всякое

[strangerperson]

Умехара возвращается к работе)

...

В Гинтаме его заменил Маэно) Он же и вместо Хосои кого-то озвучивал, когда тот на перерыв уходил. Может в этом и нет никакого сакрального смысла, просто человек не отказывается от работы. Но я всё равно обращаю на это внимание хд

* * *

Пока занималась занимательным раскрашиванием, слушала песни TsukiPro, там едва ли не в каждой второй звучит hitori ja nai, я почти поверила
И хочу, чтобы у Такеучи был сольный проект, чтобы он пел больше, потому что его голос меня гипнотизирует. Дайте Нандзё попеть в третьем сезоне, а?

twitter.

и ещё забавное с влюблённым Китахарой

twitter.


twitter.

+ кусок арта из журнала

Где декларируется, что Нандзё таки S, если кто-то сомневался


* * *

С переменным успехом борюсь с дефицитом железа и творческой импотенцией, 100 % одно с другим связано.
Два starmyu-драббла —

"Отражения"

– …Холодные потоки воздуха с Гималаев и тёплые потоки, сформировавшиеся над пространством Микронезии, сливаются воедино, устремляясь с юга на север, от Окинавы до Хонсю. Сезон сливовых дождей, «цую»…

Классная комната была похожа на закрытый стеклянный ящик, погружённый в воду, по непрозрачным стенкам которого бежала рябь преломлённого света. Точно аквариум. И они в нём – сонные диковинные рыбки. И мало кто мог различить голос преподавателя в звоне барабанящего по окнам дождя.

Сезон дождей, неизменный атрибут начала лета, был делом привычным, так что Рен сомневался в оправданности особого к нему отношения. Любит ли он дождь, или ненавидит, это не изменит его природу. Дождь будет идти вне зависимости от того, хочет он того или нет. Он не поддавался силе мысли Рена, он был однозначно виновен, и потому не заслуживал внимания.

Один раз приняв решение, Рен от него уже не оступался. Таким человеком он был. Дождь не имел значения. И всё-таки, раз за разом, то и дело Рен отворачивался к залитому водой окну, чтобы удостовериться: отражающийся на фоне палитры серых размытых оттенков парень, сидящий позади него, подперев голову рукой, не отрывал от окна своего взгляда.

Парня звали Нандзё Коки и он был старостой их класса.

«Странный он», – с неприязнью подумал Рен. И впервые заговорил с ним на последовавшей после урока перемене.

– Ты любишь дождь? – без обиняков прямо спросил он.

Коки поднял на него свои глаза – Рен увидел в них пышные цветы гортензии с каплями дождя на лепестках, и потратил долгие несколько последовавших часов на избавление от охватившего его наваждения.

Коки сложил руки на парте и наклонился вперёд, приблизившись к Рену. Улыбка тенью проскользнула по его лицу.

– Не то чтобы люблю, – непринуждённо ответил он. – Но я его и не ненавижу, пожалуй.

Рен фыркнул (не заметив, с каким удовольствием воспринял это его собеседник) и тоном, не терпящим недомолвок, заявил:

– И что это значит? Всё время смотришь в окно, наверняка же тебе нравится то, что ты в нём видишь.

Глаза Коки распахнулись в выражении удивления. Но, невинно хлопнув ресницами, он в мгновение ока вернул себе прежни вид, ставший даже более самодовольным, чем он был изначально.

– Ты заметил?

– Ты обращаешь на себя внимание этой своей «странностью».

Коки усмехнулся, переплёл пальцы, сцепив их перед лицом, – потратил на это несколько секунд, прежде чем взялся отвечать на предъявленные ему обвинения.

– Думаю, всё дело в том, что я родился в эту пору. Моя мама говорила мне, что я был очень тихим ребёнком, а в дождливую погоду так и вовсе уходил в себя.

Рен, с достойным сына следователя вниманием, выслушал Коки и не промедлил с пришедшим на ум заключением:

– Скорее, не уходил в себя, а возвращался туда, откуда пришёл.

Коки удивлённо вскинул брови. Довольный произведённым эффектом, Рен усмехнулся.

– У тебя в имени «юг», да? Значит ты принесённый дождём и южным ветром.

Оправившись от охватившего его потрясения, Коки улыбнулся, не заметив даже, как наклонился ещё ближе к Рену, заглядывая в его бесновато искрящиеся озорные глаза.

– Появившийся в вихре опадающих лепестков сакуры, уносимых северным ветром, – нараспев произнёс он. – Китахара Рен-кун.

В тот день они впервые одновременно рассмеялись и домой пошли, шлёпая по лужам, укрывшись одним зонтом на двоих.

…Рен вернулся из прошлого, резко встрепенувшись. Задремал.

По оконным стёклам барабанил дождь, приглушая голос преподавателя.

Июнь.
День, другой
Сплю наповал.

Оглянувшись на окно, Рен заметил ухмылку Коки и его взгляд, обращённый к его отражению. По его лицу сбегали тени воды, стекающей по стеклу, в то время как его отражение казалось безукоризненным.

Как и три года назад, как и всегда, он и его отражение были едины.

«Ты спрашивал у меня, люблю ли я дождь. Помнишь? С этого всё началось. Хочу признаться. Да, мне нравится смотреть на воду. В то время я любил наблюдать за каплями дождя и сейчас люблю. Но, знаешь, с некоторых пор в прошлом я начал замечать, что дождь смотрит на меня в ответ. Его глаза были красивого зелёного оттенка. Я продолжал наблюдать и всё ждал, когда же он заговорит со мной».

Рен вздохнул. Отвернулся, недовольный собой, почувствовав, как заалели его уши.

Неподвластный ему дождь будоражил память.

* * *

"Команда Харди"

С некоторых пор из-за сложившихся определённым образом обстоятельств Какеру вынужден был приобрести ряд новых знаний и умений, необходимых для выживания в среде, в которой он оказался. К примеру, до сих пор он прекрасно обходился без знания того, где в академии найти аптечку, но со временем выучил дорогу до медпункта наизусть и обрёл уверенность, что сможет добраться до него и с закрытыми глазами. И даже ни обо что по дороге не ударившись. В конце концов, устав от участившихся рейдов по врачебным кабинетам, Какеру проявил инициативу, благодаря которой аптечка на постоянном основе появилась и в репетиционном зале, потому что, цитата – «От её наличия зависит жизнь одного невежи».

Хачия тогда смущённо потупил взгляд, с покаянием вздохнул и в очередной раз пробормотал извинения.

– Тенгендзи такой предусмотрительный! – восторженно прокомментировал ситуацию Инумине.

На том и порешили.

Многочисленная практика принесла свои плоды в виде понимания того, чем анестетик отличается от дезинфектора, пластичный бинт от обыкновенного, йод от тетраэтила-4,4-диаминотрифенилметана оксалата («Это вообще японский?» – озадачился Чигира, в солидарности с которым в отношении данного вопроса Какеру никогда бы не признался), а болеутоляющие препараты от успокаивающих (первые были нужны Со, вторые – самому Какеру; и иногда Саотомэ-сану). А ещё эксплуатация аптечки позволила выяснить, что таблетки аскорбиновой кислоты на время способны заткнуть Инумине. Воистину ценное открытие!

И ещё одно: то, что закон всемирного тяготения на некоторых людях работает особенно сильно, делая постоянными болезненные встречи частей тела с предметами, стенами и прочими плоскостями.

– Я тебе поражаюсь, правда, – ворчливо признался Какеру после завершения ликвидации последствий очередной трагической демонстрации Со своей неуклюжести, – как ты с таким везением жив до сих пор?

– Я крепкий, – невесело отозвался Со.

– Тебе бы собаку-поводыря. Ты присмотрись к Инумине.

Со немного нервно хохотнул, но Какеру отчего-то было радостно видеть появившуюся на его губах улыбку.

Кроме этого в телефоне Какеру появились новые контакты. И если Чигира опаздывал, а Тодо задерживался по поручению учителя, он об этом знал. Испытываемое им из-за этого самодовольство очень скоро исчерпало себя, уступив место чему-то другому, уже знакомому, но всё ещё остающемуся не классифицированным.

Так Какеру допоздна отрабатывал с Хошитани не удававшиеся ему танцевальные элементы, помогал Наюки с домашним заданием, делился с Цукигами интересными статьями и не будил Кугу, когда тот засыпал прямо во время урока.

То была забота о друзьях. Ответственность за товарищей.

Такие простые вещи, столкновение с которыми случилось так поздно.

Новые знания, обретя которые, Какеру ощутил, насколько более сложной и вместе с тем интересной стала его жизнь.

Насколько изменился он сам, впустив в свою жизнь других. Став для кого-то некоторой частью. Быть может, даже важной. Какеру предпочитал не загадывать.

– Тенгендзи такой надёжный! – невпопад умилённо пролаял Инумине. Какеру в отвел только фыркнул по-кошачьи. С Инумине было просто, можно было вовсе не отвечать на его слова, попросту стукнуть, зная наверняка, что единственной на это реакцией будет дурацкий смех.
А вот проигнорировать с каждым днём становящиеся всё более ехидными взгляды товарищей было куда сложнее.

– Душа радуется при виде обновлённого Какеру-куна, – говорил Кайто.

– Славно же, у нашего одинокого одиночки появились новые друзья, – вторил ему Шу.

– Я много приготовил, ты мог бы угостить своих товарищей, – улыбался Тору.

– Команда Харди! Здорово же звучит! – веселился Юта.

Уставший после репетиций, Какеру не мог даже найти в себе силы дать достойный ответ невежественным – «Угораздило же!» – приятелям.

– Вот променяю я вас на них, брошу, будете тогда плакать без меня, – лениво отозвался он.

– Будем, точно будем!

– Куда же мы без нашего громогласного гения, со скуки же помрём.

– В страшных муках.

– Без кота и жизнь не та.

Какеру довольно хмыкнул.

– То-то же.

В охватившей его сонной неге, Какеру думал о том, что каждый прожитый день всё дальше и дальше отдаляет его от того, кем он был раньше.

Он больше не был одинок.

И он был счастлив.

* * *




twitter.