Главы 11-12

[Ria Yue]

Глава 11

Уже много лет я чувствовал себя зверем, загнанным в ловушку и постепенно привыкающим к ней. Такое отношение к этому злило меня ещё больше, в те моменты, когда я останавливал свой бег по кругу чтобы подумать. Да, я всё-таки думал. Пэйн же сидела у стены нашёй с ней общей камеры и меланхолично рассматривала потолок, теряющийся высоко-высоко в закатном небе. Она привыкла ко всему. А я?
Когда мы остались одни с ней в этом холодном маленьком помещении, я не помнил. Может, когда я убил господина Фетра, узнав правду, и делая всё это ради сестры. Или когда война начала уносить дорогие нам жизни. Или когда я перестал ей верить? Это мерзко, думать, что она желала смерти и та наступала, лишь по одному её желанию. Но ведь её силы не поддавались контролю и разумному объяснению! Что я мог думать ещё?! В конце концов, она привыкла к этому отношению. Теперь мне больно думать, что те её слёзы могли быть не фальшивкой для очередной её роли. Я оставил её. А теперь я сижу совершенно один в другой комнате, задымленной, с низким потолком, освещённой тёмным светом. Неизвестно сколько ещё я могу считать секунды и розовых мартышек перед глазами... Мои руки уже дрожат, а глаза слезятся... От дыма... Должно быть...
Мне это надоело. Прощай и прости, Пэйн, я ухожу. Это продолжалось слишком долго. Но... Мне немного не по себе. Дождись меня... Пэйн.

* * * * *

Комната была маленькой. В ней едва помещались две одноместные кровати, разделённые табуреткой. Стол здесь заменялся широким подоконником.
Иногда комната могла показаться даже просторной, когда сидишь, прижавшись к самой спинке кровати, глядя сквозь ночное небо за окном. Они, не зажигая свечи на канделябре, сидели в темноте, не глядя в сторону друг друга. Пейсталс ждала. Она не сказала ему ни слова, с тех пор как оказалась в анклаве. Слишком многое Салай должен ей объяснить. Но... Лишь, может, только самые абсурдные действия со стороны Пейсталс, могли заставить шамана заговорить. Но девушка не в силах была сделать что-либо. Впервые за долгое время она почувствовала некое подобие беспокойства. Салай не мог не заметить этого. Но он спал. Впервые ощутив этот шаткий и столь желанный покой, он спал. Она даже слышала его дыхание. Почему-то сейчас она вспомнила... Она вспомнила ту сказку.

Девочка с тенью прежнего страха пугливо выглянула из-за угла. На кухне было темно. Чёрные очертания мебели выглядели страшными призраками. Но разве теперь это может испугать её?
Она вышла из своего укрытия с твёрдой решимостью на маленьком ухоженном личике. Он заботился о ней больше чем о самом себе. И сейчас прячется от неё в тени, боясь показать лица, страшась испугать, вызвать жалость. Но она сделала ещё шаг, и тёмнота шелохнулась от дрогнувшего тела. Пейсталс зажгла свечу и подняла её перед лицом. Мягкий свет скользнул по темноте, и та перебежала из одного угла в другой, скалясь оттуда на нарушительницу спокойствия. Салай сидел на полу, сгорбившись, спрятав лицо в сомкнутых на коленях руках. Он выглядел тем, кем, должно быть, был всю жизнь, но скрывал эту свою личность за маской обычного человека. Но он не плакал сейчас. Призраки не проливают слёзы, а лишь скорбят, не сказав ни слова. Завтра он будет улыбаться так же, как и сегодня утром. Он посадит Пейсталс за стол, поставит перед ней тарелку с жаркое, а сам сядет напротив, и будет смотреть на неё, не отрывая глаз. Для него это привычка и способ смутить её, а для Пейсталс тот короткий эпизод жизни, который навсегда останется в памяти, день за днём становясь всё ярче. Она съедала всё на его глазах, не в силах противиться их гипнотическому воздействию, но она вырывала грязные тарелки из рук Салая и сама мыла их, а после с волнением наливала ему горячий чай, как он любил, с ложкой малинового варенья вместо сахара. А после они расставались. Салай уходил на свою работу, а Пейсталс в школу. Она возвращалась в обед, разогревала себе приготовленную им еду, делала уроки и читала книги, оставленные им на столе, как не предоставляющие никакой важности для него. Письма же и дневники он прятал в шкаф и запирал на ключ.
Он приходил поздно вечером. Ел то, что всегда готовила для него Пейсталс со стойкостью персонажа героических песен, а после с мученической улыбкой говорил: «Это просто ужасно». Он садился работать за свой письменный стол, надолго погружаясь в те бездны, из которых он так хотел вырваться и которые так крепко его удерживали в страхе, а может ещё в чём-то другом. Он всегда был взволнован, озабочен чем-то, хотя и улыбался, продолжая говорить, что всё хорошо. Но, кажется, он был искренен лишь в своей печали и той улыбке, которая была на его лице, после ужина приготовленного Пейсталс. И иногда ей было страшно оторвать его от дел, позвать его по имени, предложить рассказать историю, обнять так, как если бы он был её старший брат.
Что он чувствует сейчас? Что чувствует всё то время, которое Пейсталс знает его? Боль... Но почему? Почему он не говорит? Почему продолжает улыбаться? Почему?.. Ведь, она хочет помочь ему, пусть и не знает как именно, но хочет. Она всю себя отдаст на растерзания самых диких бурь его души, лишь бы он был счастлив. Почему Пейсталс не может поверить его улыбкам?
- Салай, - обрушила она на темноту молчания свой уверенный, упрямый голос, готовая сейчас вынести любое оскорбление, любой выкрик, но она не оставит его сейчас одного, как бы эгоистично это не выглядело.
Он поднял голову, взглянув на Пейсталс чёрными глазами. Губы чуть подрагивали, но он сумел всё же улыбнуться. Ей исполнилось шестнадцать месяц назад, но для него она не изменилась ни на дюйм, ни на волосок. Должно быть, он сам не менялся последних пару лет. Он был заботливым родителем или братом и такое поведение, занятие обычными бытовыми делами было грустной передышкой в беге по этому замкнутому кругу, жизни, омытой чужой кровью и ведомую чужими руками. Уже двадцать лет он не знал жизни иной. Его родители, культ. Не прекращаемая диктовка условий. Единственное что он сделал по своей собственной воле, он оставил Пейсталс у себя, когда её на протяжении всех этих лет мечтает заполучить десятки людей. Ради чего? И за это Салаю приходится платить...
« - А зачем она тебе? - выкрикнул Морф».
Салай молчал.
Здесь, в маленькой кухне, где пахло тёплым воском и чаем, он готов ответить за всё. А может таким был запах Пейсталс, которая склонилась сейчас над ним, оставив свечу на столе. Пламя дрожало, и тени менялись, мельтеша как загнанные в стеклянную клетку бабочки крыльями.
- Почему ты здесь? - спросил он. Его руки дрогнули. Он выпрямил колени, запрокинув голову к поверхности шкафа и глядя на Пейсталс снизу вверх. Её зелёные глаза горели. Она села на его ноги, всем своим маленьким худеньким тельцем прижавшись к нему, обвив его холодную шею руками. Она спрятала лицо на его плече. Он не двигался. Глаза смотрели в потолок. Он ждал ответа. Он хотел услышать его. Именно сейчас он нуждался в нескольких словах, пусть глупых в любой другой день, но необходимых сейчас больше чем воздух.
- Я не хочу уходить, - шепнула она едва слышно. - Не потому, что мне некуда идти. Это не оправдание. Я просто не могу оставить тебя, потому что... - и она замолчала, всхлипнув и пролив несколько горячих слезинок на его плечо.
Салай улыбнулся, позволив телу Пейсталс теснее прижиматься к нему. Она была маленьким тёплым комочком, от которого он никогда не откажется. Пусть его жизни продолжат угрожать, пытаясь распахнуть его глаза, крепко зажмуренные и улыбающиеся, словно озарённые солнцем. Он гладил её по волосам и спине, утешая, как и она его.
- Это ведь всё из-за меня, - прозвучал её приглушённый голос. - Это моя вина... Мои способности... они...
Салай не позволил ей договорить, крепче сжав её плечи. Пейсталс уткнулась лбом в его губы, вдруг испугавшись поднять глаза. Сердце Салая стучало под её руками. Пламя свечи застыло.
- Нам нужно успокоиться, - сказал Салай, не открывая губ ото лба девочки. - Выпить чаю и обсудить какую-нибудь глупую историю.
Пейсталс кивнула, сразу почувствовав холод, едва оторвавшись от тела шамана. Она поднималась с его колен, а он наблюдал за ней, так как и всегда не отрывая насмешливо серьёзных глаз.
Она тут же засуетилась у плиты, расплёскивая воду и звеня посудой. Салай продолжал сидеть на полу, провожая каждое её движение.
- Не смотри на меня так, - раздражённо проворчала Пейсталс, не оглядываясь и боясь покраснеть.
- Не отвлекайся. Обожжешься, - спокойно ответил Салай, прокомментировав действия Пейсталс за секунду до их свершения. Девочка, шикнув от боли, резко начала дуть на палец.
- Пей, а ты веришь в духов? - неожиданно произнёс он не думая.
Пейсталс сняла чайник с огня и, увлечённая своим занятием, проговорила безучастно:
- Нет.
- Почему?
- Ты ведь сам говорил, что это лишь религия, пережиток культуры. Я никогда не поверю, что есть кто-то более могущественный, чем человек.
- Вот как, - произнёс Салай с непонятной для Пейсталс улыбкой. - А почему, по-твоему, столь многие верят в них?
- Может по тому, что они нуждаются в этой вере? Им необходимо божество чтобы жить.
- Как-то бессмысленно это звучит. Можешь обосновать?
- Разве вера не придаёт человеку силы? - спросила Пейсталс. Салай лишь вызывающе улыбнулся, сказав глазами «продолжай». Пейсталс вздохнула. - Даже я верила... И может, это спасло мне жизнь...
- Жизнь тебе спасло стечение обстоятельств, - горько усмехнулся Салай. - Как бы это не звучало, но именно так оно и есть.
Пейсталс подняла и опустила чашку, вдруг испугавшись уронить её.
- Встреча с тобой спасла меня... - шепнула Пейсталс. Салай молчал. Свет свечи делал лицо мягким. Может, это был и обман, но казалось, что сейчас он чувствует то же, что и она. Эта мысль дала сил Пейсталс продолжить. - Мне всегда хотелось назвать эту встречу моей судьбой...
- Только такие вещи тебе хочется называть судьбоносными, только те... приятные для тебя мгновения. А всё то остальное, что происходило с тобой раннее, что это?
- Стечение обстоятельств, - передразнила Салая Пейсталс, надеясь на скорую потерю интереса к этой теме у шамана. Но тот, кажется, искал любую возможность, чтобы отвлечься.
Салай засмеялся, коротко, с надтреснутым какой-то едва заметной болью, голосом.
- Я думал, что все называют судьбой лишь то, что приносит неприятности, если выразиться с иронией.
- Почему? - спросила Пейсталс и, замолчавший было Салай, заговорил снова, словно лишь этого вопроса он и ждал, как толчка.
- Это лишь моё мнение, но… Это всё их противоречивая натура. Не желая зависеть ни от кого, отрицая существование сил свыше, они живут, и все свои неудачи и проклятия посылают тем, в кого, как бы, не верят. Очень странно обвинять богов, в которых не веришь, в то, что они послали тебе какую-то не ту судьбу. Одновременно с этим, они сами выдумывают себе духов... Чтобы потом их обвинять, не иначе как, - засмеялся снова Салай. - Обвинять свою выдумку не глупо ли. Но верующие есть, и они будут всегда. Такие будут называть судьбой испытание, посланное своим справедливым богом, и с мученической улыбкой на лице, перекошенным болью и страданиями, они пройдут его. Как думаешь, такие люди выглядят слабаками? Они преодолевают испытания принимая их как должное. Люди же неверующие, конечно же, тоже сражаются, но с таким видом, словно делают одолжение кому-то. Люди считают себя превыше всех иных существ. То, что они страдают из-за чего-то лишь следствие из череды ошибок, разве нет? Но провести жизнь идеально правильно невозможно. Люди прекрасны, потому что неидеальны, как и мир. Да, люди действительно нуждаются в ком-то, в кого можно если не верить, то хотя бы обвинять. Но всё же, что лучше: верить в великого самого себя или в что-то эфемерно недостижимое как божество?
- Я не знаю, - сухо ответила Пейсталс, прозевав все слова Салая. Но, с тем, что она услышала, Пейсталс согласна не была.
- Тебе совсем неинтересно?
- Не хочу забивать этим голову.
- Ты всё ещё считаешь встречу со мной судьбой?
- Нет это моя карма, - фыркнула Пейсталс. - Чай остывает.
- Поговори со мной об этом.
- О чае? - невозмутимо поинтересовалась девочка.
- Нет. Мне интересно послушать тебя. Всё же твоё рождение уже было весьма интересным фактом. Я имею ввиду твои способности, имеющие что-то схожее с «Лживым даром» по-твоему откуда они у тебя? Никто из твоих родственников предпосылок к контрлю над магией не имел. Как случилось так, что ты обрела такую силу.
- Я не была бы против, если бы у меня её лишили.
Салай дрогнул.
- И всё же?
- Снова возвращаемся к теме судьба? Разве не бывает такого, что ребёнок обладает способностями независимо от ген?
- Грозовая ночь? Какая-то там фаза луны? - насмешливо бросил Салай.
- Я родилась утром, - буркнула Пейсталс делая глотки из чашки.
- Рассказать тебе сказку? - устало произнёс Салай.
- Расскажи.
- Это было давно.... В маленький городок, власть в котором вся принадлежала церки, пришёл путник. Никто не знал его, никто о нём ничего не слышал. Но он был очень странным. Всё, начиная его внешностью и заканчивая повадками не вызывало ни капли доверия. Но на все пугливые взгляды, которыми его встречали и провожали, он лишь улыбался. Его улыбка была столь доброй, что вскоре всякая неприязнь к этому человеку исчезла. Однажды он воспользовался магией потушив пожар, и после этого его прозвали Святым, уверенные в том, что он обладает божественным даром. Дар тот был лишь магией, без которой свою нынешнюю жизнь мы и не представляем даже. Он собрал некоторых детей в городе, в которых видел ту иску магического дара, которую можно было развить. Обучая детей он снискал уважение горожан. К нему обращались за помощью и он никого не оставлял без внимания. Его полюбили и молились за него по ночам, глядя на свой не сгинувший в пожаре дом, или на исцелившегося от слепоты ребёнка. Дар Святого был самым величайшим, что тогда видели люди. Но воплощение религии в небесном лике Праотца устами церкви вынесло приговор: сжечь Святого. Тогда ещё никто не учил магии в других городах, но и тех, немногочисленных детей, которые сумели подчинить её, приговорили к тому же наказанию. И их родители ничего не могли поделать. Любящие матери проклинали небеса. Небеса молчали. Но в тот закатный вечер разгорающийся огонь потух скатившись к ногам церковников чёрными мигающими шариками. Спасённые дети бросились к родителям. Слёзы и смех, и множественные проклятия летящие в духовников потоком из слов. Тогда город взорвался бурей чувств. Люди стали умолять Святого убить духовников. Он лишь качал головой в ответ. Он выглядел печальным смотря на перекошенные злобой лица людей.
Он покинул город на рассвете. Он продолжал свои скитания по миру, но уже не рискуя показать кому-то свой дар. Он отказывал даже тогда, когда видел настоящие боль и страдания. И однажды он встретил одного человека. Тот посмелся над Святым, когда тот не мог разжечь костёр, выбрав для ночёвки небольшую поляну в лесу. Тот человек сказал, что это глупо, обладая такой могущественной силой, не пользоваться ей. Святой был удивлён тем, что кто-то сумел увидеть эту силу в нём, которой он сам не пользовался уже десяток лет. Вдвоём они провели ночь в разговорах. Незнакомец отказался назвать своё имя, а Святой сказал, что он Проклят. Незнакомец всё не прекращал над ним смеяться. Он говорил о том, как глупо подавлять в себе свои желания и скрывать чувства. Раз человек владеет силой он не может прожить жизнь как фермер - ему нужны сражения. Если человек глуп, ему не нужны какие-то высокие понятия для своего сущетсоввания. Если скуп, бедность доведёт его до отчаянья. Есть правила, которые устанавливались многие годы. Так человек, который прячется вот так как Святой сейчас, не может жить, только существовать как тот глупый и отчаянный человек, владеющий силой и не способный направить её в нужное русло. Сражаться нужно от самого начала до конца. Никто не заставит тебя упасть на колени и умолять, никто не увидит твоих слёз и не услышит твой смех, раз ты выбрал одиночество это не значит, что ты выбрал слабость. Тогда Святой спросил, кто же есть сам Незнакомец. «Я убийца, - ответил тот. - Прогнившее существо никак не способное признать что в этом мире, чтобы я не говорил, оно бессильно... в одиночестве». С того дня они не разлучались. Вместе они путешествовали, Святой помогал другим, Незнакомец, убивал и грабил. Вместе они дополняли друг-друга и каждый назвал встречу друг с другом судьбой, которая прокляла их обоих. Святой тогда прозвал своего спутника Проклятым. Идеальная кристальная душа его и чёрная равнодушная ко всему душа Незнакомца. Они всё же развили семена магии. Та стала развиваться. Годы шли. Святой и не заметил как они с Проклятым оказались в том же городе, в котором когда-то смерть почти достала его. Те дети, которых он обучал изменились, когда он ни капли. Его встретили так же холодно как и тогда. И... Ему угрожали, требуя покинуть город, но тогда Проклятый убил одного из горожан, но те лишь разозлились ещё больше. Незнакомец умер в мучениях приколотый вилами к стене и не перестающий смеяться выплёлвывая кровь в лица убийц. Святой наблюдал как люди медленно убивают его, а он всё кричал ему, что вот так люди относятся к помощи, они забыли, чт когда-то чуть не умерли. И он умер. Тогда люди набросились и на Сятого. «После того как ты ушёл, многих убили! Тех, кто защищал тебя, кто отстаивал и свои права, всех их убили! Наших родителей убили! Почему ты жив? Почему ты до сих пор жив! Всё из-за тебя, из-за того, что пришёл сюда. каждый твой шаг, каждое твоё действие, вот сколько страдания нам принесло.Мы не можем ослушаться приказов! Мы не можем измениться!» Святой упал на колени рядом с телом Проклятого, глядя в его улыбающеяся лицо он захохотал. Кровь хлынула из его разорванной груди и он выкринул слова проклятья и закрыл глаза навсегда. Люди вдруг сошли с ума, бросившись друг на друга с оружием. Разрывая друг друга руками и, прокусывая руки и ноги, они как животные уничтожили друг друга. Лишь некоторые выжили, обнаружив в себе огромное количество неконтролируемой силы, которую после прозвали «Лживым даром».
Это лишь основа огромной и бесконечной истории. Души Святого и Проклятого переродились в других людях. поколение за поколением, проживая в одном теле тридцать три года они умирали снова и возрождались. Этот цикл продолжается из простой сказки превращясь в реальность. Магия охватила мир. Множество магических расс появилось. Развитие магии привело к упадку религии и других отраслей производства. В конце-концов к вооружённым восстаниям как и грядущее.
- Какая длиная сказка.
- Она бесконечно я полагаю.
- Зачем ты рассказл мне её.
- Как знать... Прости, кажется ты хотела услышать нечно другое.
- Нет... Это важней.

* * * * *

И почему он... И почему она...
Я встретил её спустя девять лет впервые снова, уже уверенный в том, что этого никогда не произойдёт. Мои чувства к ней не изменились. Я до сих пор восхищаюсь ей... И...
Даже сейчас, когда я был в растерянности, я хотел буть с ней, видеть её. И почему именно её?.. И что я чувствовал, когда увидел Салая, обнимающего её... Что ж... Я лишь защитил её один раз, это ничего не значит. Хотя она и испытывает ко мне, наверно тоже самое, что и я к ней, но... Пейсталс не любит меня. Теперь уже и не полюбит... Никогда... Она не одинока, и человек, с которым она сейчас дорог ей так же как и она ему. Всё же его голос и правда дрожал...
Так получилось, что я бросился спасать одну девушку, волнуясь о ней может даже больеш чем о себе. Хотя, скорее всего я спасл лишь себя, а Пейсталс оказалась холрошим предлогом сбежать из города. Теперь я моуг оправдывать себя фразой: Я спасал её. А ведь это сделал бы и Ужас. То, что он оказался там в тот момент не могло быть совпадением или счастливой случайностью. Если та колдунья помогала Салаю, то тот мог попросить её спасти и Пейсталс. Салай и Диана видимо старые друзья, даже бы наёмница не отказала старому знакомому и отправила к нему в дом человека, котормоу доверяла больше всего. Но тогда, зачем Салай попросил меня спасти её... И кто после этого я?
Я думал только об этом? Наверное нет. Эти мысли едва ли продолжались пол минуты. За эти секунды в голове пронеслось множество лишь нецензурных и грубых слов, способных меня описать. Я засмеялся в потолок как сумашедший. Секунда тишины... Я почувствовал как вся гоерчь моего смеха возвращается ко мне и я давлюсь едким дымом сигарет. и вот снова... Она верунла свой долг, отворив дверь в мою новую клетку... Тогда, прежде чем улыбнуться, я подумал, что в асмом деле могу жить лишь в клетке, а иначе...

Тихо прикрыв за собой дверь она не находила сил чтобы обернуться. Слышал ли Салай, как она вышла из комнаты. Догадался ли куда она пойдёт. Придёт ли он за ней. А Артур молчал. Только приподнялся на локтях и не сводя глаз смотрел ей в спину. Пейсталс улыбнулась. Нечего бояться. Она здесь с Артуром и темнотой. Что может быть роднее?
- И всё-таки я удивлена. Может даже чуть-чуть растерянна... Кажется я готова была услышать что угодно... Но это... Какой-то абсурд, - сказала Пейсталс сорванным на смех голосом. Она сжимала руками ручку двери и прижавшись лбом к холодной поверхности дерева смотрела куда-то вперёд.
Артур снова лёг на крвоать, подложив под голову руки.
- Ты узнала что-то о чём никогда и не думала даже... - сказал он и голос его звучал безразличным шелестом листвы за окном. - А так ведь с каждым бывает. Неприятные и неожиданные открытия раскрашивают нашу жизнь красками, ты так не считаешь.
Пейсталс усмехнулась, поверунв голову, чтобы увидеть Артура.
- Мне нравилось моё незнание.
- Но ведь ничего не изменишь... Пейсталс... - он назвал её имя. - Если тебе нужно утешение то я... - Артур останвоился. Он подумал будут ли его последующие слова ложью и так и не решил. - Ничем не смогу тебе помочь. Я не в том настроении, я не в том состоянии, я не в том положении. И я просто не умею жалеть людей... - Артур пытался разглядеть свою ладонь в темноте. Он хотел отвлечься от осознания сказыннх слов. Пожже он обязательно об этом подумает и решит, что совершил ошибку. Пожже... Но н есейчас. Он должен оборвать некоторые нити. - И знаешь, сейчас мне кажется, что раз я не могу жалеть, то это равносильно тому, что я не моуг любить.
- Это неправда.
- С чего бы такая увереность в человеке, которого ты совсем не знаешь, Пейсталс?
- Просто ты в отчаяньи и н еможешь сказть что-то по- натсоящему прадивое. Сейчас в тебе бушуеь буря эмоций. И ты всё начинаешь переоциенивать и рассматрвиать с другой стороны. А ведь новые суждения не задуржатся надолго... Я хорошо знаю это состояние, Артур.
Пейсталс всё же отступила от двери не услышав за ней ничьих шагов. Обойдя кровать Артура она подошла к окну. Может ей лишь померещился тлеющий огонёк сигареты внизу среди деревьев, а омжет тот был лишь отражением. Артур зажёг сигарету. Пейсталс почувствовала их запах. Вишня?
- Завидный у тебя жизненный опыт, - усмехнулся Артур, роняя быстро остывающий пепел на одеяло и волосы.
Пейсталс засмеялась.
- Это во мне говорят мои многочисленные более ранние образы.
Артур не улыбнулся. Они молчали ещё около получаса или меньше или больше. Было по унылому тихо. Такова была ночь. А ведь ночь всегда одн и та же. Она не изменяется. Только отношение к ней другое. Их ночь отличалась от ночей в глазах других людей.
- Как думаешь, скоро рассвет? - спросила Пейсталс.
- Не знаю... Может он уже наступил, а нам отсюда просто не видно.
- Я подожду его с тобой... Наши рассветы похожи.
Пусть будет так... На рассвете она уйдёт. Для Артура - навсегда.

Глава 12

Ужас неслышно прикрыл за собой дверь, но его осторожность тут же была высмеяна Дианой.
- Он спит, - фыркнула она, слаживая руки на животе. - Не умер ещё?
- Похоже ему плохо, - сказал может сочувствующе, а может тихо, Ужас.
- Душевнобольные нам здесь не нужны, - сказала колдунья, развернувшись. Ужас пошёл за ней вдоль длинного корридора. Их шаги были беззвучны по деревянному полу устланному зелёным ковром. Тень появлялись и исчезали со стен попадая в прямоугольники света. Никогда раньше, казалось бы, в анклаве не было так тихо.
- И как так получилось, что легионер в розыске оказался здесь, - не перестала удивлятьься Диана. - Ещё более удивительно, почему я до сих пор его не убила.
Ужас отставая от девушки на шаг, усмехнулся и сделав рывок наклонился перед ней. не переставая идти.
- А этот твой Салай, - сказал он. - Куда более загадочная личность.
- Он?.. Я его совсем не знаю.
- Ну да, этот факт не значит то, что он загадорчен, просто ты сама никогда не пыталась узнать людей поближе.
- А оно мне надо?
Ужас подавил стон.
Бар анклава, был просторном светлым залом, уставленный стоалми, стульями и лавками. Уголок справа от лестницы на вторйо этаж был огорожен стеной, за которйо всегда был разожжён камин. На диване перед ним уже дремал полурослик, укрыв лицо первым попавшимся под руку свитком. Присев на край дивана, Диана взяла свиток и перевернула его в руках, взглянув на намалёванноё жирным углём неприятное лицо, перекошенное судорой насмешливаой улыбки. Диана поморщилась, но цифры под портретом разгладили черты её лица.
Ужас взял объявление и положил его на место, скрыв лицо Томми снова.
По стенам здания, затерянного в Фастрийском лесу, скребли острые ветви девевьев, взволнованный поднявшимся ветром. Можно было услышать шелест опавших листьев и неувенный крик ворона. За запотевших стеклом можно было увидеть лишь тени.
- А ведь у меня есть выбор, Ужас, - сказала Диана. - Я могу убить Сворда, а могу отвести Салая и Пейсталс куда им нужно. Я в тяжёлом раздумьи.
- Эх, Диана, ты так предсказуема.
- А что станет для тебя неожиданностью?
- Спорим, ты этого не сделаешь?
- Если я выйграю, отправишь своего Артура туда, откуда взял.
- Ладно.
Ужас и Диана сжали ладони друг-друга.
- И что мне сделать? - улбынулась Диана спрятав рцуки на груди и самодовольно улыбнувшись.
Ужас только поднял и опустил брови квинув на потолок.

Закрылась дверь. Они думают, что я не слашл их. Колдунья и прирученный ей оборотень... Оборотень... А ведь это очень грустно.
Я только и думаю о том, что пора бы перестать волноваться. Уже три дня я наблюдаю серую вечность. Почему не подумать о моём нынешнем положении. Ужас, недавно зайдя в это моё логово, именно так он предпочитал называть спальни, сказал, что моя голова, ровно как и всё остальное, перестала быть бесценной. Стартовая цена - пять тысяч. Весьма и весьма щедро, сказал бы я, если бы речь шла не стоимости моей жизни. Я впервые всерьёз задумался над фразой: Жизнь дороже денег. Абсурдная, нелепая мысль для такого места, как то, в котором я оказался. Анклав наёмников состоящий из пятнадцати моих потенциальных убийц, а так же одного неинтересующимся ничем, даже, уже, будущим, оборотня. Но я знал уже всех их по именам и по роду деятельности. Некоторые заходили ко мне и я слушал об их жизни, чувствуя себя каким-то семейным консультантом. Сеанс за сеансом, я говорил лишь приговор, выслушав речь до конца. «Так ты стал профессиональным убийцей закрыв свой книжный магазин? Вырезать вампирий клан и не поморщиться... А ты не думал сменить род деятельности ещё раз?» «Сбежала с рудников Завора развеев их пыль по ветру?.. Как тебя вообще поймать смогли? Ааа... Связали, когда ты спала на улице, выброшенная из бара?.. Пить меньше надо». «Вконец окоченел, зимой заблудившись в лесу, ты, друид, и набрёл на это это «замечательное» место? И ты рад, что вышел в тот день из дома? Оптимистичный ты гном». Я только сейчас подумал, как мои безвылазные посиделки в комнате, простите, в логове, выглядят для других... Эхх... Пора бы встать уже. Сколько можно продолжать ждать толчка или призыва. Скорее я дождусь настоящего нормального наёмника с охотничьим ножом в руке, готового лишить меня мучений. Я-таки дождался...
Наверно стоило потушить сигарету или хотя бы приподняться с кровати, но её лицо не было раздражённым. Было какое-то недовольство и всё. И разговор - набор каких слов...

Диана осмотрелась и с досадой подумала, что комната, в которой из мебели только кровать, триногий стул, аккуратно прислоненый к стене и задвинутый под него сундук, письменный стол с пустой чернильницей на нём и дверь, которая стала в одночасье самой желанной, не столь ужасна, как её обитатель. Комната была задымленна и дым уныло плавающий по ней кольцами и лентами казался по цвету розоватым. Диана глубоко вдохнула его в себя, только для того, чтобы убедиться, что ей не показалось. Пахло действительно вишней. Не это хотела сказать, но именно это пришло на ум сейчас.
- Ты бы хоть проветрился что ли, - скривилась она и снова прокляла комнату. Смотреть было не на что и соостветсвенно глаза упрямо возвращались к единственному обитателю этого помещения, который и сам уже напоминал одну большую галлюцинацию. Диана уставилась на чернильницу.
- Я может хочу стать частью этого дыма, - воодушёвлённо заметил Артур голосом в нирване.
- Очень романтично. Боюсь что лёгкие той, кто вдохнёт тябя в себя, обречены на быстрое сгниение, - сказала колдунья улыбнувшись такой бурной фантазии, села на стул, прямо напротив пяток легионера в розыске. - Хочется пожелать быть ей нечеловеком.
- Я запомню, - улыбнулся Артур, сжав сигарету в последней затяжке в обожжёных губах. Что-то изменилось в воздухе. Он подумал, что скоро некуда будет прятать окурки. Виною некоторого прояснения в разуме стало это отвлекающее обстоятельство в лице колдуньи с белыми волосами и по решительному упрямым лицом. Избавиться от неё? Но как? - Чем обязан? Я ведь, кажется, никому не мешаю, сижу сдесь и...
- Действуешь на нервы, - сказала колдунья. Легионер подумал тогда, что это не самое плохое окончание недосказанного им предложения. Правда, характерует это его как... - Вёл бы себя как преступник, если ты, по стечению обстоятельст, должен быть им, - сказала Диана.
«Как кого?» - задумался Артур.
- А как ведут себя преступники? - спросил он.
- Они пытаются скрыться... - флегматично ответила колдунья, сложив руки на груди и скрестив колени. - Скройся, а?
- Я воспринимаю своё здесь нахождение как заключение и у меня нет желания избегать такого наказания, совершив побег, - сказал Артур разглядывая потолок. Хоть мохнатые полупрозрачные розовые зверюшки и исчезли, внутренне состояние не менялось.
«Какое зверское у меня отчаянье...» - взвыл Артур в своих мыслях.
- А если я освобожу тебя от твоего наказания, - предложила Диана, оправдывая свои слова мыслью: «Разговаривай с сумашедшим на его же языке».
- Это невозможно... Я это заслужил, сидеть здесь и выслушивать бред людей которые по ужасной воле случая обречены сидеть здесь как я. Я не могу уйти, зная что они останутся здесь с тобой. Я может мазохист. Не лишай меня последних радостей жизни.
«Что за бред...» - подумали одновременно упрямая колдунья и легионер, смахнувший остатки небытия.
- Ха, сейчас буду я ещё смертникам удовольствие доставлять, - откровенно засмеялась Диана. - Я пришла уговаривать тебя сбежать. Такая моя надежда имеет смысл?
- Нет.
Секунда молчания.
- Артур значит тебя звать... Не нравишся ты мне, - сказала колдунья, отворачиваясь наконец от чернильницы.
- Прости... Я не придумал ещё как ответить, - сказал Артур, приподнимаясь, пытаясь предать своему ватному телу более менее устойчивое положение сидя.
- Прости? - подняла едва заметную бровь девушка. - Простите может? Я, знаешь ли, тебе в бабушки гожусь.
- Боже мой, - с притворством простонал Артур, прижавшись спиной к стене. Собрав глаза в кучу он сумел наконец более менее сфокусировать свой взгляд на Диане. - А я думал: Пришла, спутся столь долгие лета ожидания, любовь - моя спасительница... Пфф... Я на всю жизнь одинок.
- Нечего было сестру оставлять одну.
Артур что-то расслышал, но не всё осознал.
- А ты неплохо осведомлена... Анклав принадлежит тебе? В таком глухом месте... Как сказка про какую-то там старушку.
- Самоуверенный ты тип, - Диана поднялась. Под слишком уж прямой пересекались их взгляды. Смотреть сверху-вниз было приятней. - Если я захочу тебя убить, ты ведь не удивиишся?
- Нет, - растянул уныло Артур унылое слово. - Как раз та дама была людоедкой.
- Если я вздумаю тебя съесть, я начну это делать не убивая тебя.
Артур засмеялся уронив голову на подушки. Вспомнилась новая о нём правда: он ведь, как бы, мазохист.
- Кошмар. Ладно я, не евший и почти не пивший, сижу здесь третий день. Но ты... Что за эротические фантазии, - улыбнулся он, закрыв рукой половину лица. - У вас тут сервис такой - объявленных в розыск преступников веселить, заствив биться их в безумном смехе, а потом с удовольствием убить опровергнув все слова о том, что смех продлевает жизнь.
- Ты в самом деле... легионер, - поморщилась Диана. - Все вы одинаковые. Тяжело же ва было в полностью мужском коллективе работать.
- И не говори...
- А когда я вижу смеющихся маньяков-убийц такое отвращение пробирает, что убивать уже как-то противно становится, - сказала она и нож, сверкнувший у неё в руке на долю секунды исчез, как в рукаве у фокусника. Артур скривил бровь, а колдунья улыбнулась. - Вдруг они все как ты. Приходишь ты к ним с топором в руках, а они ржать как ненормальные начинают. И кричат что-то вроде: «А мы не вкусные», - Диана замолчала, состроив гримасу. Но она продолжила, когда улыбки с её и его лица исчезли. - Так что ты собираешься делать?
Артур с тоской взглянул на переполненную пепельницу, пристроенную рядом с подушкой. Конец.
- Я не знаю, - сказал он, ненавистную ему самому фразу. - И я был бы благодарен тому, кто решил бы за меня, что мне делать.
- Ты дурак? - сказала Диана
- Наверно.
- Приятно познакомиться, а я Диана.
Артур улыбнулся склонив голову.
- Спасибо что напомнила. Наш разговор заставил меня уже несколько раз усомниться в твоей личности.
- Никогда бы сюда не пришла разговаривать, если бы не Ужас.
- А мне понравилось.
Диана скривилась, остановившись у двери, услышав последние сказанные Артуром слова. Она оглянулась.
- Из-за того что ты такой я спор проиграла.
- Если ты в меня влюбишься извиняться за это я не стану, - сказал Артур.
Диана улыбнулась.
- Это случится в день твоей смерти.
- Я хочу умереть.
- Хватит со мной заигрывать.
- Так иди уже, - Артур перевёл взгляд на дверь и обратно на лицо колдуньи.
- Когда ты мне об этом говоришь, исполнять это не хочётся, лишь чтобы тебе вдруг не угодить. Но сегодня я исключение сделаю... Не приведи духи, мне ещё раз придётся разговаривать с тобой.

Салай обернулся, когда дверь за его спиной распахнулась и закрылась снова. Шаман посмотрел на появившуюся Диану, так, как если бы перед ним появился джин в облаке розового пара. Он взмахнул рукой перед лицом, развевая запах сигарет и вспоминая о старой привычке. Диана лишь передёрнула плечами, словно бы отгоняя наваждение.
- Хочешь ответить мне на вопрос? - спросила Диана и не дождавшись согласия, продолжила: - Что он сдесь делает?
- Нет, спасибо, не хочу, - улыднулся шаман.
- Кто бы только мог сомневаться в твоём ответе.
- Так ты поможешь мне ? Ты поведёшь нас в Хоул?
- Мне эта затея не нравится, - сказал с горечью колдунья. - Не хотелось бы мне в это ввязываться, - - Салай смотрел на колдунью со стороны, видя каждую морщинку неуверенности на её лице и он прекрасно понимал все её чувства. Ему самому была неприятна мысль об этом, но всё решить он должен был для сбя раньше. Диана улбыбнулась отразившемуся на лице Салая беспокойству. - Но если речь идёт лишь ою экскорте, то мне не составит особого труда согалситься.
- Могу пока лишь заблаговременно сказать «спасибо».
Диана покосилась на дверь из-за которой только что вышла и усмехнулась чему-то.
- М-да, - сказала она. - Я всегда готова, устранить навязчивых доброжелателей, сели что, - улбынлуась она и обернувшись на каблуках вскоре исчезла за поворотом. Спустя несколько секунд он понял весь смысл, который вкладывала Диана в свои последние слова. У Артура были слишком серьёзный глаза в момент, когда взглды его и Салая пересеклись.
- Почему Хоул? - спросил Артур, приблизившись к Салаю на шаг.
Шаман не был удивлён.
- Пейсталс будет там в безопасности, - сухо произнёс Салай, пряча руки в карманы брюк..
- Но это ведь кладбище, - с пренебрежением бросил Артур.
Салай мученически растянул губы в улыбке.
- Есмть обстоятельства из-за которых Пейсталс может чувствовать себя спокойно лишь на кладбище. Ей с самого начала была уготована жизнь на кладбище... И... Думаю, она была бы рада видеть тебя рядом с собой, - говорил Салай хмуря брови и кривя губы в гримасах призванных изображь что угодно но только не боль от сказанных слов.
Артур провёл рукой по лбу, убирая пряди волос упавшие на лоб.
- А ты кто? - спросил он с вызовом.
- Должно быть нечаянный свидетель, - усмехнулся он. - Я призрак самоубийцы, ставший таковым в тот момент, когда мной была поб\добрана с улицы одичавшая девочка.
Тогда Салай, бросив последний взгляд на Артура, с каждым шагом, отдаляющим его от легионера, подумал:
«После этих моих слов он ведь должен пойти за Пейсталс... Или нет...»

Пейсталс глубоко вздохнула в себя свежий воздух. Лес был густым и красивым. Высокие и тонкие деревья с яркой корой, острыми шпилями возвышающимися над лесом, сменялись приземистыми кустами с дикими тёмными цветами. Ели и уже золотые берёзы были незаметны в этот бйстве красок. Абсолютно ненормальный, дикий и шумный лес. Пение птиц, больше походило на крики. Ветер здесь и вовсе молчал, не имея возможности ворваться в такую глубь. Девушка ощущала сырое прикосновение на своей коже. Земля пружинила под ногами. Лес, видимо, был полон водоёмов. Она подумала тогда, стоя у крыльца анклава: «Хотела бы я остаться здесь навсегда?»
Она подняла голову вверх, к тому кусочку неба, что был виден в куполе несомкнувшихся над головой ветвей. Серые тучи ушли на запад по тому пути, который должны были преодолеть и Пейсталс с Салаем. Среди предгорных равнин терялась их конечная цель. Мёртвый город Хоул. Вчера вечером, когда Салай, Диана и Пейсталс собрались вместе за столом в тёмном углу бара, колдунья сказала:
- Хоул - слишком загадочный город. Это уже повод в него не идти.
Ещё пятьдесят лет назад Хоул был живым и большим процветающим городом. В нём добывали твёрдые минераллы и металлы. Земля там было очень плодородной. Единственное, что пугало горожан, это бегущая из гор Тёмная река. Люди начали покидать город после загадочных смертей. Дома разваливались. Вдоль мостовой легли трещины. Вскоре город и восе обезлюдел. Только звонарь отказался покидать свою башню. Он остался в своей колокольне. И тогда Тёмная река, с которой связано множество ужасных легенд, вышла из своих берегов. Её чёрные воды омыли весь город, проникали в трещены, но через неделю вернулись в своё русло. Звонарь был тогда на верхушке башни рядом со своими родными колоколами. Но поднялся ужасный смертоностный ветер, заставивший даже громадные колокола дрогнуть. Звон разнёсся по всему Хоулу, вместе с плеском воды. Звонарь превратился в каменную статую. Это больше не повторялось, но в город уже конечно не возвращались. Весь, воссозданный из камня, он так и остался стоять в ногах у гор, и даже когда - то зелёные густые сады, стали пепельными, из - за серых, никогда не цветущих деревьев. Мёртвый, но сохранивший какую - то молчаливую красоту.
Через пять лет начали строить новый город Хоул недалеко от руин старого. Строительство продолжалось, но двадцать два года назад новый город посетило иное несчастье. Огромное количество воды из под земли поднялось к поверхности, тогда когда земля прогибалась во внутрь. Таинственным образом тёмная вода превратила новый город Хоул в дно большого озера, которое в дальнейшем провали озером Храмом.
Эта история говорила Пейсталс лишь о том, что все произошедшие в городах события были связаны с душами Проклятой и Святой. Салай отмалчивался, видимо предполагая что и так сказал уже слишком многое.
Она вздохнула, вглядываясь вдаль, сквозь деревья. Быстро темнело. Вскоре потерявшуюся в темноте фигуру Пейсталс осветил свет упавший из распахнувшийся двери. Диана улыбнулась чему-то, оказавшись в том же полумраке. Она спустилась по ступеням, кажется, даже не заметив Пейсталс. Но она остановилась на мокрой траве, мягко бесшумно ступая по ней. Фонарь бросил хололный жёлтый свет на окружённую стеной леса поляну.
- Не время хадрить, как думаешь? - спросила она у пустоты оборачиваясь к Пейсталс.
- Ты ведь всё знаешь, - тихо произнесла Пейсталс пряча тоскливые глаза от света.
- Ну и что? - чуть раздражённо, но с добродушной улбыкой, произнесла Диана. - Ты это ты, а не кто-то другой. Ничего ведь не изменилось и... Салай не сделал бы ничего, что могло бы тебе навредить.
- Я знаю, - прошептала Пейсталс.
- Я бы на твоём месте отдохнула бы перед завтрашним днём, - сказала Диана, исчезая за пределами круга света в гуще листвы, шелестнувшей за её спиной.
Пейсталс вздохнула...
- Кажется, для всех я останусь маленькой глупой девочкой навсегда, - грустно улыбнулась она и оберонулась на повторный скрип раскрывающейся двери.
- Выглядишь грустной, - сказал Ужас с оттенком волнения. Пейсталс взглянула на него заинтересованное, не понимая его причин для волнения или лжи. Он только улыбнулся проследив за её взглядом и, скрывая разочарование, продолжил: - Наверняка так оно и есть, поэтому вопрос "как дела" может быть верхом бестактности и глупости. Но я рискну и спрошу "как твои дела", так как я никогда не отличался тактичностью и сообразительностью.
- Ты меня не боишься?
- А должен? - спросил Ужас хотя на лице уже играла понимающая улыбка, смутившая Пейсталс. Она никак не могла для себя решить, умеет ли ченловек перед ней врать. И он продолжил, видя, что глаза девушки говорят "не знаю". - Я ведь оборотень, зверь, и я могу испытывать перед людьми только восторженный трепет или страх. Поэтому... - выдохнул Ужас и засмеялся, самхивая с лица упавшие пряди волос и оседая на ступенях у ног Пейсталс, предоставив девушке самостоятельно закончить его фразу.
- А если люди сами как звери?
Ужас покачал головой в такт указательному пальцу.
- Человек это человек, а зверь это уже совсем иное.
- Разве в тебе не совмещены эти две половинки?
- И поэтому я счастьлив. Но жить с этим я не могу, потомучто, как я и говорил, это противоестественно. Ни один человек, если он зверь, жить не может.
- Глупсть какая!
- Раз ты так говоришь, то заданный тобой ранее вопрос не имеет смысла... Люди не страшные, а глупые и поэтому непредсказуемые.
Пейсталс подняла тонкий чёрные брови ещё не совсем уловив смысл сказанных Ужасом слов. Спустя секунду она уже улыбалась так же как и он.

Занеся было руку к двери, Артур одёрнул самого себя, решив, что всё же даже в анклаве наёмников должно быть мсета хоть каким-нибудь простейшим правилам приличия. Он постучал несколько раз, улыбаясь и качая головой. Кажется, он ещё долго будет смеяться наэ самим собой. Преступник в розыске стучит в дверь наёмника и смущённым таким голосом говорит, приоткрывая дверь, не услышав ни от кого-либо слов протеста:
- Эээ... Ужас, можно?
Раз на то пошло, подумал Артур, можно была бы и разверешия дождаться, прежде чем войти. Он замер в дверном проёме, уткнувшись в взгляды двух пар глаз. Ужас, лёжа спиной к Артуру, повернул голову к вошедшему. Из-за его плеча выглянула Диана и с каким-то злорадством посмотрела на Артура. Тот почему-то обвёл вопрошающим взглядом комнату. Ничего компрометируещего, вроде разбросанной одежды он не заметил, только на краю кровати лежал свиток с объявлением в розыск, слова 4оторого были выведены под его портретом.
- Эээ... - протянул он, поднося руку к волосам. - Простите, что помешал. Это очень невежливо с моей стороны. Впредь буду внимателеней, - с сарказмом и понимаем всей комедийности данного момента, сказал Артурур, сжимая ручку двери и так и не определившись уходит он или нет.
- У тебя слишком бурная фантазия, - сказала Диана, издевательски относять к растянутым в насмешке словам. Она откинула одеяло, опустив ноги на пол. На ней были штаны и длинная рубашка, стянутая поясом на талии. - Как у рыцаря, давшего обет воздержания, - Артур с недоверием продолжал коситься на них, но уже окончательно закрыв за собой дверь в коридор. - Ты не помечшал. Мы уже закончили...
- Разговаривать, - добавил Ужас, поудобней устроившись на кровати, прижавшись спиной к подушке. Он протёр глаза, всё ещё поддернутые коркой и пеленой тумана. - Так что ты хотел?
- Я хотел с...Дианой поговорить, -ответил Артурю. Колдунья молчала, посмеиваясь у окна, поправляя взлохмаченные волосы. Всё же ведь не к ней обращались.
Ужас провокационно усмехнулся.
- И ты пошёл искать Диану в моей комнате? - спросил он.
- Интуиция, - сказал Артур и в овщем и целом не соврал. Что-то же сегодня уже с утра подсказывало ему, что нужно стучать, прежде чем войти.
- Что ты хотел у неё спросить?
- Будет ли она заниматься делом Салая и Пейсталс, - ответил Артур на следующий вопрос.
- А тебя это касается? - Диана повернулась к нему, присев на подоконник, подтянув левую ногу к груди и прижав её руками.
- Я хочу помочь им, - сказал Артур.
- Ты ведь не наёмник. Скажу даже больше, ты преступник... - Ужас оскалился и уже приоткрыл рот, чтобы сказть что-то. - И пресекая насмешку Ужаса на счёт того, что все наёмники в совём роде преступники, я скажу, что всё сказанное выше к тому, чтобы пояснить, что трудно тебе будет через пол Старии их провести, в своём-то положении. Тебе самому помощь нужна, - с неожиданной суровостью, прсиущей старым учителям, сказала колдунья.
- Если ты будешь там, то ведь в люьой момент сможешь меня убить, - обезоруживающе улыбнулся бывший легионер.
- Делай, что хочешь, - скривилась колдунья.
Нависло молчание, неприятное и тяжёлое. Только Ужас скучающе вздохнул, что походило на жалобное поскуливание. Он оживился, словно вспомнив о чём-то. Но Диана отвернулась и Артур словно бы увидел ту тень, на всей фигуре Ужаса, что оставляла на его лице печать боли... И Артур захотел забыть о том, что сердце странно дёрнулось в груди.