...Чтобы однажды наступило спасение, наверное, все в этой стране должны сначала сойти с ума…
Грешникам дозволено лишь жить в этом мире - забыть свои грехи им не дозволено.
Всякий мученик имеет право призвать к ответу своего мучителя, и этим жертва порабощает палача.
Привяжите меня, прикуйте меня вашими цепями. Так, чтобы я больше не мог освободиться, и тогда… смерть не возьмёт меня. Я не умру, пока вы сами меня не убьёте.
Я буду снова предавать тебя своей любовью. А если убью эту любовь, то сам погибну. Уж лучше бы ты полностью поработил меня, обездвижил, чтобы я пал ниц и распростёрся пред тобой, признавая свое поражение, и тогда, с гордой улыбкой победителя, может быть, ты подарил бы мне смерть… Чтобы я мог отбросить остатки доброты, явив на свет свою истинную жестокую сущность, и унижение превратил бы в удовольствие. Тогда бы ты стал моим и только моим тираном.
Люблю тебя, до смерти. Так сильно, что трудно дышать. Ненавижу. Так сильно, что ненависть перерастает сама себя, превращаясь в чистой воды безумие… Люблю безумно.
Если потеря неизбежна – лучше не иметь вообще. Если не можешь покончить с чувствами – покончи с самим собой.
Такую он нашёл лазейку, таким способом задумал сбежать от боли и тяжести любви к одному-единственному человеку. Если не можешь уйти от него самого – значит, нужно просто отбросить себя.
Не любовь, а выкидыш больного сознания. Иллюзия. Самообман. Подделка.
Не спрашивай почему, я сам не знаю ответа. Не прощай. Умри беспомощным, ненавидь, презирай, жалей меня, как самого низкого человека на свете…
…И запомни навсегда.
Он же говорил, что хочет победить! И что? Теряет силу, теряет зрение... Это самая трусливая, самая подлая месть на свете!
Я хочу почувствовать вас... Услышать ваш голос, вдохнуть ваш запах, узнать ваш вкус... Хочу запомнить, какой вы на ощупь... Если однажды наступит день, когда мне откажут все пять чувств... я хочу помнить хотя бы вас...
Разница лишь в том, куда направлен наш эгоизм... Нам нужно за что-то цепляться, иначе мы не чувствуем себя в безопасности. Казалось бы, люди должны быть способны прожить и без этого... Наверное, мы какие-то неправильные люди. Не цепляясь, не завися от чего-то, мы не можем быть сильными.
Ему интересен только я. Он видит только меня. Он – мой пёс на поводке, он целиком принадлежит мне! Его глаза, его слова, его голос... Его плоть, слёзы, пот, все соки его тела... Его счастье, его боль, его гордость, его мысли, его знания... Его память... Его история!.. Никому, кроме меня, не позволено к этому прикасаться!.. Иметь к этому хоть малейшее отношение!..
Отвечай мне... Я хочу проснуться, не хочу больше видеть этот сон... Спаси меня, Наоэ!.. Верни меня... скорее, верни меня к реальности... К реальности... К реальности, в которой ты есть...
Если тебя не станет, если ты уйдёшь, если бросишь меня – я умру. Так я думал, и так оно и вышло: вот он я, неспособный дальше жить... Вот до чего дошла моя зависимость. Ты нужен был мне, чтобы держаться. Я вдохнуть без этого не мог. Шагу ступить не мог. Меня прошибал от страха липкий пот, когда я думал о том, насколько ты мне необходим...
Хочу до смерти... и после смерти... даже если это станет моей смертью... хочу, чтобы смерть взяла меня... Я хочу умереть!..
– Я не умру. Здесь не умру... Не могу же я умереть во сне.
Пусть даже это не любовь, а ненависть…
Пусть это будет ненависть, раз нельзя иначе. Пусть это будет отчаяние, пусть это будет похоть… Пусть.
Я просто хочу, чтобы ты был рядом.
Когда я проснусь, сможем ли мы найти его, Наоэ?.. Наше высшее, единственно правильное состояние…
И тогда, под угрозой поражения, чтобы не сломаться самому, он решил сломать реальность – намеренно исказив своё сознание.
Я приду к тебе… Приду, чтобы крепко обнять.
Я знаю тебя лучше, чем кто бы то ни было.
Лучше, чем самого себя.
Такая не верил в чувства, за которые надо платить, и не доверял ничему, что не было бы безвозмездным – вроде верности, которая просто есть и не требует награды.
Оттого, наверное, и продолжал испытывать её на прочность всё это время. Долгие годы искал подтверждения, что, даже когда он не смотрит, чувства Наоэ направлены ему вослед.
А оглянуться не мог – боялся. Если любовь однажды исчезнет… Нет, уж лучше не смотреть, чем пережить разочарование. Если чувства Наоэ настолько непрочны, что могут со временем обратиться на другого… Если однажды протянутая навстречу рука найдёт на своём пути лишь пустоту… Если его ожидает такое предательство…
Я не обернусь.
Да, люди меняются, они не стоят на месте. То, что кажется вершиной, может оказаться только подступом, то, что кажется вехой на пути, может оказаться его концом. Человек сам не знает, на каком отрезке сейчас находится.
Конечно, ведь намного проще отказаться от чувства, которое заведомо безответно, и, не терзаясь ничем, слепо упиваться восторгом, не задумываясь о тех страданиях, что причиняешь своему кумиру. Да и зачем задумываться? Если право это оплачено твоей же бескорыстной любовью.
А нужно-то было просто любить – крепко, горячо, искренне, – вот чего жаждал Такая. Не себя любить, а его… И всего можно было бы избежать.
Что за невыносимая боль превратила его веру в очередную ложь?
Потерявший надежду не может поверить в любовь.
Он не мог любить Кагетору, не доказав себе, что его любовь искренняя. Именно поэтому ему и хотелось доказать.
Зачем же мы создаём себе таких людей, с которыми потом не в состоянии расстаться?..
Что такое четыреста лет? Да ничто. Можно четыреста лет любить, а потом разлюбить в одночасье.
Люди не могут хотеть бесконечно. Они либо получают желаемое, если его возможно получить, либо отказываются, если получить невозможно. Тогда свой отказ они называют мудростью, чтобы было не так обидно. В конце концов, большинство ищет мира и покоя, но обретают ли они истинный покой? Может, они находят лишь компромисс, завёрнутый в красивую обёртку?
Я не поверю, что прав, пока мне кто-то об этом не скажет?..
Последняя надежда?.. Пусть. Назовите это слабостью, трусостью, бегством… Он хочет добраться до истины, и, рано или поздно, доберётся. А о том, что делать, будет думать после.
Я перестаю чувствовать в себе оригинальность. Мне начинает казаться, что то, что я считал своим – на самом деле его… Где кончается он и начинаюсь я?
Я раньше не знал…
…Не знал, что один человек может быть «домом» для другого.
Он больше всего на свете жаждал любви – и больше всего её боялся.
И почему вы любите только так, выбивая почву друг у друга из-под ног?..
Нам не нужны блага в обмен на уступки, нам – и мне, и ему – нужна покорённая вершина.
Ваша любовь слишком опасна. Вы душите друг друга, режете друг друга обоюдоострым клинком. Почему вы не можете иначе? У вас нет будущего, вы просто разорвёте друг друга на части. Вас ждёт не вечность, а крах. Нерушимые отношения, которыми вы так больны, можно построить, только если уступать, идти на компромисс, притворяться – и прощать себе всё это... Кем вы себя возомнили? Вы пытаетесь реализовать утопию. Это сделает вас ещё более отвратительными, чем вы есть, но вы не хотите себе признаться…
И всё же, я не могу не восхищаться. Не могу не пытаться претворить в жизнь свою клятву о вечности, потому что, я хочу верить в такую любовь.
Вот! Вот она эта фраза! Вот за что я полюбила "Мираж" - за эту невероятную веру, за отсутствие компромиссов, за эмоции и желания, которые не надо объяснять
Нельзя искать убежища. Нельзя полагаться ни на кого, кроме себя. Если он примет чью-то защиту, то перестанет быть тем, кого так кропотливо ковал из себя последние пять лет. Он прекрасно понимал свою уязвимость. Если он познает тепло - не сможет бороться. Не сможет показывать клыки. Вот чего он боялся.
Нельзя читать чужую душу, не зная ее собственных причин. «Я поступлю иначе…»
Если безмерное самолюбие – это то, что делало его собой, необязательно от него отказываться. Можно принять это свойство своей души и превратить в орудие спасения.
«Я поставлю свой эгоизм тебе на службу. Я исцелю тебя им».
Так любить тоже можно. Он выбрал любить именно так. Он вернулся к жизни, чтобы претворить это в реальность.
«Я не пущу тебя в бой одного».