Бенджамин Алире Саэнс "Аристотель и Данте открывают тайны Вселенной"

[strangerperson]

Я понимал: я уже не мальчик — но все еще чувствовал себя ребенком или вроде того. И в то же время испытывал новые чувства. Наверное, мужские. Мужское одиночество куда глубже мальчишеского. Я не хотел, чтобы со мной продолжали обращаться как с ребенком. Не хотел жить в мире своих родителей, но своего собственного у меня еще не было. И дружба с Данте странным образом обостряла мое одиночество.

немного впечатлений

Не помню, как я вышла на эту книгу, название меня, что ли, зацепило, такое по-дурацки запоминающееся?.. В общем, после динамичного (чрезмерно) «Сетевого эффекта» хотелось разгрузиться, так что она пришлась очень кстати. Хотя я начала читать с опаской, страшась юношеской чрезмерности с ДРАМАМИ, но ничего страшного со мной не случилось, а с середины я и втянулась даже – очень понравилось. Как раз отсутствием чрезмерности без глубоководных погружений. Может быть, поверхностно, но в самый раз для меня. Мне очень близок такой формат, лаконичный, но исчерпывающий, разве что воображения для красивых метафор и образованности для цитат лично мне не хватает. Но я работаю над этим.

У меня практически сразу возникло реальное ощущение от книги, такое объёмное. Достаточно было прочесть несколько первых страниц, чтобы почувствовать себя в безопасности – «это хорошая компания, здесь тебя не обидят» – такая мысль. Получилось действительно «летнее» чтение. Я, правда, до последнего не хотела мириться с тем, что героев, которые стали друзьями, первыми настоящими, автор сделал ещё и парой, не то чтобы оно было прям необходимо, больше показалось реверансом в сторону современных тенденций – нам нужен янг-эдалт с героями нетрадиционной ориентации, давайте, давайте, наклепаем его много. Дайте мне уже «Блудного сына» на русском и третью часть тоже, мне хватит.

Но в целом, даже с романтикой, очень мило получилось, сладенько так, по-киношному, с хорошими мыслями, добрыми героями, Аристотель был мне очень близок. И мне явно хотелось сказать о книге больше. Но я упустила этот момент и в итоге могу выдавить из себя только эту заметочку-галочку с тегом #done. Пару приятных вечеров мне эта книга в любом случае обеспечила, спасибо ей за это)

много цитат)

У меня было правило: лучше скучать одному, чем вместе с кем-то, — и я всегда ему следовал.
Может, поэтому у меня и не было друзей.


Придя домой, я нашел слово «непостижимый» в словаре. Оно означало нечто недоступное пониманию. Я выписал синонимы в тетрадь. «Непонятный». «Необъяснимый». «Загадочный». «Таинственный».
В тот день я узнал значения двух новых слов. «Непостижимый». И «друг».
Слова меняются, когда ощущаешь их изнутри.


Одну из строчек я никак не мог понять: «Все звезды из того сотворены, что мы не в силах удержать». Звучало красиво, но смысла я не понимал.


Наверное, здорово было бы стать воздухом.
Быть чем-то и ничем одновременно. Быть необходимым и невидимым. Быть тем, в ком все нуждаются, но кого никто не видит.


— Как думаешь, так будет всегда? — прервал тишину Данте.
— Что?
— Мне интересно, когда мы почувствуем, что мир принадлежит нам?
Я хотел ответить, что мир никогда не будет нам принадлежать. Но вместо этого сказал:
— Не знаю. — А потом прибавил: — Завтра.


В нашем доме жило множество призраков: призрак брата, призрак войны моего отца, призраки голосов моих сестер. Возможно, внутри меня тоже жили призраки — призраки, о которых я пока не знал. Притаившись, они ждали своего часа.


— Скучная игра, Данте. Мы что, собеседуем друг друга?
— Можно и так сказать.
— И на какую должность я претендую?
— Лучшего друга.
— Я думал, меня уже приняли!
— Не будь таким самоуверенным, нахальный ты сукин сын.


Когда град с дождем прекратился, жара вдруг сменилась прохладой. Казалось, весь мир затих и успокоился, и мне захотелось стать миром и ощутить это спокойствие.


Я закрыл глаза.
Видимо, теперь это стало моей новой фишкой. Я не мог встать и уйти, когда злился, поэтому просто закрывал глаза и оставлял Вселенную снаружи.


— Ты меня ненавидишь?
В тот миг что-то случилось. После аварии я вечно на всех злился и всех ненавидел: Данте, маму с папой, себя. Всех.
Но в ту секунду я не испытывал ненависти. Нет. Я вовсе не ненавидел Данте — просто не знал, как быть его другом. Не знал, как быть другом в принципе. Но это вовсе не значило, что я его ненавидел.


— Я так люблю дождь, — прошептала мама.
Я тоже его люблю. Я тоже его люблю.
Я почувствовал себя самым грустным парнем во Вселенной. Лето пришло и ушло. Лето пришло и ушло. И наступил конец света.


Я не хочу его расстраивать, но расстраиваю, вечно расстраиваю. И других тоже. Наверное, такой уж я человек. И тебя я тоже расстраиваю. Знаю. Прости меня за это. Я стараюсь — правда стараюсь, понимаешь? Так что если я не пишу тебе так часто, как ты пишешь мне, не расстраивайся. Я не хочу тебя расстраивать, ясно? В этом моя проблема: я хочу, чтобы другие рассказывали мне о своих чувствах, но не уверен, что готов платить тем же.


Тебе всего-то нужно оставаться преданным самому прекрасному в мире человеку — это как ходить босиком по траве! Я же, на секундочку, не должен целовать лучшего парня во Вселенной. А это все равно что ходить босиком по раскаленным углям!


Я закрыл глаза. Затем вытянул руку, и на нее упала капля. Как поцелуй. Словно меня целовало небо. Мне понравилась эта мысль — она была очень в духе Данте.


— Ты что, вообще не в курсе?
— Наверно, иногда я бываю немного отстраненным.
— Немного?
— Эй, я тут стараюсь, Данте.
— Тогда извинись. Я не люблю людей, которые не умеют извиняться.
— Ладно. Прости меня.
— Ладно. — Я слышал, что он улыбается.


— Ты изменился.
— Как?
— Не знаю. Ведешь себя иначе.
— Странно?
— Да, немного. Но в хорошем смысле слова.
— Вот и отлично. Всегда хотел быть странным в хорошем смысле слова.