Джо Аберкромби - "Эпоха безумия"

strangerperson | четверг, 23 декабря 2021

Немного ненависти

Проблема с миромЯ думала, а не написать ли что-нибудь промежуточное о своих впечатлениях от персонажей, но вот уже неделя прошла, ни строчки не написано, так что, видно, не судьба – остаёмся в пассивном ожидании развязки, уже качественно так испортив себе состояние предвкушения спойлерами)

– Но должна же быть справедливость! Разве не так? Люди должны видеть, что справедливость торжествует. Разумеется! Иначе что же… какое же это тогда получится правосудие?
Верховный судья Брюкель оскалился, словно испытывал физическую боль:
– Ваше величество. На таком уровне. Подобные концепции становятся… подвижными. Правосудие не может быть жестким. Не железо, а скорее… желе. Оно должно формироваться. Согласно более высоким соображениям.
– Но конечно же, именно на таком уровне – на высочайшем уровне! – правосудие и должно быть тверже всего! Оно должно предоставлять людям нравственную опору! Не может же все диктоваться одной… целесообразностью?
Потерявший терпение Хофф посмотрел в дальний конец стола:
– Лорд Байяз, возможно, вы могли бы…
С усталым вздохом Первый из магов наклонился вперед, сцепив пальцы и вперив в Орсо взгляд из-под тяжелых век. Это был вздох пожилого школьного учителя, которому предстоит в очередной раз объяснять прописные истины очередному поколению тупиц.
– Ваше величество, мы здесь вовсе не для того, чтобы исправлять неправды мира.
Орсо уставился на него:
– Разве нет? Тогда для чего же?
– Чтобы обеспечить себе пользу от них, – бесстрастно ответил Байяз.

цитаты– Что говорить, им уже удалось подстроить голосование по вопросу возможного выхода города из состава Союза! Оно состоится через месяц!
Собравшиеся старики принялись соревноваться в проявлениях патриотического негодования – зрелище, породившее у Орсо желание выйти из состава Союза самому.

– Хочешь порадовать девчонку – тащи ей букет цветов. Хочешь порадовать короля Севера – тащи мешок с головами.
– Наблюдение грустное, но от того не менее верное, – отозвался Клевер.
– А мне цветы не по вкусу, – заметила Шолла.
– Вот как?
– Никогда не понимала, в чем смысл их дарить.
– А нет никакого смысла. В этом и смысл.

– Вот чем хороши ножи, – сказал Клевер. – Во-первых, они дешево стоят, во-вторых, имеют множество применений. В то время как мечи стоят как черт знает что и годятся лишь для одного дела – того самого, которого любому человеку стоит избегать.

Гринуэй ответил презрительной гримасой эпических масштабов, отчего, подумал Клевер, стал еще более, чем когда-либо, похож на жопу. Свою природу не спрячешь. То же, несомненно, относилось и ко всем остальным в этом зале.

Что до лояльности – это не больше чем уловка тех, кто обладает властью, чтобы заставить тех, кто ею не обладает, действовать вопреки собственным интересам.

– У Лео всегда было большое сердце.
– Мне иногда кажется, что он мог бы поменьше пользоваться сердцем и побольше головой, – вполголоса проговорила Савин, наклонившись к ней.
– Зачем ему голова, если у него есть ты? А вдруг ему придет какая-нибудь идея, которая тебе не понравится?
– И то верно.

– Я подумала, если уж ты все равно страхолюдина, зачем останавливаться на полдороге?
– С какой стати ты так решила? – Его бесцветные брови слегка сдвинулись. – Все, что я в тебе вижу, – это силу и мудрость. На мой вкус, так нет ничего прекраснее.
Рикке моргнула. Ей нравилось думать, что она нынче стала такой умной, что ее уже не пронять никакой лестью, но надо было признать: он таки отыскал слабое местечко.
Изерн наклонилась к ней, прикрыв одной ладонью рот:
– Сдается мне, этот парень просто находка!

– Не шути такими вещами, Орсо, это ниже твоего достоинства.
– Я начинаю думать, что ниже моего достоинства нет ничего.

– Такой прием не столько говорит о достоинствах гостя, сколько говорит гостю о достоинствах хозяина, – закончил Клевер.
Нижний, казалось, вконец запутался.
– Чего?
– Стур притащил сюда всех этих говнюков, чтобы показать, какой он крутой, – пояснила Шолла.
– А-а! Чего ж ты сразу не сказал?
Клевер вздохнул:
– Потому что у меня есть специальная девочка, чтобы переводить с моего на полудурочный.

– Я хочу тебя… поблагодарить, – проговорил Лео. Было трудно найти нужные слова, но он должен был попытаться. – За то, что ты был мне таким добрым другом. Таким терпеливым и верным, и… Я ведь знаю, что бываю немного… эгоцентричным.
Юранд коротко фыркнул.
– Я просто надеюсь, что ты знаешь, как я люблю…
Это слово внезапно почему-то показалось опасным. Но Лео не мог придумать другого подходящего.
– …Всех вас, – поспешно закончил он, махнув рукой в направлении двери, из-за которой слабо доносилось рычание борющихся друзей. – Гловард – моя совесть, Йин – моя храбрость, Антауп – мое обаяние, а ты – мой…
– Обвиняющий перст?
– Я хотел сказать «здравый смысл». Я знаю, от скольких несчастий ты меня удержал. Может быть, ты думаешь, что я не замечаю или что не испытываю благодарности, но… в общем, я замечаю и испытываю. Просто… наверное, мне гораздо проще принимать похвалы, чем раздавать их. Ты всегда был рядом. – Лео скривился. – Не уверен… что могу сказать то же самое о себе.
– Конечно, можешь. – Юранд отвел взгляд, и его ресницы затрепетали. Как если бы он пытался сморгнуть набежавшие слезы. – В жизни есть те, кто ведет, и те, кто следует, мы все это знаем. Я готов пойти за тобой в ад, Лео.

– Впрочем, быть говнюком – это преступление, которое скрывает в себе собственное наказание.

Словно для того, чтобы окончательно добить Савин, ее муж встречал разбушевавшуюся стихию широкой улыбкой, не обращая внимания на стекающие по лицу струи. Ничто не доставляло ему такой радости, как простые физические препятствия, с которыми можно мужественно бороться и героически преодолевать.

– Мои поздравления, – произнес Танни, двинув Фореста кулаком в плечо. – Вам надо завести себе маршальский жезл или что-нибудь в этом роде.
– Я только-только сшил себе генеральский мундир!
– Ну в этом на меня не рассчитывайте, – сказал Орсо. – Лорд-маршалов я могу создавать из воздуха, но мундиры стоят денег.

– Но в мире слишком много таких вещей, о которых стоит пожалеть, – закончила она. – Никакой жалости не хватит, если тратить ее на людей, которые ведут себя как мудаки.

– Может, было бы разумнее обращаться с ним малость почтительнее, – пробурчал Йин.
– Я уже пытался вести себя разумно, – отрезал Лео. – Мне не понравилось.

Много лет назад, когда его только произвели в сержанты, он думал, что офицеры знают ответы на все вопросы. Потом, получив офицерский чин, он думал, что все ответы у генералов. Когда король Орсо сделал его генералом, он думал, что ответы у Закрытого совета. И вот теперь, будучи лордом-маршалом, он наконец узнал это наверняка: ответов не было ни у кого.
Хуже того. Их вообще не было.
Единственное, что оставалось, – это смошенничать и действовать так, будто они у тебя есть. Не выказывать страха. Не выказывать сомнений. Как оказалось, командование – это обман. Нужно как можно шире и глубже распространить среди своих людей иллюзию, будто ты знаешь, что делаешь. Распространять иллюзию и надеяться на лучшее.

И он сам вытащил меч. Похоже, момент был самый подходящий. Он носил этот меч сорок лет, с тех самых пор, как его произвели в сержанты. Ни разу не обнажал его в бою, просто не приходилось. Хороший солдат должен уметь маршировать. Соблюдать дисциплину. Быть веселым и жизнерадостным. Иногда от него требуется оставаться там, где он есть. Сама необходимость драться находится где-то в самом низу списка.

Орсо надеялся ощутить какое-то удовлетворение при виде бедственного положения своих былых противников, насмехавшихся над ним со скамей Открытого совета. Однако главным образом он чувствовал пустоту, раздражение и легкое разочарование оттого, что не чувствует ничего более существенного. Словно все сильные эмоции, запасенные на целый год, были потрачены им в ходе сражения в одном расточительном выплеске.

* * *

Мудрость толпы