9/
– Я…
Начав заново, я всё равно не мог найти нужных слов.
Что мне сказать? Я ведь уже высказал свои мысли и чувства, что остаётся? Я снова задал себе этот вопрос и выстроил новую пирамиду ответов. Ради неё стоило бы продумать слова. Но ничего не осталось. Варианты кончились.
А-а-а, ясно. В конце концов, то, что я пытаюсь сказать – это, неважно, где я и сколько думаю, лишь мысли, логика, просчёты и обман.
Но я всё равно, хоть и не до конца разобрался в своих мыслях, искал слова, которые просто нужно было сказать. Пусть они и не поймут, если я скажу. Пусть говорить бессмысленно.
Я желал не слов. Но я точно желал чего-то другого.
...И это совершенно точно не понимание, не привязанность, не тяга к разговору и не тяга быть рядом. Я не хотел, чтобы меня поняли. Я знал, что меня не поняли, и вряд ли хотел, чтобы меня понимали. Я желал чего-то более невыносимого и жестокого. Я хотел понимать. Понимать. Я хотел знать. Знать и спать спокойно. Ни о чём не переживать. Потому что неизвестное меня пугает. Желание всё понимать самодовольно, деспотично и высокомерно. Презренно и омерзительно. Зная своё желание, я просто не мог не почувствовать к себе отвращение.
Однако, если, если мы все так думаем.
Что, если мы навяжем друг другу это незримое самодовольство, и что, если существуют отношения, дозволяющие такое высокомерие?
Я понимал, что сделать такое невозможно. Я знал, что моих сил на это не хватит.
Мой запретный плод наверняка будет кислым.
Но мне не нужна сладкая ложь. Не нужно лжепонимание и не нужны отношения, полные обмана.
Я желаю этот кислый плод.
Кислый, горький, противный, ядовитый, несуществующий, недосягаемый, даже такой, какого мне не позволено желать.
– Тем не менее…
Я услышал, как вырвавшийся наружу голос задрожал.
– Тем не менее, я…
Я отчаянно пытался не всхлипывать. Как бы я не пытался удержать слова и голос внутри, понемногу, частями они всё равно просачивались наружу. Из-за стиснутых зубов сами собой вырвались слова:
– Я хочу искренности.
* * *
Больше не называйте воспоминания шрамами. Для меня они теперь украшения.
Так богато украшенный, я обязательно понравлюсь сам себе.