Ян Мак-Гвайр "Последний кит. В северных водах"

[Ria Yue]

Я бы рискнул предположить, что Господь не слишком любит бывать здесь, в северных водах. Пожалуй, он терпеть не может холод.


Когда речь идёт о путешествии в ледяные северные воды, сравнение с «Террором» Симонса возникает в голове само собой, но масштаб у этих двух книг совершенно разный. Не говоря о том, что «Террор» в три раза толще, он реконструирует реальные исторические события, окутывая их флёром мисцизма, пожалуй, даже ни в чём не преувеличивая, а отдавая должное. То, с чем сталкиваются персонажи, больше их, сильнее их, нечто непостижимое и пугающее. Но не злое. А «Северные воды» они не про то, что за гранью понимания, а про то, что всего лишь за гранью общепризнанной человеческой морали. Описываемые события оголяют внутреннюю суть персонажей, выпускают на волю стремящихся к выживанию зверей – ничего такого, что можно было бы назвать красивым.

Отмечу, что в книге практически нет ничего непредсказуемого, если вы видели/читали хоть одну историю о морском путешествии во льдах, вы знаете, что может приключиться (и приключится) с экипажем. Среди персоналий нет фиалок и даже главный герой, точно выхолощенный в хороших манерах, – доктор Патрик Самнер – очень скоро перестаёт ей быть: в самом начале их плаванья его отправляют убивать котиков.

Да, в книге очень много неаппетитных подробностей. На страницах книги красочно и подробно убивают морских котиков, белых медведей и, собственно, китов. А ещё срут, блюют, трахаются и всевозможными образами разлагаются. Откровенно говоря, непонятно, почему киты вынесены в название, ведь эпизодов, посвящённых охоте, не так уж много, и не в них суть. В книге описывается время, когда китобойный промысел уже преодолел пик своего расцвета, на смену жиру приходит керосин, киты уже никому не интересны. Но есть люди, для которых охота именно такого масштаба самое оно.

В кратких аннотациях на книгу/сериал одного из лучших охотников экипажа – Генри Дракса – то и дело называют психопатом, в соответствии с википедией всё так, а мне отчего-то не хочется ставить ему диагноз. Вместо того, чтобы назвать его больным человеком, мне хочется говорить о нём, как об интересном персонаже, ну да я частенько ловлю себя на симпатиях/интересе ко всякого рода душевнобольным. Почему это произошло и здесь? Да потому что не могло быть иначе – как ни крути, в книге всего два важных для истории персонажа и на них держится весь интерес к событиям. Как поведёт себя Самнер и как это будет коррелировать с Драксом – вот что мне хотелось знать, ради чего я читала. Вот, к примеру, что вам больше всего понравилось в «Выжившем»? Драматические ухищрения ДиКаприо, великолепие локаций и живое богатство картинки или противостояние личностей и характеров, изображённое всё тем же ДиКаприо и Харди? В моём случае, однозначно последнее, потому что звериная жестокость и прагматичность героя Харди меня сразу же зацепили. И в этой книге всё то же самое. Пусть Дракс не вызывает никакого сочувствия или симпатий, но он умеет выживать лучше всех и какое же удовольствие наблюдать, что главный герой в этом отношении ему ничуть не уступает.


Дракс вновь презрительно фыркает и почесывается.
– Это всего лишь слова. Если меня повесят, то только потому, что они могут и хотят этого. И они будут следовать своим наклонностям точно так же, как я – своим.
– Следовательно, вы не признаете никаких авторитетов, ошибочности или правильности суждений, кроме своих собственных?
Дракс пожимает плечами и обнажает зубы в некоем подобии улыбки.
– Такие люди, как вы, задают подобные вопросы, чтобы испытать чувство удовлетворения, – говорит он. – Чтобы почувствовать себя умнее или чище остальных. Хотя на самом деле это не так.
– Вы действительно считаете, что мы все похожи на вас? Но разве такое возможно? По-вашему, я – такой же убийца, как и вы? Вы в этом меня обвиняете?
– Я был свидетелем достаточного количества убийств, чтобы заподозрить, что я – не единственный, кто совершает их. Я – такой же человек, как и все остальные, с поправкой в ту или иную сторону.
Самнер качает головой.
– Нет, – говорит он. – С этим я никогда не соглашусь.
– Вы делаете приятное себе, а я – себе. Вы принимаете то, что устраивает вас, и отвергаете обратное. Так что закон – всего лишь название тому, что предпочитают люди определенного склада.
<…>
– Вы полагаете, что я боюсь? Но чего мне бояться?
– Того, что случилось там. Того, что вы сделали или, наоборот, не сделали. Вы говорите, что сохранили его себе на память, но ведь это совсем не так. Этого просто не может быть.
Самнер делает шаг вперед, и Дракс поднимается на ноги, чтобы встретить его лицом к лицу.
<...>
– Вы меня совсем не знаете, – говорит Самнер. – Вы понятия не имеете, кто я такой.
Дракс опускается на свое место и улыбается ему.
– А тут особенно и знать-то нечего, – говорит он. – Вы – не настолько сложное и утонченное создание, как сами полагаете. Но то немногое, что о вас можно знать, я знаю, как мне представляется, достаточно хорошо.


В целом, вовсе и не Дракс самый неприятный персонаж книги. Гораздо большее количество персонажей загубили бабки сука бабки. Это и дико, и абсурдно, и смешно: опаснейшее дело – соваться в ледяные воды за сомнительной наживой, рискуя жизнями всего экипажа, чтобы возможно – только возможно – сорвать куш? Этот нездоровый опасный азарт я не могу назвать более предпочтительным, чем психопатия Дракса, ведь её жертвами стали лишь единицы. В иных обстоятельствах, быть может, Дракс даже мог всех спасти, но он не был в этом заинтересован.

Отмечу, что всё изложение лаконичное и не распространяющееся в деталях, сухо и по делу, так что развивается всё быстро, скучать не приходилось, поэтому, вопреки отталкивающему в качестве содержанию, прочитана книга была быстро. Её жанр я бы в итоге описала, как натуралистический триллер. Вообще не мой жанр, так каким же образом я вышла на эту книгу?
Всё элементарно просто – в настоящее время выходит сериал-экранизация, и я бы наверняка мимо прошла, но мясника-психопата Генри Дракса играет – та-дам – сам Колин Фаррелл.
Да, всё со мной понятно)

цитаты

После такого вывода, несомненного и ясного, к которому он пришел столь быстро, его охватывает небывалое облегчение, но не успевает он насладиться этим новым для себя ощущением, как ему вдруг приходит в голову, что чувство свободы несет ему пустоту. Это свобода скитальца или дикого зверя. Если он действительно свободен в своем нынешнем состоянии, то и деревянный стол перед ним тоже свободен, как и пустой стакан. Да и вообще, что означает это слово – свободен? Подобные термины слишком хрупки, они рушатся и рассыпаются прахом при малейшем сопротивлении. Только действия имеют значение, в десятитысячный раз думает он, только события. Все остальное – лишь туман над водой, бесплотный и неуловимый. Самнер заказывает еще один стаканчик и облизывает губы. Большая ошибка – думать слишком много, напоминает он себе, очень большая ошибка. Жизнь нельзя разгадать или заболтать, ее можно только прожить, причем самым подходящим для этого способом.


– Почему вы так поступаете со мной? – спрашивает у него Самнер. – В чем состоит ваша цель?
– Моя цель?
– Вы ведь уничтожаете меня, но ради чего?
Корбин качает головой, и на губах его появляется слабая улыбка.
– В кельтской душе есть меланхолическая струнка, коя находит привлекательным ореол мученика. Но едва ли это применимо в вашем случае, мистер Самнер.


– Почему вы верите во все это? – спрашивает у него Самнер. – Какой вам в этом прок?
– Тот мир, который мы видим глазами, – еще не вся правда. Мечты и видения тоже материальны. То, что мы можем представить или о чем можем подумать, существует так же верно, как и то, что мы можем потрогать или обонять. Откуда же еще приходят наши мысли, как не от Бога?
– Они рождены нашим опытом, – возражает Самнер, – тем, что мы слышали, что видели и о чем читали, как и тем, о чем нам рассказывали.
Отто качает головой.
– Будь так, то никакого прогресса и развития попросту бы не существовало. Мир бы погряз в косности и застое. И мы были бы обречены на то, чтобы прожить свою жизнь, все время глядя назад.


– Материальное тело обеспечивает нам лишь физическое перемещение по миру. Подлинной жизнью обладает только душа.
– Вы полагаете, что у такого человека, как Генри Дракс, имеется достойная упоминания душа?
Отто кивает. Как всегда, он выглядит серьезным, искренним и чуточку удивленным природой мира вокруг.
– Я встречался с его душой, – говорит он. – В другой реальности. Иногда она принимает образ темного ангела, а иногда – бесхвостой макаки.


– Невероятно, но кости этой мертвой и омерзительной вонючки в конце концов окажутся в деликатно надушенных корсетах еще не траханых прелестниц, весело отплясывающих в бальных залах где-нибудь на Стрэнде. При мысли об этом голова идет кругом, не так ли, мистер Блэк? – говорит Кэвендиш.
– За каждой черточкой благоуханной женской красоты скрывается целый мир мерзкой вони и скотского поведения, – соглашается Блэк. – И счастлив тот мужчина, который способен или забыть об этом, или сделать вид, будто это не так.


Каждую минуту он ожидает, что вот-вот медведь поскользнется, ослабеет и начнет умирать, но этого все никак не происходит. Зверь упрямо идет вперед. Иногда он испытывает к нему жгучую и буквально осязаемую ненависть, а иногда – болезненную любовь.