В этой прекрасной додзе много прекрасного Тенгендзи
разного! как я люблю)
И Куга на всё это изобилие такой xD —
Делающий в итоге так —
Люблю их вместе четвёртый год
и с новыми силами после длительного перерыва —
"Будь слабей меня"«Показалось», – решил Куга, и на протяжении всего следующего месяца успешно пребывал в горько-сладких иллюзиях относительно всего того, что счёл лишь плодом своего разыгравшегося воображения. В то время он ещё не оценивал ситуацию здраво, живя в перманентном состоянии полубезумной эйфории, которую как никогда точно иллюстрировали его рисунки. Случалось, посреди безоблачной ясности возникали тучи сомнения, крадучись выползая из-за границ кадра, но Куга гнал их прочь, сменяя фокус. Возвращаясь к воспоминаниям, в которых были бессонная ночь, шаги за стеной, шорох старой перегородки и слова в темноте: «Я не могу с этим справиться. Но я не знаю, как об этом сказать. Я просто думаю о тебе всё время».
В тот миг и в ту ночь Куга поверил в возможность: у них всё получится.
Тенгендзи пообещал не убегать и обещанию следовал. Но что-то было не так, что-то, что настойчиво «казалось».
Он был другим с ним.
Само по себе это наблюдение укладывалось в систему представлений Куги об отношениях – они всё-таки имели доступ к опциям за рамками простого дружеского общения, оба узнавали новое друг о друге и это было только их привилегией. Было то, что о Тенгендзи знали все, но было и то, что знал один лишь Куга. Он буквально узнавал Тенгендзи заново, в другом качестве, при иных обстоятельствах.
В действительности Тенгендзи в роли парня оказался очень близок к Тенгендзи-актёру, собранному и сдержанному профессионалу. Куга по-настоящему осознал свою влюблённость в него именно когда увидел на сцене впервые, и поэтому его не смутило то, что в близких отношениях Тенгендзи оказался именно таким. Но он полюбил его ещё раньше, полюбил его другим, и только когда перестал игнорировать все «показалось», осознал, что Тенгендзи сдерживается, держит себя в рамках какой-то придуманной роли. Она слетала с него бисерной пылью, едва он оказывался в обществе Хошитани и остальных. В кругу друзей он был намного более громким, раздражительным и раздражающим, сетующим на неудобное расписание, учителей бездарей, бестолковый студенческий совет и переменчивую погоду, ворчал и провоцировал, словно пришёл в этот мир лишь для того, чтобы действовать всем его обитателям на нервы. Но всё это было настолько привычно, что прочие и внимания не обращали, только если не имели потребности обратить, поддаться, скинуть таким образом стресс. С лица Цукигами иногда буквально читалось: «Отвечу ему, почему нет, а то скучно как-то». Тенгендзи неизменно оказывался рад, получая отклик, разве что внешне не всегда это проявлял. Это как раз относилось к числу тех особенностей его личности, о которых знали все: Тенгендзи был скандалистом и брюзгой. В постоянстве этих качеств некоторые находили успокоение и потому сразу же подозревали недоброе, если вдруг с Тенгендзи случались «тихие» дни. О том, что «тихий» Тенгендзи всеми мыслями находился в работе, знали лишь близкие друзья, в то время как неблизкие, вроде Угавы и Инумине, стремились его растормошить, вернуть к более привычному облику. Их картина мира была искажена без нахмуренных бровей Тенгендзи. Вот и Куга начал испытывать эту потребность, но по другой причине.
Отыгрывая с ним наедине роль профессионала, Тенгендзи скрывал от Куги свои слабости. Ворчать и жаловаться на всё подряд было одним из способов Тенгендзи разряжать обстановку, наполняя всё вокруг своей на это реакцией, его повышенная громкость была следствием желания заполнить собой пространство, укорениться в нём и приумножить уверенность в себе. Чем ещё это могло быть, как не потребностью скрыть в чём-то свою неуверенность? У Тенгендзи были слабости, о которых Куга не знал, но, по крайней мере, видел, как он с ними борется. Но, стоило им сблизиться, как Тенгендзи перестал демонстрировать и борьбу, точно отрёкшись от всего мирского. За закрытыми дверьми Куга словно бы оказывался один на один со сверх-я Тенгендзи.
Куга был влюблён, и поэтому ему потребовалось время, чтобы понять, чего ему не хватает. Ему не хватало сил и решимости взаимодействовать с Тенгендзи, лишённому слабостей. Словно посреди спектакля он, сияющий и недостижимый, позвал его на сцену из зала, позволил встать рядом, но не сказал, какая у Куги роль и какие у него слова. Куга не был готов к импровизации с профессиональным актёром. Он был готов к импровизации с придурковатым одноклассником, близким другом, человеком-недоразумением и лишь в последнюю очередь вдохновившим его актёром.
Возникла проблема, выраженная во множественных навязчивых идеях. По истечении месяца, проведённого в благостном воодушевлении, Куга спустился на землю, больно приложившись ступнями о твёрдую неласковую поверхность. Впоследствии во всех местах и при всех обстоятельствах он стал тем, кто первым реагировал на любое проявление Тенгенедзи недовольства. Оно возникло буквально из ничего – желание спорить с ним по любой мелочи. Холодно – совсем не холодно. Жарко – вообще нет. Расписание убогое – что тебя не устраивает? Чиаки-сэмпай опять козлится – ну, правда, на тебя похож. И Тенгендзи, лишь мгновение промедлив, с жаром отвечал, заводился с пол-оборота, повышал голос, размахивал руками, становясь всё больше и больше. В такие моменты Куга боролся с желанием поцеловать его, на глазах у всех. Тем более, что некоторые и смотрели на них так, будто этого ожидали. Не то чтобы Кугу это беспокоило. Беспокоило лишь одно: поймёт ли Тенгендзи его намёки или им придётся начать этот неловкий откровенный разговор.
– Давай уже, скажи это, что у тебя на уме, и чего ты добиваешься.
Тенгендзи не выдержал первым, неуступчивым изваянием застыв над ним с грозно сомкнутыми на груди руками, заполнив собой комнату целиком. Куга на это и рассчитывал. И улыбки нельзя было сдержать, и ответственность момента было важно обозначить.
Он похлопал по месту на кровати рядом с собой, присаживайся, мол.
Тенгендзи отступил на полшага назад, упёршись ступнями в пол ещё сильнее. Качнул бы он головой, Куга не сдержал бы смешка, но рисковать сложносочинённым выражением своего лица Тенгендзи не стал.
Делать было нечего. Куга поднялся, подошёл, обхватил и как статую потащил за собой, усадил рядом, взяв за руки. Всё это Тенгендзи ему позволил, не иначе как обозлившись на самого себя за ребячество.
Куга очень ценил все моменты, в которые Тенгендзи ему уступал. И когда позволял смотреть в глаза.
– Я люблю тебя, – сказал, не подумав.
Руки в ладонях вздрогнули и застыли – за эти мгновения могло произойти превращение Тенгендзи в превосходную версию себя, до крайности чопорную, до чёртиков сердитую.
– Прости! Я вовсе не это хотел сказать! – выпалил Куга, одновременно с этим подумав, что подобная горячность ему не свойственна. Что именно он сказал, понял лишь секундой позднее, когда Тенгендзи вырвал свои руки из его, обиженно воскликнув:
– Не шути со мной так!
Он покраснел, стремящиеся что-то сказать губы вышли из-под контроля, беспокойно дрожали пальцы. Но он остался на месте, и ни о каком превосходстве не могло быть и речи.
Наконец нашлось место для нужных слов.
– Ты слишком стараешься быть сильным рядом со мной.
Куга дал Тенгендзи время, чтобы осмыслить услышанное, дождался, когда тот вновь поднял на него взгляд.
– Мы можем что-нибудь с этим сделать?
Тенгендзи замер на полу-вдохе, приоткрыв рот в неясном ещё выражении, нахмурился. Куга наблюдал, как множественные мысли делят его существо на разнонаправленные части. Часть его злилась, часть была смущена, часть негодовала, часть искала решение. Вдруг представилось, как армия маленьких Тенгендзи в его голове самозабвенно срывает созванное заседание, закатив грандиозный спор. Чересчур живое воображение едва не отвлекло его от их общей реальности, в которой Тенгендзи собирался что-то ему сказать.
Он поднялся с постели, встал перед окном. Сгущающиеся сумерки, сглаженные плотно запахнутыми шторами, готовы были растворить его в себе. Самый тёплый и нежный оттенок кораллового – цвет заката в холодный осенний день – цвет хрупкого мгновения искренности.
– Ты можешь отвернуться, я тоже отвернусь. И только тогда, сведя к допустимому минимуму вероятность сгореть со стыда, смогу сказать, что иначе мне не справиться.
Тенгендзи бросил на него быстрый взгляд, в глазах мелькнул свет. Его голос обретал всё большую силу с каждым произнесённым словом.
– Я не назову тебя сильным, нет! Ты странный, нечитаемый, с дурацкими шутками! Ты упорный и упрямый, как баран! Ты в любой ситуации ведёшь себя так, будто тебя ничего не беспокоит! У тебя всё под контролем, а что не под контролем, то несущественно! Ты игнорируешь правила и нормы приличия, добиваешься своего несмотря ни на что! И как, скажи на милость, мне вести себя с таким, как ты?! Я сильный? Мне приходится! Чтобы соответствовать тебе, невежа!
«…вау», – подумал Куга.
Что я могу на это ответить? Он и понятия не имеет, какое сильное влияние на меня оказывает. Я и сам понятия не имею… но знаю, что не смогу быть с ним, таким, рядом. Ещё нет.
Если ты будешь слабее меня, я смогу защитить нас обоих. Я стану сильнее, если сохраню эту связь. И тогда… Защита нам больше не потребуется. Мы станем… неприкосновенны.
Куга понял, что больше ничего не скажет, как не скажет и Тенгендзи. Но возникло чувство – он не мог сказать точно, откуда оно взялось, – уверенность, что непроизнесённые слова приблизили их к друг другу.
– Просто будь собой со мной, таким, какой ты обычно, какой ты с остальными. Разве тебе самому не будет так комфортнее?
– Может быть да, может быть нет, я не знаю. И вообще я возмущён тем, что ты не оценил моё особое к тебе отношение!
– Я под впечатлением, ещё не разобрался, как с этим жить.
– Скажи ещё, что прямо сейчас об этом думаешь.
– Нет, не думаю. Ни о чём не думаю. Страшно, к чему это может меня привести.
– Да уж, очевидно, что ни к чему хорошему.
Тенгендзи наконец улыбнулся, и всё сразу стало легко. Действительно, не было нужды и думать о том, что делать дальше, тут всё понятно.
Похлопать по месту рядом. Подождать, сколько нужно. Повторить при необходимости. В крайнем случае, прибегнуть к угрозе «Ну, я пошёл тогда». А дальше – действовать по обстоятельствам.
И быть сильным. Быть ещё сильнее.
И быть слабым, если он попросит.
/ 空天 (4й год)
В этой прекрасной додзе много прекрасного Тенгендзи
разного! как я люблю)
Люблю их вместе четвёртый год
и с новыми силами после длительного перерыва —
"Будь слабей меня"
разного! как я люблю)
Люблю их вместе четвёртый год
и с новыми силами после длительного перерыва —
"Будь слабей меня"