Ситуация в пиццерии–
заняли с подругой столик, к нам подходит какой-то мужик в возрасте сильно 55+, спрашивает:
– Девушки, как думаете, в мой пакет поместится поднос? Хочу украсть.
И далее, как говорится, – есть только два гендера:
– Что вы?! Конечно нет, это преступление!
и
– Да без проблем, наверняка в пакет поместится, а подносов у них вон сколько стоит, бери не хочу.
Не то чтобы я любила общаться со стрёмными приставучими незнакомцами, но иногда это интересно, люди разные, узнавать таких персонажей прикольно. Уровень адекватности непосредственно чувака-с-пакетом, имхо, опциональный, зависящий исключительно от собеседника. Оксана на него сразу же ощетинилась, но убедительно послать не смогла, а я ещё пять минут выслушивала его кулстори. Чувак не вписывается в нормы и по-своему развлекается, но почему нет, если жизнь штука скучная, а до тебя никому дела нет. Могу ли я быть уверена, что в свои 60, если буду одинока, не стану приставать к молодёжи, точно сумасшедшая, или клянчить мелочь на улицах просто по приколу, ведомая одним «суету навести охота». Такой сценарий всяко лучше, чем любой другой, в котором я одинокая и никому не нужная, влачу жалкое существование)
– Вот если меня на выходе остановят, скажу, что это вы надоумили старика поднос украсть.
– Да ради бога.
Посмеиваясь ушёл, напоследок заметив, что пицца вообще вредная еда)
И на выходе его никто не остановил.
Оксана смогла расслабиться, только когда он ушёл, говорит мне:
– Ну ты вообще. И почему я попадаю в такие ситуации только с тобой?
Я не знаю, возможно, у меня лицо располагающее.
И потом:
– Так вообще нельзя. За пропавший поднос наверняка кому-то влетит.
Мне даже в голову не пришло задуматься о таком, хаотик во мне просто радовался хулиганству, не думая о возможных последствиях. В конце концов, не стоило товарищу кассиру забывать о нашем кофе – так я считаю.
Ещё хочется записать другой случай: на кассе в магазине, в который я пришла ради вафель «Ранет», которых нигде больше нет, за мной в очередь встала женщина, принялась изучать шоколадки на прилавке. Я тоже на них смотрела, и женщина обратилась ко мне:
– А вы можете подсказать, с какой начинкой эти шоколадки?
– Конечно, – я даже обрадовалась – виды «спартаковских» шоколадок я знаю отлично (хд), – эта с шоколадной помадкой.
– Мои вроде какие-то другие любят…
– Самые вкусные со сливочной помадкой, у них ещё упаковка голубенькая.
– Точно-точно, но их что-то не видно…
– Ага.
– Ну ладно, возьму эти, скажу, что других не было, – похихикала.
Ох уж эти бабушки с угощениями, которыми потом угощаться не охота хд
Но женщина очень приятная, интеллигентная, с красивым молодым голосом, от неё даже замечание о пальмовом масле в моих вафлях прозвучало очень добродушно.
– Вредно, – согласилась я. – Но что поделать? Вкусно же.
Да, что мне переживать о жизни в 60, если я до неё не доживу хд
Женщина решила, что я студентка, я в свою очередь удивилась её возрасту и совсем не удивилась, когда она сказала, что занимается пением, – оно и слышно было, красивая речь, сильный голос. Я бы, наверное, узнала о ней что-то ещё интересное, но подошла моя очередь, мы попрощались, хорошие впечатления сохранились) Я ещё подумала, как клёво быть в чём-то экспертом, пусть даже в шоколадках хд
* * *
twitter.
Очень нравится смотреть на Китахару, такой приятный молодой человек)
И Агеха хорошо вышел, ему идёт.
остальные .
Из чибиков самыми булочками получились Наюки и Фуюсава, не могу перестать с них улыбаться)
Тенгендзи мне нравится иллюзией того, что на нём светлый свитер, – моя маленькая слабость)
Тяжело даётся возвращение к фанфикшену, но я ещё далеко не всё сказала о моей к ним любви —
По Именам– Твой чай, Хошитани-кун.
– Спасибочки, Наюки!
– Боже, ты его совсем разбаловал.
– Бу-у!
– Зависть плохое качество, Тенгендзи.
– Поучи меня ещё!
– Цукигами, ты не будешь доедать?
– Да, можешь забирать.
– Ещё рис остался, будешь, Куга-кун?
– Буду.
– Ну ты троглодит. Кого-то он мне напоминает…
– Я подскажу – Инумине.
– Точно.
– Инумине-кун ещё выше стал.
– Везёт…
– Зависть плохое качество, Хошитани.
– Бу!
– Эй.
Четыре пары глаз уставились на Китахару. Он обедал молча, устроившись за соседним с командой Отори столом, и о его существовании наверняка все благополучно забыли. Посмеиваясь над альтернативной реальностью Тацуми и Саватари, Хошитани и компания между тем искажали пространство вокруг себя ещё сильнее. Китахаре приходилось прилагать усилие, чтобы и его туда случайно не засосало, ведь таким естественным казалось присоединиться к ничего не значащему обмену репликами, магия юности и иже с нею. Они были настолько близки и дружны, что тем удивительнее казалось следующее:
– Почему вы не обращаетесь к друг другу по именам?
– …
Провалиться ему на этом самом месте, если они не моргнули синхронно! Моргнули на него и переглянулись между собой, даже Куга поднял голову, оторвавшись от коробки с обедом. Пожал плечами, глотнул из бутылки с водой и продолжил прерванное занятие.
– Почему, спрашиваешь… – пробормотал Хошитани. – Я и не задумывался никогда, если честно.
– Аналогично, – поддержал его Цукигами.
– Это немного… смущает, – добавил Наюки.
– Мне не пристало фамильярничать, – с обычным своим раздражающим высокомерием отозвался Тенгендзи.
– Да неужели? – не удержался от саркастичного замечания Цукигами. – Впрочем, да, ты предпочитаешь грубить по-другому, правда, Какеру-кун?
– Готов поспорить, что тебе нравится как звучит «Цукки», Кайто-чан.
– Понимаю, тебе тоже хочется иметь милое прозвище, но чего не дано самому избраннику небес, того не дано.
Повисла очень странная пауза. Куга на мгновение перестал жевать.
– О, а давайте придумаем Тенгендзи прозвище! – воскликнул невосприимчивый к странностям Хошитани.
– Не надо!
– За три года не придумали…
– Действительно, не надо, не обнадёживай его зря.
– Ну вы блин!..
– Какеру, – голос Китахары снова нарушил идиллию суматошного базара – иначе бы это никогда не закончилось. – Кайто, Тору, Юта, Шу. Ведь намного проще использовать имена вместо фамилий. Почему бы вам не попробовать?
У них не получится – говорил голос в голове, это безнадёжно – с интонациями Коки. Китахара понимал это. И поэтому предложил.
Он сам к последнему году в школе кое-что начал понимать в развлечениях.
– Это глупо! – возразил Тенгендзи, лишь на долю секунды опередив Цукигами.
– Вы ведь даже не пробовали.
– А ведь прикольно звучит! Давайте и в самом деле попробуем!
– …
Три пары глаз скрестились на Хошитани. Не поднявший лица Куга выразил общее мнение задумчивым «м-м».
В их расчудесном мире слово Хошитани было законом.
– Наш Тенгендзи и так невротик, незачем усугублять его состояние.
– Эй!
– Какеру, – произнёс вдруг Куга, и все замерли. – Какеру. Какеру?.. Нет, никаких ассоциаций, не понимаю, о ком речь.
С лица Тенгендзи можно было писать портреты людей, испытавших все виды потрясений.
– Вот-вот, имя слишком обычное, не описывает Тенгендзи вовсе.
Вот теперь точно все.
– Мне кажется, у меня был такой одноклассник…
– О, у меня тоже.
– У всех был одноклассник, которого звали Какеру.
– Какерун!
– Какеру-Какерун…
Цукигами пришлось рот рукой закрыть, чтобы не рассмеяться. Тенгендзи всплеснул руками, – Наюки поспешно ухватился за всё, что могло упасть, – но чудом сдержался и не ударил по столу.
– Да ну вас! – буркнул обиженно.
– Ой! – поспешно ойкнул Наюки, запоздало что-то припомнив. – А я слышал, как отец и члены театральной труппы зовут Тенгендзи-куна по имени, очень мило и нежно звучит.
– Ай, это Куга и Цукигами опошлили всё, как обычно, – мигом переобулся Хошитани.
– А ты уверен, что правильно использовал слово «опошлили»? – хмуро осведомился Цукигами.
– Он не ошибся, – веско вставил Китахара.
– …
– Меня тоже только члены семьи зовут по имени и в целом я не против, чтобы так оно и оставалось.
– А ещё Уозуми-сан, – вставил Куга.
«Вот кто тебя спрашивал?» – читалось с застывшего лица Цукигами.
– …Какой ты наблюдательный.
Тенгендзи перестал выглядеть обиженным, резко став что-то замышляющим. Китахаре было хорошо знакомо такое выражение.
– Вы всё так усложняете! – снова воскликнул Хошитани, привлекая к себе внимание. – Обращаться по именам к друзьям должно быть легко! Тору!
–…Юта-кун.
– Тору!
– Юта-кун!
– Тору!!
– Юта-кун!!
– Достаточно! – хором вскрикнули Тенгендзи и Цукигами.
Наюки выглядел истощённым, точно уставший от игр с младенцем щеночек, а Хошитани как ни в чём не бывало уже на другое переключился.
– А ещё «Шу» тоже легко произносить! Шу-Шу! Шу-у… Как это у Тораиши получается так тянуть?
– Сомнительный опыт в специфических областях, – отозвался Куга. Он, наконец, всё доел и теперь осматривался в поисках иных смыслов жизни.
– Ты не против, чтобы к тебе обращались по имени? – спросил Наюки.
– Мне всё равно.
– Тц, – громко цыкнул Тенгендзи. Вот что он умел делать, то делал хорошо. Цыкал так вообще лучше всех – целая законченная мысль получалась, которую даже не было нужды пояснять.
– Мне в самом деле всё равно, можете обращаться как угодно, я не придаю этому значения.
– А мог бы для разнообразия придать!
– Хм… – Китахара наблюдал за Кугой, пока тот говорил, и всё равно не заметил, когда произошло изменение, из-за которого его тон стал насмешливым. – Возможно, если бы по имени меня назвал ты, я бы переосмыслил свои слова.
– …
«Это ловушка!» – Китахара поборол порыв предостеречь Тенгендзи, ведь именно ради таких моментов и затеял всё. Впрочем, лучше всяких коварных планов работала искренняя воодушевлённость Хошитани.
– Давай, Тенгендзи!
– Ох, – вздохнул Цукигами, с видом «я умываю руки» потянув напиток из трубочки.
Тенгендзи несколько секунд боролся с собой под пристальным взором сокомандников. Ещё бы им не вытаращиться – на их глазах творилась история.
– …Шу?
В следующую секунду, до сих пор чудом сдерживающийся, Куга рассмеялся, да ещё так заливисто, костяшку пальца прикусив от усердия.
Эмоциональное состояние Тенгендзи Цукигами усугубил сочувственным:
– Ты мог бы догадаться, что он над тобой потешается.
– Ни слова тебе больше не скажу! И тебе тоже!
– Да ладно тебе, ну прости.
– Без «ну» было бы лучше!
– Ну без ну прости.
– Тц, хоть от смеха не лопни.
– Я могу ошибаться, – заговорил Наюки, – но мне кажется, что Куге-куну понравилось.
Китахара, посмеиваясь, мысленно с ним согласился. Куга выглядел довольным. И вопреки ожиданиям Китахары, что ставил на Хошитани, первым усвоил правила игры, не отказав в удовольствии довести их до абсурда. Он тоже что-то понимал в развлечениях. Окружив себя «Ютой», «Тору», «Кайто» и «Какеру», к Тораиши Куга продолжил обращаться по фамилии, на пустом месте то и дело вызывая у того приступы праведного негодования. Он вёлся на провокации так же легко, как и Тенгендзи, даром, что знал приятеля с детсадовских времён. Тенгендзи же, обретя уверенность в том, что в негласном соперничестве с Тораиши вырвался далеко вперёд, неприкрыто наслаждался звуками своего имени – серьёзно, так легко сделать тебя счастливым, Какеру-кун? От него самого имена товарищей очень скоро перестали звучать как что-то особенное, он сам стал производить другое впечатление, точно спустившийся с небес небожитель, уподобившийся обычному человеку. Степень его высокомерия значительно убавилась, он стал нормальным парнем, действительно тем самым «Какеруном», какой мог найтись в любом классе. Китахара был уверен, что кому-кому, а ему так явно не захочется возвращаться к фамилиям.
Смена обращений явилась настоящим стрессом для Наюки. Он заикался и запинался больше обычного, речевой процесс превратился в испытание. Прочие, видя его усилия, всячески старались упростить ему жизнь и умудрялись реагировать на его слова, не дожидаясь обращений. Все «Шу-куны», «Кайто-куны» и прочие оставались висеть в воздухе, члены команды Отори, всматриваясь в мученическое выражение на лице товарища по несчастью, в кратчайшие сроки научились читать его мысли. Возможно, они всегда это умели.
Его лунному сиятельству императору Цукигами игра была в тягость, зато не в тягость было вообще ни с кем не разговаривать или свести обязательный обмен репликами к минимуму. На «Кайто» в свой адрес он реагировал как на временное досадное недоразумение, убеждённый, что товарищи переболеют и забудут. Наюки готов был пойти ему на встречу, Хошитани близок был к тому, чтобы забыть (чаще других он называл и имя, и фамилию и разные, обращаясь к другим людям), но Тенгендзи упёрся бы из вредности, а Куга поддержал бы. Благо, с тех пор, как Цукигами перестал быть его соседом по комнате, в его благосклонности он уже не нуждался.
Китахара наблюдал за ними с удовольствием, возомнив себя их божественным покровителем, точно довольный успехами экспериментатор. Он не устанавливал никаких сроков, и спустя пару недель заметил, что посеянные семена пустили всходы и стали расти уже без его участия. Изменилась сама атмосфера в классе, кабинете студенческого совета, во всех местах, где команда Отори появлялась вместе. Стало словно бы… теплее.
Хотя он немного скучал по особой манере, с какой Хошитани тянул фамилии своих друзей, или как Цукигами говорил «Тенгендзи», имея в виду все его беды с башкой, или как резко звучало «Куга», когда Тенгендзи пытался его разбудить, или по мученической интонации Наюки, призывающего Хошитани быть чуть меньше неповторимым собой. Но так было лучше.
Было лучше, когда Цукигами говорил «Тору», возвращая того, уходящего в себя от волнений или усталости, назад. Лучше, когда Куга звал Хошитани «Ютой» – он тогда был больше обычным человеком, а не чудесной аномалией. Лучше когда Тенгендзи и Цукигами опускали издевательские суффиксы, обращаясь к друг другу по именам, – было похоже, что Какеру и Кайто всегда были ближе к друг другу. И когда Шу переставал быть Кугой, он намного чаще улыбался.
– Твоя работа? – спросил Коки. Подкрался, как обычно, возникнув за левым плечом, словно воплотившись из теней.
Рен не ответил, неприлично довольный тем, как это звучит: да, это его работа.
– Китахара-кун.
Рен вздрогнул, покосился на Коки с осуждением. «А нечего меня игнорировать», – улыбнулся тот.
– Ну чего ты? – проворчал Рен, машинально накрыв шею рукой там, где кожа покрылась мурашками – тоже следствие обращения. Или голоса. Или дыхания. Чего-то, в общем, что было свойственно одному только Коки. В конце концов, усмехнулся, самодовольно вздёрнув нос: – Да, это моя работа.
«Похвали меня».
– Отличная работа.
– …Давно ты научился читать мои мысли?
– Ха-х. Ты не хочешь знать ответ.
– Коки!
Одного имени было достаточно, чтобы сказать всё, что хотелось.
Вот так просто.
Они ему ещё спасибо скажут.
Точно скажут.
* * *
+ новая группа в плейлист
Oh, bless my soul, I'm losing control~