Доступ к записи ограничен

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Генри Лайон Олди "Золотой лук"

Книга I: Если герой приходит

Расти великаном, парень, будь великаном. Настоящим! А доказывать всему миру, что ты великан, не надо. Это лишнее, пустое. Сколько бы врагов ты ни убил, это убьет тебя еще вернее.


Дедушка размышляет, постукивая меня пальцем по макушке. Каждый тычок вколачивает в меня толику здравого смысла, отчего на душе становится пусто и горько.


Я могу с завидной регулярностью повторять, как люблю Олди, и советовать всем и каждому тоже с ними познакомиться, если кто-то ещё не, но при этом я на все сто процентов уверена, что никогда не прочитаю всё, что они написали. Слишком. Много. А когда новые книги появляются чуть ли не каждый год, возникают закономерные сомнения в их качестве, так ведь? Ну, то есть, нереально ведь выдавать нестыдный контент с такой интенсивностью, да? Вот когда автор корпит над монументальным полотном десяток лет, это ведь другое, вот там наверное ого-го. Но не каждому фэнтези суждено сыскать славу ВК, не каждая фантастика сможет побороться с Дюной, а придумать сказку, что затмит ГП… Да идите вы в пень с такими челленджами.
Олди – ремесленники, плодовитые, да, но они могут похвастаться культурным и жанровым разнообразием, создавать истории, похожие на сказки из разных частей света, старые сюжеты, новая адаптация. Этим они мне и нравятся.


По малолетству я не мог понять, зачем Гермий рассказывает мне про вестников и радуги. Надо вырасти, хлебнуть горя, чтобы узнать: такие, как этот бог, не рассказывают – они размышляют вслух. Говорят с тобой и не с тобой; укладывают свои знания, домыслы, предположения стройными рядами, камень к камню. Собеседник для них – инструмент, с помощью которого они думают.


По правде сказать, я была несколько разочарована, когда взялась за чтение: по стилю написания – тютелька в тютельку «Карп», специальная лексика другая, но тон повествования разве что не идентичный. Но составляющие истории другие при тех же языковых средствах – вроде как иметь узнаваемый стиль не преступление хд Короткие ёмкие предложения, складывающиеся в цельный образ при чтении – чувство, что тебе рассказывают историю и представить её настолько просто благодаря форме, что постепенно оборачивается интересом к событиям, а в дальнейшем возникает и симпатия к главному герою, судьба которого по-настоящему начинает тебя беспокоить. Даже если вы хорошо знакомы с греческими мифами, настолько, что, разбуди вас посреди ночи, и вы безошибочно перечислите всех внуков Сизифа, читать, как мне кажется, всё равно интересно.


– О Гиппоное говорят, что он лошадник, подобный богу. Твердят о чудесах. Мальчик не просто скачет верхом на неоседланном жеребце. По его приказу кони ели человечину. Растерзали конокрадов, представляешь?
Глаза Посейдона вспыхнули:
– Хороший мальчик. Ели человечину? Остроумный мальчик.


Вот не было в «Карпе» главного героя, как токового, которому можно было сопереживать, но здесь он есть – Гиппоной, сын Главка из Эфиры. На страницах книги происходит его взросление, сопряжённое с раскрытием тайны происхождения. И вроде как и не происходит ничего остросюжетного, а всё равно читается легко и интерес возникает, потому как рассказчик очень хорош в своей роли. Может быть, даже детям (12+) можно давать это читать. Не без скабрезных шуток и пары пикантных подробностей, но в общей массе в пределах приличного (ну, насколько это вообще применимо к греческим мифам хд)


Природа Афины тоньше, чем честный удар копьем. В любом случае, мы – такие как я – не терпим соперничества. Стань мне соперником, только намекни на это, и я покончу с тобой. Даже если я чего-то от тебя хочу, если ты мне полезней живой, если твоя смерть невыгодна для меня – обо всех этих доводах я вспомню потом. Я буду сожалеть. Но в момент соперничества… Я прикончу тебя весело, затейливо, хохоча и наслаждаясь. Такова моя природа, не испытывай меня.


Позже Афина забудет эти слезы. А может, не захочет вспоминать, гоня былое прочь, стыдясь своих чувств. Одно останется с богиней навеки – тайная влюбленность в смертность, как в некий высший предел.


Я мечтаю заиметь в коллекцию «Герой должен быть один» (отчего же все Олди-издания не отличаются красотой( во время чтения этой части Ахейского цикла я не единожды с нежностью о ней вспоминала. И там, и здесь – совершенно дивная семейка олимпийцев заполняет собой межглавия. Я ничего не могу с собой поделать, представляя их, как героев диснеевского сериала с таким же уровнем придурковатости (помноженной на взрослость контента), Зевса и Аида так точно невозможно развидеть хд


Отчасти чтение «Лука» получилось такой встречей со старыми знакомыми, что добавило удовольствия к чтению. Гермий! Одно только вызывало у меня возмущение: ну, Афина, ну куда ты прёшь? Но её взаимодействие с Гефестом прям огонь было хд


– Я думал, ты из этих женщин.
– Из каких?
– Которые любят насилие. Для виду сопротивляются, а на деле любят. Потом приходят, просят еще. Я надеялся…
– Кто тебе сказал такую чушь?
– Жена.
– Афродита?! Что она понимает в насилии?
– А что ты понимаешь в любви?


В целом книга получилась очень семейной (как, собственно, и «Герой»), душевной, тёплой такой, но немного тоскливой, как уходящее лето, как прощание с детством.
И мне, конечно, хочется узнать, что же там дальше.

P. S. И хочу теперь книгу про Загрея!

ещё цитаты

– Это оружие Посейдона!
– От него у тебя помрачение…
– Врите больше! У Посейдона трезубец!
– Точно! – ухмыльнулся вредина Алкимен. – Я так и сказал Поликрату!
– А он?
– А он мне подзатыльник дал. Хочешь, и тебе дам?


– Великан?
– Хуже, циклоп. Полифем Юрский, по названию родного острова.
– Нахал? Болтун?
– Насильник и людоед. Ходят слухи, что он домогается даже местных сатиров.


– Кинулась за ворота. Босиком, простоволосая. Искать тебя, дурака. Прощения просить. Когда ее схватили, билась в истерии. Женщины, они такие. Им на слово верить нельзя. На словах они тебя убить готовы, а на деле за тебя кого хочешь убьют. И наоборот…
Папа вздохнул:
– Учись, сынок, понимать женщин. Дело бесполезное, все равно что сажать оливы на море. Но развивает терпеливость. Все равно ведь не научишься…


– Тогда скажи, честный: я красивая – как кто? Как что?
«Как богиня!» – едва не брякнул я. Я не задумывался, понравится ей сравнение или нет. Просто хотел объявить и не смог. Как утренняя заря? Нет, тоже не то.
– Как не знаю кто. Впервые такое вижу.
– Как не знаю кто, – нараспев повторила она. Я ждал насмешки, но голос ее сделался мечтательным. – Впервые такое. Такое – это я.


– Хочу жениться на океаниде. Присматриваюсь к будущему тестю.
– Отличный выбор, жеребенок. Моя бабушка по матери – океанида. Первая жена Зевса – океанида. Кстати, Зевс ее съел. Это кое-что говорит об океанидах, как женах.
– Они вкусные?
– Смотри-ка! Мы научились шутить. Не зря я трачу на тебя свое драгоценное время.


– Тогда попробуй, – наконец предложил он. – Начни меня убивать. Дождись радуги, явления великана. Сыграй ему на дудочке. Проводи в Аид, прикажи наклонить голову.
– А если он не явится? Если я просто убью тебя?
– Чем же я могу тебе помешать? Если каждый раз, когда меня убивают, я стану надеяться на великана… Так я умру еще раньше. Тебе нельзя убивать меня понарошку, нельзя притворяться. Так тебе радуги не дождаться. А всерьез, без шуток, по-настоящему…


Открой глаза, Гиппоной. Добровольная слепота – не лучший выход. Подумай о другом: муки – это значит память. Это значит, что и в царстве теней я останусь Сизифом. Что проку мучить беспамятную тень? Чтобы я страдал, я должен буду помнить, кто я. Кем был, кем стал, кем пребуду вовеки. Способна ли бесплотная, беспамятная тень вращать ворот маслобойки? Страдать от тяжелой, бессмысленной работы? От огня? Голода, жажды? Нет! Им придется оставить мне память и хоть какое-то подобие тела. Мучения станут для меня вечной сладостью. Это ли не победа? Это ли не бессмертие? И это будет мой последний, самый главный обман. Новый, вечный триумф над смертью! Я буду счастлив испытывать муки – оставаясь собой!

* * *

upd.

Я думаю, что Пегас – это свобода. Если ты его не поймаешь, не укротишь – это будет означать его победу над тобой. Пегас с нами одной природы, помнишь? Победа над равным, победа Пегаса над Афиной… А потом его природа велит ему взлететь на Олимп. … Зачем нам на Олимпе Бог свободы?!


Куда же делся глупый мальчишка Гиппоной, которого наставники силком пичкали державными премудростями? Умер, наверное.
Видите меня? Я – его могила.

Книга II: Всё бывает

С хорошими книгами у меня обычно так: я дочитываю, с улыбкой закрываю книгу, через полчаса открываю снова с осознанием, что просто любуюсь первыми строчками. Говоря о подлинно понравившихся мне книгах, я становлюсь немногословной. Просто это хорошая книга – разве этой рекомендации недостаточно?) Мне было бы недостаточно.

Я читала книгу в бумаге (искала в магазинах второй том, соблазнилась экономией в два рубля и не смогла не купить обе части), поэтому цитат сохранено очень мало, мне и сослаться не на что, чтобы как-то вдохновить себя на мысль и намекнуть возможным мимопроходящим, кто увидит заметку, на содержание. Поэтому я ограничусь рекомендацией: если вы не читали ничего, вышедшего из-под пера Олди, можете начать с «Золотого лука». Удивительная, искрящаяся радугой история взросления и становления героя Беллерофонта, история многогранная и многоплановая, история со смыслом, история с горько-сладким концом. О богах, людях и лошадях. О семье. О всём том, что важно.

P. S. Одна единственная реплика в одном единственном месте ближе к концу книги заставила меня испытать так много эмоций разом, вся и без того живая книга ожила ещё сильнее – совершенно великолепное чувство –


Хватит убивать моих детей!


Что вы понимаете в мести, гордые и яростные мужчины?! Вы мстите быстро и беспощадно. Мстите, словно насилуете: впопыхах, не зная другой радости, кроме собственно насилия. Месть – не блюдо. Месть – не молния. Месть – дитя. Дитя под твоим сердцем.


Я не смерть, я смертность. Знание свободы о том, что существуют узда и кнут. Знание силы о своей слабости. Бессмертие, знающее о своих пределах. Доспех, признающий свою уязвимость. Победа, которая со смирением принимает существование поражения. Ты сделал всё, что мог, затем всё, что должен, и теперь уступаешь тому, что превыше тебя. Нет в этом позора, нет и поражения.

запись создана: 02.08.2021 в 10:30

---

Sex Education, season 3

ранее

У третьего сезона наконец появилась дата выхода — 17 сентября! Ура!)
Испытываю настороженную радость по этому поводу)


Жду трейлер теперь) И догоняюсь клипами —

раз клип и два клип

* * *

ап2. Эх, зачем всё так хорошо?)



* * *

ап3. Чёт я не готова



tumblr.

(была бы я в комнате одна, взвыла бы хд)

Как бы так выкрутиться, взять себя в руки, и абстрагироваться от спойлеров, а

запись создана: 25.06.2021 в 15:36

---

/ 空天 (4й год)

В этой прекрасной додзе много прекрасного Тенгендзи

разного! как я люблю)

И Куга на всё это изобилие такой xD —


Делающий в итоге так —


Люблю их вместе четвёртый год

и с новыми силами после длительного перерыва —

"Будь слабей меня"

«Показалось», – решил Куга, и на протяжении всего следующего месяца успешно пребывал в горько-сладких иллюзиях относительно всего того, что счёл лишь плодом своего разыгравшегося воображения. В то время он ещё не оценивал ситуацию здраво, живя в перманентном состоянии полубезумной эйфории, которую как никогда точно иллюстрировали его рисунки. Случалось, посреди безоблачной ясности возникали тучи сомнения, крадучись выползая из-за границ кадра, но Куга гнал их прочь, сменяя фокус. Возвращаясь к воспоминаниям, в которых были бессонная ночь, шаги за стеной, шорох старой перегородки и слова в темноте: «Я не могу с этим справиться. Но я не знаю, как об этом сказать. Я просто думаю о тебе всё время».

В тот миг и в ту ночь Куга поверил в возможность: у них всё получится.

Тенгендзи пообещал не убегать и обещанию следовал. Но что-то было не так, что-то, что настойчиво «казалось».

Он был другим с ним.

Само по себе это наблюдение укладывалось в систему представлений Куги об отношениях – они всё-таки имели доступ к опциям за рамками простого дружеского общения, оба узнавали новое друг о друге и это было только их привилегией. Было то, что о Тенгендзи знали все, но было и то, что знал один лишь Куга. Он буквально узнавал Тенгендзи заново, в другом качестве, при иных обстоятельствах.

В действительности Тенгендзи в роли парня оказался очень близок к Тенгендзи-актёру, собранному и сдержанному профессионалу. Куга по-настоящему осознал свою влюблённость в него именно когда увидел на сцене впервые, и поэтому его не смутило то, что в близких отношениях Тенгендзи оказался именно таким. Но он полюбил его ещё раньше, полюбил его другим, и только когда перестал игнорировать все «показалось», осознал, что Тенгендзи сдерживается, держит себя в рамках какой-то придуманной роли. Она слетала с него бисерной пылью, едва он оказывался в обществе Хошитани и остальных. В кругу друзей он был намного более громким, раздражительным и раздражающим, сетующим на неудобное расписание, учителей бездарей, бестолковый студенческий совет и переменчивую погоду, ворчал и провоцировал, словно пришёл в этот мир лишь для того, чтобы действовать всем его обитателям на нервы. Но всё это было настолько привычно, что прочие и внимания не обращали, только если не имели потребности обратить, поддаться, скинуть таким образом стресс. С лица Цукигами иногда буквально читалось: «Отвечу ему, почему нет, а то скучно как-то». Тенгендзи неизменно оказывался рад, получая отклик, разве что внешне не всегда это проявлял. Это как раз относилось к числу тех особенностей его личности, о которых знали все: Тенгендзи был скандалистом и брюзгой. В постоянстве этих качеств некоторые находили успокоение и потому сразу же подозревали недоброе, если вдруг с Тенгендзи случались «тихие» дни. О том, что «тихий» Тенгендзи всеми мыслями находился в работе, знали лишь близкие друзья, в то время как неблизкие, вроде Угавы и Инумине, стремились его растормошить, вернуть к более привычному облику. Их картина мира была искажена без нахмуренных бровей Тенгендзи. Вот и Куга начал испытывать эту потребность, но по другой причине.

Отыгрывая с ним наедине роль профессионала, Тенгендзи скрывал от Куги свои слабости. Ворчать и жаловаться на всё подряд было одним из способов Тенгендзи разряжать обстановку, наполняя всё вокруг своей на это реакцией, его повышенная громкость была следствием желания заполнить собой пространство, укорениться в нём и приумножить уверенность в себе. Чем ещё это могло быть, как не потребностью скрыть в чём-то свою неуверенность? У Тенгендзи были слабости, о которых Куга не знал, но, по крайней мере, видел, как он с ними борется. Но, стоило им сблизиться, как Тенгендзи перестал демонстрировать и борьбу, точно отрёкшись от всего мирского. За закрытыми дверьми Куга словно бы оказывался один на один со сверх-я Тенгендзи.

Куга был влюблён, и поэтому ему потребовалось время, чтобы понять, чего ему не хватает. Ему не хватало сил и решимости взаимодействовать с Тенгендзи, лишённому слабостей. Словно посреди спектакля он, сияющий и недостижимый, позвал его на сцену из зала, позволил встать рядом, но не сказал, какая у Куги роль и какие у него слова. Куга не был готов к импровизации с профессиональным актёром. Он был готов к импровизации с придурковатым одноклассником, близким другом, человеком-недоразумением и лишь в последнюю очередь вдохновившим его актёром.

Возникла проблема, выраженная во множественных навязчивых идеях. По истечении месяца, проведённого в благостном воодушевлении, Куга спустился на землю, больно приложившись ступнями о твёрдую неласковую поверхность. Впоследствии во всех местах и при всех обстоятельствах он стал тем, кто первым реагировал на любое проявление Тенгенедзи недовольства. Оно возникло буквально из ничего – желание спорить с ним по любой мелочи. Холодно – совсем не холодно. Жарко – вообще нет. Расписание убогое – что тебя не устраивает? Чиаки-сэмпай опять козлится – ну, правда, на тебя похож. И Тенгендзи, лишь мгновение промедлив, с жаром отвечал, заводился с пол-оборота, повышал голос, размахивал руками, становясь всё больше и больше. В такие моменты Куга боролся с желанием поцеловать его, на глазах у всех. Тем более, что некоторые и смотрели на них так, будто этого ожидали. Не то чтобы Кугу это беспокоило. Беспокоило лишь одно: поймёт ли Тенгендзи его намёки или им придётся начать этот неловкий откровенный разговор.

– Давай уже, скажи это, что у тебя на уме, и чего ты добиваешься.

Тенгендзи не выдержал первым, неуступчивым изваянием застыв над ним с грозно сомкнутыми на груди руками, заполнив собой комнату целиком. Куга на это и рассчитывал. И улыбки нельзя было сдержать, и ответственность момента было важно обозначить.

Он похлопал по месту на кровати рядом с собой, присаживайся, мол.

Тенгендзи отступил на полшага назад, упёршись ступнями в пол ещё сильнее. Качнул бы он головой, Куга не сдержал бы смешка, но рисковать сложносочинённым выражением своего лица Тенгендзи не стал.

Делать было нечего. Куга поднялся, подошёл, обхватил и как статую потащил за собой, усадил рядом, взяв за руки. Всё это Тенгендзи ему позволил, не иначе как обозлившись на самого себя за ребячество.

Куга очень ценил все моменты, в которые Тенгендзи ему уступал. И когда позволял смотреть в глаза.

– Я люблю тебя, – сказал, не подумав.

Руки в ладонях вздрогнули и застыли – за эти мгновения могло произойти превращение Тенгендзи в превосходную версию себя, до крайности чопорную, до чёртиков сердитую.

– Прости! Я вовсе не это хотел сказать! – выпалил Куга, одновременно с этим подумав, что подобная горячность ему не свойственна. Что именно он сказал, понял лишь секундой позднее, когда Тенгендзи вырвал свои руки из его, обиженно воскликнув:

– Не шути со мной так!

Он покраснел, стремящиеся что-то сказать губы вышли из-под контроля, беспокойно дрожали пальцы. Но он остался на месте, и ни о каком превосходстве не могло быть и речи.

Наконец нашлось место для нужных слов.

– Ты слишком стараешься быть сильным рядом со мной.

Куга дал Тенгендзи время, чтобы осмыслить услышанное, дождался, когда тот вновь поднял на него взгляд.

– Мы можем что-нибудь с этим сделать?

Тенгендзи замер на полу-вдохе, приоткрыв рот в неясном ещё выражении, нахмурился. Куга наблюдал, как множественные мысли делят его существо на разнонаправленные части. Часть его злилась, часть была смущена, часть негодовала, часть искала решение. Вдруг представилось, как армия маленьких Тенгендзи в его голове самозабвенно срывает созванное заседание, закатив грандиозный спор. Чересчур живое воображение едва не отвлекло его от их общей реальности, в которой Тенгендзи собирался что-то ему сказать.

Он поднялся с постели, встал перед окном. Сгущающиеся сумерки, сглаженные плотно запахнутыми шторами, готовы были растворить его в себе. Самый тёплый и нежный оттенок кораллового – цвет заката в холодный осенний день – цвет хрупкого мгновения искренности.

– Ты можешь отвернуться, я тоже отвернусь. И только тогда, сведя к допустимому минимуму вероятность сгореть со стыда, смогу сказать, что иначе мне не справиться.

Тенгендзи бросил на него быстрый взгляд, в глазах мелькнул свет. Его голос обретал всё большую силу с каждым произнесённым словом.

– Я не назову тебя сильным, нет! Ты странный, нечитаемый, с дурацкими шутками! Ты упорный и упрямый, как баран! Ты в любой ситуации ведёшь себя так, будто тебя ничего не беспокоит! У тебя всё под контролем, а что не под контролем, то несущественно! Ты игнорируешь правила и нормы приличия, добиваешься своего несмотря ни на что! И как, скажи на милость, мне вести себя с таким, как ты?! Я сильный? Мне приходится! Чтобы соответствовать тебе, невежа!

«…вау», – подумал Куга.

Что я могу на это ответить? Он и понятия не имеет, какое сильное влияние на меня оказывает. Я и сам понятия не имею… но знаю, что не смогу быть с ним, таким, рядом. Ещё нет.

Если ты будешь слабее меня, я смогу защитить нас обоих. Я стану сильнее, если сохраню эту связь. И тогда… Защита нам больше не потребуется. Мы станем… неприкосновенны.

Куга понял, что больше ничего не скажет, как не скажет и Тенгендзи. Но возникло чувство – он не мог сказать точно, откуда оно взялось, – уверенность, что непроизнесённые слова приблизили их к друг другу.

– Просто будь собой со мной, таким, какой ты обычно, какой ты с остальными. Разве тебе самому не будет так комфортнее?

– Может быть да, может быть нет, я не знаю. И вообще я возмущён тем, что ты не оценил моё особое к тебе отношение!

– Я под впечатлением, ещё не разобрался, как с этим жить.

– Скажи ещё, что прямо сейчас об этом думаешь.

– Нет, не думаю. Ни о чём не думаю. Страшно, к чему это может меня привести.

– Да уж, очевидно, что ни к чему хорошему.

Тенгендзи наконец улыбнулся, и всё сразу стало легко. Действительно, не было нужды и думать о том, что делать дальше, тут всё понятно.

Похлопать по месту рядом. Подождать, сколько нужно. Повторить при необходимости. В крайнем случае, прибегнуть к угрозе «Ну, я пошёл тогда». А дальше – действовать по обстоятельствам.

И быть сильным. Быть ещё сильнее.
И быть слабым, если он попросит.

---

Lupin the 3rd - image song

twitter.


Revolver Fires — Satori — Innocent deceiver

---

"Я просто хотел поговорить о музыке"

Наткнулась в папке на скриншоты из игры, решила, что не могу не – хочу сюда принести прекрасное!

про идейных пацанов в куртках

Я очень хорошо представляю, как меняется лицо Гарри, когда ему в голову приходит идея



И внезапно драматический финал после того, как куртки оказались успешно отжаты, –


Мораль придумай сам)


twitter.

А вообще мне просто хотелось настроенческую песню сюда внести –

---

о себе и не о себе

немного ненависти

Я буквально чувствую, как аккумулирую раздражение. Рабочие моменты, которые мне не нравятся, копятся и копятся, и в один момент – что-то задевает во мне триггер – плотина рушится, я психую. Это случается регулярно, наверное даже с определённой периодичностью, я не отслеживала это так. Просто знаю, что если одна неделя выдалась хорошей и продуктивной и я была котиком, значит другая неделя окажется максимально бестолковой, а я, осознавая это, буду чувствовать себя уязвимой. Никому не нравится это чувство, я убеждена) Поэтому мне важна конкретика в заданиях и поэтому так важен отклик. Когда я не делаю то, что делать следует, это всегда из-за страха получить не отклик, а критику, при этом критику бестолковую, без конкретных замечаний и пожеланий, а с обобщающим «всё неверно, я сам сделаю» и услышать в качестве резюме «ты не понимаешь». Ну класс, вот это новость)
Ненавижу это.

два фильма

В качестве домашнего задания нужно было посмотреть пару фильмов, у меня времени и желания хватило только на один – «Воображариум доктора Парнаса». Аргументы «за» просмотр: Хит Леджер (последний его фильм – он умер в период съёмок), Джонни Депп, Джуд Лоу, Колин Фаррелл (эти трое призваны были заменить одного Леджера). В процессе же просмотра выяснилось, что старички Кристофер Пламмер и Том Уэйтс отлично воплотили отношения между бессмертным и дьяволом, Верн Тройер добавляет + 100500 к антуражу, Эндрю Гарфилд милаш, а со всех сторон кругленькая Лили Коул вполне себе юная Маргарита фея и не теряется на фоне монструозных мужчин.

По содержанию – высокохудожественный артхаус. Говоря «высокохудожественный», я имею в виду уровень наполнения кадра декорациями, костюмами, гримом – всё то, в общем, что объясняет номинирование на Оскар, – художники поработали на совесть. По смыслу… я так сразу и не скажу точно, но предположу, что суть в том, что найти в воображении избавление от реальности невозможно – твои беды будут преследовать тебя и там. Это всё равно что вечная жизнь, что не равнозначна вечному счастью.
Фильм по развитию сюжета несколько сумбурный, но полагаю, что это может быть связано со сложностями в производственном процессе, смерть исполнителя главной роли вообще могла на картине крест поставить.

В чём же ценность этого фильма, ради чего его просмотр можно рекомендовать на курсах по работе перед камерой: съёмка очень простая, классическая, минимум технических изысков. Вот камера – вот кадр, задний, средний, передние планы – всё задействовано – каждый кадр максимально наполнен. При переходе с общего плана на крупный сохраняются все ключевые точки на размытом фоне. Много моментов, где актёры взаимодействовали с чем-то невидимым, – тоже показательно. Так что, да, в образовательном смысле картина являет собой хороший пример. Но понравится ли вам это изобилие непонятно чего – это уже другой вопрос)

Другим фильмом, рекомендованным к просмотру, был «Догвилль», но он длится почти три часа и я не смогла их вклинить в своё свободное (от игры в «Hades») время, осилила только пролог и первый акт. Да, фильм разбит на акты, и он представляет собой ничто иное, как минималистический спектакль. Идея вообще клёвая и интересная – декорации максимально условны, абстрактны – съёмочная площадка представляет собой размеченный контурами воображаемых построек прямоугольник, на отведённых для них местах копошатся люди, так словно бы за стенами, но стен нет. Ни растений, ни животных, искусственный свет, за пределами которого нет ничего. Всё очень символично и… в лоб) Ощущение усугубляется многословным рассказчиком, голос которого восполняет пробелы в обстановке, обозначает нарратив и озвучивает мысли героев. Прикольно, иронично, зло. Но есть у меня подозрение, что я бы за три часа устала воспринимать многократно пережёванную информацию, так что мне бы и глубокий смысл стал максимально безразличен. Но Николь Кидман красивая, да, на неё бы я посмотрела, и Пол Беттани мне тоже нравится.


В общем, какое это кино, я не скажу, но эксперимент интересный. Для обучающегося полезен наблюдением за актёрами: пусть они не задействованы в сцене напрямую, ничего не говорят, но они продолжают в ней играть свою роль, вынуждены) Нет стен, нет слепых зон, негде спрятаться, только жить жизнь в окружении тихих маньяков и психопатов.
И я проспойлерила себе финал)

---

Патрокл и Ахилл

twitter.

– Тебе ни за что не дадут быть и великим, и счастливым. – Он вскинул бровь. – Хочешь секрет?
– Хочу. – Таким я его любил.
– Я буду первым. – Он взял меня за руку, приложил свою ладонь к моей. – Обещаешь?
– А почему я?
– Потому что это все – из-за тебя.

пара слов о "Песне Ахилла"

Я думала о том, как бы так максимально коротко изложить свои впечатления от книги и обозначить основные претензии, чтобы попусту не распыляться. Остановилась на этом: первоисточник слишком древнегреческий миф, чтобы описывать его прозой на серьёзных щах, а Патрокл слишком неженка, чтобы ему, как рассказчику, сопереживать.

Поясню: всем авторам, кто берётся адаптировать древнегреческою мифологию в современных текстах, хорошо удаётся любая отсебятина, рассказы о детстве персонажей, их отрочестве и т.д. И здесь по содержанию всё было нормально, даже хорошо местами, пока речь шла о юности героев. Но потом перешли к ключевым событиям, а именно войне за Трою, и тут всё, на мой взгляд, сдулось. Стихотворный текст («Илиада») обладает шармом древнегреческой культуры, ему можно всё простить, просто потому, что он памятник. Но всё то же самое в современном прозаическом пересказе теряет всякое обаяние. Из-за крайней абстрактности происходящего, начинают возникать ненужные вопросы, типа, чё, десять лет сидеть под стенами? типа война такая? и из-за чего? из-за какой-то Елены? чё? а богам какое дело? – в таком максимально быдловатом стиле. Не авторка придумала эту войну, но ей её описать не удалось. Наверное, и не хотелось. Хотелось писать гей-драму двух мужчин. И тут я возвращаюсь к Патроклу. Ну он просто никакой не мой герой. А книга написана от его лица. Конец.

С другой стороны, если воспринимать книгу, как фанфик, все претензии аннулируются. Ну какие могут претензии к фанфику, я же не совсем зануда. Тем более, написано всё хорошо, к исполнению/переводу никаких претензий. Отдельные кусочки просто волшебны, заключительные главы замечательные, последний абзац мне всё испортил, ну да это вкусовщина. В целом впечатление (от фанфика) сильно исказила дурацкая война. Даже Патрокла я могу принять, ведь он всё-таки по настоящему любил.


Я приучился спать днем, чтобы не клевать носом, когда он возвращался; ему всегда нужно было выговориться, до малейших подробностей описать мне все лица, раны, движения. А мне нужно было его слушать, переваривать кровавые образы, перерисовывать их – плоскими и непримечательными – на вазы грядущего. Освобождать его от этих образов, чтобы он снова стал Ахиллом.

---

Бенджамин Алире Саэнс "Аристотель и Данте открывают тайны Вселенной"

Я понимал: я уже не мальчик — но все еще чувствовал себя ребенком или вроде того. И в то же время испытывал новые чувства. Наверное, мужские. Мужское одиночество куда глубже мальчишеского. Я не хотел, чтобы со мной продолжали обращаться как с ребенком. Не хотел жить в мире своих родителей, но своего собственного у меня еще не было. И дружба с Данте странным образом обостряла мое одиночество.

немного впечатлений

Не помню, как я вышла на эту книгу, название меня, что ли, зацепило, такое по-дурацки запоминающееся?.. В общем, после динамичного (чрезмерно) «Сетевого эффекта» хотелось разгрузиться, так что она пришлась очень кстати. Хотя я начала читать с опаской, страшась юношеской чрезмерности с ДРАМАМИ, но ничего страшного со мной не случилось, а с середины я и втянулась даже – очень понравилось. Как раз отсутствием чрезмерности без глубоководных погружений. Может быть, поверхностно, но в самый раз для меня. Мне очень близок такой формат, лаконичный, но исчерпывающий, разве что воображения для красивых метафор и образованности для цитат лично мне не хватает. Но я работаю над этим.

У меня практически сразу возникло реальное ощущение от книги, такое объёмное. Достаточно было прочесть несколько первых страниц, чтобы почувствовать себя в безопасности – «это хорошая компания, здесь тебя не обидят» – такая мысль. Получилось действительно «летнее» чтение. Я, правда, до последнего не хотела мириться с тем, что героев, которые стали друзьями, первыми настоящими, автор сделал ещё и парой, не то чтобы оно было прям необходимо, больше показалось реверансом в сторону современных тенденций – нам нужен янг-эдалт с героями нетрадиционной ориентации, давайте, давайте, наклепаем его много. Дайте мне уже «Блудного сына» на русском и третью часть тоже, мне хватит.

Но в целом, даже с романтикой, очень мило получилось, сладенько так, по-киношному, с хорошими мыслями, добрыми героями, Аристотель был мне очень близок. И мне явно хотелось сказать о книге больше. Но я упустила этот момент и в итоге могу выдавить из себя только эту заметочку-галочку с тегом #done. Пару приятных вечеров мне эта книга в любом случае обеспечила, спасибо ей за это)

много цитат)

У меня было правило: лучше скучать одному, чем вместе с кем-то, — и я всегда ему следовал.
Может, поэтому у меня и не было друзей.


Придя домой, я нашел слово «непостижимый» в словаре. Оно означало нечто недоступное пониманию. Я выписал синонимы в тетрадь. «Непонятный». «Необъяснимый». «Загадочный». «Таинственный».
В тот день я узнал значения двух новых слов. «Непостижимый». И «друг».
Слова меняются, когда ощущаешь их изнутри.


Одну из строчек я никак не мог понять: «Все звезды из того сотворены, что мы не в силах удержать». Звучало красиво, но смысла я не понимал.


Наверное, здорово было бы стать воздухом.
Быть чем-то и ничем одновременно. Быть необходимым и невидимым. Быть тем, в ком все нуждаются, но кого никто не видит.


— Как думаешь, так будет всегда? — прервал тишину Данте.
— Что?
— Мне интересно, когда мы почувствуем, что мир принадлежит нам?
Я хотел ответить, что мир никогда не будет нам принадлежать. Но вместо этого сказал:
— Не знаю. — А потом прибавил: — Завтра.


В нашем доме жило множество призраков: призрак брата, призрак войны моего отца, призраки голосов моих сестер. Возможно, внутри меня тоже жили призраки — призраки, о которых я пока не знал. Притаившись, они ждали своего часа.


— Скучная игра, Данте. Мы что, собеседуем друг друга?
— Можно и так сказать.
— И на какую должность я претендую?
— Лучшего друга.
— Я думал, меня уже приняли!
— Не будь таким самоуверенным, нахальный ты сукин сын.


Когда град с дождем прекратился, жара вдруг сменилась прохладой. Казалось, весь мир затих и успокоился, и мне захотелось стать миром и ощутить это спокойствие.


Я закрыл глаза.
Видимо, теперь это стало моей новой фишкой. Я не мог встать и уйти, когда злился, поэтому просто закрывал глаза и оставлял Вселенную снаружи.


— Ты меня ненавидишь?
В тот миг что-то случилось. После аварии я вечно на всех злился и всех ненавидел: Данте, маму с папой, себя. Всех.
Но в ту секунду я не испытывал ненависти. Нет. Я вовсе не ненавидел Данте — просто не знал, как быть его другом. Не знал, как быть другом в принципе. Но это вовсе не значило, что я его ненавидел.


— Я так люблю дождь, — прошептала мама.
Я тоже его люблю. Я тоже его люблю.
Я почувствовал себя самым грустным парнем во Вселенной. Лето пришло и ушло. Лето пришло и ушло. И наступил конец света.


Я не хочу его расстраивать, но расстраиваю, вечно расстраиваю. И других тоже. Наверное, такой уж я человек. И тебя я тоже расстраиваю. Знаю. Прости меня за это. Я стараюсь — правда стараюсь, понимаешь? Так что если я не пишу тебе так часто, как ты пишешь мне, не расстраивайся. Я не хочу тебя расстраивать, ясно? В этом моя проблема: я хочу, чтобы другие рассказывали мне о своих чувствах, но не уверен, что готов платить тем же.


Тебе всего-то нужно оставаться преданным самому прекрасному в мире человеку — это как ходить босиком по траве! Я же, на секундочку, не должен целовать лучшего парня во Вселенной. А это все равно что ходить босиком по раскаленным углям!


Я закрыл глаза. Затем вытянул руку, и на нее упала капля. Как поцелуй. Словно меня целовало небо. Мне понравилась эта мысль — она была очень в духе Данте.


— Ты что, вообще не в курсе?
— Наверно, иногда я бываю немного отстраненным.
— Немного?
— Эй, я тут стараюсь, Данте.
— Тогда извинись. Я не люблю людей, которые не умеют извиняться.
— Ладно. Прости меня.
— Ладно. — Я слышал, что он улыбается.


— Ты изменился.
— Как?
— Не знаю. Ведешь себя иначе.
— Странно?
— Да, немного. Но в хорошем смысле слова.
— Вот и отлично. Всегда хотел быть странным в хорошем смысле слова.

---

всякий рандом

пара реаловых моментов

А вы умеете игнорировать людей, с которыми у вас уже установился зрительный контакт?

Ситуация в пиццерии–
заняли с подругой столик, к нам подходит какой-то мужик в возрасте сильно 55+, спрашивает:
– Девушки, как думаете, в мой пакет поместится поднос? Хочу украсть.

И далее, как говорится, – есть только два гендера:
– Что вы?! Конечно нет, это преступление!
и
– Да без проблем, наверняка в пакет поместится, а подносов у них вон сколько стоит, бери не хочу.

Не то чтобы я любила общаться со стрёмными приставучими незнакомцами, но иногда это интересно, люди разные, узнавать таких персонажей прикольно. Уровень адекватности непосредственно чувака-с-пакетом, имхо, опциональный, зависящий исключительно от собеседника. Оксана на него сразу же ощетинилась, но убедительно послать не смогла, а я ещё пять минут выслушивала его кулстори. Чувак не вписывается в нормы и по-своему развлекается, но почему нет, если жизнь штука скучная, а до тебя никому дела нет. Могу ли я быть уверена, что в свои 60, если буду одинока, не стану приставать к молодёжи, точно сумасшедшая, или клянчить мелочь на улицах просто по приколу, ведомая одним «суету навести охота». Такой сценарий всяко лучше, чем любой другой, в котором я одинокая и никому не нужная, влачу жалкое существование)

– Вот если меня на выходе остановят, скажу, что это вы надоумили старика поднос украсть.
– Да ради бога.

Посмеиваясь ушёл, напоследок заметив, что пицца вообще вредная еда)
И на выходе его никто не остановил.

Оксана смогла расслабиться, только когда он ушёл, говорит мне:
– Ну ты вообще. И почему я попадаю в такие ситуации только с тобой?
Я не знаю, возможно, у меня лицо располагающее.
И потом:
– Так вообще нельзя. За пропавший поднос наверняка кому-то влетит.

Мне даже в голову не пришло задуматься о таком, хаотик во мне просто радовался хулиганству, не думая о возможных последствиях. В конце концов, не стоило товарищу кассиру забывать о нашем кофе – так я считаю.


Ещё хочется записать другой случай: на кассе в магазине, в который я пришла ради вафель «Ранет», которых нигде больше нет, за мной в очередь встала женщина, принялась изучать шоколадки на прилавке. Я тоже на них смотрела, и женщина обратилась ко мне:

– А вы можете подсказать, с какой начинкой эти шоколадки?
– Конечно, – я даже обрадовалась – виды «спартаковских» шоколадок я знаю отлично (хд), – эта с шоколадной помадкой.
– Мои вроде какие-то другие любят…
– Самые вкусные со сливочной помадкой, у них ещё упаковка голубенькая.
– Точно-точно, но их что-то не видно…
– Ага.
– Ну ладно, возьму эти, скажу, что других не было, – похихикала.
Ох уж эти бабушки с угощениями, которыми потом угощаться не охота хд
Но женщина очень приятная, интеллигентная, с красивым молодым голосом, от неё даже замечание о пальмовом масле в моих вафлях прозвучало очень добродушно.
– Вредно, – согласилась я. – Но что поделать? Вкусно же.
Да, что мне переживать о жизни в 60, если я до неё не доживу хд
Женщина решила, что я студентка, я в свою очередь удивилась её возрасту и совсем не удивилась, когда она сказала, что занимается пением, – оно и слышно было, красивая речь, сильный голос. Я бы, наверное, узнала о ней что-то ещё интересное, но подошла моя очередь, мы попрощались, хорошие впечатления сохранились) Я ещё подумала, как клёво быть в чём-то экспертом, пусть даже в шоколадках хд

* * *


twitter.

Очень нравится смотреть на Китахару, такой приятный молодой человек)
И Агеха хорошо вышел, ему идёт.

остальные

.

Из чибиков самыми булочками получились Наюки и Фуюсава, не могу перестать с них улыбаться)


Тенгендзи мне нравится иллюзией того, что на нём светлый свитер, – моя маленькая слабость)


Тяжело даётся возвращение к фанфикшену, но я ещё далеко не всё сказала о моей к ним любви —

По Именам

– Твой чай, Хошитани-кун.
– Спасибочки, Наюки!
– Боже, ты его совсем разбаловал.
– Бу-у!
– Зависть плохое качество, Тенгендзи.
– Поучи меня ещё!
– Цукигами, ты не будешь доедать?
– Да, можешь забирать.
– Ещё рис остался, будешь, Куга-кун?
– Буду.
– Ну ты троглодит. Кого-то он мне напоминает…
– Я подскажу – Инумине.
– Точно.
– Инумине-кун ещё выше стал.
– Везёт…
– Зависть плохое качество, Хошитани.
– Бу!
– Эй.

Четыре пары глаз уставились на Китахару. Он обедал молча, устроившись за соседним с командой Отори столом, и о его существовании наверняка все благополучно забыли. Посмеиваясь над альтернативной реальностью Тацуми и Саватари, Хошитани и компания между тем искажали пространство вокруг себя ещё сильнее. Китахаре приходилось прилагать усилие, чтобы и его туда случайно не засосало, ведь таким естественным казалось присоединиться к ничего не значащему обмену репликами, магия юности и иже с нею. Они были настолько близки и дружны, что тем удивительнее казалось следующее:

– Почему вы не обращаетесь к друг другу по именам?
– …

Провалиться ему на этом самом месте, если они не моргнули синхронно! Моргнули на него и переглянулись между собой, даже Куга поднял голову, оторвавшись от коробки с обедом. Пожал плечами, глотнул из бутылки с водой и продолжил прерванное занятие.

– Почему, спрашиваешь… – пробормотал Хошитани. – Я и не задумывался никогда, если честно.
– Аналогично, – поддержал его Цукигами.
– Это немного… смущает, – добавил Наюки.
– Мне не пристало фамильярничать, – с обычным своим раздражающим высокомерием отозвался Тенгендзи.
– Да неужели? – не удержался от саркастичного замечания Цукигами. – Впрочем, да, ты предпочитаешь грубить по-другому, правда, Какеру-кун?
– Готов поспорить, что тебе нравится как звучит «Цукки», Кайто-чан.
– Понимаю, тебе тоже хочется иметь милое прозвище, но чего не дано самому избраннику небес, того не дано.

Повисла очень странная пауза. Куга на мгновение перестал жевать.

– О, а давайте придумаем Тенгендзи прозвище! – воскликнул невосприимчивый к странностям Хошитани.
– Не надо!
– За три года не придумали…
– Действительно, не надо, не обнадёживай его зря.
– Ну вы блин!..
– Какеру, – голос Китахары снова нарушил идиллию суматошного базара – иначе бы это никогда не закончилось. – Кайто, Тору, Юта, Шу. Ведь намного проще использовать имена вместо фамилий. Почему бы вам не попробовать?

У них не получится – говорил голос в голове, это безнадёжно – с интонациями Коки. Китахара понимал это. И поэтому предложил.
Он сам к последнему году в школе кое-что начал понимать в развлечениях.

– Это глупо! – возразил Тенгендзи, лишь на долю секунды опередив Цукигами.
– Вы ведь даже не пробовали.
– А ведь прикольно звучит! Давайте и в самом деле попробуем!
– …

Три пары глаз скрестились на Хошитани. Не поднявший лица Куга выразил общее мнение задумчивым «м-м».
В их расчудесном мире слово Хошитани было законом.

– Наш Тенгендзи и так невротик, незачем усугублять его состояние.
– Эй!
– Какеру, – произнёс вдруг Куга, и все замерли. – Какеру. Какеру?.. Нет, никаких ассоциаций, не понимаю, о ком речь.

С лица Тенгендзи можно было писать портреты людей, испытавших все виды потрясений.

– Вот-вот, имя слишком обычное, не описывает Тенгендзи вовсе.

Вот теперь точно все.

– Мне кажется, у меня был такой одноклассник…
– О, у меня тоже.
– У всех был одноклассник, которого звали Какеру.
– Какерун!
– Какеру-Какерун…

Цукигами пришлось рот рукой закрыть, чтобы не рассмеяться. Тенгендзи всплеснул руками, – Наюки поспешно ухватился за всё, что могло упасть, – но чудом сдержался и не ударил по столу.

– Да ну вас! – буркнул обиженно.
– Ой! – поспешно ойкнул Наюки, запоздало что-то припомнив. – А я слышал, как отец и члены театральной труппы зовут Тенгендзи-куна по имени, очень мило и нежно звучит.
– Ай, это Куга и Цукигами опошлили всё, как обычно, – мигом переобулся Хошитани.
– А ты уверен, что правильно использовал слово «опошлили»? – хмуро осведомился Цукигами.
– Он не ошибся, – веско вставил Китахара.
– …
– Меня тоже только члены семьи зовут по имени и в целом я не против, чтобы так оно и оставалось.
– А ещё Уозуми-сан, – вставил Куга.
«Вот кто тебя спрашивал?» – читалось с застывшего лица Цукигами.
– …Какой ты наблюдательный.

Тенгендзи перестал выглядеть обиженным, резко став что-то замышляющим. Китахаре было хорошо знакомо такое выражение.

– Вы всё так усложняете! – снова воскликнул Хошитани, привлекая к себе внимание. – Обращаться по именам к друзьям должно быть легко! Тору!
–…Юта-кун.
– Тору!
– Юта-кун!
– Тору!!
– Юта-кун!!
– Достаточно! – хором вскрикнули Тенгендзи и Цукигами.

Наюки выглядел истощённым, точно уставший от игр с младенцем щеночек, а Хошитани как ни в чём не бывало уже на другое переключился.

– А ещё «Шу» тоже легко произносить! Шу-Шу! Шу-у… Как это у Тораиши получается так тянуть?
– Сомнительный опыт в специфических областях, – отозвался Куга. Он, наконец, всё доел и теперь осматривался в поисках иных смыслов жизни.
– Ты не против, чтобы к тебе обращались по имени? – спросил Наюки.
– Мне всё равно.
– Тц, – громко цыкнул Тенгендзи. Вот что он умел делать, то делал хорошо. Цыкал так вообще лучше всех – целая законченная мысль получалась, которую даже не было нужды пояснять.
– Мне в самом деле всё равно, можете обращаться как угодно, я не придаю этому значения.
– А мог бы для разнообразия придать!
– Хм… – Китахара наблюдал за Кугой, пока тот говорил, и всё равно не заметил, когда произошло изменение, из-за которого его тон стал насмешливым. – Возможно, если бы по имени меня назвал ты, я бы переосмыслил свои слова.
– …

«Это ловушка!» – Китахара поборол порыв предостеречь Тенгендзи, ведь именно ради таких моментов и затеял всё. Впрочем, лучше всяких коварных планов работала искренняя воодушевлённость Хошитани.

– Давай, Тенгендзи!
– Ох, – вздохнул Цукигами, с видом «я умываю руки» потянув напиток из трубочки.

Тенгендзи несколько секунд боролся с собой под пристальным взором сокомандников. Ещё бы им не вытаращиться – на их глазах творилась история.

– …Шу?

В следующую секунду, до сих пор чудом сдерживающийся, Куга рассмеялся, да ещё так заливисто, костяшку пальца прикусив от усердия.
Эмоциональное состояние Тенгендзи Цукигами усугубил сочувственным:

– Ты мог бы догадаться, что он над тобой потешается.
– Ни слова тебе больше не скажу! И тебе тоже!
– Да ладно тебе, ну прости.
– Без «ну» было бы лучше!
– Ну без ну прости.
– Тц, хоть от смеха не лопни.
– Я могу ошибаться, – заговорил Наюки, – но мне кажется, что Куге-куну понравилось.

Китахара, посмеиваясь, мысленно с ним согласился. Куга выглядел довольным. И вопреки ожиданиям Китахары, что ставил на Хошитани, первым усвоил правила игры, не отказав в удовольствии довести их до абсурда. Он тоже что-то понимал в развлечениях. Окружив себя «Ютой», «Тору», «Кайто» и «Какеру», к Тораиши Куга продолжил обращаться по фамилии, на пустом месте то и дело вызывая у того приступы праведного негодования. Он вёлся на провокации так же легко, как и Тенгендзи, даром, что знал приятеля с детсадовских времён. Тенгендзи же, обретя уверенность в том, что в негласном соперничестве с Тораиши вырвался далеко вперёд, неприкрыто наслаждался звуками своего имени – серьёзно, так легко сделать тебя счастливым, Какеру-кун? От него самого имена товарищей очень скоро перестали звучать как что-то особенное, он сам стал производить другое впечатление, точно спустившийся с небес небожитель, уподобившийся обычному человеку. Степень его высокомерия значительно убавилась, он стал нормальным парнем, действительно тем самым «Какеруном», какой мог найтись в любом классе. Китахара был уверен, что кому-кому, а ему так явно не захочется возвращаться к фамилиям.

Смена обращений явилась настоящим стрессом для Наюки. Он заикался и запинался больше обычного, речевой процесс превратился в испытание. Прочие, видя его усилия, всячески старались упростить ему жизнь и умудрялись реагировать на его слова, не дожидаясь обращений. Все «Шу-куны», «Кайто-куны» и прочие оставались висеть в воздухе, члены команды Отори, всматриваясь в мученическое выражение на лице товарища по несчастью, в кратчайшие сроки научились читать его мысли. Возможно, они всегда это умели.

Его лунному сиятельству императору Цукигами игра была в тягость, зато не в тягость было вообще ни с кем не разговаривать или свести обязательный обмен репликами к минимуму. На «Кайто» в свой адрес он реагировал как на временное досадное недоразумение, убеждённый, что товарищи переболеют и забудут. Наюки готов был пойти ему на встречу, Хошитани близок был к тому, чтобы забыть (чаще других он называл и имя, и фамилию и разные, обращаясь к другим людям), но Тенгендзи упёрся бы из вредности, а Куга поддержал бы. Благо, с тех пор, как Цукигами перестал быть его соседом по комнате, в его благосклонности он уже не нуждался.

Китахара наблюдал за ними с удовольствием, возомнив себя их божественным покровителем, точно довольный успехами экспериментатор. Он не устанавливал никаких сроков, и спустя пару недель заметил, что посеянные семена пустили всходы и стали расти уже без его участия. Изменилась сама атмосфера в классе, кабинете студенческого совета, во всех местах, где команда Отори появлялась вместе. Стало словно бы… теплее.

Хотя он немного скучал по особой манере, с какой Хошитани тянул фамилии своих друзей, или как Цукигами говорил «Тенгендзи», имея в виду все его беды с башкой, или как резко звучало «Куга», когда Тенгендзи пытался его разбудить, или по мученической интонации Наюки, призывающего Хошитани быть чуть меньше неповторимым собой. Но так было лучше.

Было лучше, когда Цукигами говорил «Тору», возвращая того, уходящего в себя от волнений или усталости, назад. Лучше, когда Куга звал Хошитани «Ютой» – он тогда был больше обычным человеком, а не чудесной аномалией. Лучше когда Тенгендзи и Цукигами опускали издевательские суффиксы, обращаясь к друг другу по именам, – было похоже, что Какеру и Кайто всегда были ближе к друг другу. И когда Шу переставал быть Кугой, он намного чаще улыбался.

– Твоя работа? – спросил Коки. Подкрался, как обычно, возникнув за левым плечом, словно воплотившись из теней.
Рен не ответил, неприлично довольный тем, как это звучит: да, это его работа.
– Китахара-кун.
Рен вздрогнул, покосился на Коки с осуждением. «А нечего меня игнорировать», – улыбнулся тот.
– Ну чего ты? – проворчал Рен, машинально накрыв шею рукой там, где кожа покрылась мурашками – тоже следствие обращения. Или голоса. Или дыхания. Чего-то, в общем, что было свойственно одному только Коки. В конце концов, усмехнулся, самодовольно вздёрнув нос: – Да, это моя работа.
«Похвали меня».
– Отличная работа.
– …Давно ты научился читать мои мысли?
– Ха-х. Ты не хочешь знать ответ.
– Коки!

Одного имени было достаточно, чтобы сказать всё, что хотелось.
Вот так просто.
Они ему ещё спасибо скажут.
Точно скажут.

* * *

+ новая группа в плейлист



Oh, bless my soul, I'm losing control~

---

о навязчивых идеях

Подарок для *Lenusya* —
я вспомнила все хорошие слова, которые ты мне говорила, и решила, что написать что-то, меньшее, что я могу для тебя сделать, чтобы выразить благодарность.

Спадзяюся, табе спадабаецца)


tumblr.

Fruits Basket – Какеру Манабэ ׀ Юки Сома

нет этому названия

острожно — гет в каноне

~ 3.6K

Уставший февраль застыл в угрюмом ожидании весны.
Они вдвоём в маленькой квартире в самый тихий предзакатный час.

– Комаки.
– Да?
– Как ты отреагируешь, если я скажу, что влюблён в Юки?
– Я отнесусь с пониманием. Юки ведь удивительный!
– Я знал, что ты меня поймёшь!
– Но я вынуждена буду предостеречь Юки, от тебя ведь чего угодно можно ожидать.
– Вот ты какая, препятствуешь любви!
– Предотвращаю насилие, нечего наговаривать!
– Ах, поражён в самое сердце, ослеплён сиянием чистой добродетели! Комаки-тян – защитница всех слабых и нуждающихся! Позволь ничтожному преклонить колени перед твоим благородством, не откажи в милости! Ты одна можешь меня спасти!
– Перестань!

Комаки шлёпала ладошками по плечам и спине Какеру в наигранных попытках оттолкнуть, а он пыхтел и бубнел в неё свои комичные комплименты, вжимаясь лицом в её живот. Они сцепились в шутливой борьбе и с хохотом повалились на пол. Комаки оказалась сверху, восторжествовав над ним в своём благочестивом сиянии, доброте, нежном румянце и очаровательной улыбке. Мягкая и тёплая, точно котёнок, доверчиво подставляющая щёку под его ласкающую ладонь, целующая запястье, одним этим нехитрым жестом обезоруживая его, – топлёное молоко и душистый букет полевых цветов с порхающими вокруг них бабочками – такой она была. Единственная, самая лучшая.

Чувства, что он испытывал к ней, были его преступлением. А в моменты вроде этого, когда они лежали в свете догорающего солнца, широкой полосой исчезающего в тенях, целовались, обмениваясь улыбками, казались и наказанием.
Наказанием за все те мысли, что возникали в его голове, когда она прижималась к нему, беззастенчиво и бесхитростно отдавая всё. Оглаживая её кожу под тонкой блузкой, пропуская сквозь пальцы её волосы, дыша с нею в унисон, он думал: а похож ли на неё Юки, хотя бы немного? Его кожа на ощупь такая же мягкая и гладкая, пахнет сливками? Он так же доверчиво льнёт ближе, раскрывается? Стонет так же тихо, робко? Шепчет всякие милые глупости?
Да едва ли!


Мягким Юки делало его естественное сияние – всамделишное сияние, возникающее вокруг него, как реакция на малейший источник света. Под ясным солнцем его охватывал ореол – а всё потому, что молочно-белая кожа отражала свет. На улице, занимаясь вместе со всеми, в такой же форме, как и все прочие, повторяя все те же упражнения, что и другие, он единственный был ярким настолько, что привлекал внимание. Находясь на другой стороне школьного стадиона, Какеру без труда находил его. Снова и снова, точно магнитом его тянуло к этим острым локтям, тонким коленкам, плоскому животу – да что ты творишь, майку задирать перед всей школой, перестань немедленно!
Поздно, пара девушек за оградой с томными стонами уже грохнулась в обморок.
«Дамы, я понимаю вас, как никто».

Свет обманывал. Не был Юки мягким или гладким. Был шершавым, как выщербленный зимними ветрами кусок льда, был твёрдым и неуступчивым, защищённый опасно выступающими острыми гранями – коленки, локти, ключицы, вот это вот всё, кто только придумал эту стыдную форму с шортами и майками! Передать пас Какеру было ошибкой – он не знал, куда смотреть, выступив против играющего в защите Юки. Стоило лишь на шаг приблизиться к нему, как он в ту же секунду превратился в стремительный ледяной вихрь – Какеру и моргнуть не успел, как мяч оказался выбит из-под его стопы, краем глаза уловил довольную ухмылку Юки, проведшего успешную передачу товарищу по команде.
– Прости, мне сегодня везёт, – успел сказать, готовый неторопливо вернуться на свою позицию. Какеру вообще-то равновесие потерял и балансировал на одной ноге, чтобы не упасть. Но передумал, раззадоренный чужим торжеством, – с воем бухнулся на землю, точно в снежный сугроб, погребя под собой не успевшего уклониться Юки.
Мы ещё посмотрим, кому везёт.

Разгоняющий весенние ветра март.
Они вдвоём на холодной траве посреди шумного стадиона.

Под ухом заполошно стучало, двигалось и ругалось словами, которые монаршей особе вовсе не следовало знать.
Какеру опомнился, приподнявшись на руках.
Растрёпанные волосы, несколько прядок, прилипших на лоб, приоткрытый рот – облачко пара, выражение досады на лице, а в следующий момент – голос, ворчливый, но не злой, даже словно бы обеспокоенный:
– Угораздило же тебя. Ты в порядке?
Он не понял, что это было сделано специально, поэтому мирно лежал и искренне справлялся о его самочувствии, в то время как Какеру торопился опознать все испытываемые в этот момент ощущения, зациклившись, как на зло, на одном: согнутой в колене ногой Юки прижимался к его бедру. А руки, руки где?!
Где руки, Какеру так и не сообразил.
– Прости, – пробормотал он. – Ты как, не ушибся?
– Я в порядке. Вставать собираешься?

Какеру собирался игнорировать время и пространство как минимум весь следующий час. Потому что руки нашлись – в них просилось рвавшееся из груди сердце. В глазах напротив возник вопрос «Ты что же..?» Выражение на лице Юки изменилось. Названия у этого выражения не было.

Какеру ничего не ответил. Вместо этого убрал с лица Юки выбившиеся пряди, погладил лоб. Словно обратная реакция, возникла морщинка, устремившаяся за его пальцами, ещё один немой вопрос: «Что ты творишь?»
Лучше тебе меня оттолкнуть.
– Ну что вы там разлеглись?! Манабэ, Сома, сладкая вы парочка, не соблаговолите ли перестать заниматься глупостями?!
Юки рывком поднялся, заставив Какеру отпрянуть, без комментариев стукнул ребром ладони по голове – Какеру даже не почувствовал. Ничего, кроме чувства утраты.
– Ты в порядке? – это рыжий родственник, что соблазнил его маму, пламя посреди серого и зелёного, скучающий на воротах, проявил участие. Звучало так, будто он этого не хотел, но оно само вырвалось против воли, очень смешно.
– Не волнуйся, – отозвался Юки с самой невозмутимой насмешливостью, на какую был способен. – Я не забыл про тебя.
Кё ответил что-то явно нелестное по-кошачьи, Юки усмехнулся, удовлетворённый причинённым моральным ущербом, Какеру убегал воодушевлённым.
Нет, он не собирался переставать.


– Нелегко тебе приходится. Бедняжечка.

Столько подлинного сочувствия в свои слова могла вложить лишь одна особа.
Кими уселась на пустующий стул перед партой Какеру, сложив руки и устроив на них подбородок – губки бантиком, бровки домиком, влажные глазки шало блестят. У иных особей подобный вид вызывал учащённое сердцебиение, повышенное потоотделение и отказ речевых функций – разбитые сердца сверх меры впечатлительных юношей составляли основу рациона Кими последние десять лет её жизни. Какеру впечатлительным не был, а к привычкам подруги относился с некоторой долей симпатии. Ему, конечно, жаль было всех тех парней, кому не посчастливилось осчастливить Кими, но в глубине тёмной пацанской души он подозревал, что каждый второй чтит за благо оказаться под каблуком.

– Йо, Кими, скучаешь?
– Ужасно просто! Все такими сентиментальными становятся перед выпускным, скучными, у всех физиономии постные, не на ком и душу отвести. Утешь меня!
– Утешаю тебя, бедная девочка.
Какеру похлопал Кими по головке, за что был удостоен благодарным «М-мр».
Кими была похожа на лесную куницу, смышлёную и юркую хищницу. Опасную. Но очаровательную.

Солнечный полдень сменился серой облачностью, смешав часы и месяцы.
Они вдвоём в классе, где никому до них нет дела.

В прошлом был период, в который Кими выбрала его, Какеру, своей внеочередной жертвой. Успехом её кампания по соблазнению не увенчалась, зато Какеру в её глазах приобрел заслуживающий уважения вес. Потешаясь над его верностью, она загадочно улыбалась, приоткрывая зубки в ореоле ярко-алых губ, и сверкая чёрными глазами, но словно бы даже наслаждалась невосприимчивостью Какеру. Они стали дружить и никто понять не мог, как это у Какеру получилось. Так он и дослужился до текущего статуса – всесильного дзен-мудреца. То, что он спелся со школьным принцем, даже и не удивило никого. После Кими-то кто угодно по плечу.
Иногда Какеру в порядке бреда фантазировал о том, как они становятся отличной парой, допуская мысль, что он мог оказаться тем самым героическим персонажем, что отучил бы Кими от людоедства. Но прежде чем подобные мысли увлекли его в край, откуда не возвращаются, на горизонте нарисовался Юки, обозначив фронт бедствия от края здравого смысла до сказочных фантазий. Бежать было некуда. И Кими, с въедливостью самореза и интуицией очень крутого агента очень тайных спецслужб, не могла этого не заметить. В смысле, Какеру и не скрывал, давно сообразив, что за нарочитой искренностью люди склонны не замечать потайного дна. Но Кими была другой. Она не верила в нарочитую искренность, но зато лучше других чувствовала расположение тайников, шутя раскрывая чужие потаенных страхи. Кими не лезла в душу Какеру возможно только потому, что он был исключением, состоял на особом счету и попытки свести его с ума она ещё не оставила. Или, может быть, по-настоящему считала его другом и заботилась о нём в своей своеобразной неповторимой манере.

– Витаешь в облаках, как обычно. Неужели ничего не чувствуешь?
– В смысле?
– Например, жажду убийства?
– С чего бы это?
– Девчоночки из фан-клуба Юн-чана планируют страшную месть за то, что ты травмировал их ненаглядного принца на физкультуре. Выпускной на носу, самое время плодить и множить счастливые воспоминания, а принц травмированный!
– Сказочницы.
– Сам знаешь, как девочки любят придумывать ситуации, в которых объект их вожделения вызывает сочувствие. Фу, гадость. Но я всё видела. И поэтому говорю: тяжело тебе приходится, Какеру-кун.
Какеру поднял лицо, ласково улыбнувшись.
– Что ты имеешь в виду?
Кими всё правильно поняла, прочтя с его лица невысказанное «следи за словами, пожалуйста», наклонилась к нему, оказавшись так близко, что Какеру услышал приторный запах жевательной резинки, прошептала:
– Ты ведь не хочешь, чтобы я на самом деле произнесла это вслух.

«Ты влюблён в Юки, растерян и раздосадован, не знаешь, что делать и как себя вести, и едва сдерживаешься, чтобы не совершить что-то такое, последствия чего и вообразить страшно», – нет, совершенно точно Какеру не хочет услышать нечто подобное. Не хватало ещё, чтобы эти мысли вышли за пределы его головы, что ему с ними делать?
– Страшная ты женщина, Кими, страшная, пугаешь меня.
– Прими дружеский совет.
– Я весь внимание.
Кими отпрянула, дождалась, когда Какеру перестанет паясничать, кривя брови, серьёзным тоном сказала, точно вынося приговор:
– Научись проводить границы между дружбой и навязчивыми идеями, которые могут всё разрушить.
Исчерпывающе. Какеру осознал, что до сих пор старательно избегал прямых формулировок, опасаясь их упреждающей силы. На самом деле он всё понимал.
– М-м… А для тупеньких?
Кими окинула его недовольным взглядом.
– Тебе доставляет удовольствие прикидываться дурачком?
– Я не прикидываюсь.
– К примеру, – звенящим тоном, по слогам, произнесла Кими, – лично я отказываю себе в попытках подкараулить тебя в тёмном переулке, опасаясь, что после этого не смогу вот так просто болтать с тобой на перемене.
Какеру усмехнулся. Это было глупо с его стороны, но отчего-то он не сумел сдержаться. Взглянув в глаза Кими, он сказал:
– Брось.
Он правда так думал: ничто не сможет испортить их отношения.
– Допустим, – согласилась Кими, вдруг став красивее – довольная улыбка её преобразила. – Для нас с тобой нет ничего невозможного. Но смог бы ты смотреть в глаза Комаки после этого?
– …
– То-то и оно, милый мой.
Кими оставила его наедине со своими мыслями, одарив обольстительной улыбкой и лукавым взглядом с примесью печали.
Какеру пришло в голову, что с Кими было бы просто. Подумаешь – вырвали и сожрали сердце, зато никаких сожалений. Вкусить запретный плод и остаток жизни доживать, избавив себя от любого рода потрясений. Не такая уж плохая идея.


Апрель подкрался.
В квартире Мати словно бы стало чище и светлее, даже не пришлось организовывать археологические раскопки места для стоянки.
Стало быть, уселись.

– Мати.
– ...
– Ма-а-ти-и!
– Не ори.
– А ты не делай вид, будто меня нет! Ты разбиваешь братику сердце!
– Не может быть.
– ...Мне показалось, или я услышал нотки сарказма в твоём голосе?
– Показалось.
– Удивительно! Ты становишься женщиной, дорогая моя.
– Не искушай судьбу. Что сказать хотел?
– Да ничего особенного.

Мати молча подняла на него взгляд. Так же молча опустила. Ни единого лишнего движения. Как есть сова, одновременно деловая и причудливая, городская сумасшедшая в лучшем смысле этой характеристики. Вот буквально глаз не отвести.
Какеру готов был поспорить, что и Юки это самое сочетание зацепило.
На маму не похожа, и слава богу.

«Каково это, целоваться с принцем?» – разумеется, у Какеру язык не повернётся задать столь провокационный вопрос. Он всё-таки не настолько легкомысленный и наглый. И не бессмертный. И всё же ему так нестерпимо сильно хотелось узнать.
– Какой он в отношениях, а, наш Юки?
– Разве ты не знаешь это лучше других?

Какеру опешил, застигнутый врасплох. Критическая степень смущения активировала защитные функции, выраженные в клоунских ужимках. С размахом хлопнув себя по щекам в притворном ужасе уличённой в блуде монашки, он пропищал писклявым голоском:

– Что ты такое говоришь?! Мы не в таких отношениях!
– Не паясничай. Ты знаешь, о чём я.

Не то чтобы Какеру знал наверняка.
Мати могла злиться из-за его беспардонности, но при этом сама ни к чему не относилась легкомысленно, полагая, что у всего есть причина. У беспардонных дурацких вопросов тоже. У Какеру, что задаёт их, есть причина. Мати была полна готовности постичь всё, что угодно, и чужие причины тоже. Она души не чаяла в «Мотеге», разумеется, она склонна всему придавать значение. В её мире попросту не существует пустяков. Какеру следовало помнить об этом, прежде чем чушь нести.

– Нет, на самом деле, не знаю.
– С тобой Юки другой.
– Не придумывай.
– Я не придумываю. Это на самом деле так. Со мной он словно бы... сдерживается. Всё ещё.

Мати была недовольна. Ей давно уже хотелось сказать об этом, пожаловаться кому-то на парня, в красивейшей головке которого не доставало пары винтиков. К несчастью, у неё не было подруг, но был брат, которому искренне хотелось стать хорошим.
Ему хотелось стать близким для Мати, достойным доверия. И ему по-настоящему хотелось поддержать её в вопросах любви.

– Он просто стесняшка, ты же знаешь. Раскроет перед тобой свою истинную суть, так ты взвоешь. А он дорожит тобой и не хочет спугнуть.
– Я не из пугливых, – сердито отозвалась Мати. – И хочу его настоящего.
– …
– В смысле, хочу узнать его настоящего!
Она покраснела, как маков цвет, раздосадованная своей оплошностью. Но у Какеру сердце защемило от столь многих вещей разом.
Она испытывает чувства, которые выбивают её из колеи, она раскрывает свои слабые стороны перед ним. Она доверяет ему, уже давно, она высоко его ценит.
Она влюблена в Юки так сильно…
– Я понял тебя, сестрёнка.
«Я тоже этого хочу».
…А чего хочет Юки?
С этого вопроса следовало начать.


– Где Юн-чан? – с порога вопросил Какеру, сунув голову в кабинет студенческого совета и обнаружив в нём одного только Нао.
Мистер «я видел вас всех в гробу под ворохом недоделанных вами работ» одарил его хмурым взглядом.
– Самому хотелось бы знать. Тут гора работы, документы на подпись, а его носит неизвестно где!
– И не говори! Согласен с тобой на все сто процентов!
– Вы мне зубы не заговаривайте, уважаемый товарищ зам, садитесь и делом займитесь, для вас работа тоже есть.
– Почему ты, Нао, такой злой?
– Я не злой!
– А я скажу тебе, почему ты такой злой. Ты грустишь, потому что мы выпускаемся. Без нас тебе будет одиноко!
– Ещё чего!
– Но не переживай! Пока я здесь, целиком в твоём распоряжении, можешь поведать мне о всех своих бедах. Давай, расскажи братику всё.
– Я на ваши провокации реагировать не намерен, отойдите от меня, пока я не заразился вашим идиотизмом!
– М-м. Ну и ладно. Злюка.

Какеру оставил стул Нао и его вместе с ним в покое, занял своё место, потянул из стопки случайную бумажку, а потом на него негаданно напал работун и он очнулся только через сорок минут, весь точно благовоспитанный образец трудоголика – в палату мер и весов его, для потомков! Потянулся, довольный, с удивлением обнаружил, что Нао никуда не исчез и всё так же источает раздражение в своём обычном режиме.

Кабинет студенческого совета на границе миров и времён.
Они вдвоём несли караул.

Вряд ли бы Нао польстило сравнение с сурком, но Какеру пришла в голову такая мысль: когда настанет особенный день, Нао выберется из своей норы, вдохнёт свежий воздух и не захочет возвращаться назад, вместо этого отправится в путешествие – тогда мир по-настоящему изменится к лучшему.
Но для путешествия нужны силы, и поэтому Какеру нарушил молчание:
– Ты чай будешь?
– Угу.
Вооружившись чайником, Какеру сходил за водой, вернулся. В ожидании, пока вода нагреется, стал насвистывать что-то авторское, перебирая многочисленные баночки с заваркой разных сортов – подарки президенту от благодарных просителей преимущественно женского пола. Нао сидел тихо и даже не пожелал Какеру заткнуться. Стоило обратить на эту аномалию внимание, как Какеру услышал его голос:
– Сэмпай. У вас всё хорошо?
– Конечно! У меня всегда всё хорошо.
Какеру мысленно похихикал, представив, как Нао может возмутиться, заявив, что с головой у него всегда всё плохо. Но ничего такого отчего-то похмурневший Нао не сказал.
– Вы можете это скрывать даже от самого себя, но я знаю.
Что именно Нао знал, он не сказал. А Какеру не стал спрашивать. Утомился он уже выслушивать что-то от других в свой адрес, смутные догадки, многозначительные взгляды – все эти набожные вдохи и матерные выдохи. Осточертело. Он просто он, такой же, как и всегда. Юки просто Юки. Они друзья. А Нао пусть чай пьёт и оставит при себе свои сомнительного качества сентенции.
Какеру разозлился.
Стыдоба.
Молча допив чай, Нао стал собираться, размыто обрисовав массу ждущих его вмешательства дел, хотя Какеру ни о чём не спрашивал, самозабвенно сгущая вокруг себя воображаемые тучи. Но собирался он как-то неприлично долго, возился с сумкой, что-то в ней искал, проверял карманы, оглядываясь по сторонам. Кое-как добрался до двери и остановился перед ней с протянутой рукой.
– Может быть, для вас это ничего не значит. Может быть, вам всё равно. Но, возможно, если я признаюсь, что буду немного скучать по вам, обоим, и даже по Тодо, вы… улыбнётесь.
Последнее слово Нао выпалил, резко распахнув дверь и пулей вылетев в коридор. Какеру недолго думая подорвался следом, во всю глотку заорав:
– Нао! Ты самый лучший! Я буду скучать по твоему вечно угрюмому недовольному лицу! Я никогда не перестану высматривать твоё вечно угрюмое недовольное лицо в толпе! Я не забуду тебя, Нао! Люблю тебя!
Ответом ему было только уносящееся вдаль «А-а-а-а».
Любовь зла.


– Ну и чего вы дуреете на всю школу, совсем уже бешенные.
– Это всё Нао! Заставил меня чувствовать чувства! Вот послушай, как сердце колотится! Ей богу, сейчас выскочит!
– Уймись, дай пройти лучше.

Юн-чан, Юки, явился, наконец, весь такой из себя принц – хочешь не хочешь, а начнёшь соответствовать. Какеру вытянулся в струнку, с готовностью отдал честь, прямо на месте, около двери, скороговоркой отрапортовал рапорт.
Ага, разогнался.
– А что это вы не торопились, уважаемый товарищ президент, как вам не стыдно-то, а? Ваши верноподданные, не покладая рук, трудятся тут, значит, в поте лица, на пределе всех сил, пока вы где-то там прохлаждаетесь.
Юки покраснел и Какеру всё понял.
Не прохлаждался он, совсем нет, скорее даже наоборот, вырабатывал тепло где-то в укромном месте. Все такие, и монархи и челядь, едва научившись целоваться, в себя прийти не могут.
«Вытрите слюни, товарищ президент, и начните выполнять священный долг перед нашей дорогой альма-матер», – хотелось сказать. Очень хотелось сказать, но не хотелось чайником по голове получить.
Поэтому Какеру сказал самому себе:
«Прекрати это».

Юки за столом, Какеру напротив, боком к нему, вмиг утративший весь трудовой энтузиазм. Не мог он работать, когда всё внутри вопило и тянулось к Юки, – просто смотреть на него и больше ничего не делать. Разделять дружбу и навязчивые идеи, мысленно искать другое описание испытываемым чувствам. Прав был Нао – тоска это, только и всего.
Как будто этого мало! А вдруг он хомячок и может умереть от одиночества?!
И Юки тогда расстроится.
…Расстроится ведь?

– Юки.
– М-м?
– Юки.
– М-м…
– Ты правда слушаешь? Я хочу сказать тебе что-то очень важное!
– Я правда тебя слушаю.
– Юки.
– ...
– Я думаю, что был хомячком в прошлой жизни! Или морской свинкой! Кем-то таким, в общем, милым и пушистым!
– А я в прошлой жизни был крысой.
– Серьёзно?
– Ещё как.
– Хм… А крысы и хомячки ладят, как думаешь?
– Нет. Крыса бы хомячка съела.
– Ж-жуть.
– Остаётся только порадоваться, что мы не встречались в прошлой жизни.
– Типа ты бы помнил, если бы меня съел?
– Такого хомяка я бы запомнил.

Какеру фыркнул, хрюкнул, рассмеялся в голос. На глазах выступили слёзы, так что хотелось жмуриться от восторга, но больше хотелось смотреть на Юки. Он тоже смеялся, весело и беззаботно.
В момент, когда они отсмеялись, наслаждаясь воцарившейся после этого искрящейся счастьем тишиной, Какеру понял, что не сможет сдержаться. Это был лучший момент, чтобы сказать:

– Я тебя люблю.
– Я знаю.

Даже головы не поднял! Какеру так и застыл, искренне возмущённый и обиженный. Нет, ну разве можно так?! Он душу перед ним раскрывает, сокровенным делится, а что получает в ответ?! «Я знаю»? Да когда ты вообще что знал?!

– Эй! Ты не должен был реагировать так! Ты должен быть поражён в самое сердце, очаровательно смутиться, потерять дар речи!
– Я много тренировался, прости, если не оправдал ожиданий. Сам понимаешь, никогда не испытывал недостатка в практике выслушивания признаний. Меня ведь все любят.
– Ах ты! Вот и проявилась твоя истинная сучность!
– Сущность, может?
– Я всё правильно сказал!

В порыве негодования захотелось даже из комнаты выйти, хлопнуть дверью, утопать по коридору, сотрясая стены невразумительными причитаниями – всеми возможными способами заставить Юки почувствовать вину. Вдохновлённый, Какеру почти решил, что это хорошая идея, но приступить к её реализации не успел.

– Какеру.
– Чего?
– Не дуйся. Я тоже тебя люблю.
– ...
– Люблю, как никого никогда не любил.
– ...
– Не смей заставлять меня повторять. В моей голове это не звучало так смущающе.
– …
– Я в шоке от себя.

Юки наклонил голову, спрятав лицо в ладонях, шумно, с рычанием, выдохнул. Украдкой выглянул из-за чёлки и по выражению глаз, которому не было названия, Какеру понял, что тот улыбается.

Нет, не был он хомячком. Был он жабой, и ловил языком бабочек всю свою прошлую жизнь. Иначе непонятно, отчего сейчас в животе поднялся их рой, щекотный и смешливый, разве что не заставляющий выпрыгивать из штанов.

– И что ты планируешь делать со своей любовью ко мне?
– Нести её как крест всю жизнь.
– Вау. Почему ты, Юки, такой классный и не оставляешь мне выбора?
– Да потому что я не хочу тащить эту ношу в одиночестве.

Какеру наклонился через весь стол, чтобы взять ладони Юки в свои. Юки не препятствовал, не до конца понимая, что Какеру планирует делать. Какеру и сам не знал, он импровизировал. И поэтому, когда поцеловал его пальцы, удивился этому не меньше Юки. Но в следующий миг понял, что это было самым правильным действием из всех возможных. Он научился этому у Комаки, жестам, что сильнее слов.

– Ты ведь понимаешь, что это значит? Провести вместе всю жизнь?
– Я это очень хорошо понимаю. А ещё я знаю, что значит, не иметь выбора. И тебя я выбираю.
– Я особенный?
– Очень.

Какеру аж глаза прикрыл от удовольствия.
Очень особенный.
«Никто так не говорит, балбесина», – думал он, позволяя прочесть это со своего ехидно ухмыляющегося лица.
«Отвали ты, умник», – отвечал ему Юки.

Невозможные формы отношений всё равно существуют, даже если у них нет названий. Но в тот миг, когда пальцы Юки в его руках обрели силу и сжали в ответ, Какеру подумал: «Дружбы достаточно».

В том виде, в каком они смогли её воплотить, – поместить в палату мер и весов, под стекло, навеки вечные, для потомков!
Пусть знают.
Пусть знают, что так бывает.

---

"Fool enough to fall again"

на ютубе есть клипы под Эванесенс и нет под Расмус, огромное упущение, я считаю — экшен-клип с братьями-клонами и их девами мог бы быть отличным, не могу перестать об этом думать)

---

Марта Уэллс "Сетевой эффект"

Если его остановить, я буду выглядеть больше похожим на обыкновенного автостража, даже без брони. «Обыкновенный» – это нейтральное выражение, под которым скрывается экзистенциальное отчаяние и сокрушающая рассудок скука.


Наиболее примечательное и самое замечательное к этой книжной серии то, что главным героем является персонаж с искусственным интеллектом, т.е. в центре внимания не люди и это свежо. Другое дело, что ИИ – Киллербот – личность, у него есть характер, а общество (по крайней мере, в имеющей значение части) настолько развито, что относится к нему, как к человеку (не имеющая значения часть – как в оборудованию), так что смысл того, что он не человек, становится размытым, а то и вовсе стирается. Его образ мысли можно назвать пессимистично-интровертным, а мизантропы и среди людей не редкость. Так что же это значит, автору не удаётся убедить читателя в том, что её персонаж другой? Да нет, удаётся – на руку играет кибернетический антураж, который обычные люди из плоти и крови постичь не могут. Большая часть повествования происходит внутри абстрактной сети, которую достаточно сложно представить. Лично я представляла что-то вроде биологических клеток, ядерных структур и т.д. в цифровом пространстве. Короче, я бы назвала это главным недостатком книг: сложно отслеживать события, происходящие в сетевой реальности, когда там разворачивается настоящий экшен!) Впрочем, для тех, кто чаще имеет дело с кибер-фантастикой, подобное не станет препятствием, как я думаю.

В остальном всё прекрасно. Первая полноценная книга написана на том же уровне и в том же стиле, что и четыре предшествующих рассказа, Киллербот всё так же ироничен и все его любят) Дополнительно, если вас утомили стандартные взаимоотношения м-ж, м-м, ж-ж и пр., книга дарит беспрецедентную возможность насладиться общением бота-убийцы и корабельного бота – правда, забавный формат

Лично мне эта серия представляется достаточно кинематографичной, удивляюсь, как её какой-нибудь Нетфликс до сих пор к рукам не прибрал, ведь оно прям просится на экранизацию. И пример «Любовь, смерть и роботы» говорит о том, что как раз в Нетфликсе содержанию, во всём соответствующем современным тенденциям, могли бы отдать должное.
Ну, в любом случае ждём и дальше)

и цитаты

– Слушай, думаю, тебе лучше присесть, – мягко сказала она.
Теперь она разговаривала со мной как с бьющейся в истерике женщиной. А что еще хуже, я и вел себя как истеричка.
– Нет у меня времени рассиживаться. – Когда я принадлежал Компании, мне не позволялось сидеть. А теперь люди постоянно просят меня сесть.


Я понимал, что вел себя как свинья и должен извиниться перед Аменой. Я приписал свое поведение спаду производительности и эмоциональному срыву, вызванному не единичным событием, а долговременным процессом, хотя я уже полностью это переборол, к тому же я испытал непроизвольное отключение и перезагрузку. Однако я вполне могу оказаться и просто свиньей (с вероятностью в 70–80 процентов). Я не знал, что сказать, но у меня не было времени искать подходящие примеры извинений. Да и вряд ли я нашел бы подходящее извинение, которое захотел бы использовать.


Разве что ГИК решит всех убить, вот в таком случае начнется настоящий кошмар. Но это тоже маловероятно, потому что ГИК постоянно пытался установить со мной контакт, а вряд ли он планирует массовое убийство, одновременно сетуя на мою неблагодарность, называя меня унылым тупым козлом (не в этих выражениях, но смысл такой) и спрашивая, почему я не хочу с ним говорить. В общем, вы поняли.


«Я требую извинений», – заявил ГИК.
Я показал неприличный жест обеими руками, подняв их к потолку. Знаю, знаю, ГИК не на потолке, но люди продолжали обращаться к потолку, вот я и последовал их примеру.
«Это было лишнее», – сказал ГИК.
– Всем, кто считает, что у искусственного интеллекта не бывает эмоций, стоило бы сейчас находиться в этой комнате, в таком же неудобном положении, – шепнул Ратти Оверс.


– Вы опять ссоритесь или уже помирились? – забеспокоилась Амена. – Потому что со стороны не отличить.
«Мы помирились», – ответил ГИК.
– Вот и хорошо, – с облегчением сказала Амена. – Отлично.


Если я буду злиться на себя за то, что злюсь, то постоянно буду злиться и не смогу думать ни о чем другом.
Погодите-ка, да я ведь и так постоянно злюсь. Это многое объясняет.


Если такое случится, не поручусь за реакцию ГИКа. И не знаю, что буду делать я с этой реакцией. Утешать – страшно неприятное занятие.


– Просто не забывай, что ты не один, – добавила Оверс.
Я никогда не знаю, что ответить на такое. У себя в голове я всегда один, а в ней-то и заключается больше девяноста процентов моих проблем.

---

Hamefura, season 2

пара слов

Руфус-Лазурь-Сора-как-его-там-ещё сделал своё грязное дело – четвёртая серия была прямо-таки отличным сёдзе для гаремного сериала, за 20 минут прошли все стадии влюблённости и соблазнения, но Катарина, само собой, не пробиваема хд Но здесь я её даже «распробовала»: её делают просто бесконечно тупой, но ей не жмут никакие стереотипы, она мыслит нестандартно, не стесняясь говорить то, что приходит на ум. В общем, как героиня гарема, которая не знает, что она собирает гарем, как та же Йона, к примеру) А Руфус – такой Дже-Ха с голосом Тори-сана)







И меня правда позабавило, как быстро развивались его отношения с Катариной – обязательная программа с подначиваниями, кабедонами и прочими элементами, а всё равно хорошо смотрелось. И все триггерные фразы, произнесённые Катариной без всякой задней мысли, напомнили Руфусу другого человека из его прошлого, опять же, параллель банальная, но до сих пор не приходило в голову, что Катарина может быть персонажем из лиги романтично-драматических жмуриков, которые всю жизнь человеку с ног на голову перевернули и приказали долго жить.



В общем, коллекция образов в сериале всё же хорошая)




И Джордо всё-таки не выдержал



Они всей толпой такой потешный крик подняли хд

И кусочек эндинга пусть тоже тут будет, для настроения

* * *

upd.



Пара реплик всего, но Шота в них был огонь)


Но всё равно я думаю, что Кит ему подходит больше хд



Столько лет душа в душу

И всё ещё мечтаю о фанфике, в котором гарем ополчается против Катарины и она сбегает вместе с Марией хд Со страшной силой мечтаю хд

запись создана: 24.07.2021 в 10:34

---

Akatsuki no Yona, ch. 198 - 211

Очередная пачка глав, которую можно назвать подготовительной, предшествующей началу военных действий. Да, таки война – внешняя политика Сувона и Йоны привела страну к успеху, гы-гы. Ну лан, этого все ждали, на самом деле, рано или поздно это должно было произойти. Предполагаю, что окончание войны может подвести мангу к завершению, но столько всего обещано, столько сюжетных веток намечено, что воевать они могут пару лет так точно. Кого-то обязательно ранят, кто-то попадёт в плен, кого-то может и убьют, неожиданные соратники с опозданием придут на помощь – моменты отчаянья обязательно будут перемежены радостными просветами – хорошие такие эмоциональные качели обещаются.
А ещё – у Зено есть мечта и именно это звучит всего важнее.


Мне так сразу и не приходит в голову, что сказать о прочитанном, но при этом я сохранила сто страниц хд Кажется, на каждой второй я находила что-то милое, забавное или важное.

Я порадовалась тому, как повела себя Йона, узнав о прошлом родителей и болезни Сувона – без лишних эмоций и некрасивых сцен. Любое прошлое, каким бы оно ни было, не важнее того, что происходит сейчас. Сувон не сегодня, так завтра испустит дух, в то время, когда войско Коуки нуждается в нём как никогда – их родная страна находится в уязвимом положении перед Южной Кай, нарастившей мощь. Ну да наверняка и в Кай всё негладко, силы отдельных генералов разобщены, но народ в целом такой вроде как убеждённый в своём величии. При этом – охо-хо – некогда в прошлом земли Кай и Коуки были едины. В Кай даже нашлись такие же отпрыски красного короля Хирью, как и Сувон.


Мэйньян? – ей даже не нужно придумывать кошачье прозвище хд – одна из кучки новых персонажей – генерал в прошлом, наложница в настоящем, заложница болезни всю жизнь, обиженная на весь белый свет. Её устами были озвучены слова, которые мог бы сказать Сувон, если бы он стремился к тому, чтобы добиться справедливости в борьбе с судьбой. Но разница в том, что справедливости он не ищет, бороться за какие-то призрачные права, уповая на статус своей наследной попорченной крови, он не собирается. Он устал от всего этого и предпочитает борьбу, на кон которой поставлено что-то существеннее, чем его счёты с непрошенным наследием. Гори оно гаром, короче говоря, в войне богоизбранный статус не поможет, тут ясная голова на плечах нужна, навыки и умелое руководство, а не вот это всё.


Вот это вот всё есть у Йоны, и она сама не знает, что ей с этим делать. К её чести, светлая голова, навыки и умения у неё есть тоже, а всё равно Сувон не рассматривает вариант переложить на неё всю ответственность, даже когда она к ней готова, когда просит. Сувон упрямится. Ему было бы проще, если бы она его ненавидела.




Кэйсюк оказался более вменяемым (и впечатлительным, и предусмотрительным, и менее подверженным душевным порывам): Йона по-настоящему произвела на него впечатление, я не думаю, что в его финальном предложении, озвученном в последних главах, есть какое-то потайное дно, что оно часть хитрого плана. За время пребывания во дворце Йона не единожды успела продемонстрировать свою состоятельность, как талантливый руководитель и политик. Она могёт. И даже если Кэйсюк ещё что-то планирует, Йону он учитывает, с Йоной он считается.
И, наверное, он тоже может видеть сходство)



Хочу дожить до того дня, как Кэйсюк открыто рассмеётся хоть над чем-то.



Нет у Сувона драконов, ну и что, зато у него преданные соратники вон какие лапочки – честь только так защищают
Только Лили и Оги не хватает для полного моего счастья)




И то, что Йона поддерживает Сувона, должно Кэйсюка вдохновлять)


Мне думается, что Сувон многое мог бы сказать, если бы у него были время и силы.

Хака вон вдохновляет)
Он хорошо понимает Йону и это очень ценно



Вообще сцена встречи Хака, Дже-Ха и Юна классная

именно так ощущается хд

Мило, что Хак нисколько не ревнует Йону к Драконам, но, пожалуй, несколько ревнует к Сувону. Но он интересно с этим борется: когда Йона делает что-то для Сувона, Хак решает тоже что-то делать. В общем, Хак и Йона всё любят вместе и это взаимно – идеально)

Моменты, в которые эти трое пересекаются, всё ещё лучшие. Йона спотыкается – её подхватывает Хак – обретя опору, она оказывается способной поддержать едва не падающего в обморок Сувона, надеясь, что Хак не заметит, насколько тот слаб. Но тот конечно же замечает! И его это злит! Ещё бы не злиться: ненавидеть физически сильного куда проще, чем слабого. Тем более когда с ненавистью в целом трудности. Он узнаёт о болезни. Он боится услышать, что она неизлечима. И он всё равно –


Бедный Сувон)

Забегая вперёд, правда, не дошёл) Но тоже важным делом занялся.

И мне так нравится этот контраст –
Хак Кэйсюку говорит о Йоне, дескать, она, нежная барышня, выкарабкалась только благодаря драконам, не стоит препятствовать их встречам (чисто по-человечески так, в надежде, что до Кэйсюка можно достучаться (спойлер) – можно). А Кэйсюк сталкивается с Йоной на пороге и она просто зверь, готовая рвать и метать) Нежная барышня не с угрозами, а рациональными замечаниями, ага.




И вот это «мы» – ыыы. Прям внезапно Ланнистеры хд

Вот не могу точно сказать (пока), что в Йоне есть такого, что не делает её обыкновенной Мэри Сью (просто не думала об этом, на самом деле). Наверное я просто верю в её путь, я его видела. Даже в те моменты, когда вмешивалась магия (реинкарнации, драконы – всё такое) и устраивала произвол, я всё равно верила в этого персонажа.

И в их любовь я верю ещё как






Да, в частности за все моменты, когда нежное превращается в страстное или смешное) Или когда все эти вещи смешаны вместе Ох, как это хорошо) Правда.

И мне так нравится Хак в модусе нежного дуболома хд

Об одно я только споткнулась: с каких пор у Хака информация об убийстве Юхона Илом?..
Ну да не суть. Спонтанные инсайты Йоны не менее внезапны –

Вообще с учётом того, что там планирует Кай, наличие рядом с Сувоном такого, как Хирию (??), радует.

Правителем Южного Кая является вот этот товарищ –


И у него есть –


Сказать об этом больше, чем «серьёзно выглядит», пока нет возможности.
Можно больше сказать об Мэйньян, но мне неинтересно, откровенно говоря, ещё одна сильная женщина с прицепом, которая может успеть исправиться, ну)


Но не могу не отметить диалог Хака и Мэйньян в тюрьме, просто смехота хд


Ну и Юну на роду написано девиц из беды выручать)

И вот у него реальный карьерный рост – из гениального красавчика без роду и племени в помощники королевского врача, – а не то, что там Хак изображал, когда снова в школу в армию пошёл хд

И вот это очень классное –

Не сотрясать воздух лучше всего)



Ещё момент – драконы. Вроде взрослые люди, но иногда как дети малые, и в последних главах ну прям совсем бесполезные) Только Зено вон Сувона общает (это всё ещё классно, мне нравится, какие они вместе) и Дже-Ха лошадка – доставщик любви, вот и всё, маловато будет)
Но прикольно, что читтерам в сюжете и приткнуться некуда)



Но несмотря на драконье дуракаваляние, к этому моменту в манге созданы все условия, чтобы сделать всё очень плохо. Ух, мурашки, – абсолютно всё вызывает опасения.
Но и в лучшее хочется верить.




И последнее –



Вот просто они

P. S. Встреча Сувона и Зено из экстры нечто

---

ноябрь в июле

Песня как раз к сегодняшнему дождю пришлась)

июньско-июльские Starmyu-именинники

Близнецы, раки и львы

---

Boruto - Naruto Next Generations, ep. 188 - 193

У него печальные глаза.

Одной из, а то и единственной причиной, которая могла пробудить интерес к чтению «Боруто»-манги в людях, что к моменту её выхода продолжали плеваться от концовки «Наруто», было, я полагаю, желание узнать, кто это –

Что за Каваки вообще? Чей он сын, откуда взялся? И, имхо, отсутствие видимой принадлежности к какому-либо известному семейству могло явиться поводом любить этого персонажа заочно хд Тем более потом ещё оказалось, что он вернее прочих хранит скрепы оригинала, являя собой эталон «несчастности» – брошенный, одинокий, использованный, вытерпевший такие зверства, какие Боруто и ко и не снились.

И хотя я иронизирую, но всё равно рада его появлению и рада, что оно случилось только сейчас – 7й том манги, 188 простигосопди серия аниме. Появись он сразу, перетянул бы одеяло повествования на себя и Боруто стал бы ощущаться скучной и неинтересной обузой для истории (опустим тот факт, что кому-то он мог казаться таковым изначально хд) В конце концов, «Наруто» был интересным, потому что там был Саске. Каваки вдохнул в историю новое дыхание, и это было нужно, такой пришелец из прошлого, явившийся напомнить героям, что они тут все заигрались в Sims. А в следующий миг обнаруживший, что его эта игра и самого увлекла — в опасное общество он попал, очень опасное)

И таки обставлено всё было с шиком –


189 серия прямо-таки блестящая, настолько высокоуровневой анимации в сезоне было… ну может пару раз и было. В любом случае – это был уровень мувика. Меня разве что дизайн, качнувшийся в сторону мангашного, отвлекал. Но по накалу эмоций и напряжённости обстановки вспомнился тот первый раз, когда у Саске активировалась проклятая печать, прям вот так жутко)





192 тоже отличная, очень красивая и очень грустная



В серии отличный финал с запараллеленными словами, очень хорошо вышло, настолько, что даже добряк Наруто показался угрожающим, – удивительный эффект, я кайфанула)



Одна деталь, касающаяся оригинального сериала, частенько коробила меня, пока я была вовлечена в историю: вымуштрованное безразличие кланов, всей деревни, к вещам, которые следовало изменить или в которые стоило вмешаться. В том же клане Учиха поколениями происходила всякая дичь – никому нет дела. В маленького мальчика помещают бомбу и делают вид, что его не существует – никому нет дела. И это те айсберги, которые первыми на ум приходят, в «Наруто» такого добра много – множеству персонажей была причинена боль и множество было сломлено этой болью просто потому, что все предпочитали закрывать глаза на проблему. Как я уже говорила, тупо мир дурацкий. Даже в той же «Корзинке» кот не был изгоем просто так, он был таковым из-за проклятья, к нему просто не могли иначе относиться; мне этот механизм жутко не нравится, но он хотя бы есть, реальное обоснование, почему так, а не иначе. А в «Наруто» вообще часто пренебрегали здравым смыслом. И в «Боруто» продолжают задорно им пренебрегать, в том лишь разница, что герои другие, их характер другой, окружение – тому же Боруто ничего никому не надо доказывать и я очень этому рада.
И поэтому я была рада тому, что Наруто, вместо того, чтобы отвернуться от Каваки, принял его. Кому-то следовало таким же образом принять его в прошлом, но он не таит обиды ни на кого, поступает, как должно, полностью отдавая себе отчёт в том, что держать Каваки рядом опасно – однажды за ним придут. Но в его случае правильное решение только одно)





Поколение хотя бы частично неплохо воспитанных детей – банзай! хд

Драмы драмами, но поводов посмеяться было не мало –


И Наруто be like –



Чувак, это гиблое дело, брось его, от Наруто ещё никто не уходил, тебе кто угодно это подтвердит хд Это его с издевкой произнесённое «Набегался?» – троллинг 80го уровня, ну очень смешно, такое нарочно и не придумаешь

Ну ладно там кошечку-собачку домой притащить, но ребёнка хд

К слову, о кошечках-собачках – про черепашку.


Очень хорошая получилась сцена в квартире Мугино Вроде и персонаж с потолка, а всё равно его арка хорошей вышла и завершение замечательное




Как-то уже и не хочется продолжать гонку за онгоингом – как так, не иметь в запасе пару десятков серий, ну? Хд
Да и что смотреть – всё понятно с ними)




Точнее, мне просто уже поднадоело фиксировать свои впечатления, какие-то предложения связные составлять – устала)
Напоследок – Нуэ, тотемный зверь)

---

Boruto art

+ 6

pixiv.

---

Boruto - Naruto Next Generations, ep. 179 - 187

Суть вещи определяет её хозяин.

Ниндзя против научно-технического прогресса В «Наруто» мифологическую составляющую усугубляли до предела, в конце концов прибегнув ко всякого рода реинкарнациям и прочим избранным. В «Боруто» уже другое направление – научно-техническое. На коленке сделанное, конечно, вообще ноль вразумительности и несоблюдение никакой логики и последовательности в изобретениях. Знаете, я никогда ничего не напишу, потому что не могу позволить себе такие масштабные допущения хд Но, как рабочую идею, я вполне могу это принять. «Боруто» изначально таким показывали – мир развивается, на смену ниндзя-техникам приходят сложные технологии, воплощающие эти же техники в прикладной форме без затраты чакры и прочего шаманизма – наступает другая эпоха. И здесь, по сути, есть где развернуться, устроить не то чтобы восстание машин, но нечто очень близкое к этому. Уж наверняка попрощаться с миром старым, полным устаревших традиций – вот по ним я так точно скучать не стану. А всё равно Боруто, точно сын своих родителей, продолжает истово гнуть линию «настоящих синоби». Ну, лан, посмотрим, что дальше будет.


Я вас умоляю, да ничего не будет хд

179 серия и последующие знакомят с Карой, как будто бы чуть-чуть раскрывают эту новую группу антагонистов. Конкретики – кто они, что они, зачем они – к данному моменту нет, но есть на что глаз положить. Затраханный (возможно, буквально) доктор с чашкой, девочка-стерва, мальчик, который ревнует, громкий громила, загадочный тихушник герпетолог и лидер чудо Цуда-сан.



Все, ес-но, очень переживают из-за некого пропавшего сосуда, но время говорить о нём много ещё не пришло)

Может, мне так только показалось, но как только сериал переключился на мангу, снизился темп и героев всех как подменили. Но оно может и хорошо, я по крайней мере более чем верю, что за 180 серий герои уж точно прокачались, чтобы быть способными противостоять врагам повышенного уровня сложности, со звёздочкой, так скажем.

Но начать нужно с Мугино, почтить его память, потому что эту арку он не пережил, даже обидно. Особенно обидно, что здесь он оказался больше мебелью, чем в филлерах. Филлеры обогатили его предысторией, в которой даже была встреча с Третьим, что вдохновила Мугино, подтолкнула к Конохамару, потому что дед дважды, а то и трижды умудрился повторить, что его внук одного с Мугино возраста – он из поколения тех несчастных детей, которые жернова никому не нужного противостояния захватили и поволокли. Но он был так благодарен Третьему за то, что тот избавил его от одного служения во имя другого, уже осознанного, что оказался просто счастлив быть. Быть ниндзя, жить в пустой квартире с одной черепашкой, от миссии до миссии, не нуждаясь больше ни в чём.



Тем печальнее оказалась его участь –


Но это позволило изобразить конфликт более эмоциональным, насыщенным – какое бы мне дело было до статиста?

Инструмент – это что-то неодушевлённое. Но некоторые люди согласны быть инструментами, они даже не находят такое сравнение унизительным. К примеру, Саске норм быть инструментом Наруто, а это ведь даже звучит дико. Но все те, кто преданно служит, готовые отдать свою жизнь за, не считают это чем-то постыдным, это их решение, философия. Они выбирают быть такими синоби.

Вон даже Мицуки проникся хд





Но мне правда сердце греет, что он и Сарадой дорожит, мимими)



На последнем скрине она такая лапуля)

Но что происходит с человеком, который верно служил, а потом сломался? Руку там в битве потерял или ещё что. Он становится непригоден для дела всей своей жизни, печальная участь. И тут на сцену выходят новые технологии, готовые и на ноги поставить и любыми талантами наделить, лучше прежних даже. Звучит хорошо. Но на практике японских сёненов выходит так – «служи, чувак, служи полностью, до конца жизни, до последней капли крови, до последнего живого места на теле и не ной о своей ничтожности, ведь чудо медицины подарило тебе ногу/руку/туловище/голову, живи и радуйся возможности принести пользу, а потом просто сдохни, как герой». Во какие хорошие технологии. Не, ну т.е. тут сарказм, очевидно, да, но технологии и правда хорошие. Просто незачем всё опять до предела доводить. Почему нельзя спокойно уйти? Потому что мир такой дурацкий. А кроме того, что он дурацкий, и вынуждает сражаться и сражаться, в нём ещё есть герои типа Боруто, которые скажут –

И вот непонятно. Вроде и хорошо пожелал, а вроде и проклял. Месседж жить хороший, но все кому не лень трактуют его так – «умереть защищая/ради кого-то/и т.д.» – от этого реально можно устать.

Но момент с отвёрткой даже красивым вышел, очень символичным.


Битва в целом вышла занимательной, было интересно, залипательно, с прикольными идеями.


И у Боруто было хорошее выражение лица в конце.


Под занавес явился некий Касэй Кодзи, тот который герпетолог (с голосом Накамуры), по эмоциям короткая схватка с ним тоже здоровскрй вышла, Сарада так вызверилась – очень меня порадовала)



И Мицуки голос разума)


Я всё ещё не знаю, как оценивать Конохамару, он способен на сюрпризы, а всё равно теряется на фоне Боруто, пусть в сражениях и были моменты, когда он был внимателен, предусмотрителен и крут) Но ещё не Какаши, короче хд



И-и-и, в конце концов, – достижение разблокировано – добрались! И я вместе с ними)

---

Boruto - Ending 14 | Central

見守っていて