twitter.
Вот что нужно иметь под носом в процессе чтения Керуака)
Мало времени и нет смысла и слишком счастлив и не думаешь об этом когда стоит Осень а ты топаешь вниз с горы к дивным городам кипящим далеко-далеко —И я думаю «О фиг ли все это сон, кому какое дело? Кончай, то что проездом через всё, проездом через всё, я с тобой» – «Давай проездом через моего дорогого Фреда, пусть он почувствует экстаз твой, Боже» – «Давай проездом через всё это» – Как может вселенная быть чем-то иным кроме Утробы? Причем Утробы Бога или Утробы Татхагаты, это просто два языка а не два Бога – И как бы то ни было истина относительна, мир относителен – Все относительно – Огонь есть огонь и не есть огонь – «Не беспокой Эйнштейна спящего в своем блаженстве» – «Значит это всего лишь сон поэтому заткнись и наслаждайся – озеро разума» —
Водитель уравновешенный, справедливый, открытый, решил жить в согласии с Богом, и остальные это знают – рядом его старейший партнер, тоже Богопослушный, но не так залипает по доброте и кротости, немного всеобще подозрителен – Все это ангелы в пустоте – На заднем сиденье такой натуральный хитрован, в том смысле что с ним все в порядке, он просто по жизни занял заднее сиденье, чтобы наблюдать и интересоваться (вроде меня) и поэтому как и во мне в нем есть немного от Дурня и еще немного есть от Лунной Богини
Теперь я вернулся в это проклятое кино мира и вот теперь что мне с ним делать?
Сиди в дураке и будь дураком,
вот и всё —
* * *
текстТекст по мотивам серии стафа с ангелами и демонами или "Благих знамений"
Он должен был быть дописан к хэллоуину, но получилось так, как получилось, хорошо что вообще получилось)
"Гармония"А ведь мироздание стремилось Хачию предупредить, обезопасить, предотвратить худшее. Всё о том говорило. Ему приснилось полчище перебегающих дорогу чёрных котов, подгоняемых мрачно каркающими воронами. Проснувшись в холодном поту, он обнаружил, что его часы встали, из-за чего безнадёжно опоздал на утреннюю молитву. Выходя из комнаты, он забыл очки, а вернувшись за ними, не заглянул в зеркало. За завтраком он уронил и разлил всё, что только можно было уронить и разлить, а хлеб ещё и растоптал. Агеха смотрел подозрительно, но накануне заранее предупредил о том, что хочет поработать с Хошитани сегодня, поэтому Хачия заверил его, что справится сам. Он не был особенно убедителен, но запланированная работа не предвещала никаких трудностей: всего-то гуляй себе по улицам, приглядывайся к людям, незаметно подкидывай чудеса – обычное ангельское патрулирование без конкретных задач. «Я справлюсь. Правда», – так он и сказал. Агеха мерил его взглядом долгие секунды, прежде чем ответил: «Смотри мне».
Тёплый сентябрьский день выдался погожим, солнечным. Хачия почти что уверился в том, что успевшие приключиться с ним за утро несчастья никакого значения не имеют и на продуктивность оставшейся половины дня никак не повлияют. Но он явно недооценил уровень своего невезения.
– Лучше бы я из комнаты сегодня вовсе не выходил... Лучше бы я не просыпался…
– А-а?! Что ты там бормочешь?!
– Нет-нет, ничего, совсем ничего!
Пролепетав это, Хачия смущённо похихикал, но настрой его визави это нисколько не смягчило. В подворотне его окружила группа неблагонадёжно выглядящих хулиганов. Они жевали сигареты, скалили зубы и неприятно ухмылялись. Хачия вжимался в стену с видом невинным и ничего не понимающим, ясно осознавая, что менять стратегию уже поздно. Сам виноват, что бродил по улицам с блаженной улыбочкой. Ухоженный, в свитере и светлом плаще, идеально выглаженных брюках и кремовых ботинках, он явно выделялся и производил впечатление хорошо обеспеченного человека. Не следовало ему быть собой, но что уж теперь поделаешь.
Разобраться с хулиганами трудов не составляло. В ином случае ему ничего не стоило сбежать с помощью магии. Но в последнее время из-за горячности Агехи он был вынужден ей злоупотреблять, хотя Устав предписывал «знать меру и воздерживаться от применения божественных сил без острой на то необходимости». Список того, что могло считаться «острой необходимостью», был угнетающе короток и включал в себя лишь «угрозу разоблачения божественного вмешательства». Даже опасность потери жизни не была удовлетворительной причиной нарушать установленные правила. Одно только то, что курирующий их архангел Саотомэ закрывал на их самовольство глаза, спасала пренебрегающих Уставом ангелов от наказания. Но Хачия вовсе упустил момент для своевременного побега, и теперь, вконец растерянный, совсем ничего не мог придумать.
– Ну-ка, голубок, выворачивая карманы, да поживее.
– Да что ты возишься?! Забери его плащ, там...
– Не указывай, а! Без тебя разберусь.
– Слышь, не хочет он торопиться. Приглянулся он тебе что ли?
– Получить захотел?
– Да плевать, давайте пошевеливайтесь, сэмпай, пока легавые не появились.
Пятеро парней, всего лишь старшеклассники, пренебрегающие занятиями, продолжали пререкаться, пока Хачия мысленно корил себя на все лады.
«Они ощиплют меня как липку и хорошо, если этим ограничатся», – с тоской думал он, возведя очи горе. Он не сомневался, что заслужил все неприятности, приключающиеся с ним, и всё-таки позволял себе верить, что однажды они закончатся.
Вдруг с крыши над ним сорвалась чёрная точка и, стремительно вырастая в размерах, стала приближаться, пока не обрушилась на голову угрожающему Хачие хулигану. Парень с грохотом рухнул на землю, прижатый приземлившимся на него чернокрылым человеком. Лица остальных изумлённо вытянулись и застыли. Время остановилось.
Стоя спиной к Хачии, человек сложил крылья, кожистые и заострённые, как у летучей мыши, выпрямился, размяв мышцы шеи, бросил через плечо:
– Ну и чем ты занимаешься, а?
Хачия узнал его сразу. Ворчливый тон, но с ноткой веселья, азартно сощуренные зелёные глаза и ухмылка.
– Китахара-кун!
У Китахары были тёмно-рыжие взъерошенные волосы, пронзительный взгляд из-под чёлки, куртка с вышивкой, узкие тёмные джинсы и тяжёлые ботинки, в данный момент надёжно фиксирующие распростёртого под ними неудачливого вымогателя. Он бы вписался в любую банду и был бы в ней лучшим. Лучший преступник, лучший хулиган. Лучший демон!
Хачия «отлип» от стены, широко шагнув к Китахаре, желая в припадке обожания схватить его за руки, однако споткнулся о распластанное на земле тело и рухнул бы сам, если бы чужие руки не подхватили его.
– Ты как обычно, – цыкнул на него Китахара, ткнув указательным пальцем в лицо в обличающем жесте. – Виновен!
Хачию это нисколько не смутило, скорее даже тронуло до глубины души, он беззаботно кивнул.
– Как я рад! Так благодарен тебе за спасение, ты не представляешь!
– Боюсь, представляю, чай не впервые, – ворчливо отозвался Китахара, поставив Хачию ровно перед собой. – Какого чёрта, ты совсем ничему не учишься?! Или тебе доставляет удовольствие попадать в неприятности? Этим ты досаждаешь мне! А ещё ангел называется! Виновен!
– Да, именно так, – с раскаянием и умилением проговорил Хачия, преданно глядя на Китахару. – Ты снова спас меня, я у тебя в долгу.
Китахара раздосадовано цыкнул.
– Я начинаю думать, что это моя работа – непутёвых ангелов спасать, предотвращая причинение ими всяческих бед. Я демон, ты ангел, мы соперники. То, что я помогаю тебе, по определению неверно. Если у меня из-за тебя будут проблемы, это будет означать, что как ангел ты проштрафился.
– Но ты спас меня, это хороший поступок, значит, ты совершил добро, хотя это претит твоему призванию тоже.
– Правда ли это? – хмыкнул Китахара. – Я сомневаюсь, является ли твоё спасение добрым поступком, ведь ты только и делаешь, что привносишь в мир людей хаос своей непутёвостью.
К сожалению, это было правдой. Китахара удовлетворённо усмехнулся при виде понурившегося Хачии, хотя собственная высказанная мысль несколько смутила его. По всему выходило, что природная неуклюжесть Хачии не привносила в мир ничего хорошего, хотя ему как ангелу пристало сеять мир и добро. Но Китахара, демон по натуре и призванию, не единожды спасал его, тем самым совершая недурное дело. И что же это получается?..
– День с самого утра не задался, – пожаловался между тем Хачия. Они так и не сдвинулись с места, ведя светскую беседу посреди мини-выставки скульптур с по-дурацки вытянутыми лицами. – Не нужно мне было вообще сюда спускаться.
– Наюки сегодня отвечал за дурные сновидения, он в этом деле тот ещё фантазёр, вот тебе и перепало, – ответил Китахара. Спрыгнув с придавленного им тела, он напоследок пнул его носком ботинка, но вроде как обязанный отстаивать справедливость любого наказания Хачия ни слова ему в упрёк не сказал, отвлёкшись на приведение себя в порядок. Пока он отряхивал с себя пыль и поправлял карманы плаща, Китахара украдкой осмотрел его, лишний раз подивившись ангельской наивности: весь его облик точно провоцировал к совершению преступления, потому что нельзя так просто взять и не придраться к такому-то щеглу. Осмотр выявил и другую странность, которую Китахара озвучил: – И почему ты один? Я думал, тебя без Агехи в мир людей не пускают. Хотя… Он ведь тоже бешеный.
Хачия поджал губы, не став оспаривать последнее утверждение, ведь Устав призывал не лгать и не лукавить (если дело не касалось сохранения божественного статуса кво).
– Ты тоже без Нандзё-куна, – справедливо заметил он.
– Не напоминай мне об этом придурке! Он заявил, что сегодня нам нужно разделиться, видение у него, видите ли, было! Вконец обнаглел и спустил всю работу на меня! Предатель! Виновен…
– Я не думаю, что он и в самом деле мог бросить тебя со злым умыслом… – примирительным тоном пролепетал Хачия.
Китахара строго – с явным сочувствием – посмотрел на него.
– Ты это серьёзно?
– У-у…
– С ума сойти… – пробормотал Китахара, не веря своим ушам. Двинувшись вперёд по узкому проулку, он не удивился тому, что Хачия последовал за ним, как привязанный. – Есть ли предел твоей ангельской наивности? Нандзё не я, он демон в худшем смысле этого слова. И ему ничего не стоит не только придумывать плохое, но и реализовывать его, не пачкая при этом своих выхолощенных рук! Сволочь он, вот кто!
– Но вы же друзья… – пробормотал Хачия, но Китахара его не услышал, из-за того, что в этот же момент раздался глухой хлопок.
– Именно так, – сказал материализовавшийся из воздуха между ними Нандзё. – Я такой.
– Нандзё-кун!
– Коки! Какого чёрта?
Нандзё выглядел польщённым оказанным вниманием и довольным произведённым эффектом.
– Должен сказать, что мне очень приятна твоя вера в лучшее во мне, Хачия, но Рен прав, – Нандзё говорил улыбаясь, всегда улыбаясь, но каким-то особенным манером, отчего его глаза оставались по-странному неподвижными. – К слову, вероятнее всего агрессивность тех молодых людей стала следствием моих незначительных манипуляций. Не то чтобы я чувствовал свою вину, но, думаю, должен в этом признаться.
– Ува… – горестно протянул Хачия, впрочем, ничему не удивившись – обычное дело. В своей работе ангелы и демоны постоянно сталкивались друг с другом.
Но Китахара яростно возмутился, набросившись на Нандзё с претензиями:
– Ты ведь следил за ними и всё видел! Мог бы вмешаться!
– Я был убеждён, что это сделаешь ты, и не хотел портить всё веселье, – сладко отозвался Нандзё, практически щурясь от удовольствия, словно бы греясь не только в падающих на него солнечных лучах, но и в пламенном негодовании близкого друга. – Кроме того, вы так мило ворковали, я не хотел мешать.
– Ну ты… Виновен!
Китахара возмущённо запнулся на полуслове. Раскрасневшийся от ярости, возмущения или чего ещё, он ускорил шаг.
– Ну правда, Ре-ен, – протянул ему вослед Нандзё, – должен же хоть кто-то выполнять работу как следует. Сам понимаешь, как остальные относятся к нашим обязанностям.
Китахара не обернулся, но и убегать явно был не намерен, продолжая вышагивать впереди. Нандзё перехватил скорбный взгляд Хачии, отчего-то задорно подмигнул, прошептал: «Он такой милый, правда?» Хачия едва успел прикусить язык, распираемый изнутри ярым согласием. Немигающий взгляд Нандзё пробирал до костей и до крайней степени смущал. Но в следующую секунду, точно обретя в Хачии благодарного слушателя, Нандзё проникновенно заговорил:
– Скажи, Хачия, у вас такой же бардак? Все занимаются абсолютно чем угодно, только не укреплением сил зла в мире, люди в котором буквально созданы для всяческих искушений. Куга вот, когда не спит, больше увлечён соперничеством с вашим Тораиши.
– Ах, да. Тораиши-куну постоянно делают выговоры за драки…
– Совместными усилиями они, кажется, искореняют всякую преступность. Иронично, да? Оба ввязываются в неприятности, но один этим якобы совершает добрые дела, а другой просто избивает людей, что плохо, но приносит этим добро, что хорошо. Признайся, Рен, тебе обидно, что тебя к участию в этих игрищах не зовут?
Китахара на ходу поднял руку с оттопыренным пальцем, бросив при этом:
– Ты не знаешь, когда следует промолчать, да?
– Аха-ха, – польщёно посмеялся Нандзё.
– Эхе-хе… – смущённо посмеялся Хачия.
– А Наюки? Он безусловно старательный, но периодически ему начинает отказывать чувство меры, – между тем продолжил Нандзё свою исповедь, точно уставший от работы офисный кадровик, – он опасен не только для окружающих, но и для самого себя. Хорошо, что Угава его подстраховывает, иначе бы этот мир погряз в океане неконструктивных страданий. Про Тенгендзи и говорить нечего. От него же вообще нет никакого толка, когда нужно работать тихо. Он постоянно отлынивает и бродит где-то. И интерес к работе проявляет только тогда, когда нужно с кем-то поскандалить.
– Ох, – сочувствующе вздохнул Хачия. – Он частенько выводит из себя Цукигами-куна…
– Повезло, что на вашей стороне он и Саватари. Они умеют планировать и правильно организовывать работу, эффективность выше. У нас-то никто никого не контролирует толком.
Хачия кивнул.
– Это так. Они здорово работают, всегда выкладываются на все сто. Боюсь, я доставляют им неприятности.
– Ну явно не ты один, – душевно так поддержал Нандзё. – У вас же ещё есть Инумине. Не говоря уже про Хошитани. Если система однажды рухнет и всё погрузится в хаос, то из-за людей вашего типа. Какая у тебя группа крови, кстати?
– Э-э…
– Неважно. Наша принцесса Тацуми просто всю жизнь страдает от низкого кровяного давления и оказывает честь своим вмешательством, только когда знает, что Хошитани будет рядом. Он активатор с толпой фанатов. … Кстати, о фанатах. А где же твой сторож, где Агеха? Так удивительно, что вы не вместе.
Китахара с явственным злорадством отчего-то захихикал.
– А он… – начал было Хачия, но рухнувшая перед ним гора перьев не дала ему ответить.
– Со!
Появившийся Агеха расправил белоснежные крылья, закрывая собой Хачию, и опаляя неистовым взглядом остальных.
– Со, они тебе ничего не сделали?!
Китахара только фыркнул, явно многое желая сказать. В очередной раз за день вконец растерявшийся Хачия позабыл все слова, поражённый появлением друга, не успев даже этому порадоваться.
– Как можно?! – с видом оскорблённой невинности, очень радой факту предъявленного очевидно ложного обвинения, картинно изумился Нандзё. – Мы причиняем добро, только его.
– Ну да конечно, – прорычал Агеха, грозно выпятив подбородок. Нандзё ответил елейной улыбочкой. Они безотрывно прожигали друг друга взглядами, и это могло длиться вечность. Хачия не сомневался: увлечённые друг другом, они бы и наступления конца света не заметили.
– Да ну их, – махнул рукой Китахара, готовый вновь распахнуть крылья. Хачия растерянно метался между ним и Агехой и всё-таки в последний момент ухватился за локоть Китахары.
– Позволь угостить тебя обедом! В качестве благодарности, пожалуйста!
Китахара не торопился сбрасывать руку Хачии. Его хмурый взгляд не возымел никакого эффекта на упорствующего в своей благожелательности ангела. Китахара одобрительно усмехнулся.
– Пожалуй, моей «демонической» работе пойдёт на пользу, если я немного разорю одного непутёвого ангела.
– Вне всякого сомнения! – радостно согласился с ним Хачия, оставив при себе предположение о том, что накормить кого-то – дело очевидно доброе. Все эти ангельские и демонические штуки были лишь разными сторонами одной монеты.
Хачия понял, как оно работает.
Потому что Китахара искушает его, а Хачия провоцирует лучшее в нём, в мире царит гармония.