ФБ-2015, мини (1) G - Pg-13

[strangerperson]

Название: Руководство по лечению всяческих недугов
Размер: мини, 1 865 слов
Пейринг/Персонажи: Джингуджи Рен, Хиджирикава Масато, Ичиносе Токия, Иттоки Отоя, Курусу Сё и др.
Категория: джен
Жанр: попытка юмора, повседневность
Рейтинг: G
Предупреждения: возможен ООС (особенно Рена, но он ведь всё-таки не машина для соблазнения, а почти что мальчишка, по крайней мере по возрасту хд)
Краткое содержание: Восстановить некогда близкие отношения со старым другом детства бывает очень и очень непросто. Но на что, порой, не пойдёшь, чтобы их вернуть
Примечание: таймлайн – где-то вначале первого сезона аниме
От автора:

...

Этот текст должен был быть миди, написанным давным-давно. Но, как обычно, не срослось хд Но я достала его из каких-то невиданных закромов и кое-как дописала. Прониклась Токией и почувствовала в нём родственную душу, внезапно хд Потому что «вдохновляться носками», в смысле, всякой фигнёй, это про меня
Ну и почему такое название. В тексте, помимо очевидной простуды, есть ещё два «недуга»: собственно токиевский «неписец» и масареновский застой в отношениях. И с тем и с другим нужно бороться. Рецепт простой: быть проще, пусть даже глупее, и искреннее)

Что-то было не так. Всё было не так. Мир утратил равновесие. И Рену это определённо было не по душе.
Его сосед по комнате не иначе как принимал Рена за пустое место. И это тот, с кем Джингуджи делил лучшие моменты своего детства – друг! Да с такими друзьями и врагов никаких не надо.
Законспирировавшись за журналом, Рен лениво наблюдал за тем, как с совершённой сосредоточенностью Масато выводил иероглифы на бумаге.
– Ты так любишь всё японское, да? – выдал он случайную реплику на пробу.
Нет ответа.
– Ну конечно, ты ведь японец, в конце концов, потомственный самурай, можно сказать. А я вот больше рос в обстановке западного стиля... Барсук.
Нет ответа.
– Ты меня совсем не слушаешь. Хотя всё это ты обо мне и так знаешь. Тебе вообще многое известно, но только не о себе самом, не так ли?
– …
Рен отбросил журнал в сторону и выпалил, повысив голос:
– Да когда же ты, наконец, из себя выйдешь, а?
– Думаю, не раньше, чем это сделаешь ты. Возможно, ты до сих пор не заметил, но я тебя не слушаю, – невозмутимо отозвался Масато.
– Каков наглец, вы только посмотрите на него.
– Кстати, про барсука я не знал.
Рен опешил. И спустя мгновение ликовал, осознав, что ничто не безнадёжно.
Он видел цель.
И не видел препятствий.

На следующее утро он заболел.

* * *

Безусловно, у Иттоки Отои было множество талантов. Но величайшим из них Токия считал его умение не столько действовать на нервы, сколько попросту быть собой. Токия всерьёз опасался, что Отоя не умеет молчать и что считает своим долгом заполнять любую тишину. В особенности, если он был не один.
Для живущего с ним в одной комнате человека подобная манера себя вести была схожа с бедствием стихийного масштаба. Токия ещё не научился с ним бороться, но позволял себе надеяться, что вынужденная эволюция его не убьёт. И никого в принципе не убьёт, потому что всяких трудностей на пути к своей цели Ичиносе хотелось бы избежать.
А ещё он опасался, что идиотизм заразителен.
– А-а! Кошмар, караул, ужас какой, я опаздываю! Токи-я, почему ты меня не разбудил?! А-а, вредный ты какой. Где мой носок? Ах, я же ещё зубы не чистил! Токи-я, поищи мои носки, а, пока я быстренько помоюсь. Брр, холодрыга какая.
– Я уже ухожу, – ровным ничего не выражающим тоном проговорил Ичиносе, не особенно рассчитывая быть услышанным.
Но, о чудо.
– Ну, если вдруг случайно по пути встретишь! – бессвязно прокричал Отоя уже из ванны.
Токия горестно вздохнул.
– На каком таком пути я должен встретить твои носки? – тихо спросил он, закатив глаза к потолку. Воображение быстренько подкинуло ему целую череду картинок, изображающую его трогательную встречу с носками Отои где-нибудь в коридорах общежития. Он будет просить их вернуться к своему владельцу, ведь ему без них так плохо, одиноко и вообще сосед вредный, злой, коряга бесчувственная.
Отличная тема для песни.
Токия фыркнул. И вдруг услышал стук в дверь.
На пороге стоял одноклассник Отои. Токия был не совсем уверен, но вроде бы его звали Хиджирикава Масато. Судя по рассказам соседа, которые Ичиносе слушал в пол-уха, был он самым адекватным из их группы, что делало его представителем вымирающего вида, достойным того, чтобы запомнить имя.
– Хиджирикава?
– Ичиносе, – Масато вежливо склонил голову. Он был полностью собран, готовый приступить к занятиям. Правда, волосы были чуть растрёпаны, но в целом внешний его облик казался Токии образцом идеального соседа. – Прошу прощения за столь ранний визит, не хотел вас задерживать.
– Ничего страшного. Что-то случилось?
– Я хотел спросить, нет ли у вас аспирина или чего-нибудь другого от простуды?
– Эм, увы, у меня нет, – Токия бросил быстрый взгляд в сторону и добавил, – думаю, что у Отои нет смысла и спрашивать.
Словно выражая своё согласие с этим доводом, Масато кивнул.
– Спасибо за помощь. Ещё раз прошу прощения за беспокойство.
Церемониально раскланявшись, Масато ушёл, а Токия, забыв о том, что ему самому стоит поторапливаться, задумался снова. Сам Хиджирикава больным не выглядел. Не было на его лице и беспокойства, скорее, что-то вроде обречённости читалось во взгляде, как у человека, страдающего от дурного предчувствия, но не способного с ним бороться.
– Хм, – глубокомысленно изрёк Токия, не заметив возвращения Отои.
– Токия, а что это ты у двери застрял?
– Эм, носки ищу.

* * *

– Маса, ты такой бледный. В смысле, бледнее обычного.
– Ах, Хиджирикава-сан, вы плохо себя чувствуете?
– Это наверняка от голода. Самое время перекусить, я как раз печеньки взял, угощайтесь все, у меня их много.
– Нет, благодарю. Со мной всё в порядке. Просто Джингуджи умудрился подхватить простуду. Это немного… выбило меня из колеи.
– О, даже такие как он могут заболеть.
– Какой кошмар! У меня есть замечательное лекарство, я обязательно сбегаю за ним в общежитие на большой перемене.
– Спасибо большое, Нанами-сан, вы очень добры. Только…
– Только?
– Я предпочёл бы яд.

* * *

План был прост. Припомнив некоторые трюки из детства, Рен сумел без особых усилий поднять на пару градусов себе температуру и убедить даже сверх подозрительного Масато в своём недуге, который вот-вот да и унесёт его молодую, едва только начавшуюся жизнь. Добрых полчаса Масато бегал по общежитию, выискивая ради Рена лекарства. Но, по всей видимости, бравые студенты академии Саотоме от болезней не страдали. А если и страдали, то черпая из того вдохновение и не пытаясь выздоравливать. Воистину больные люди. Максимум, который удалось раздобыть Хиджирикаве, – лимон, пожертвованный преисполненным сочувствия Яджири.
Так что, оставшись в комнате в одиночестве, Рен некоторое время развлекал себя тем, что пил чай с лимоном, ожидая, когда температура спадёт и можно будет приступить ко второй части плана.
Для её реализации ему необходима была помощь проверенного надёжного человека.
Рен посмотрел на часы. У его группы как раз сейчас должна была быть форточка. Рен открыл телефон, чтобы написать сообщение, как в дверь постучали, и из-за неё раздался голос:
– Эй, Джингуджи, открывай!
Рен подскочил на ноги и бросился к двери как на крыльях.
– Милый мой малыш, ты-то мне и нужен! Вот всегда ты вовремя появляешься, право слово – герой. Так, у меня к тебе дело есть, заходи.
– Э-э, – чрезмерное воодушевление Рена явно произвело на Сё удручающее впечатление. – Чем ты тут занимаешься? Почему занятия прогуливаешь?
– Я болен, я на пороге смерти, только ты можешь меня спасти и бла-бла-бла. В общем, помоги вынести этот стол, – свою воодушевлённую тираду Рен завершил, указав пальцем на рабочий стол Масато.
– Что за чушь ты несёшь? И что не так с этим столом?
– Он мне жить мешает – это, я считаю, исчерпывающий аргумент. Завтра, завтра я вернусь на занятия, без проблем, не надо меня отчитывать, просто помоги.
– Ну ладно.
Рен и Сё взяли стол с разных концов и вынесли в коридор.
– А куда мы его несём-то? – спросил Сё.
– М-м, – Рен думал недолго. – К тебе в комнату.
– Что?!
– Уймись, малыш, это вынужденная временная мера. Ты здорово меня выручишь, если подержишь немного этот стол у себя.
Сё насупился, недовольно воззрившись на Рена из-под бровей.
– Пожалуйста? – Рен состроил умилительную гримасу, способную разжалобить кого угодно, даже самого мужественного студента академии. По крайней мере, он на это рассчитывал.
Курусу вздохнул, в полной мере выражая своё отношение к сомнительной авантюре сомнительного одноклассника.
Устроив стол в свободном месте комнаты, Сё обернулся к лучащемуся довольством Рену и спросил:
– Ты точно не болен?

* * *

Масато возвращался после занятий с больной головой, тяжёлым сердцем и коробочкой таблеток в кармане. «Средство от всех недугов, бабушка мне его всегда давала», – заверила его Нанами, уверенная, что и Джингуджи-сану оно обязательно поможет.
«Джингуджи-сану уже ничто не поможет», – думал Масато, подходя к двери. С самого утра его мучили сомнения, и теперь вот дурное предчувствие не давало ему спокойно открыть дверь и войти внутрь.
Первое, что он увидел, перешагнув порог комнаты, – котацу. Привычный атрибут зимнего сезона для всякой среднестатистической японской семьи не был чем-то особенным. Но не в этой комнате, где его наличие противоречило законам мироздания, хотя бы потому, что для него не было места. Масато осмотрелся, осознав, чего не хватает, а потом перевёл взгляд на Рена, полулежащего за всё тем же котацу и смотрящего поверх книги с самым честным видом, на какой был способен.
– С возвращением, – прозвучало как издевка, и Масато закипел.
– Джингуджи, где мой стол?
Рен удивлённо вскинул брови и патетично возразил:
– Хиджирикава, прояви хотя бы каплю милосердия. Я болен, мне плохо, я не понимаю, о чём ты говоришь.
– Не придуривайся. На месте этого твоего котацу ещё утром стоял мой стол. Где он?
– Откуда мне знать, куда ты дел свой стол. Ты столь честолюбив, что я не удивился бы, если однажды ты вдруг посчитал стол бесполезным, и убрал бы его.
– Такие глупые поступки можешь совершать только ты!
– О, так у нас с тобой много общего, – Рен засиял вымученной улыбкой.
Масато тяжело вздохнул, убрав упавшую на глаза прядь волос за ухо, и восстановив силы, вновь строго воззрился на Рена.
– Понятия не имею, чего ты добиваешься, но отсутствие стола нисколько не помешает мне заниматься своими делами.
С крайне решительным видом Масато бросил свою сумку на кровать и прошёл к шкафу.
– Уж не в библиотеке ли ты станешь от меня прятаться? – бросил Рен ему в спину, отчаянно ища решение, подбирая правильные слова. – Неужели так трудно посидеть за одним столом со мной? С твоей-то концентрацией я бы и при всём своём желании не смог бы тебе помешать. Да и не стану я этим заниматься! Хиджирикава!
Оклик застал Масато у дверей. Он остановился, обернувшись. В его взгляде читалась невыразимая тоска и усталость.
«Джингуджи, прошу тебя, оставь всё как есть».
«Ну уж нет».
– Не бросай меня. Я всё ещё болен, в конце концов.
Рен мягко улыбнулся. Его улыбка словно призывала совершить какую-нибудь шалость. Совсем как раньше.
И совсем как раньше, Масато не мог ей сопротивляться.
– У тебя совести нет, Джингуджи.
– Мне повезло, что она есть у тебя, Хиджирикава.

* * *

– Токия, ну что же ты, опоздаешь ведь!
Отоя тряс Токию, тормошил ему, звал, то и дело растягивая по слогам его имя. В общем, всячески способствовал снящемуся Ичиносе кошмару.
Наконец Токия открыл глаза, убедившись, что самый настоящий кошмар всё ещё живёт с ним в одной комнате.
– Встал я, встал, прекрати кричать.
Ичиносе сел на кровати, рассуждая о том, так ли уж важна первая лекция и есть ли вообще смысл ему участвовать во всём этом цирке.
В дверь постучали.
– Ой, кто это, интересно.
Иттоки подскочил к двери и, не спрашивая, широко её открыл.
– О, Джингуджи-сан! Вас уже вылечили?
Токия, услышав обращение, вздрогнул. Повернув голову, он сам смог убедиться в том, что пришедший является именно его одноклассником, который смотрит поверх плеча Отои на лохматого и неодетого его. Тихо зарычав, Токия, сохраняя чувство собственного достоинства, встал с кровати и прошествовал мимо, скрывшись в ванне, оставив переговоры на соседа.
Проводив взглядом Ичиносе, Рен, хмыкнув, кивнул Отое.
– Да, вылечили, я теперь как новенький. А скажи-ка, есть ли у вас какие-нибудь лекарства. Что-нибудь от горла и от температуры?
– Да, конечно, у меня всегда есть. Я мигом. А что, заболел кто-то ещё?
– Да, кстати, сообщи там учителю, что Маса… кхм, Хиджирика не придёт на занятия сегодня. И, если не сложно, Ичи скажи, что я тоже не приду.
Проводив Рена, Отоя закрыл дверь, как раз в тот момент, когда из ванны вышел Токия.
– Они так беспокоятся друг о друге. Какая прекрасная дружба! – радостно сообщил ему Отоя, едва не плача от умиления. – Я чувствую прилив вдохновения! Мне хочется написать песню!
Бросившись к своим вещам, Иттоки словно бы намеревался осуществить задуманное в сей же момент. Наблюдая за тем, с каким возбуждением он принялся что-то строчить в своём блокноте, Токии оставалось только тяжело вздохнуть.
Кажется, понемногу он начинал понимать, в чём заключается его проблема, из-за которой он не мог петь с душой. Нет и смысла говорить о чувственности и чуткости, если тебя вдохновляют потерянные носки.

* * *

– Сё-тян, а что за это за стол и откуда он взялся?
– А, это? Это трофей.