Должно быть, она никогда не перестанет верить в чудеса. Даже зная о жесткости, на которую способны люди, пережив столь многое, она продолжала слушать лишь только своё сердце. to home... Пусть, как говорили многие, глупое и сентиментальное. Вдруг забыв о своих чувствах, она потеряет все свои самые дорогие воспоминания, какими бы они не были… Нет, она не должна терять надежду... Даже если возможность этого ничтожна, это её желание.
Марина обернулась, почувствовав чьё-то присутствие. Но лишь тень ветра тронула занавески и едва ощутимо коснулась кожи женщины. В комнате никого не было.
- Показалось, - произнесла Марина и вернулась к бумагам, разложенным по всему столу. Она вздохнула. Столбики цифр, скупые на чувства, слова пояснительных записок и договоров. Но ведь уже так поздно. Марина решительно отложила все эти бумаги в сторону и позволила себе удобнее устроиться в кресле. Её внимание привлекла стопка конвертов, аккуратно сложенных вместе на самом краю стола. Письма. Она совсем забыла про них. Не без лишней поспешности она стала их перебирать. Письма от правителей соседних стран, несколько благодарственных открыток. Среди них нашлось сообщение и от Ширин и Клауса. Конечно же, зная о свадьбе уже давно, Марина всё же получила официальное приглашение, как и обещала ей подруга. Всё. Улыбка Марины чуть померкла. Она все же верила... И тогда она увидела ещё один конверт, упавший со стола.
В дверь настойчиво постучали. От неожиданности Марина ударилась о столешницу, поспешно поднимаясь с пола.
- Д - да, - сказала Марина, вылезая из-под стола.
Дверь приоткрылась и помощница Марины, строго поправив очки, замерла, наблюдая за тем, как принцесса Азадистана отряхивает юбку и поправляет на ней складки. Кашлянув, она произнесла сухим деловым тоном:
- Простите за беспокойство, принцесса Марина, но дети отказываются ложиться спать, не спев перед этим с вами песню.
В тоне женщины звучало недовольство, которое она тщётно пыталась скрыть. В няньки она не нанималась. Марина же засмеялась. Не взглянув на конверт, она оставила письмо на столе и последовала за помощницей.
- Вот же маленькие террористы! - весело произнесла она, открывая дверь в детскую комнату. Дети встретили её, сбегаясь со всех углов, радостно загалдев.
- Марина-сама, давайте споём нашу песню!
- Иначе мы не заснём!
- Давайте-давайте!
- Ну, пожалуйста!
Дети потянули Марину за руки к фортепиано, что стояло посреди комнаты.
- И с чего вдруг вам так захотелось спеть? - спросила она.
Дети в ответ лишь заговорщицки переглянулись и победно захлопали в ладоши, когда им всё же удалось усадить Марину на стул перед инструментом.
- Ладно-ладно. Но только один раз, - предупредила Марина и начала играть...
Эта песня... Сейчас она звучит по всему Среднему Востоку. Быть может, уже совсем скоро её услышит весь мир. Продолжая петь, она считала это своим долгом. А ещё - обещанием. Она всю жизнь верила. Сначала в Бога, а после в себя и других людей. Вера была для неё всем. Всё, что она могла делать - верить и заставлять других поверить, как и эти дети, в завтрашний день. В будущее, ради которого он сражался...
"Где ты сейчас?"
- Марина-сама?
- Отлично спели, - улыбнулась она, и на мгновение появившиеся слёзы исчезли. Дети восторженно засмеялись. Марина хлопнула в ладони, и ребята мигом замолчали, обернувшись к ней. - А теперь все бегом в кровати и спать.
Дети радостно разбежались по углам, быстро выполняя то, что было валено.
- Сладких снов, Марина-сама! - хором ответили они. Может, это было лишь её воображение, но в веселых голосах и хитро поблёскивающих глазках звучало некое ехидство.
Когда она вышла, погасив за собою свет, дети с пару минут лежали неподвижно, а после вскочили и стайкой побежали к балкону.
- Ну, братик, как и обещали!
- Спасибо. Я у вас в долгу.
- Пустяки. Ты ведь поблагодаришь Марину тоже, правда?
Он улыбнулся в ответ.
Прежде чем Марина успела открыть дверь в свою комнату, секретарша вновь окликнула её и задержала на несколько минут, напомнив о завтрашней встрече.
- Спокойной ночи, принцесса Марина, - почтительно поклонилась она и ушла.
Заперев дверь, Марина включила ночник, вспомнив о письме. Которого на столе не оказалось. Она резко оглянулась и застыла, увидев в тени у окна Сецуну. Листок в его руках дрожал от ветра.
- "...Марина Измаил. С тех самых пор, как я стал "Небожителем", я забыл сожаление. Сражаясь, я забывал о многих вещах, что были дороги мне. Понимая это, я всё равно продолжал сражаться. Это было единственное, что я мог делать. Я говорил себе так… И мне хотелось верить в твои слова. Но перестать быть Сецуной Ф. Сейе я не мог. Всё же ничто из совершённого мною не было ошибкой. Я знал, что путь, о котором говорила ты, возможен, но в глубине души я не верил в него или отказывался верить. Я жил жизнью своего Гандама. Он был моим смыслом. Выбранный мною путь был таковым, что я просто не мог остановиться, бросить всё, как бы сам того не желая. Но я сам ведь сделал свой выбор. Прости... Я не могу быть счастливым. Спасибо за прекрасные песни. Спасибо за веру. Спасибо за то, что ты была рядом. Спасибо за всё". Стала бы ты счастливее, прочитав это письмо? Нет... - Сецуна поднял лицо и, кротко улыбнувшись, чуть слышно произнёс: - Я вернулся, Марина.
Она всегда знала, что мечты сбываются. Стоит лишь искренне в них поверить.
Надеюсь, это всё же не самая неосуществимая мечта.
Должно быть, она никогда не перестанет верить в чудеса. Даже зная о жесткости, на которую способны люди, пережив столь многое, она продолжала слушать лишь только своё сердце. to home...