Где там 23-е число?

Есть подозрение, что за последние сотни страниц "Судьбы" я возненавижу полноценного, мать его, Фитца окончательно (и неважно, как это меня характеризует), так что мне нужно отвлечься на что-то хорошее

Сильвер хороший, да

15.01.2016 в 20:31

Пишет  |Инари|:

аааааа
1 сезон

2 сезон

3 сезон

---

Дядька в Хогвартсе хд

17.01.2016 в 20:54

Пишет  Фессгард:

Osomatsu-san
ААААААААААААА
ААААААААААААА
ААААААААААААА

Нет, кроссовер любого произведения с ГП - это всегда актуально и интересно, но вот от кроссовера Осомацу-сана с ГП я вою как подзаборный котик.

Лог (тут есть штук 30 артов на тему), сам автор.

+4

Я, кажется, вляпалась в новый фандом. Осомацу уже изрядно пожрал мозг, хотя я видела серий всего ничего.
Может, сообщество запилить или обзоры какие-нибудь?

И да, хочу написать ОсоЧоро фик. Или почитать.

---

"Hold on, I'm coming"

.

---

"Here's a present for the future memory lane"

Название: Такой вечер
Фэндом: Daiya no A
Бета: –
Размер: мини (~ 2 200 слов)
Персонажи/Пейринг: Фуруя, Исашики
Категория: джен
Жанр: повседневность
Рейтинг: G
Примечание: возможен ООС; таймлайн — где-то до игры против Инаширо
Краткое содержание: Когда они заговорили о любви, то оба пожалели об этом.
От автора: Присутствует сомнительные рассуждения о "вечном" — так уж получилось
Добилось к Дайя-недельке

Должно быть, вскоре небо упадёт на землю, потому как, выйдя вечером на пробежку, Фуруя не обнаружил на стадионе шумно гоняющего шину Савамуру. «Заболел он, что ли», – отстранённо подумал Фуруя и присел рядом с оставленной у кладовки шиной. Та выглядела на редкость одинокой, словно оставленный без хозяйского присмотра питомец. Фуруя оглянулся. Пустынный стадион, на котором кроме него никого больше не было, как-то не вдохновлял на подвиги. Более того, вызывал неприятные ассоциации, тревожил память, воскрешая те воспоминания, которые питчер из Хоккайдо стремился забыть.

Увлечённый сумрачными мыслями, Фуруя вновь упёрся взглядом в шину. Ему не хотелось в этом сознаваться, но в компании с Савамурой бегать было куда интереснее, чем в одиночестве.

«Нет, ну разве так можно, кто ж друзей-то бросает?» – возмущался он, убеждённый до глубины души, что именно так шина и думает.

Вдруг из-за угла склада появился Исашики, держащий в опущенной руке биту.

«Сэмпай», – успел подумать Фуруя, хлопнув ресницами. Исашики остановился перед ним как вкопанный, явно не ожидая встретить. И, возможно, надеясь не встретить.

– Что-то ты рано, – неприветливо высказался он, окидывая кохая взглядом с ног до головы. – Вы же с Савамурой обычно позже бегаете.

– Да, – не то спросил, не то ответил Фуруя. Сам себя не понял, если честно. Он был слишком удивлён тем, что их привычные совместные пробежки с Савамурой, оказывается, привязаны к какому-то конкретному времени.

– Бестолковые, – строго сказал Исашики. – Работать ежедневно на износ не дело. Отдых и смена обстановки являются не менее важными аспектами тренировок. Почему вы этого не понимаете?

У Фуруи в голове лениво вился целый рой встречных вопросов, нескромных, неудобных и даже ехидных. Но ничего из того, что вертелось на языке, Фуруя не произнёс вслух. И дело было не столько в уже давно сложившейся привычке отмалчиваться в любой ситуации, сколько в неспособности справиться с охватившим его оцепенением. Потому что внезапно появившийся Исашики-сэмпай был совсем не таким, каким Фуруя привык его видеть. Точнее – слышать. Исашики-сэмпай был громким и, вероятно, для многих это описание являлось исчерпывающим. А сейчас перед глазами Фуруи предстал другой сэмпай, спокойный – совсем не грубый и не резкий – и приходится прикладывать определённое усилие, чтобы его услышать.

Фуруя в очередной раз упрекнул себя за то, что к товарищам по команде он относился исключительно как к товарищам по команде, которых, в большинстве своём, за пределами поля не существует. Но трудно было игнорировать взбалмошного Савамару, приятно было вдохновенно молчать вместе с Харуичи на перерывах. Но то – одногодки. Сэмпаи же были где-то за пределами привычного мира Фуруи.

Когда Фуруя стоял на горке, всё прочее теряло значение. Он видел лишь перчатку. Реже – отбивающего чужой команды. И вовсе ничего не слышал. Только привыкнув к команде, спустя длительное время он начал различать голоса. И теперь, продолжая не видеть тех, кто играл вместе с ним, он их и слышал. С тех пор – всегда.

Но насколько громки и отчаянны были выкрики команды, не заглушаемые рёвом стадиона, Фуруя в полной мере осознавал лишь в роли аутфилдера. И громче всех кричал всегда Исашики. Он шумно, но необидно отчитывал других за ошибки, поощрял удачные броски, орал, подгоняя раннеров – из аутфилда он видел всю игру, следил за каждым из членов команды. И, казалось, что сила его голоса пробуждала что-то в других. Дремлющую волю, страсть.

Но если бы Фуруя обратил внимание на Исашики, на то, кем он был, кроме того, кто кричит громче всех, он увидел бы другого человека. Серьёзного, собранного, сильного, как струна натянутого. Лишь самую малость нетерпеливого, но силой удерживающего себя в узде.

Чётко Фуруя усвоил лишь то, что сэмпай был старшим, более опытным и очень требовательным к себе.

Поэтому в ответ на замечание он подумал:

«А сами-то…»

– А я твой сэмпай и тебе пристало меня слушаться, – словно бы ответив на непроизнесённый вопрос, Исашики назидательно ткнул пальцем Фуруе в нос. – По глазам вижу, думаешь о ерунде всякой. Небось, был бы на месте меня Миюки, набросился бы на него как обычно. А передо мной робеешь, что ли? Давай-ка займёмся чисто мужским делом, не девчачьими пробежками.

Фуруя был не согласен, но не возмущён. Каким-то удивительным образом слова сэмпая (этого сэмпая) совершенно не задевали, воспринимаясь если не в качестве абсолютной истины, то как авторитетное мнение, которое следует учитывать. Сам Фуруя не знал, но по словам других был наслышан о том, что уж в чём-чём, а в девчачьих вещах Исашики просвещён лучше их всех вместе взятых.

Отойдя, наконец, от шины, Фуруя взял из-под навеса биту и встал рядом с Исашики.

– Разогрелся? – строго обратился к нему он. – Не вздумай без разминки начинать тренировки!

Фуруя едва нахмурил брови, насупившись, вскинул на Исашики обиженный взгляд.

– Я никогда об этом не забываю, – едва слышно, но выделяя каждое слово, сказал он.

– Угу, теперь вижу, – буркнул Исашики, – так разогрелся, что остыть бы не помешало.

Фуруя не ответил, сосредоточившись на хвате. Он так пристально и с такой серьёзностью изучал биту, что Исашики, не сдержавшись, со смешком фыркнул. Всякие окологениальные новички всегда с причудами.

Исашики точно пёс потянулся, прежде чем взяться за биту.

– Только не переусердствуй, – напомнил он. – Твоя первостепенная задача – подавать. Переработаешь сейчас, завтра не сможешь как следует отработать подачу, – спокойно сказал Исашики, сделав первый неторопливый замах. – Наш глазастый всё заметит.

Заслышав слово «подача», Фуруя едва сдержался, чтобы не обратиться к сэмпаю со вполне очевидной просьбой. Вместо этого он усиленно молчал, сосредоточенно махая битой. И, прежде чем подумать о том, не поздно ли отвечать, заговорил – очень медленно, следя за дыханием, не сбиваясь с заданного ритма.

– Я не скажу, что занимался с битой… Вместе с вами.

Исашики издал некий неопределённый звук, похожий на смешок.

– Пф-ф, вот уж спасибо.

Все запахи и те звуки, что были лишь частью особенной вечерней тишины, казались иными. И разрезать эту тишину взмахами биты было даже приятно.

«А?»

Фуруя бросил быстрый взгляд на Исашики. Тот, как и он сам, молча махал битой, и Фуруя принял это как данность. Не было ничего удивительно в том, что всем иногда хочется помолчать.

И, вопреки сделанному выводу, Фуруя вдруг произнёс – забывшись, озвучил вслух случайную мысль:

– Исашики-сэмпай, вы ведь хотели быть питчером?

Исашики даже застыл на мгновение, но со смешком хмыкнул, возобновив прерванное движение биты.

– Эх… Что ты за человек такой? Даже сейчас только о подачах и думаешь.

Наверное, подобную реплику стоило расценить как нежелание прямо отвечать на заданный вопрос, так что Фуруя промолчал. Он уже пожалел о том, что открыл рот. Поэтому, услышав вздох Исашики, Фуруя удивился, когда тот продолжил:

– Хотел, – просто ответил он. – Но, знаешь, если ты хочешь принести команде пользу, то должен делать то, что у тебя получается лучше всего.

Фуруя остановился. В спокойном тоне Исашики не было ничего, что могло зацепить. Ни упрёка, ни грусти – никаких тайных эмоций. Просто констатация факта. Но почему-то ему вдруг снова вспомнилось прошлое. Не иначе как вечер такой.

Чужие голоса Фуруя прогнал, тряхнув головой, и с ещё большим остервенением принялся за дело. Исашики бросил на него быстрый взгляд, заметив перемену. Он был удивлён тем, что Фуруя проявил инициативу в разговоре. И пусть вопрос касался не самой приятной для него темы, Исашики готов был ответить. Но сейчас Фуруя вновь замолчал, и Исашики это не понравилось. Только-только на человека стал похож – и снова под панцирь! А ну отвечай сэмпаю!

– Ты любишь бейсбол? – вопрос сорвался с губ, и Исашики едва язык себе не прикусил от неожиданности.

А на лице Фуруи не дрогнул ни единый мускул.

– Да, – без промедления ответил он.

– А ты не думал о том, что любишь его только потому, что можешь в нём себя проявить? Потому, что у тебя получается?

Исашики смотрел прямо на Фурую, следя за его реакцией. Произнесённые слова были немного неловкими. Неизвестно, как Фуруя их расценит, как отреагирует. И Исашики почти что пожалел о том, что раскрыл рот. Молчание – золото. Фуруя вот золотой мальчик, зачем грузить его такими вопросами?

– Эм…

Невинное недоумение на лице «золотого мальчика» Фуруи выглядело до того забавно, что Исашики и думать забыл, что такого неловкого было в его словах.

– Аргх, зачем я это говорю?.. – прорычал Исашики. Битой вдруг захотелось что-нибудь разбить – например, свою голову.

– А вы, Исашики-сэмпай, любите бейсбол?

«С чем боролись на то и напоролись… и кто меня за язык тянул?» – с тоской подумал Исашики, осознав, что отступать некуда.

– Я не знаю, – ответил Исашики после длительной паузы. – Я не уверен. Скорее… я люблю команду, – с горечью произнёс он.

Это было правдой. Стоило на том и остановиться. Но такой уж вечер – тянет поговорить. К тому же, сегодня ему как никогда повезло с собеседником. Будь оно неладно.

– Иногда я думаю, что мы могли заниматься чем угодно другим. И, если бы мы были вместе, мне бы нравилось то, что мы делали, вне зависимости от того, что это. Бейсбол или какой угодно другой вид спорта. Да хоть соревнование по поиску жуков-носорогов – не имеет значения. Если вместе.

Исашики вздохнул, избегая смотреть на Фурую и кожей ощущая его взгляд на себе.

Фуруя задумался. В голове у него невольно всплыла ассоциация с загадкой про яйцо и курицу – что было раньше? Что стало следствием?

«Хм-м…»

В детстве он смотрел бейсбольные матчи по телевизору, которые его дед так здорово и интересно комментировал. Он подарил Фуруе его первые в жизни бейсбольную перчатку и мяч. Они играли в кэтчбол во дворе, и тогда Фуруя раскрыл в себе способность подавать быстрые и прямые мячи. От того, что у него хорошо получалось, и дед хвалил его, Фуруя испытывал восторг и желание продолжать. И тогда он полюбил? Но полюбил ли он бейсбол или то чувство, которое испытывал при удачном броске? Или полюбил ещё раньше, когда только сидел рядом с дедом перед телевизором? А полюбил бы, если бы не влияние родного человека?

Покинул бы он дом ради того, что не любил?

Нет смысла задумываться о таких вещах. В конце концов, Фуруя всё ещё верил, что каждый делает то, что хочет. И что получается. Логично не делать то, что не получается при наличии того, что получается.

Фуруя никогда не думал о том, что у него есть талант, что он и в самом деле гений. Просто есть занятие, доставляющее ему удовольствие тем, что у него всё получается. И Фуруя искренне верил в то, что так бывает с каждым.

Правда, потом, когда он остался питчером без команды, он перестал думать о том, что там у всех остальных, сконцентрировавшись на себе.

И только сейчас Фуруя с запозданием подумал о том, что вовсе не у всех есть то, что получается. А уж то, что всегда получается хорошо, вовсе есть лишь у единиц. И эти единицы – не большинство.

А большинство вынуждено не только большую часть жизни искать то, что получается хоть как, но и прилагать неимоверные усилия, чтобы «хоть как» стало чем-то на уровень выше.

Можно ли поверить в любовь, когда она стоит таких усилий? Или только в такую любовь и стоит верить?

Сборная Сэйдо никогда не состояла сплошь из одних гениев. И уважаемый Фуруей сэмпай, стоящий сейчас рядом с ним, нашёл своё место, сделав не один удачный бросок, как то удалось Фуруе. Он прошёл куда более долгий путь.

И единственная неоспоримая истина заключалась лишь в том, что в одиночку он бы этого сделать не смог.

Фуруя выдохнул. И словно очнулся ото сна, потеряв всякий счёт времени.

– Я понимаю, – ответил он, не глядя в сторону Исашики. – Или, может… мне только кажется, что понимаю.

– Пф-ф, этого мог бы и не говорить, пустая твоя башка! – Исашики шутя стукнул Фурую битой. Усмехнулся, наблюдая за тем, как искренне Фуруя пытался что-то для себя решить, не заметив даже, как получил тычок в бок. – Ты думал о том, чем ещё можешь заняться, кроме бейсбола?

Фуруя моргнул в ответ. Растерянно покачал головой и сказал:

– Не знаю. Я никогда об этом не думал.

– И в самом деле бестолочь! Так подумай!

Фуруя всерьёз задумался – сэмпай попросил же. Уж лучше об этом, чем о том, о чём ему там приспичило поразмышлять до этого.

– М-м… Я животных люблю, – ответил он. – Медведей. Но и собак тоже.

– Что это ещё за пояснение? О! – воскликнул Исашики и улыбнулся. – Помнится, в детстве я хотел стать ветеринаром.

– М-м… Взяли бы меня ассистентом? – спросил Фуруя, впервые за долгое время почувствовав что-то колющее на губах и щеках.

– Ага. Анестезиологом, – ответил Исашики и рассмеялся.

Губы Фуруи дрогнули. Он смотрел на смеющегося сэмпая, ощущая тяжесть в груди. Какое-то чувство росло в нём. Фуруе было приятно видеть улыбку своего сэмпая. Он задержал дыхание, почувствовав, что атмосфера между ними изменилась. Дышать стало легче. Но дышать не хотелось: было страшно от того, что малейшее движение способно рассеять возникшую хрупкую связь.

Отсмеявшись, Исашики вскинул голову. Встретившись с прямым взглядом Фуруи, он едва заметно вздрогнул. Он не знал, как реагировать на столь пристальное внимание со стороны странноватого новичка.

– Вот чёрт, уболтал ты меня! – ворчливо пробормотал он, замахнувшись на Фурую битой без намерения ударить. Отвернувшись, он добавил: – Что-то друг твой не торопится.

Фуруя хотел сказать, что никакой Савамура ему не друг, но Исашики, отвернувшись, пошёл прочь со стадиона, и с губ Фуруи сорвались совсем другие слова:

– Уходите уже?

– К автоматам, – ответил Исашики, обернувшись через плечо. – Тебе взять что-нибудь?

– Эм…

– Как же ж твоя соображалка работает?! Чай, сойдёт?

– Так ведь кохаи должны…

– Забей.

С этими словами Исашики резко развернулся, махнув Фуруе рукой в неопределённом жесте. Некоторое время Фуруя смотрел ему в спину. На крае сознания мельтешили беспокойные мысли. Что послужило причиной необычной разговорчивости сэмпая?

Фуруя вздохнул. Наверняка у третьегодок было много проблем.

Фуруя приподнял руку и приоткрыл было рот, чтобы окликнуть сэмпая. Но он так и не заставил себя произнести ни слова. Даже мысль о том, что Исашики порадует, если он повысит голос, не заставила Фурую сказать вслух то, что так отчаянно просилось.

Фуруя опустил взгляд и отвернулся, сильнее ухватившись за биту.

«Давайте сыграем в кэтчбол, Исашики-сэмпай», – такие слова.

Фуруе было интересно, какая у Исашики подача.

И каким будет его лицо, когда он услышит его просьбу?

---

Без медведей нельзя было обойтись

Название: «All I've Got to Do»
Фэндом: Daiya no A
Бета: –
Размер: драббл (~ 1000 слов)
Персонажи/Пейринг: Миюки|Фуруя, голоса из телефона
Категория: джен+
Жанр: виньеточная виньетка
Рейтинг: G
Примечание: возможен ООС; полуАУшный постканон без всяких пояснений
Краткое содержание: Всё, что должен сделать Миюки, это перестать пытаться сделать что-то со своими чувствами.
От автора: Наверное здесь должна была быть драма, но я не могу в драму ну да кому она нужна.
Написалось к Дайя-недельке

Ночью ему приснились белые медведи, а утром Миюки узнал о том, что Фуруя пропустил игру сезона. В качестве причины журналистами были названы некие не уточнённые «личные обстоятельства». И не то чтобы Миюки беспокоился о Фуруе, просто у него давно вошло в привычку интересоваться делами школьных товарищей.

– Что-то случилось? – Миюки позвонил Крису и посреди непринуждённого разговора о повседневных мелочах невзначай задал волнующий его вопрос. На другом конце провода на мгновение воцарилось молчание, которое иначе как тревожным назвать было нельзя. Сердце Миюки ухнуло вниз прежде, чем он это осознал.

– У Фуруи умер дедушка. Он поехал домой, – ровным тоном ответил Крис, так словно вовсе не удивившись вопросу.

Впервые за несколько месяцев его пребывание в Америке, отделённой от Японии целым океаном, показалось Миюки столь несвоевременным.

Даже положив трубку, Миюки всё ещё слышал голос Криса в своей голове.

«Вот как».

Порыв повторно набрать номер по затёртым клавишам и спросить, как он, не уточняя кто – Крис поймёт и так – Миюки безжалостно в себе подавил.

Нужны ли слова, чтобы это понять?

Миюки никогда не доводилось общаться ни с кем из родственников Фуруи. Но он не единожды видел его деда, Эйджи-сана, на матчах. Видел, как тот следил за внуком, наблюдал – его внимание трудно было не заметить, не ощутить.

Миюки был хорошо знаком такой особый взгляд - кажущийся жёстким, лишённым теплоты. Но он готов был поклясться, что каждый раз, когда Фуруя поднимался на горку, в тусклых глазах старого человека зажигалась тихая гордость.

Вероятно, он был тем, кто в своё время оказал на Фурую наибольшее влияние, поддерживая в нём постепенно возрастающую любовь к бейсболу. Конечно, Фуруе наверняка хотелось проводить любимого родного человека достойно. Но он отказался преподнести ему последний подарок, пропустив игру.

«И каково ему сейчас?»

Что-то, чему он не мог дать названия, заставляло Миюки сомневаться. И беспокоиться. Всё меньше за себя.

Через две недели журналисты сообщили, что Фуруя, «едва только успевшая взойти звезда», покидает юношескую сборную и навсегда прекращает свою бейсбольную карьеру.

– Всё-таки травма? – горькие слова дались ему легко. Но кажущееся равнодушие Миюки уже давно перестало обманывать его друзей.

– Да, – по телефону Криса почему-то ответила Рей. – Врачи диагностировали осложнение ещё месяц назад.

«Вот и всё».

Миюки сжимал телефон в руках и думал о том, что если поедет в аэропорт прямо сейчас, быть может, ему ещё удастся купить билет на вечерний рейс. Он не думал, зачем, просто на мгновение представил себя Савамурой, которому всё можно. Можно плюнуть на всё и сорваться с места, и броситься на помощь… кому? Да кому угодно! Пусть даже и нерадивому монстрику, который и другом-то ему никогда не был. И тормошить, тормошить, тормошить, не позволяя проиграть самому себе, не дать исчезнуть. Убедить в тысяче и одной причине не опускать руки. Взбодрить монстрика, торжественно вручить самое дорогое, что у него есть. Да хоть бы и бесценную шину! На верёвке! С подписью! С лучшим именем, которое только можно иметь, – Друг!

Лишь бы, потеряв, Фуруя не потерялся сам.

Целую неделю тренер злился на растерянность Миюки, и в пятницу тот снова взялся за телефон.

– Где он сейчас? – спросил он у телефонной трубки.

– Где, где?! В Африке, где же ещё! – Миюки опешил, узнав голос Савамуры, но решил не придавать значения тому, что на телефон Криса отвечают все кому не лень.

«Стоп. В Африке? Что?» – услышанное совершенно не укладывалось в голове.

В течение следующей недели Миюки почти каждую ночь снилась талая лужица посреди жаркой саванны.

– Африка? Серьёзно? – всё ещё не веря, решил уточнить он.

– Серьёзнее не придумаешь, – фыркнула телефонная трубка голосом Курамочи.

Миюки даже не удивился тому, что он не удивился.

– Это ведь телефон Криса?

– Ну да. Позвать его?

– Нет, не нужно. Он вообще бывает один?

– Только если Савамура не считается.

«Добился же своего», – усмехнулся Миюки.

Он абсолютно точно испытывал гордость за Савамуру, отличающегося столь потрясающим умением всегда добиваться желаемого. В отношении же себя самого, Миюки старался избегать подобных характеристик, ведь ни одной по-настоящему реализованной мечтой похвастаться не мог. Достигнутое не доставляло ему особой радости.

А то, чего он действительно желал, его вовсе не красило.

Казалось бы, что может быть проще: признать всё то, что творится в твоей голове, признать свои мысли, желания. Признать, что ты уже давно испытываешь сильную и безнадёжную нужду в одном конкретном человеке.

И эта нужда с годами нисколько не уменьшилась.

«Хоть ты порвись, Миюки Кадзуя».

Через две недели Миюки вернулся домой в Японию, проведать отца, и обнаружил в почтовом ящике весь заляпанный марками конверт с одной-единственной фотографией внутри. Изображающей слона.

«Хочу сфотографировать льва», – значилось на обороте.

Фуруе удалось запечатлеть животное в тот самый момент, когда оно повернуло голову в его сторону. Миюки несколько нескончаемо долгих минут смотрел на слона, пытаясь познать все тайны Вселенной, сконцентрировавшиеся в одном человеке. Который в данный момент бегал с фотоаппаратом по африканской прерии, чёрте знает зачем.

«Слон? Почему слон? Почему не медведь? Почему Африка, чёрт тебя дери?!»

Куда уж проще было представить Фурую в качестве члена экспедиции на Северный Полюс.

Не выпуская фотографию из рук, Миюки откинулся на спинку стула и рассмеялся.

Если бы он мог позволить себе такую глупость, Миюки отправил бы Фуруе открытку с тоскующим львом из зоопарка. Но ему не удалось придумать уместную подпись, лишённую неразумной двусмысленности. Разве что – «Львы невкусные».

Злосчастные медведи попались ему на глаза случайно. В магазине Миюки как обычно задержался у стенда с журналами, где они его и поджидали. Новый выпуск издания о дикой природе был целиком посвящён им в честь Международного Дня Белого Медведя.

«Двадцать седьмого февраля, а я и не знал».

Фуруя-то знал наверняка.

«Двадцать седьмое уже завтра. А ты в Африке... Кому ты там нужен?»

Миюки закрыл журнал, но из рук не выпустил, продолжая смотреть на его обложку.

«Медведи осуждают», – подумал он.

Вечером он написал своему американскому тренеру: «Я не вернусь».

За ужином отец едва заметно кивнул в ответ на озвученное сыном решение. Он никогда не пытался влиять на Миюки, воздерживаясь от явной критики или одобрения его поступков. Но в этот раз одного его жеста хватило, чтобы Миюки почувствовал облегчение.

«Так правильно».

Ещё через две недели пришло новое письмо.

«Я возвращаюсь».

«Мне-то ты зачем пишешь? – хотелось спросить Миюки. С фотографии на него удивлённо вытаращились сидящие в ряд забавные мартышки. – Видно же, что по Савамуре соскучился? И где твой лев?»

Казалось, подай ему сейчас Фурую – и Миюки завалит несчастного каверзными вопросами.

«Едва ли», – улыбнулся Миюки, оглаживая пальцами края фотографии.

Глядя на мартышек, Миюки ощущал растекающееся в груди тепло, точно от чужой ауры, которую он всё же не забыл.

Через несколько дней ему позвонил Крис.

– Фуруя будет тебя искать, когда вернётся. Что мне ему сказать?

В голосе друга звучала улыбка.

Над письменным столом Миюки висела доска с приколотыми к ней фотографиями. Ему показалось, что слон и три мартышки смотрят на него с укоризной.

Миюки вздохнул.

И улыбнулся.

– Скажи ему, где меня найти. А лучше – дай номер телефона.

---

Senyuu. manga volume 3

...

Я так отчаянно оттягивала момент прочтения третьего тома, что в итоге дождалась перевода на русский
Ну ладно, проехали.

Вот что значит история, полная сюрпризов. Сенью подтверждает, что всякая история хороша в том виде, в каком она есть. Как часто нам хочется критиковать те или иные аспекты чего бы то ни было – сериала, фильма, книги, манги – вычленять все достоинства и недостатки. Заниматься этим неблагодарным делом по отношению к Сенью не хочется совершенно. Оно или нравится целиком и полностью, или нет. Вряд ли тут работает принцип ожидания «а вдруг взлетит». Вы не оцените очарование сюжетных поворотов, если вам не нравится местный юмор. И эти самые сюжетные повороты, иногда вдруг оказывающиеся неожиданно драматическими, маловероятно, что вызовут интерес, потому что юмор (специфический) при этом никуда не денется.

Но знаете, чем особенно хороша эта манга – неловким чувством, возникающим при прочтении, когда сюжет у комедийно-фэнтезийной-героически-пародийной манги оказывается круче, чем у типичных представителей популярных (или, скорее, не очень) фэнтези-тайлов. Особенно глядя на нынешний зимний аниме-сезон, богатый фэнтези-поделками, подобный вопрос становится особенно острым.

Короче, подкупает Сенью тем, чем является)

Итак, что особенно зацепило.

В первую очередь – сама концепция «главного злодея». И Эльф в этом отношении отдельная тема. Говоря о «злодее» я имею в виду владыку демонов. Кто он такой и откуда взялся, мы уже знаем. Знаем, что последние несколько сотен лет владыка просто есть в режиме активном или ожидания, и есть у него демоны-приспешники, периодически устраивающие террор среди мирного населения (типа заставляют жителей деревни кошачьи ушки надевать и гавкать при этом, ага). И мы знаем, что на самом-то деле когда-то владыка демонов был до крайности странным и непутёвым папкой. И за ценность его сущности говорят пролитые ещё в прошлом томе слёзы сына. А в этом томе добавился ещё один занятный эпизод, показавшийся мне прекрасным. Никому ненужная коробка игрушек, печаль одиночества. И появившиеся из этой печали демоны – верные слуги, шумный балаган, словно ожившие игрушки из той самой коробки. А всё зачем? Чтобы владыка демонов был счастлив.

Владыка демонов должен быть счастлив. И если вы меня не поняли, то я и не знаю, как ещё выразить свой восторг от этих слов)

Второе, а может всё-таки и первое – уже упомянутый мною Эльф.



Назвать его «злодеем» язык не поворачивается. Антагонист, скорее, чуть более широкое понятие. И он, чертяка, хорош. На чёртика, кстати, очень похож. С умом харизматичного, статного, много уже за свой век (а то и не один, и даже не за два) повидавшего демона. Или не совсем демона. Что-то на редкость человеческое в Эльфе присутствует. И кому-то, наверняка, даже в глаза бросается.
Да, Альба, да, в тебя нельзя не верить)



Несмотря на то, что в новом томе набежала толпа новых героев, старые, уже полюбившиеся, персонажи никуда не делись, хотя у них очевидно своя атмосфера )




ФойФой


Януа и Самеджима – эти вообще эпичны и каноничны по всем фронтам хд


Неожиданное явление папки (не скажу, чьего хд) тоже доставило, потому что мировой мужик



И любимый пейринг цветёт и пахнет, хотя по окончании второго тома казалось, что с появлением Креи всё стало плохо) Но кто б о нём вспомнил, когда здесь такое)



Ух, Альба, ух)
Но Росса так просто не возьмёшь хд






И финал такой хороший получился (при всём том, что успело произойти))


В общем, пойдём читать следующий том. И верить в возможность пятого)

P. S. Просто король)

---

Super Lovers / Enomoto Akira

У меня наконец появился любимый герой в этой манге, поддерживающий к ней интерес)
Акира здорово так баламутит воду, так что я возлагаю на него большие надежды)
И, кажется, я его и вовсе уже с Реном зашшиперила хд

...

Жду 26 главу и от всей души надеюсь, что они подрались, ведь добрая драка это всегда начало чего-то большего круто хд


А ещё мне интересно, мангака хоть примерно планирует финал? А то зная её, вполне можно сделать ставку на то, что история растянется томов на двадцать хд

Хотя, конечно, этот вопрос более актуален в отношении Хаккендена

---

Miyuki & Narumiya art

.

После новых глав манги мне кажется, что я опять не люблю Инаширо в целом и Мэя в частности,
но перед этим артом устоять не смогла

+ 4

И без SW-кроссоверов нынче никуда)

...

И у МиюМэя-автора неожиданно всплывает Фуруя в роли представителя светлой стороны силы хд

.

---

Ookami drama cd

ранее

Таки драмке быть)



обложка вышедшего на днях танкбона

* * *

upd. Послушать можно здесь

Всё-таки у Оно Юки переход от одного модуса к другому резковат, на мой вкус, но сам контраст хорош)

запись создана: 30.06.2015 в 21:20

---

И как бы то ни было

а дневнеку 7 лет.
И пусть воля к жизни его не покинет


upd. Наконец, испекла печенье, какое давно хотела

---

Black Sails S3

"Я Джон Сильвер и я заебался"
Бони без шляпы

---

The Tawny Man Trilogy / 2

Что мне определённо нравится во второй книге – особое значение, уделяемое сказанным словам. Как необходимость держать ответ за слова, так и их абсолютная бессмысленность в некоторых случаях, отсутствие в них силы, даже при условии их правдивости.

Ты знаешь, кто я такой. Я даже назвал тебе свое настоящее имя. Что же до того, что я собой представляю, и это тебе известно тоже. Ты ищешь ложного утешения, когда требуешь, чтобы я словами обозначил тебе мою сущность. Слова не вмещают в себя и не объясняют человека. Только сердце, и только если оно хочет. Но, боюсь, твое сердце не хочет. Ты знаешь обо мне больше любого живущего на свете человека, однако упрямо твердишь, что это все не может быть мной. Какую часть меня ты готов отбросить? И почему я должен отказываться от чего-то, чтобы доставить тебе удовольствие? Я никогда не попросил бы тебя о таком. Тебе придется признать еще одну истину. Ты знаешь, как я к тебе отношусь. Знаешь уже много лет. Давай не будем притворяться друг перед другом. Тебе прекрасно известно, что я тебя люблю. Любил и буду любить всегда.


И это тоже мы с тобой давно знаем. Тебе не следовало произносить вслух слова, которые теперь останутся со мной навсегда. Мы могли прожить всю свою жизнь и не начинать этого разговора. А теперь ты приговорил нас обоих вечно его вспоминать.

---

~Honmono ga Hoshikereba~

Мне очень хочется включить модус Эбины — в новом чарасонговом альбоме на подпевках у Хачимана — та-дам! — Хаято! И Тобе.
Но кому до него дело есть хд

Но в посте будут песни девочек) Потому что мне очень нравится, как поёт Саори Хаями)
И у Каори-Томацу Харуки такая жизнеутверждающая песенка)



Вообще хороший альбом, потому что в нём действительно чувствуется что-то настроенческое-персонажное

...

К слову, об Оримото. Ватару развлекается написанием бек-стори, части которой выходят в компакте с двд. К чему это его словоблудие непонятно и не станет понятно, возможно, вообще никогда. То ли от любви к фанатам, то ли получая садистское удовольствие от процесса написания "фанфиков" с, мать их, намёками, то ли от того и другого вместе, но уже переведённый на русский текст прямо-таки пестрит недомолвками в лучших традициях оригинала. Перевод можно найти здесь, а я просто процитирую кусочек:

На большом виадуке, проходящим над национальной трассой, Оримото повернулась ко мне и задала неожиданный вопрос.
«Кстати, так с кем из них ты встречаешься?», — спросила Оримото обычным дразнящим голосом с заинтересованным выражением лица. Она же меня не так давно спрашивала это же самое.
«Ни с кем», — ответил я уставшим голосом.
«Хм…», — хмыкнула Оримото и снова повернулась вперёд, как будто этот вопрос утратил свой смысл.
Мы замолчали, раздаётся лишь звук наших шагов и велосипедных покрышек. И ещё раз она спросила, на этот раз тихим голосом и не оборачиваясь.
«А кого из них ты любишь?»
Вроде бы вопрос похож на предыдущий, но я не смог сразу же ответить на него. Также я не смог и что-то отрицать, слова просто застряли в горле. Эта тишина оказалась ещё неожиданней вопроса. Оримото удивилась, что я ничего не отвечаю, и удивлённо повернулась ко мне. Увидев моё лицо, она нерешительно улыбнулась, словно извиняясь.
«А, забудь»
Возможно, мне нужно было что-то ей ответить. Но на самом деле… почему? Я ведь должен был знать ответ на тот вопрос!
В итоге я только поддакивал ей всё время, не говоря ничего конкретного.

Спасибо, Оримото, что спросила прямо, а то ж никому другому это в голову не придёт

---

Доступ к записи ограничен

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Доступ к записи ограничен

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

The Tawny Man Trilogy / Феннел

Меня покорил этот кот своей манерой выражаться)
Уж не знаю, как там было задумано, но мне представляется такой монотонный вкрадчивый голос, невозмутимый в сочетании со снисходительным взглядом хд

Я шагнул к огню, но в этот момент кот неожиданно бросился мне под ноги.
Мне пришлось остановиться, поскольку я едва его не раздавил.
Присядь у огня, а я устроюсь у тебя на коленях, – прозвучал в моем сознании настойчивый голос кота.
Я обменялся с ним взглядами. Потом мы оба вежливо отвернулись. Но он успел разглядеть мою израненную душу.
Он потерся мордочкой о мою ногу.
Возьми кота. Тебе станет лучше.
Не думаю.
Он продолжал настойчиво тереться о мою ногу.
Возьми кота.
Я не хочу держать на коленях кота.
Неожиданно он поднялся на задние лапы и вцепился когтями мне в икру.
Не спорь. Возьми кота!

---

The Tawny Man Trilogy / Ночной Волк

Определённо, без него будет уже не то...
Брат мой?
Идите без меня. Охотиться могут только быстрые и сильные.
Значит, мне придется обходиться без моего носа и глаз?
И, к сожалению, без мозгов. В путь, мой маленький брат, и прибереги лесть для того, кто в нее поверит. Может быть, для кошки.

...

А если сделаю, это навсегда разрушит все, что связывает нас с Шутом. Наемный убийца принял бы решение убить и его тоже, чтобы никогда не видеть обвинения в его глазах.
А потом ты можешь прикончить и меня, и себя – и тогда никто никогда не узнает о том, что нас связывало. Это останется нашей позорной тайной, которую мы оба унесем в могилу. Убей нас всех, чтобы не признаваться в том, кто ты такой на самом деле.

---

Blue Sky Complex ch. 09

В работах Ичикавы отсутствует изящество выдуманных историй, самого факта выдуманности с толикой оторванности от реальности – этого нет. Но её работы повседневны, почти скучны, что это даже правдоподобно хд



И где-то в этом году по ним будет драмка

---

UraBoku, ch. 55

Да оживёт этот тег)
Мы ведь ничего не забываем типа — ай-да снова следить за УраБоку в онгоинге хд
Но мне срочно нужно обновить события у себя в голове
Правда пробелы в памяти не мешают мне любоваться героями)

...

В чутка изменившейся рисовке Хоцума совсем маленький мальчик, но наверняка говорит умеющему загоняться Шусею правильные вещи)


Вы знаете, что я очень люблю Сенширо? По всем параметрам мой персонаж, как-никак) Так что я его люблю, да) И верю, что он может из цундере-Курото сделать человека)


Один из самых милых моментов за всю главу


Awww
Эм... Разве я когда-то любила этот пейринг? хд


Троляка!


И неожиданный Такаширо...


raw

---

AU theme