивать. Зимояр в ответ лишь пожмет плечами и снова поглядит на меня выжидающе: сотвори-ка чудо, госпожа. А чтобы сотворить чудо, надо сперва создать из обещаний и обетований еще одну себя — только большую. А потом как-то дорасти до этой второй себя. Вот так и творятся чудеса.

Хотя читала я почти месяц, не регулярно, но от текста я нисколько не устала, и, возвращаясь после перерыва, неизменно оказывалась вновь им очарована. Сказка, рассказанная долгой зимней ночью, такая книга, которая позволит ощутить ледяной ветер на лице, увидеть ослепляющую белизну, услышать скрип снега под ногами – не то чтобы в реальности этого не хватало, но летом мне бы не пришло в голову подобное читать
В общем, книга меня приятно удивила, и я рада, что знакомство с ней состоялось. Смело могу рекомендовать её поклонникам славянского фэнтези или тем, кому интересны женские образы в фэнтези не в янг-эдалт форме.

* * *

Мосян Тунсю "Система Спаси-Себя-Сам для главного злодея" (том первый)

Размышляя над этим постфактум, Шэнь Цинцю подумал, что если бы он по-прежнему смотрел на происходящее с точки зрения всеведущего читателя, то ему только и оставалось бы, что отшвырнуть эту писанину, разразившись безудержной бранью Что это за бедовый персонаж, который то колотит главного героя, то спасает – да он просто чокнутый! Долбаный шизофреник!
Тем временем Система дала о себе знать очередным оповещением:
[Шэнь Цинцю получает 20 баллов за сложность характера, 20 баллов за философскую глубину образа, 10 баллов за нагнетание напряжения; итого – 50 баллов притворства.]
…Шэнь Цинцю пришёл в полный ужас: «Неужто философскую глубину персонажа тоже можно рассчитать подобным образом? Благодарю покорно, не стоит по своему произволу изобретать столь странные зачисления!»


Почему я не могу отпустить уже, наконец, китайцев и перестать искать свою чашку чая среди ряда пиал? Я безнадёжно застряла в Рельсе (потому что играю на японском), могла бы уже удовлетвориться этим – китайцы таки нашли подход ко мне – и не искать читательского счастья в новеллах. Но, блин! Оно всё такое красивое и издаётся на русском. И я не могу этого не видеть, потому что оно везде, из-за чего возникают мысли, что оно лучше, чем я об этом думаю, не ошибаются же все те люди, которые сделали эти вещи бестселлерами! Я хочу понять, в чём магия!

Эх.
Люди не ошибаются, но я всё ещё не эти люди.

Первый том «Системы» я купила по наитию, соблазнившись внешней красотой издания и хорошей скидкой. А ещё заверением со стороны обзорщиков, что первая работа великой Мосян (ага-ага) редкого качества сатира. Ну а что, отличный ход, войти в мир сянься с высмеивания этого самого сянься.

Последнее, чего мне хочется, это умалить достоинство и талант автора. Околоироничная манера, обилие отсылок и цитат, высокий уровень владения знаниями о культуре родной страны – всё это хорошо. Плохо другое – баланс между жанрами и темп. В том виде, в каком оно есть в «Системе» оно не тянет на серьёзное произведение, которое стоило издать под твёрдой обложкой и напечатать стотысячным тиражом. Ну фанфик же, вовсе при этом не самый лучший.

Впрочем примириться с этим произведением меня заставило не низведение его на уровень фанфика, а попытка разобраться с главным героем сего опуса: Шэнь Юань читал дурацкий бесконечный роман под названием «Путь гордого бессмертного демона», читал, по ощущениям, полжизни, страшно на него злился и негодовал из-за бестолкового содержания, но тем не менее продолжал грызть этот кактус, из чего можно сделать единственно верный вывод – не был бессмертный труд братца Самолёта кактусом для него, он им наслаждался, вероятно даже, любил за отдельные аспекты и наверняка видел массу упущенных самим авторов возможностей для лучшего относительно сюжета и героев. Поэтому, когда после смерти он попал в тот самый роман в роли злодея Шэнь Цинцю, это вызвало в нём массу негодования, но вместе с тем… возможно, что радость он тоже испытал. Даже столкнувшись с Системой и её дурацкими правилами, он всё ещё был важным персонажем в любимом сеттинге – ну правда, со многими, если не всеми, такое было. Мечты оказаться в придуманной вселенной, которая тебе нравится, знакомы и мне. И подумав о герое с такой стороны, я решила: «Ну ок, допустим». Возможность изменить и сделать по-своему там, где автор явно накуролесил лишнего, тоже знакома – каждому фикрайтеру знакома наверняка А ещё – искренняя привязанность и симпатия к персонажу, который весь был средоточием добра и света, и желание сохранить это, не испортить, не омрачить, добавляет Шэню (x2) очков привлекательности в моих глазах.

И всё равно этого – хорошего – недостаточно, чтобы моё впечатление от первого тома оказалось сугубо положительным. Повторюсь – темп и не баланс, а отсутствие баланса между драматическими эпизодами книги и откровенно петросянскими. Да, к сожалению, юмор особо тонким не назовёшь, он… банальный? Едкие комментарии в стиле типичного пользователя интернетов и завсегдатая всяких срачных форумов, очень плохо сочетаются с образом Шэнь Цинцу из первоисточника, которого Шэнь Юань периодически отыгрывает очень достойно, явно наслаждаясь подобной ролью. Казалось, что если бы автор остановился на чём-то одном – или на драме, или на клоунаде – могло бы получиться значительно лучше, но то исключительно моё имхо.
А ещё, наверное, оно лучше всего на родном китайском, с этими чисто китайскими постоянно ворчливыми, причитающими и высокими интонациями.

Касательно темпа – иногда в процессе чтения у меня возникали мысли, что я что-то пропустила, абзац или целую главу, случалось, что автор как-то слишком резко с одного на другое переключалась. Момент, когда между одним абзацем и другим прошло несколько лет, я вообще благополучно проморгала. Хз, баг это или фича, может, что-то при переводе выкинули. Ещё из неприятного – периодически меняющиеся pov'ы – случается, за подобные огрехи взыскательные критики незадачливых фикрайтеров с дерьмом едят, а тут, блин, типа книга. А ещё скажу крамольную вещь: из любопытства ознакомившись с некой кульминационной сценой, у меня возникла мысль, что я не имею ничего против цензуры в печатной версии, выбирая между нею и всратым порно

Можно было бы ещё что-то хорошее сказать, отметить парой слов, например, второстепенных героев, но то буквально будет лишь пара слов, кому оно надо. Скажу только, что Лю Цингэ я заинтригована, думаю, что его связка с Шэнем может мне понравиться. Что же касается Ло Бинхэ, то ситуация с ним в целом любопытная и мне интересно, изменится ли он в будущем, сменит ли свою невинную лабрадоровость на что-то иное.

Так же, как среди людей встречаются хорошие и дурные, конечно же, демоны тоже могут быть добры или злы. Мы то и дело сталкиваемся с демонами, которые причиняют людям вред , но нельзя отрицать, что подчас и люди наносят демонам несправедливые обиды. Не стоит придавать чрезмерного значения принадлежности к тому или иному племени.

В общем, если подытожить, то в основе этой новеллы лежит хорошая идея, но реализована она не блестяще. Впрочем, обобщать по первой четверти весь роман неправильно. Понравилось ли мне? Нет. Но я всё ещё хочу разобраться хд

…Стоп. Я что ли собираюсь купить второй том, когда он выйдет? А?!



* * *

Сион Миура "Рассекая ветер"

С хорошим не хочется расставаться. Это касается всего, историй тоже. Просмотр аниме в своё время подарил мне массу приятных впечатлений, расставаться с полюбившимися героями было горько. Я практически не верила, что книгу-первоисточник когда-нибудь переведут на русский и издадут. Но вот мы здесь)

Совершенно случайно увидела эту новость, сразу же на всех парах помчалась заказывать, одновременно с этим напоминая себе, что книга может оказаться вовсе не так хороша, как её экранизация. «Ой, да ты сама в это не веришь», – отвечал мне внутренний голос. Ну да, пожалуй)

В общем, что я отмечу сразу и не буду к этому возвращаться: маловероятно, что книга мне понравилась, если бы я не смотрела сериал. Она неплохая, она замечательная, а на финальных сотнях страниц так и вовсе совершенно изумительная. Но такую я оценку ей даю на основе своих впечатлений от истории в целом, воплощённой как в книге, так и в аниме (а ещё манге, и стейдж, кажется, тоже есть). Т.е. я не могла абстрагировать от своих воспоминаний от аниме при прочтении, более того, я ещё и пересматривать параллельно начала. Книге, на мой вкус, не хватает повседневных сценок, больше раскрывающих героев, не хватает взаимодействия между ними, не хватает драм и внутренних монологов (все они по итогу оказались сконцентрированы в последних главах); мне грешным делом ещё подумалось, что при переводе что-то потерялось, потому что и в самом деле выданная в тексте информация преимущественно очень скупая (но вместе с тем это можно назвать авторской находкой и стилем). Но всё это недостающее есть в аниме, и в голове по итогу одно на другое наложилось и восполнило пробелы. Я не скажу, что аниме лучше книги, нет, они относятся к совершенно разным художественным категориям, но я говорю, что аниме – практически идеальная адаптация книги.

Если бы книга была экранизирована без отсебятины, аниме вполне могло оказаться 13серийным односезонником, скомканным вначале, но в полной мере раскрывающемся в финальной гонке – мне в принципе нравилось читать, но от последних глав с описанием самой Хаконэ Экиден было натурально не оторваться. Тут авторский талант и задумка раскрылись во всей красе Но из-за того, что финал великолепен, тем «жальче», что всё, что ему предшествовало, не описано больше, лучше и подробнее. По книге все герои раскрываются именно в гонке, всех их настоящих и по-настоящему ты узнаёшь буквально на последних страницах, и это прям нечестно, что финал наступает в момент, когда ты их всех любишь невозможно сильно) Ну да, повторюсь: хорошо, что есть аниме) И по сути это и есть моя единственная к этому произведению претензия – мне всё ещё мало! хд
Где фандом, когда он так нужен

Но тут я должна оговориться и отметить, что хотя текст и не изобилует подробностями, но он очень качественный, чёткий, структурированный, не загромождённый, так что читать было приятно и интересно. В отличие от той же «Системы», у меня в процессе чтения не возникало желания заглянуть вперёд и проверить, где там у абзаца/части/главы конец, наконец. «Рассекая ветер» – хорошая, качественная проза от современного японского автора. Если «Великое путешествие» тоже переведут, с удовольствием и его приобрету для коллекции.

Предварительно мне хотелось написать развёрнутую рецензию на книгу, рассказать о сюжете и о каждом из героев. Но я не вижу смысла повторно проговаривать то, что и так в тексте есть (да и рецензия уже написана несколько лет назад). Лучше прочитать, правда, лучше самому всё это испытать. Потому что в главах, посвящённых забегу, автор и сама разгоняется настолько, что текст буквально распирает от насыщенности, многослойности, откровений и чувств.

Я пребывала в восхищении, пока читала главы 9 – 10. Вот насколько мне не хватало деталей при чтении первых глав, настолько много их оказалось сконцентрировано в финале. Мысли героев, их чувства и переживания, совершенно неожиданные связи – всё вместе оно переплетается в нечто гармонически единое, прекрасное и совершенное. Можно было допустить мысль, что герои чужие друг другу люди, но, объединённые одной целью, они явили такую тонкую настройку на одну частоту, что оставалось только плакать над тем, насколько это красиво

Однозначно: Принц от аниме-экранизации получил больше всех остальных) Его образ обогатили, уделили внимание развитию и росту, сделали его объёмнее и лучше в сравнении с первоисточником. И всё равно даже так моё сердце нашло время сделать *тудум* над буковками


Страницы с забегом близнецов и их вздохами/ахами над друг другом, а ещё Ханако и Какеру, оказались такими приятно освежающими и забавными, но тоже приятно удивившими)


Всё, что касается Синдо, имхо, запрещённый приём, но это то, перед чем невозможно остаться равнодушным.


Муса и Синдо


Юки – идеальный снежный рыцарь




В книге мне явственно не хватило взаимодействия Юки с Никотяном, но по тому, как они бегут и что в процессе думают о Какеру и Хайдзи, всё равно ощущалось их пересечение в схожих системах координат.




Кинг просто невозможный) Как оказалось, он очень мне близок, я остро его почувствовала в книге. Вот просто, буквально, каждое слово




Что можно сказать про главных героев? Я вот правда не знаю, что и зачем. Вот просто настолько они совпали, просто настолько оказались друг другу нужны, настолько, что кажется, что их то ли нельзя рядом держать вообще, то ли нельзя ни в коем случае разлучать. Всё, что касается Какеру и Хайдзи, относится к каким-то высшим формам существования, слова уже не нужны. Мне от таких идеальных пейрингов дурно и бежать хочется хд Я в восхищении, но это так больно)




При этом во всём, что не бег, Какеру такой смешной несуразный мальчишка, но такой приятно искренний во всех своих порывах)




В Хайдзи, как в хорошо прописанном глубоком драматическом персонаже, чувствуется надрыв и готовность… ну, прямо-таки свести счёты с жизнью, поставив всё на исполнение мечты. На протяжении всего десятого этапа бег Хайдзи был подъёмом на вершину, но такую вершину, которая навсегда останется неизменной наивысшей точкой. Других вершин в его жизни, вероятно, уже не будет. При этом ты молодой человек, тебе немного за 20 и по сути жить ты только начинаешь. А вершина в твоей жизни уже была. Очень печально думать об этом так, но, наверное, для многих спортсменов так оно и складывается. Утешение я вижу только в мысли, что для Хайдзи это был его сознательный сделанный выбор. Но веселее от этого само собой не становится.


Как оказалось, «Ветер» это такая история, к которой приятно вернуться и, пожалуй, всегда будет приятно возвращаться. Она про важное, сокровенное и настоящее, про то, что наполняет сердце теплом и светом, и не вызывает никаких вопросов. «Если любишь, беги» – и правда, только так и правильно.



* * *

Джейн Остен "Гордость и предубеждение"

– Впрочем, он написал ей стихи – да еще какие красивые.
– Чем привязанность его и завершилась, – нетерпеливо вмешалась Элизабет. – Сколько нежных чувств преодолены были подобным манером. Интересно, кто первым открыл, сколь могущественна поэзия в изгнаньи любви!
– Я всегда полагал, что поэзия – пища для любви, – заметил Дарси.
– Благородной, крепкой, здоровой любви – возможно. Сильному все на пользу. Но я убеждена, что легкую, хилую склонность добрый сонет заморит до смерти.


Перечитала.

Мне подарили эту книгу в 2016 году, и я читала её тогда, но не помню, чтобы она мне прям сильно понравилась. А тут, снова взяв её в руки, я испытала такой восторг, что буквально готова добавить её в список любимых книг, где у меня из романтики только «Ходячий замок» и «Овод».

Собственно, сложно найти человека, который никогда не слышал об этой истории, не читал или не смотрел одну из многочисленных экранизаций, поэтому я даже не буду пытаться написать отзыв – мне просто хочется отметить этот читательский опыт в общем списке для памяти. Исключительно толковый и тщательный в плане описания чувств и эмоций роман, пусть и вычурный, возможно, чрезмерно, но очень умный и неповторимо обаятельный. Над одним только эпизодом мне захотелось саркастично кекнуть: Элизабет была полна решимости презирать господина Дарси и отказывать ему в уважении до конца дней своих, но стоило ей увидеть прекрасные поля-леса-реки в его владении, как она сразу же усомнилась в сделанных ранее заключениях и допустила мысль о том, как здорово было бы оказаться хозяйкой всего этого богатства Ну да персонажи книги сами щедро себя журят, так что это так – повеселивший пустячок)

Повествование цепляет своим ироничным стилем и основательностью. Обилие прекрасных цитат невозможно было зафиксировать полностью и в процессе чтения я заранее думала о том, как здорово было бы перечитать роман снова когда-нибудь в будущем. Такая это книга)

* * *

Кирстен Миллер "Дар ведьмы"

– Итак, давай посмотрим, правильно ли я поняла. Ты слышишь мертвых людей?
– Да, – подтвердила Несса. Она не знала, подходящий ли это момент, чтобы признаться, что она часто не только слышит их, но и видит.
– И ты, я и Гарриетт, блин, Осборн собираемся отправиться на поиски трупа, который взывает к тебе с того света?
– Именно так. – Несса начинала нервничать.
Джо задумчиво кивнула:
– Что ж, это круче всего остального, что я планировала на сегодня.


Всем, кто устал от вседозволенности и безнаказанности мужского мира, посвящается.

Американская писательница из Нью-Йорка Кирстен Миллер дебютировала с детской серией книг о девочке-детективе Кики Страйк, снискав на новом поприще некоторое признание без ошеломляющего, впрочем, успеха. Её же перу принадлежит и нашумевшая биография Варис Дирие – «Цветок пустыни». И вот спустя почти двадцать лет с начала писательской карьеры на русском языке выходит новый её роман, написанный на пике ряда актуальных социально-политически тем. «Повесточных» могла бы я сказать с презрением, если бы положенная в основу повествования сухая статистика не была столь печальной. Относиться к теме насилия над женщинами-девушками-девочками как к чему-то, что существует где-то там, вписываясь в рамки сферы интересов ограниченного числа людей, видится мне проявлением страусиной философии. Но вместе с тем мне совершенно не хочется рассматривать данную книгу с позиции соответствия актуальным вопросам – очевидно, что всё всему соответствует и обсуждать это неинтересно. Давайте лучше о личных впечатлениях.

Мне понравилось) и хватит на этом

Главными действующими лицами книги являются три средневозрастные женщины. Они уже пожили ради работы, ради семьи, миновали болезненный период менопаузы – долг перед родиной выполнен, общество от них уже ничего не ждёт, можно теперь, наконец, пожить и для себя. Как бы не так. Неслучайно найденные трупы юных девушек закладывают основу для детективного расследования, в рамках которого женщины осознают, что есть ещё то, что могут – и должны – сделать только они.

Наибольший недостаток, который я лично для себя в книге обнаружила, заключается в том, что история подана несколько однобоко и недостаточно объёмно. На примере как главных, так и второстепенных героинь, показано, как женщины страдают, вынужденные выживать в мужском обществе, построенном на звериных, практически первобытных, законах, и это всегда женщины, пострадавшие от насилия или живущие в непрекращающемся насилии – всегда чёрное и белое; пусть и, должно быть, в малом проценте, но это не всегда отражает истину и среди женщин тоже есть негодяйки (но, конечно, если копнуть глубже, там окажется, что негодяйками они тоже из-за мужчин стали, ага-ага). В общем, этот аспект хотелось бы видеть в более широком смысле раскрытым. Но, с другой стороны, а зачем? Автору до чёртиков надоело происходящее в реальности, в которой везде и всюду доминируют мужчины, мужской взгляд и мужской подход, и она рассказала историю так, чтобы в ней восторжествовала женская справедливость – незачем докапываться до опущенных деталей, если в остальном результат получился достойным и произведение состоялось и на его фоне есть, что обсудить.

В книге масса моментов, которые наверняка окажутся близки каждой читательнице любого возраста. В том или ином виде у каждой есть неприятный опыт взросления в обществе, в котором даже базовые и естественные вещи осуждаются, и существует огромная масса тем, о которых не говорят открыто, которые почему-то являются табуированными даже среди самих женщин.

Поэтому временами чтение этой книги было отрадой, так как автору в отдельных эпизодах удалось очень ёмко и точно попасть в нерв и честно выразить наболевшее. «Да, всё так» – то и дело комментировала я и заглатывала страницу за страницей с удовольствием. Но, чёрт возьми, неужели только после пятидесяти женщина может начать получать истинное удовольствие от жизни? хд несмешно

Помимо стиля написания, который, лишённый особых излишеств, оказался очень приятным и лёгким для восприятия, декорации, в которых разворачивается действие, мне тоже пришлись по вкусу. Начавшейся с описания быта американского, практически провинциального, пригорода от истории мне повеяло духом отчаянных домохозяек, к которым впоследствии примешались толика «Иствикских ведьм» и немного даже «Зачарованные». Но магический реализм – элементы магии –проявляется не столько в сверхспособностях главных героинь, сколько в целом в ощущениях от их жизней. В остросюжетных моментах книги больше от натуралистического триллера, а не от фэнтези, в котором сексапильные волшебницы борются со злом. Нет, такого здесь нет.

В оригинале книга называется «The Change». Каким образом оно превратилось в «Дар ведьмы», неизвестно, но, тем не менее, я нахожу его подходящим и даже отражающим разрешение внутреннего конфликта, которому я оказалась подвержена в финале книги. Мне практически всё понравилось, но с моральной точки зрения я испытала некоторый дискомфорт от развязки. Да, безусловно, ублюдки должны получить по заслугам и не стоит апеллировать к закону, если он на их стороне. В реальном мире такие истории просто происходят и их участники редко когда несут заслуженное наказание.
Но если бы в мире существовали высшие силы, действующие по иным, не искажённым человеческими нравами законам, они могли бы быть подвластны ведьме. В таком мире истинное правосудие несли бы именно они. И я практически уверена, что в глубине души большинство из нас было бы на их стороне.

несколько цитат

Потом она начала встречаться с Артом и работать, ей больше не грозила подростковая беременность, и она могла сама выбирать и оплачивать противозачаточные средства. Однако ее тело отказывалось сдаваться. Ее первый начальник обращал больше внимания на ее задницу, чем на ее работу. Ее второй начальник спросил, не хочет ли она кунилингус, и назвал ее «сукой без чувства юмора», когда она пожаловалась в отдел кадров. Клиенты в отелях, где она работала, хватали, щупали и гладили ее. Она видела, как мужчины целовали любовниц в фойе, а на следующей неделе возвращались туда же с женами. Не раз, когда она была одета в костюм и рубашку, ее принимали за эскортницу. Чего бы Джо ни добивалась в жизни, ее тело и тело окружающих ее женщин заставляли ее сомневаться в том, чего эти достижения стоят.


Сколько лет – сколько сил – она потеряла, пытаясь контролировать то, что невозможно контролировать? Как долго она боялась, что все поймут, что она женщина? Сколько разочарований она пережила, живя в мире, который не был предназначен для таких, как она? Как долго она молилась о том, чтобы ее увидели и приняли как нечто большее, чем просто тело? Как сильно она пыталась исправить то, что просто не поддавалось исправлению?


– Серьезно, Макс. Я выросла на фильмах, которые учили меня, что женщины, получающие удовольствие от секса, – шлюхи. Что мы должны стараться быть такими, какими нас хотят видеть мужчины, а не такими, какие мы есть на самом деле. Это сломало мне психику. И многим женщинам, которых я знаю. Ты этого хочешь для своего ребенка?
– Значит, это личное.
– Конечно, личное. Все в этом мире личное. Любой, кто скажет тебе, что это не так, пытается тебя надуть.


То, что Гарриетт отдавала безвозмездно, было гораздо ценнее, чем то, что Селеста могла бы попытаться взять.


Мы с ее мужем, Эндрю, когда-то работали вместе. Теперь у него работа, которую я заслужила по праву, а я провожу время с его женой. Мне кажется, выиграла тут я, а вы как считаете?


– Люди, которые были здесь сегодня вечером, смотрят на нас свысока, – констатировала Клод, беря бокал шампанского, который оставила на приставном столике. – Что бы мы ни делали, так будет всегда.
– Пусть они нас недооценивают. – Отец пожал плечами. – Так мы и победим.


Она не винила сплетников. Слухи были способом очеловечивать миллиардеров.


– Я действительно обкурена. Но я также двадцать пять лет проработала в рекламе. Рекламщики вроде меня убедили женщин, что быть привлекательной – это значит иметь румяные щеки и красные губы. И знаешь, почему? Потому что так мы могли продать помаду, румяна, ботокс и соки. На привлекательности, о которой говорю я, не заработаешь. Поэтому мы продавали ту версию привлекательности, которую можно купить и продать. А со временем люди забыли о существовании другого ее типа. Но некоторым из нас не нужна вся эта ерунда из магазинов косметики, чтобы привлечь к себе других. И нравится тебе это или нет, но ты одна из таких людей, дружок.


– На твоем месте я бы приготовилась и к другим неприятным сюрпризам, – предупредила Гарриетт.
– Почему? – возмутилась Джо. – Что тебе известно?
– Мне известно, как устроен мир, – ответила Гарриетт.
Джо закатила глаза:
– Отлично. Мне лучше не знать.

* * *

Екатерина Звонцова "Теория бесконечных обезьян"

Живые сюжеты чаще всего рождаются именно во тьме. Вы так не считаете? Взять тибетских монахов… сколько среди них просветленных, да? Но почти никто почему-то не пишет художественную прозу. Пишут ее тоскующие травматики. Неудачники. Потеряшки. И те, кто еще в пути.


На эту книгу я вышла, соблазнившись рецензией в МирФ, прочитала не без удовольствия, но сделав для себя следующий вывод: не хочу больше читать книги, написанные моими сверстниками и уж точно не соотечественниками. Дело в том, что книги эти слишком похожи на всё то, что уже стало обыденностью – всякие там блоги/влоги, посты в фейсбуке/инсте/жж/вк, фанфики ещё – всё это пропитано злоебучей актуальностью, болью поколения живых и не безразличных, их бытом, разумеется, моднявым психоанализом, само собой, и рассуждениями о здесь и сейчас, слишком знакомо, а потому вторично, утомительно, ужасно неимоверно катастрофически душно. Съездите вы уже в конце концов на моря, ребят, или в горы, или ещё куда к гармонии и природе, погладьте котика и потрогайте траву, хватит уже вглядываться в бездну и испражняться в неё буквами, жизнь проходит! Ну да последнее я не всерьёз и не без самоиронии, ведь прямо сейчас я что делаю?.. Ага, то-то и оно)
И, да, я уже грозила себе, что буду читать классику

В общем, мне сначала было очень интересно, очень нравился авторский слог, изящная резкость и меткие попадания в нерв; всё, что касается издательского дела, было крайне любопытно читать, о писательстве автор говорит со знанием дела, безусловно. Характеры персонажей, их драмы, мне тоже понравились (хотя редактор Павел зацепил в наименьшей степени). Но всё это было хорошо. Было хорошо примерно до середины. А потом я устала, потому что автор, в сущности, словно бы ни к чему не ведёт, а только рефлексирует о всяком, в особенности, о творчестве, и на каком-то этапе мне подумалось, что грань между стремлением поделиться важным с читателем и спгсной графоманией очень тонка. Тут важно не сорваться, остаться на одной волне с автором, и тогда всё понравится. У меня не получилось, автор меня потеряла приблизительно в тот момент, когда стала вводить в повествование какие-то мистические сущности, aka санитаров писательского дела, толкающих в бездну тех, кто слишком приблизился к нахождению решения… какого-то, чего-то, крайне важного. Тут возможны варианты, я думаю, и каждый читатель сам подставит нужное в местах со многозначительным многоточием.

Впрочем, финал мне понравился. Получилось очень кинематографично, текст очень живо визуализировался в голове, тем более, что время действия совпало с реальностью, в которой весна, душа в смятении, сердце трепещет и хочется чего-то, непонятно чего. Возможно, чая с печеньем (курабье, обязательно), и чтобы открытые окна и запах майской грозы.

Мда, меня понесло, а у автора так вся книга написана хд

В некоторых отзывах в качестве одной из тем книги указано проживание утраты, важность прощания с ушедшим, необходимость отпустить и продолжить жить жизнь. Да, оно присутствует, но я бы не назвала это ключевым аспектом. Текст больше про создание миров, про обретение мира, про нахождение мира в себе и, иногда, в друг друге; про не иллюзорную вероятность того, что одна конкретная обезьянка из бесконечной выборки может оказаться той самой, которая напечатает на машинке те самые слова, что тронут тебя за живое. Истинное влияние, которое демиург может оказать, сложно предугадать. И так же легко упустить из внимания тот факт, что демиургом может оказаться каждый. Правда, говорят, уже сейчас книг больше, чем читателей, и, вероятно, это проблема Можете подумать о ней на досуге, но, имхо, вместо этого лучше что-нибудь почитать, пусть даже то, что не заставит вас думать вовсе. Ничего плохого в этом нет)

несколько цитат

Она зовет его счастливым. Он не понимает. Не понимает: счастье любой войны в том, что ее можно прекратить, а кошмар любого мира – в том, что в какой-то момент ты перестаешь замечать, как он разлагается от собственной сытости.


А неприязнь к книжной любви понимаю, слишком часто она какая-то… вывернутая, неживая. Передержанная в сахаре, как коктейльная вишня, или излишне расцвеченная прожилками девиаций, как перележавший сыр с плесенью. Не удивляюсь, что Женя, например, вообще ее в своих историях избегает, у него все «просто дружат», даже если от дружбы этой летят искры размером с шаровые молнии.


Варя – Прекрасная Дама. Это так называют в куртуазной литературе. Прекрасную Даму не обязательно желать. Ей не обязательно дарить цветы. Да что там, ее не обязательно даже в лицо знать. Просто факт ее существования в каких-то замковых ебенях заставляет тебя убивать драконов. Побеждать колдунов. Находить священные граали. Это так устроено, даже зовется культом. Культ Прекрасной Дамы.


Ей не хватало самой простой на свете любви. Естественной радости, которую испытываешь, когда близкий человек – родственник, друг, любовник, наставник, напарник – берет в руки то, что ты сделал, и говорит: «Ух, а ты молодец» или «Я тобой горжусь». «Молодец» как факт. «Горжусь» независимо от качества результата. Такая… безапелляционная, неотъемлемая, подслеповатая как крот любовь-грелка, один из вымирающих ее видов. Жене она, несмотря на полный разлад с семьей, доставалась хоть от кого-то, Варе – нет. И компенсировала она это любовью совсем другой. Как раз таки требовательной. Зависимой от результата. Переменчивой. Читательской.


– И чем же счастье меряется, по-вашему?..
Пустой треп. Пора ехать. Утомляет этот доморощенный философ.
– Только принятием себя – даже бракованного и недолюбленного, косячащего и просравшего все на свете. А как примешь и поймешь, не нужно будет ни себя давить, ни других. Ни джипом, ни интеллектом, ни авторитетом. Просто пойдешь дальше.

* * *

Дарья Кузнецова "Янтарь в болоте"

– Нет, воевода, ты точно не свое место занимаешь. Шел бы ко мне в шуты, а?
– Благодарю покорно, для шута у меня мозгов недостаточно. Тем более тебе одному почему-то смешно, мне вот перед княжичем немного стыдно.
– Так я и зову к себе, не к князю.


Ещё одна книга, которую я прочитала по рекомендации незнамо зачем. Ну, в целом она недурно написана с привлечением древнеславянской стилистики, ничего в ней меня не раздражало, нормальная такая жвачка для метро. Сверх того можно отметить разве что её прямо-таки возмутительную цивильность – исключительно для нормальных романтичных дев чтиво, в котором фигурирует девица высокой морали, с любимой службой, прекрасным мужчиной, годным для перевоспитания, мечтами о семейном тереме с детишками – исключительно скрепно и подкопаться не к чему) Должно быть, и такое кому-нибудь нужно

* * *

Александр Дюма "Граф Монте-Кристо" (книга первая)

Человек похитил у вас возлюбленную, обольстил вашу жену, обесчестил вашу дочь; всю вашу жизнь, имевшую право ожидать от бога той доли счастья, которую он обещал каждому своему созданию, этот человек превратил в страдание, муку и позор! И вы будете чувствовать себя отомщенным, если этому человеку, который вверг ваш мозг в безумие, а сердце в отчаяние, вы проткнете шпагой грудь или всадите пулю в лоб? Полноте! Не говоря уже о том, что он нередко выходит из борьбы победителем, оправданным в глазах света и как бы прощенным богом. Нет, нет, если мне суждено когда-нибудь мстить, то я буду мстить не так.


«Граф» это ещё одна известная история, про которую все так или иначе знают, но не все из знающих реально знакомы с первоисточником. Вот и я из таких людей. «Трёх мушкетёров» по юности я ещё читала, но то оказался какой-то пустой опыт, я всё равно о книге ничего не помню по итогу. И думаю, что такая бы учесть ожидала и «Графа» – я бы не оценила его в условные 13 – 15. Проработка истории, объём и масштаб, язык, стиль, великолепный юмор – всё это прошло бы мимо меня и было бы чертовски жаль. С другой стороны, ах, если бы я раньше начала читать хорошие книги…

В общем, близкое знакомство с «Графом» я завела в отпуске (в доме бабушки как раз нашёлся старый библиотечный экземпляр в красной обложке). Я начала читать просто из любопытства, в процессе оказалась приятно удивлена быстрым темпом повествования, впоследствии меня захватила его многомерность, обилие сюжетных линий, связывающих многих персонажей. Всё это подпитывалось манерой автора, с которой он вёл рассказ. Очень скоро я поняла, что это особенная книга и я уже готова отнести её к избранному)

На данный момент мною прочитана первая книга (три части), вторую я начала и в идеале мне бы хотелось её дочитать до конца августа. Заметку же пишу уже сейчас только для того, чтобы внести цитаты – слишком их много набралось

цитаты

– Что вы на это скажете? – спросил Франц.
– Скажу, что, когда что-нибудь выше моего понимания, я имею обыкновение не останавливаться на этом предмете и перехожу к другому.


– В Риме вещи возможны или невозможны. Когда вам говорят, что невозможно, то дело кончено.
– В Париже много удобнее: когда вам говорят, что это невозможно, вы платите вдвое и тотчас же получаете то, что вам нужно.
– Так говорят все французы, – отвечал задетый за живое маэстро Пастрини, – и я, право, не понимаю, зачем они путешествуют.


– Мы с графиней просто чувствуем влечение друг к другу.
– Влеченье сердца? – спросил, смеясь, Альбер.
– Нет, ума, только и всего, – серьезно ответил Франц.
– И как это обнаружилось?
– Во время прогулки по Колизею, вроде той, которую мы совершили вместе с вами.
– При лунном свете?
– Да.
– Вдвоем?
– Почти.
– И вы говорили о…
– О мертвых.
– Это, разумеется, очень занимательно.


– Дорогой мой, – сказал Альбер, – вы удостоили меня таким взглядом, что мне хочется потребовать у вас удовлетворения.
– Я готов вам его дать, если ваша идея действительно так хороша, как вы утверждаете.


– О люди, люди! Порождение крокодилов, как сказал Карл Моор! – воскликнул граф, потрясая кулаками над толпой. – Я узнаю вас, во все времена вы достойны самих себя!


– Половина второго, – сказал он. – Чего ради вы будите меня в такой час?
– Чтобы сказать вашей милости, что вы свободны.
– Дорогой мой, – возразил Альбер с невозмутимым хладнокровием, – на будущее время запомните изречение Наполеона Великого: «Будите меня только в случае дурных вестей». Если бы вы меня не разбудили, я дотанцевал бы галоп и всю жизнь был бы вам благодарен… Так за меня уже внесли выкуп?


– Граф, – сказал он, – я еще раз приношу вам свои извинения; надеюсь, вы больше не сетуете на меня за то, что произошло.
– Нет, дорогой Вампа, – сказал граф, – вы умеете так любезно исправлять свои ошибки, что хочется поблагодарить вас за то, что вы их совершили.


– А пока, дорогой Люсьен, вот сигары, контрабандные, разумеется; советую вам попробовать их и предложить вашему министру продавать нам такие же вместо ореховых листьев, которые добрым гражданам приходится курить по его милости.
– Да, как бы не так! Как только они перестанут быть контрабандой, вы от них откажетесь и будете находить их отвратительными.


– Я вижу, Альбер, вы сегодня решили кормить меня суетными разговорами.
– Что ж, согласитесь, это лучше всего забавляет желудок. Но я слышу голос Бошана; вы с ним поспорите, и это вас отвлечет.
– О чем же спорить?
– О том, что пишут в газетах.
– Да разве я читаю газеты? – презрительно произнес Люсьен.
– Тем больше оснований спорить.


– Ну, вот и вы как Дебрэ! А по-моему, когда министерство уныло, оппозиция должна быть весела.
– Да, но вы не знаете, что мне грозит! Сегодня днем, в Палате депутатов, я буду слушать речь Данглара, а вечером, у его жены, трагедию пэра Франции. Черт бы побрал конституционный строй! Ведь говорят, что мы могли выбирать; так как же мы выбрали Данглара?


– С условием, чтобы они больше не грешили, – засмеялся журналист. – И я с удовольствием вижу, что они честно сдержали слово.
– Нет, – возразил Монте-Кристо, – только с тем условием, чтобы они никогда не трогали ни меня, ни моих друзей. Может быть, мои слова покажутся вам странными, господа социалисты, прогрессисты, гуманисты, но я никогда не забочусь о ближних, никогда не пытаюсь защищать общество, которое меня не защищает и вообще занимается мною только тогда, когда может повредить мне. Если я отказываю и обществу и ближнему в уважении и только сохраняю нейтралитет, они все-таки еще остаются у меня в неоплатном долгу.


– Но вы забываете, – заметил, смеясь, Дебрэ, – что мы вольные франки и что ваша невольница, ступив на французскую землю, стала свободна?
– А кто ей это скажет? – спросил Монте-Кристо.
– Да первый встречный.
– Она говорит только по-новогречески.


– Хорошо, господин корсиканец, предположим, что это провидение; я всегда согласен предполагать все, что угодно, тем более что надо же уступать людям с больным рассудком. А теперь соберитесь с мыслями и расскажите мне все.


– Но, сударь, – сказал Монте-Кристо, решивший в этом споре не уступать ни пяди, – если я просил о неограниченном кредите, то это именно потому, что я не могу знать заранее, какие суммы мне могут понадобиться.
Банкиру показалось, что наступила минута его торжества; с высокомерной улыбкой он откинулся в кресле.
– Говорите смело, – сказал он, – вы сможете убедиться, что наличность фирмы «Данглар», хоть и ограниченная, способна удовлетворить самые высокие требования, и если бы даже вы спросили миллион…
– Простите? – сказал Монте-Кристо.
– Я говорю миллион, – повторил Данглар с глупейшим апломбом.
– А на что мне миллион? – сказал граф. – Боже милостивый! Если бы мне нужен был только миллион, то я из-за такого пустяка не стал бы и говорить о кредите. Миллион! Да у меня с собой всегда есть миллион в бумажнике или в дорожном несессере.


– Да вы философствуете, – начал Вильфор после паузы, во время которой он собирался с силами, как атлет, встретивший опасного противника. – Честное слово, если бы мне, как вам, нечего было делать, я выбрал бы себе менее унылое занятие.


– Вы что-нибудь понимаете в этом?
– По правде говоря, нет.
– Тут кого-то надувают.
– Во всяком случае, не нас с вами?
– Нет, разумеется.
– Ну, тогда…
– Не все ли нам равно, правда?
– Именно это я хотел сказать: доиграем до конца и дружно.

* * *

(книга вторая)

Безумец, зачем в тот день, когда я решил мстить, не вырвал я сердца из своей груди!


Не испытываю потребности подробно расписывать свои от книги впечатления. Произведение безусловно выдающееся, но, чтобы оно меня до глубины души поразило, мне следовало ознакомиться с ним лет так двадцать назад. На текущем этапе я могу отдать должное его уровню, написано всё великолепно и именно красота языка приносила больше всего удовольствия при прочтении. В первую очередь я этот роман вижу блестящим образчиком художественной литературы своего времени, в котором очень живописно описан социум, нравы, настроения. Критики притом говорят, что с реальными историческими фактами автор обошёлся весьма вольно, но едва ли кто-то кроме истинных гиков от истории заметит при прочтении некоторые некритические для восприятия неточности.

Но в чём же заключается незабвенное «но», из-за которого я не могу с полной уверенностью назвать роман безукоризненным? Камень преткновения – титульный герой. Я говорю «титульный», потому что его мне сложно назвать главным. Граф Монте-Кристо – это образ священного отмщения, наказующий перст, указывающий испорченному порочному обществу на его убогость; самоназначенный наместник бога на земле, из-за своей набожности (вероятно, обусловленной жанровой принадлежностью) он кажется немного безумцем, а безумца трудно видеть героем. И хотя фигура графа получилась яркой, харизматичной, знаковой, на каком-то этапе я совершенно перестала ему сочувствовать. Возможно, это случилось сразу же после финала первой части. Персонаж, вызывавший острую симпатию, был Эдмон Дантес, а граф – это его маска, инструмент достижения цели, и когда он полностью заменил собой главного героя, вся книга стала другой.

Но вместе с тем, я не могу сказать, что это плохо. Начиная со второй части и до самого конца, книга полнится большим количеством персонажей и события описываются, как с их точки зрения, так и со стороны независимого наблюдателя-рассказчика с иронично-саркастичным чувством юмора, но это и сделало роман объёмным, полифоническим. Это здорово, и с точки зрения литературной ценности и делает произведение великим. Но при этом сохранить эмоциональную вовлечённость в события, когда действующие лица то и дело сменяются, сложно. А без эмоциональной вовлечённости становится скучно. А когда всё скучно, то никакой язык не спасёт, будь он сколь угодно филигранным.

К чести автора, невыносимо скучных моментов на весь немаленький объём я так и не припомню. Как раз в тех случаях, когда мне был неинтересен объект и предмет, выручал юмористический слог. Другое дело, что этот красноречивый слог не всегда был уместен, из-за него некоторые остро драматические моменты смазались. Финальные злоключения одного из персонажей он, на мой взгляд, и вовсе испортил. Ну да, возможно, подобные моменты следствие того, что роман написан в соавторстве. Благо, иные вещи были описаны намного более проникновенно и живо, временами даже пугая и заставляя цепенеть от ужаса. Да, выбранный титульным героем путь мести достоин того, чтобы быть размещённым в палате мер и весов как эталон «остывшего блюда».

Как итог – бумажный экземпляр для коллекции я себе приобрела, чтобы всегда иметь возможность вернуться, пролистать, прочесть лучшие абзацы. Стоит ли читать, если не прочитали в юности? Конечно стоит. Стоит хотя бы попробовать, ознакомиться, понять объём. Глубоко проникать в образ графа Монте-Кристо при этом необязательно, вы и без того наверняка с ним знакомы, ведь его уже давным-давно растащили на цитаты и уши его торчат даже у Бэтмена.

цитаты

Но, боже правый, что это с вами? У вас такой озабоченный вид; вы меня просто пугаете. Опечаленный капиталист подобен комете, он тоже всегда предвещает миру несчастье.


Вот что значит самоотверженный друг: предлагает другому в жены женщину, которую сам хотел бы иметь только любовницей.


– Вы ведь понимаете, Париж взволновался при виде этой необычайной роскоши, и полиция навела справки.
– Само собой! Не хватает только, чтобы графа арестовали за бродяжничество, ввиду того что он слишком богат.


– Три недели! – воскликнул Альбер. – Но ведь это – три вечности бесчестия для меня!
– Если бы мы оставались друзьями, я бы сказал вам: терпение, друг; вы стали моим врагом, и я говорю вам: а мне что за дело, милостивый государь?


– Все, что я вижу здесь, оскверняет мой ум. Мне ненавистен ваш дом. Прощайте, сударь!


– Я вас просто спрашиваю, как обстоит дело с вашей свадьбой. Черт возьми, не выводите из моих слов ничего другого, кроме того, что я в них вкладываю, и не придавайте им такого значения, какого у них нет!


– Слушайте, – раз уж мы здесь, зайдем к графу Монте-Кристо, он развлечет вас; он превосходно умеет отвлекать людей от их мыслей, потому что никогда ни о чем не спрашивает; а, по-моему, люди, которые никогда ни о чем не спрашивают, самые лучшие утешители.
– Пожалуй, – сказал Альбер, – зайдем к нему, я его люблю.


Вильфор слышал о нем, когда служил в Марселе, а Данглар даже припоминает, что видел его. Поэтому господин королевский прокурор принял самое горячее участие в этом деле, оно, по-видимому, чрезвычайно заинтересовало и префекта полиции. Благодаря их вниманию, за которое я им как нельзя более признателен, мне уже недели две как приводят на дом всех бандитов, каких только можно раздобыть в Париже и его окрестностях, под тем предлогом, что это убийца Кадрусса. Если так будет продолжаться, через три месяца в славном французском королевстве не останется ни одного жулика, ни одного убийцы, который не знал бы назубок плана моего дома. Мне остается только отдать им его в полное распоряжение и уехать куда глаза глядят. Поедем со мной, виконт!


Я знаю, что мир – это гостиная, из которой надо уметь уйти учтиво и прилично, раскланявшись со всеми и заплатив свои карточные долги.


– Что все это значит? – сказал Дебрэ, обращаясь к Францу. – Граф Монте-Кристо обесчестил Морсера, и его сын находит, что он прав! Да если бы в моей семье было десять Янин, я бы знал только одну обязанность: драться десять раз.


Я никого не люблю, сударь, вам это известно? И я не вижу, зачем мне, без крайней необходимости, стеснять себя спутником на всю жизнь. Разве не сказал один мудрец: «Ничего лишнего»; а другой: «Все мое несу с собой»? Меня даже выучили этим двум афоризмам по-латыни и по-гречески; один из них принадлежит, если не ошибаюсь, Федру, а другой Бианту. Так вот, дорогой отец, в жизненном крушении – ибо жизнь, это вечное крушение наших надежд – я просто выбрасываю за борт ненужный балласт, вот и все. Я оставляю за собой право остаться в одиночестве и, следовательно, сохранить свою свободу.


Вечером, в половине девятого, парадная гостиная Дангларов, примыкающая к этой гостиной галерея и три остальных гостиных этого этажа были переполнены раздушенной толпой, привлеченной отнюдь не симпатией, но непреодолимым желанием быть там, где можно увидеть нечто новое


Во всяком правильно работающем мозгу господствующая мысль, а таковая всегда имеется, засыпает последней и первая озаряет пробуждающееся сознание.
Андреа не успел еще вполне открыть глаза, как господствующая мысль уже овладела им и подсказывала ему, что он спал слишком долго.


Таким образом, с точки зрения г-жи Данглар, – а к сожалению, на этом свете каждый имеет свою точку зрения, мешающую ему видеть точку зрения другого, – было весьма печально, что свадьба дочери не состоялась.


Отравительнице нечего было больше делать в этой комнате; она, не выпуская полога из рук, осторожно попятилась, видимо, страшась шума собственных шагов по ковру; она была заворожена зрелищем смерти, которое таит в себе неодолимое обаяние, пока смерть еще не разложение, а только неподвижность, пока она еще таинство, а не тлен.


Вы ссылаетесь на судьбу, вы несправедливо обвиняете бога, но судьба и бог участвовали в этой смерти только тем, что создали убийцу Валентины!


– Послушай, Максимилиан, – сказал граф, властно касаясь его плеча, – станешь ли ты наконец опять человеком?
– Да, я опять начинаю страдать.


Пафос отречения, быть может чрезмерный, до сих пор возвышал их над прозой жизни.


Бывают трагедии, которые люди постигают чувством, но не могут охватить разумом; и тогда величайший поэт – тот, у кого вырвется самый страстный и самый искренний крик.


Сударыня, все, что вы мне скажете, будет меньше того, что я могу прочесть в ваших глазах, меньше того, что вам говорит ваше сердце и что мое сердце слышит. Мне бы следовало поступить, как благодетелю из романа, и уехать, не повидавшись с вами; но такая добродетель выше моих сил, потому что я человек слабый и тщеславный; я радуюсь, когда встречаю нежный, растроганный взор моих ближних. Теперь я уезжаю, и я даже настолько себялюбив, что говорю вам: не забывайте меня, друзья мои, – ибо, вероятно, мы с вами больше никогда не увидимся.


С тех пор я нес это богатство как служение; с тех пор меня уже ничто не прельщало в этой жизни, в которой вы, Мерседес, порой находили сладость; я не знал ни часа отдыха; какая-то сила влекла меня вперед; словно я был огненным облаком, проносящимся по небу, чтобы испепелить проклятые богом города. Подобно тем отважным капитанам, которые снаряжают свой корабль в тяжелый путь, в опасный поход, я собирал припасы, готовил оружие, приучал свое тело к самым тяжким испытаниям, приучал душу к самым сильным потрясениям, чтобы моя рука умела убивать, мои глаза – созерцать страдания, мои губы – улыбаться при самых ужасных зрелищах; из доброго, доверчивого, не помнящего зла я сделался мстительным, скрытным, злым или, вернее, бесстрастным, как глухой и слепой рок. Тогда я вступил на уготованный мне путь, я пересек пространства, я достиг цели; горе тем, кого я встретил на своем пути.


Монте-Кристо был не из тех людей, которые подолгу предаются меланхолии: это пища для заурядного ума, черпающего в ней мнимую оригинальность, но она пагубна для сильных натур. Граф сказал себе, что, если он сомневается и чуть ли не порицает себя, – значит, в его расчеты вкралась какая-то ошибка.


Ждать и надеяться.

* * *

Марта Уэллс "Коллапс системы"

– Хватит. Это говоришь не ты, а твой…
Ага, я и до этого докатился.
«Мой диплом по работе с тяжелыми травмами? – сказал он. – Конечно, в данной ситуации он вряд ли пригодится».


Данный сборник, включающий в себя одну большую повесть и пару маленьких рассказов, лишь дополняет события «Сетевого эффекта», о котором я писала, и предшествующих работ автора из цикла о Киллерботе. Добавить к уже сказанному ранее практически нечего. «Коллапс системы» мне понравился, особенно динамичный финал, но в целом это дополнение воспринимается просто очередной серией потенциально бесконечного сериала, а бесконечность мало что может украсить) И с одной стороны автор оставила несколько намёков на возможные будущие события, а с другой с тем же успехом книга может оказаться последней в цикле, потому как при возможности развивать историю как угодно, её вовсе можно и не развивать. Приключения Киллербота хороши сами по себе, в вакууме, без сквозного сюжета, без следования какому-то глобальному замыслу, просто в формате повседневно-фантастических зарисовок с некоторым экшеном.

Пара цитат с лучшим пейрингом

«Было бы милосерднее их убить», – сказал я.
«Нет. Если только они не находятся в крайне опасных условиях без доступа к медицинской помощи, и даже в этом случае они должны согласиться. Как ты считаешь, было бы милосерднее убить тебя, прежде чем ты отключил свой модуль контроля?»
«Да», – сказал я.
«Ты же знаешь, милосердия от меня не дождешься».


Сначала я думал, что ГИК ненавидит «Холизм», потому что тот крупнее и потенциально умнее. Но, понаблюдав, решил, что причина может заключаться в том, что «Холизм» отлично изображает искреннее безразличие к ненависти ГИКа. В основном это выражалось в пассивно-агрессивном соревновании по использованию самого раздражающе правильного протокола связи. Единственным результатом пока что стал сопутствующий ущерб для меня и Сета, потому что это раздражало нас обоих до безумия.


Я писала ранее, что цикл кинематографичен, в нём есть развлекательный потенциал и прямо-таки океан актуальных тем, которые возможным экранизаторам даже повестки ради вставлять не придётся – все составляющие идеального Нетфликс-сериала в книгах уже есть изначально И таки новость о сериальной экранизации и в самом деле появилась. Актёрский состав уже объявлен, титульного героя сыграет один из Скарсгардов, который Александр. Может получиться хорошо, мне в любом случае любопытно, я обязательно уделю сериалу время, когда он выйдет. Пусть всё получится)

* * *

upd.

— Опять вы за свое… Честь! Знать бы что это такое!
— Я думаю… — в лице Никиты вдруг появилось задумчивое, даже растерянное слегка выражение. Алеша знал это грустное выражение, и особенно любил друга в эти минуты. — Честь — это твое достоинство, как ты сам его понимаешь. И если ты видишь неуважение достоинства твоей личности, — голос Никиты зазвенел, — то это надобно пресечь! Потому что… жизнь наша принадлежит отечеству, но честь — никому.
Саша посмотрел на Никиту восторженно.
— А неплохо сказано, а? Жизнь Родине, честь — никому! И отныне — это наш девиз.

Нина Соротокина "Трое из навигацкой школы"

Хотя я не пересматривала «Гардемаринов» в сознательном возрасте, в детско-юношеский период они мне очень нравились. Ну чисто «Три мушкетёра» отечественного розлива – один из любимейших приключенческих архетипов. «И вот наконец настал тот час», когда руки дошли до книжного первоисточника. Точнее, строго говоря, сначала таки случился телесериал, сценарий которого основывался на в то время ещё не опубликованной книге – «Трое из навигацкой школы» за авторством Нины Соротокиной. И теперь, ознакомившись с первой книгой цикла, у меня вопрос: почему этой прекрасной женщины не было в школьной программе, хотя бы в виде внеклассного чтения? Или была, а я не помню? Ну, откровенно говоря, даже если бы была, маловероятно, что я бы стала читать («не читать» было моей принципиальной позицией лет до четырнадцати), но правда очень хочется, чтобы о данном авторе знало большее количество людей. Потому что по всем формальным параметрам её «Гардемарины» прекрасный образчик русской литературы конца двадцатого века, в уважительной манере рассказывающий об истории, при этом красочно и гармонично подсвечивая недостатки, проблемы конкретного временного периода, ровно и рефлексируя о нём, и словно бы тоскуя, и вместе с тем иронизируя. Подсмотрела манеру у Дюма, это наверняка)

Текст книги очень приятный и грамотный. Автору прекрасно удались и географические описания, и природные этюды, нескучные исторические справки. Описания чувств и эмоций тоже очень красочные, проникновенные временами настолько, что я при их прочтении испытывала такое проникающее в глубину щемящее чувство, какое редкая поэзия может вызвать. Чувство стиля и мастерство, которым хочется по-хорошему завидовать. Мне поэтому не было скучно читать – не было в книге таких моментов, которые были бы описаны хуже прочих.

Изначально книга вводит трёх главных героев – вы их всех прекрасно знаете и я сразу же визуально представляла их юными Жигуновым, Харатьяном и Шевельковым: счастливчик Саша, романтик Лёша и поэт Никита. Но, к сожалению, не скажу, что в книге по мере развития сюжета им достались равнозначные роли. Саша симпатизировал женщине, которая была на карандаше у тайной канцелярии, из-за чего привлёк к себе их внимание, которым, впрочем, воспользовался блестяще. Преследуемый по чужому доносу Алёша бежал прямо с театральных подмостков и по пути увёл загадочную девушку из монастыря дважды и между делом ввязался в шпионскую игру, развернувшуюся из-за украденных документов. А что Никита? А у Никиты зато личный фармацевт и мистик Гаврилла И внутренний не разрешённый конфликт из-за своего княжеского происхождения. Таки некоторые главы о нём это те самые щемящие, но в отношении развития сюжета он сыграл наименьшую роль, в то время как его друзья активно всё больше и больше увязали в чужих интригах.

Пару слов о всех «чужих» тоже нужно сказать: не все второстепенные персонажи играют активную роль, но все они крайне красочны и любопытны. Если своих мужских персонажей автор явно любит, то женскими – восхищается, и те в действительности более чем этого достойны. Анастасия просто бесподобная русская femme fatale, да и Софья, в отдельных местах пусть и кардинально от неё отличающаяся, но вызывающая уважение своими упорством и силой. Мне любопытно, оставит ли своих героинь автор в состоянии верных и ждущих, отказав им в развитии, или же в следующих книгах будет что-то и о них, интересно это узнать.

Приз зрительских симпатий я бы отдала бедному Сергею. Я этого персонажа в книге не сразу вспомнила из сериала, а потом дошла до описания и меня озарило: «Так это ж тысяча-чертей Боярский!» Воистину он

— Как зовут вас, сударь мой?
— Серж-Луи-Шарль-Бенжамен де Брильи, — он склонился низко.
— Ну так едем, Сережа.

<…>

К слову скажем, что для характеристики де Брильи как нельзя лучше подходит частичка «не». Он не был злым, не назвать его добрым, не был трусом, не был глуп, он не был корыстен, не был равнодушен к вопросам чести. И во всех случаях жизни он умел быть несчастным. Днем мечтал выспаться, по ночам его мучила бессонница, летом проклинал жару, зимой умирал от скуки, на балу искал уединения, а в церкви размышлял о естественных науках, к которым если и не тяготел с особым жаром, то не испытывал отвращения.

Ещё Гаврила, конечно, очень выделяется. Он чисто Альфред для Бэтмена Никиты. Вроде и явный comic relief-персонаж, но какой-то по-особенному милый и… свой)

Наконец Гаврила появился с понуро опущенной головой и горестным выражением лица. «Денежная печаль», как называл Никита излишнюю бережливость, если не сказать жадность, своего камердинера, овладела Гаврилой полностью.

<…>

— Куда, Гаврила Ефимович?
— В парк, за дурманом.
— Я с вами, — с готовностью согласился гайдук.
— Дурман надо собирать в полнолуние и непременно в одиночестве. А то лекарство силы иметь не будет.
Гайдук попробовал было что-то объяснить, тыча пальцем в Алексея, но Гаврила повысил голос.
— Я буду в одиночестве, и он будет в одиночестве. Понял? И чтоб тихо!

В общем, было очень интересно и приятно узнать знакомую историю по-новому. Замечательный читательский опыт, восхищающий и вдохновляющий. В книге есть такой хороший, но ненавязчивый и не отравленный деспотичной идеологией патриотизм. Хотя пример Бестужева красноречиво показывает, чем всё обычно заканчивается вне зависимости от благости намерений, приятно симпатизировать юным светлым ребятам, приятно разделять их чаяния и ощущать при прочтении молодой дух возможности и свободы. Ровно как и невыносимо жалко с ним прощаться.

Ответ будем держать все вместе. Выше нос, гардемарины!

ещё цитаты

Недаром в школе говорили: «Козла бойся спереди, коня сзади, а тихого Алешу Корсака со всех сторон».


— Omnia vincit amor, — пылко воскликнул Никита.
— Ради Бога, не надо латыни. Давай лучше щей.


Полициона играл высокий истеричный семинарист, театральное дарование которого было представлено стройными и красивыми в лодыжках ногами. Котурны на них сидели великолепно. Поэтому если предполагалась трагическая роль, а котурны и трагедия неразлучны, истерический семинарист был незаменим.


— И пожару никакого не было. Похоже, что Алеша сбежал.
— Час от часу не легче. Куда?
— Наверное, в Кронштадт, хотя, помнится, он говорил, что ему туда не нужно, — Саша виновато посмотрел на друга. — Это я во всем виноват. Мы уговорились бежать вдвоем…
— И оба в Кронштадт, в который вам не надо? Почему меня с собой не позвали? Может, мне тоже не надо в Кронштадт!


Вера Дмитриевна обладала вполне светским качеством охаять и очернить любого из своих знакомых да и незнакомых людей, если в этом возникала в разговоре надобность. При этом она не уставала повторять: «Я человек искренний, я не лицемерка», и собеседник, который, может, и хотел сказать слово в защиту охаянного, стоял перед выбором — либо согласиться с ней во всем, либо признать себя именно человеком неискренним и лицемерным.


Эх, Никита, Россия тем хороша, что у нас «ничего нельзя, но все можно». Мой побег и не заметит никто. Может, со мной поедешь?


Когда я увидел зимой голых мужчин и женщин, которые барахтались в снегу, я решил, что мне изменило зрение, что я сошел с ума. «Кто эти люди? — спросил я своего спутника. — Самоубийцы?» — «Успокойтесь, — ответил он мне. — Это баня».


— Я давно тебя знаю, да имя забыла. А ночью вспомнила. Скажи, курсант, согласен ты ради меня жизнью рисковать?
— Нет, — быстро сказал Алексей.
— Боишься?
— Я ничего не боюсь, сударыня. Но обстоятельства таковы, что именно сейчас мне очень нужно быть живым. Простите меня.


— Я все понял, — кивал головой Саша.
— Кабы еще я сам все понял, — вздохнул Лядащев, — вот было бы славно.


И он сам — только очевидец, но никак не действующее лицо. Все дальнейшее происходило для Саши словно во сне — в том нереальном состоянии, когда тело легко может оторваться от пола и взмыть к потолку, когда можно читать чужие мысли, как раскрытую книгу, и когда при всех этих щедрых знаниях ты со всей отчетливостью понимаешь, что ничего нельзя изменить в книге судеб и никому не нужны твои взлеты и понимание происходящего.


Не шумите, православные!


— Пошли, казенное имущество, — он ласково потрепал по шее белую лошадь. — На золотых конях нам не ездить. Ну, фыркни в ответ, мать Росинанта. Жалко с тобой расставаться. Если бы я стал гардемарином, в море ты бы мне очень пригодилась. Меня хорошо выучили рыцарской конной езде. Я поставил бы тебя на капитанский мостик, дал бы тебе сена, а сам взгромоздился бы верхом, чтоб сподручнее было обозревать океан. И сидел бы так, конным памятником всем глупцам и неудачникам.


— Пэрэат мундус, фиат юстициа! — выкрикнул он с жаром. — Так говорили люди поумнее нас, и слова эти значат: «Сдохни, но чтоб мне было тихо!»


Кто в России более всех повинен в пытках да казнях? Рабский дух — вот кто. Он-то и рождает шпионов и доносчиков всех мастей. А чем больше шпионов и доносчиков, тем крепче рабский дух. Каков круговорот?


Счастье по плечу только сильным, потому что страшна потеря его.

* * *

запись создана: 03.01.2024 в 14:47