Настроеньческое. Летнее

[Ria Yue]

Come as... I want you to be

Жара и Нирвана

- Семпай, - позвал Като.

- Ммм, - промычал в ответ Кира.

- Кира-а - семпай! – вновь, но уже настойчивей позвал Като.

- Ммм? - громче провыл в ответ Кира. Он уже и после первого раза готов был выслушать, что такого важного хотел сказать ему его кохай, но тот, видимо, решил удостовериться в том, что Кира в действительности его слушает, а не только делает вид.

- Ты в «Дыру» придёшь в эту субботу? - спросил Като.

Сакуйя, прерывая чтение «жёлтого» журнальчика, прикрыл глаза.

«Сегодня пятница. И уже вечер. Значит «эта суббота» уже совсем скоро», - из-за жары мысли в голове текли медленно и неохотно. Распахнутые настежь окна не помогали. Кажется, даже напротив, лишь усугубляли, впуская внутрь жар горячего города.

- Что я там забыл в эту субботу? - безучастно произнёс Кира, всё ещё лежа с закрытыми глазами на диване, помахивая у лица раскрытым журналом. Коэффициент полезного действия от подобного был минимален. Но за отсутствием других вариантов приходилось довольствоваться тем, что бог послал.

«Что б его».

Ответил Кира, казалось бы, совершенно равнодушным тоном, с тем присущим только ему особенным пофигизмом. Но Като точно слышал непроизнесённое: «Отстань от меня, никуда я в такую жару не попрусь. Тем более в ту вонючую нору». В общем, смысла продолжать дискуссию на эту тему не было. Като вздохнул. А что он, собственно, ожидал услышать? Он и не надеялся на другую реакцию. Ну, разве что чуть-чуть. Совсем немножко, самую капельку, в глубине души он позволил себе надеяться на возможность проявление со стороны Киры чуть больше энтузиазма. Ну а что Като теряет от отказа Киры? Ничего.

- Да так, - ответил Като и продолжил заниматься созерцанием потолка. Он сидел на полу их неизменной квартирки, привалившись спиной к дивану у головы Киры. У его ног уже собралась приличная горстка рваной бумаги. Так Кира и Като развлекались, пытаясь отвлечься от жары: Кира читал журнал, ехидно посмеиваясь, и особо понравившиеся статьи давал Като, вырывая из журнала листы. В свою очередь Юи, едва удостоив взглядом заголовок, разрывал глянцевую страничку на много маленьких.

«Может, сохранить. Буду составлять кому-нибудь угрожающие письма из сохранившихся буковок», - подумал он.

- Если бы было «да так», ты бы не спрашивал, - проявил Кира заинтересованность. Искоса из - под очков он посмотрел на Като.

- Да так, - повторил Като. И печально вздохнул, что аж сердце защемило... Защемило бы у кого угодно другого, только не у Киры. Сакуйя знал наизусть весь тот небогатый набор привычек Юи, которые тот использовал, чтобы заинтересовать, заставить проявить участие. Детские трюки. Хотя, кажется, в этот раз вздох получился непроизвольно. Подтверждая догадку Киры, Юи вздохнул снова. Сакуйя свесился с дивана, заглядывая в лицо Като. Взгляд последнего оставался безучастным. Он и Киру, кажется, не заметил. Так, тень какая-то сбоку нависла.

- Занятно, - тихо произнёс вслух Кира. Лицо у Като было такое потерянно - отрешённое, он смотрел в пустоту, не отрывая глаз. Кира попытался проследить за его взглядом, и уставился в ту точку, куда предположительно смотрел Като. В это время Юи глянул украдкой на Киру, сглотнул и тут же отвёл глаза, когда Сакуйя вновь вперился взглядом в его профиль. - Като, - интимным шёпотом произнёс он. Куда уж Юи было до того, чтобы уметь скрыть от него свой взгляд. Като встрепенулся, вздрогнул от неожиданности и повернул лицо к Кире, большими удивленными глазами уставившись на него. Губы у него пересохли, и он нервно облизнул их. За ту секунду, что он пытался придать своему лицу вновь отсутствующее выражение, Кира застал его врасплох и теперь пристально смотрел на него, низко-низко наклонив к нему своё лицо и едва заметно улыбаясь. Сакуйя до последнего момента сам не знал, зачем так делать, пока не увидел лицо Като.

- Като, - позвал Кира. Его дыхание щекотало Като лицо. Несмотря на жару, Юи похолодел. Кира улыбнулся шире. - Я сейчас не сдержусь… и откушу тебе нос.

С этими словами Кира отпрянул и громко засмеялся, прикрывая лицо журналом.

- Боже, Юи-тян, что за лицо! Умора!

- Придурок, - фыркнул Като и обижено отвернулся. По большому счёту нужно было подняться, взять подушку с кровати и хотя бы предпринять попытку сладкой мести. Но почему-то Като склонялся к иному действию: задушить подушкой самого себя. Опять как дурак позволил Кире шутить над собой. Что б его! Наименее приятными были последствия его непонятных шуток. Като никак не мог решить, злиться ему или смущаться. Нормальный парень давно бы врезал Кире по морде с криком «Ты что больной!?». Като так не делал. Он знал, что Кира, вне зависимости от ситуации никогда не чувствующий себя виноватым, обязательно даст сдачи. За первым ударом последует второй и так далее, смотря насколько хорошее у семпая настроение. А тут ещё и жара, так что даже мысль о каком-то трудном физическом действии или взаимодействии с другими телами, сопровождающимся выделением тепла, утомляла. И думая так, Като приходил к тупику в своих рассуждениях, никак не способный прийти к соглашению с самим собой. Из всего этого выходило, что Като или рационально рассуждающий человек или ненормальный.

Отсмеявшись, Кира отнял журнал от лица и поправил очки. Серьёзным тоном, за которым сквозил всё тот же заразительный смех, он обратился к Като.

- И всё - таки, почему ты вдруг спросил об этом? Что там в субботу, - примирительно вопросил он, а глаза всё ещё блестели насмешливо. Като скрипнул зубами и, не оборачиваясь, пробурчал, продолжая злиться:

- «Мономания» выступает.

«Не знаю таких», - подумал Кира, даже не пытаясь вспомнить.

- И что? Это должно было меня заинтересовать что ли? - разочарованно протянул Кира. Разочарованно и непонимающе. В самом деле, в этом, что ли, причина? Верится с трудом.

- Нет, ну...

- Ммм? - Кира выгнул бровь. Он сжалился, и дабы не смущать Като, больше к нему не наклонялся, а смотрел в светлый, выцветший на солнце затылок. Это нервировало Като ещё больше. Ему казалось, что у него из головы уже пар валит как из чайника. Да, не стоит в такую жару столько думать.

- Ну... просто у одного из их участников какие-то личные обстоятельства, он выступить не может. Ну… и ребята из группы, я ж их знаю, попросили меня его заменить, - с неохотой проговорил Като.

- Ммм... - вновь повторил Кира, но услышав тихое шипение со стороны Като, поспешил исправиться. С искренним изумлением он спросил: - Да ну! Ты что петь будешь?

Услышав в голосе Киры не искренне удивление, а искреннюю насмешку, Като раздражённо обернулся и стукнул рукой по дивану, вспылив:

- Блин, семпай! Да что вы издеваетесь!? И не петь я буду, а играть на гитаре.

Когда Като злился, он начинал обращаться к Кире на вы. Подобное Сакуйю очень занимало.

«Тише, Юи-тян, не бушуй», - хотел сказать Кира, но передумал.

- А, прости. Ты умеешь играть на гитаре, а я и не знал. Ты никогда об этом не рассказывал.

- А ты не спрашивал, - в ответ Като хотел огрызнуться, но не получилось. Когда Кира прекращал иронизировать и выставлять его дураком, Като быстро остывал. - Сестра научила.

Кира не стал ничего комментировать. Единственные немногочисленные хорошие воспоминания о семье все были связаны у Като с сестрой. У Киры их и вовсе не было. Возможно, во время лирического его настроения подобное осознание могло бы Киру расстроить, но не сегодня.

- Так ты хочешь, чтобы я пришёл посмотреть на то, как ты будешь играть? - спросил Кира и на его лицо медленно начала наплывать прежнее ехидное выражение. Чтобы его не видеть и не соблазняться от желания всё же своего семпая придушить, Като отвернулся снова.

- Я просто так сказал, без особой причины, - ответил он.

- Конечно, как скажешь. Нет ни малейшей причины в этом сомневаться, - усмехнулся Кира, но с дальнейшими насмешками решил пока повременить. Уж возможность поиздеваться над Като у него непременно появится ещё не раз. - И что же, ты просто так согласился играть?

- Да. За выступление им же пока не платят, играют они чисто на голом энтузиазме…

«И траве», - стоило добавить, если уж быть честным, но Като вовремя прикусил себе язык. Вряд ли Кира обрадуется, когда услышит о том, что Като до выступления получит чисто символическую плату за труды в размере крошечного пакетика «какой-нибудь дряни». У него уже давно кончились деньги, а зажаренные под палящим солнцем нервы хотелось чем-нибудь встряхнуть.

Впрочем, со своей стороны Кира предполагал нечто подобное, потому к резко оборванному Като предложению он отнёсся сначала с подозрением, а после недолгих раздумий плюнул: не ему Като учить уму - разуму. В голове пронеслась мысль прийти на концерт только ради того, чтобы Като проконтролировать, как бы тот чего-нибудь не учудил. Кира вернулся к изрядно похудевшему за время общения с парнями журналу и, бесцельно пролистав пару страничек, зацепившись за фотографию какой-то девушки, вдруг неожиданно для самого себя сказал:

- А девушки любят гитаристов...

Като фыркнул.

- Какие там, в «Дыре», девушки, семпай? - Ага, девушки. В полуоткрытых топах и максимально коротких юбках, ученицы средней школы, представляющиеся старшеклассницами. - Было бы там на что смотреть.

- Вот как? А, по-моему, в прошлый раз тебя это не смущало, - раздался резкие звук рвущейся бумаги и на ноги Като одиноко слетел чуть смятый очередной журнальный листок. Оценив формы изображенной на нём какой-то безродной теннисистки, Като принялся рвать листок на клочки. Симпатичную спортсменку ожидала участь ранее попавших в руки Като поп-звёзд, политиков, комедиантов, дорогих машин, шикарных многозвёздочных отелей и особняков в Америке – Юи всё превращал в бессмысленный мусор.

Проследив за тем, как Като разрывает девушку - теннисистку на куски, Кира даже как-то успокоился. Вот уж он не думал, что то, как Като рвёт бумагу, может действовать на него успокаивающе. Он словно бы и хотел разозлиться, но успокоился, глядя на Юи.

- Ты о чём, семпай?

- Не бери в голову.

Но Кира не знал, что Като, просто по своему определению как человек, не мог не брать в голову то, что говорил Кира. Особенно то, что говорил невпопад. Особенно то, что находилось под ярлыком «не бери в голову». Като глубоко задумался. В прошлый раз... Что за прошлый раз упомянул семпай? Прошлый раз, когда они были в норе? Что ж там было... А, девушка была. Точно была. Такая крашеная с чёрными короткими волосами, в мини платье, едва держащемуся на тончайших бретельках и едва прикрывающее ягодицы... Помнится, что белья на девушке не было, что лишь избавило Като от лишней мороки. Он не спрашивал её имени, как и она его... В общем, во всём - то она была хороша, только стонала слишком, как показалось Като, громко. А кончая, назвала его каким-то чужим именем. Она так и заснула на заднем сиденье машины оного знакомого Като, у которого тот одолжил ключи. Сам он ушёл не прощаясь. Пытался найти Киру, но безрезультатно.

Что же Кира вдруг об этом вспомнил. Злится? Или тут возможны варианты и стоит уточнить, на что именно он злится. Спросить? Дохлый номер. Кира уже успел обо всём забыть и вновь углубиться в ознакомление с жёлтой прессой. К слову, журнал Като со скуки стащил прямо с прилавка, из - под носа ни о чём не подозревающего продавца.

Като вздохнул и решил пока об этом не забывать, но оставить процесс обмозгования полученной информации на потом. Сейчас его вдруг забеспокоил другой вопрос. Точнее всё тот же, с которого всё началось.

- Кира, так ты не придёшь? - спросил он прямо, не уточняя больше «зачем».

Кира промолчал, не ответил, и своим молчанием продолжал нервировать Като, пока тот не ушёл. Куда ушёл, он не счёл нужным говорить. Хотя, Кира ведь и не спрашивал. Но то было странно, ведь идти Като было некуда.

«Обиделся», - подумал Кира.

Наверняка, так оно и было. Юи-тян ранимая душа. Опять сейчас пойдёт побираться по тёмным переулкам в поисках проблем на свою тощую задницу. Это так в его духе. Вот есть же люди, которым к лицу тёмные грязные переулки. Като один из них. Единственный знакомый Киры, относящийся к этой категории людей. Но, оказывается, Кира многого ещё не знал о своём кохае.

«Гитара, ну надо же».

Кира играть на гитаре не умел, Хотя давно хотел научиться. Его отец в молодости тоже играл. Когда Кира ещё не был таким проблемным ребёнком, отец пообещал однажды научить его играть. Но тому обещанию не судьба быть исполненным. Не то чтобы Киру это расстраивало, но немного нервировало.

Что у нас сегодня? А сегодня у нас пятница. Восемь часов вечера. В распахнутые окна вместо удушливого жара влетал приятно холодящий кожу ветерок. Гора разорванной бумаги разметалась по полу. Ночь обещала быть холодной.

- Так уж и быть, Като. Но только ради того, чтобы у меня появился ещё повод над тобой посмеяться.

* * *

Весь день Кира провёл в одиночестве. Когда утром Като не вернулся «на квартиру», Кира решил что делать без него всё равно нечего и отправился домой. Кира был готов получить очередную взбучку, но отца дома не застал. И в течение дня он не появился. Значит, уехал снова в какую-нибудь командировку. Куда уж Кире знать наверняка. Он великолепно справлялся с ролью нерадивого сына.

Так он слонялся по квартире без дела, пока не сел читать первую попавшуюся книгу. В процессе чтения он заснул. Он не знал, сколько часов провёл в бессознательном состоянии. Он спал, и ему снилась жара, раскалённая добела пустыня. Он всё шёл по ней и шёл, пока не наткнулся на камень. На камне стоял будильник, который вдруг оглушительно зазвенел. И Кира проснулся. Было уже десять вечера. В зале за стеной раздавались чьи-то голоса и смех. Телевизор.

«Значит, отец вернулся».

Кира, потянувшись, и протирая заспанные глаза, заметил, что очки с него сняли. Они аккуратно лежали на прикроватной тумбочке рядом с книгой. Кира усмехнулся. Все дети во сне ангелы.

Переодевшись, он прошёл мимо гостиной в ванную, а после на кухню. Выпив воды и прихватив с собой яблоко, Кира направился к выходу, ни разу не посмотрев в сторону отца. И тот ничего не говорил ему. Это было странно, так что у двери, уже обувшись, Кира обернулся. Его отец спал, уронив пульт от телевизора на пол, запрокинув голову на спинку дивана, совсем как сын. Сакуйя задержался немного, держась за ручку двери и думая, стоит ли накрыть старика одеялом или выключить телевизор. Неприятная сложится ситуация, если он вдруг проснётся. Как потом ему доказывать, что ты бесчувственная скотина. Кира усмехнулся, тихо открыв дверь и выскользнув на улицу.

«Как всё-таки трудно бывает претворяться».

* * *

«Дыра» была одним из тех забытых в трущобах Токио клубом, где постоянно собиралась молодёжь. Глядя на неё стороны, Кире хотелось добавить, что молодёжь была сплошь сомнительная. Но ища место, где можно хорошенько раскрасить свою жизнь и внести в неё много всего нового плохого, этот бар был очень приличным местом. С него же началось знакомство Киры со многими из тех, кого он сейчас может назвать своими знакомыми. Вот, к примеру, знакомый бармен, не спрашивая, подал ему стакан минералки, по давно сложившейся привычке предшествующий бутылке пива, едва только Кира подошёл. В ответ Сакуйя лишь кивнул: некогда было мастеру разговаривать, а Кире не очень то и хотелось. Он разглядывал окружающих с равнодушным видом. Нарваться на кого-то из знакомых сегодня не хотелось. Вообще не хотелось, чтобы кто-нибудь его заметил. Для этого, конечно, стоило стать где-нибудь в тени у стенки, но её уже вовсю облюбовали выжидающие девицы. Парочка из их уже косила недобрым взглядом в сторону Киры, так что последнему, вместо того чтобы соблазнительно улыбнуться в ответ и подмигнуть (этого обычно было достаточно) хотелось плюнуть и пожелать, чтобы глаза его их не видели. Но это бы явно расстроило кого-то менее удовлетворённого в плотских утехах, нежели Кира. Пришлось отказаться от желания тихо подпереть стеночку, не отсвечивая. А если какая-нибудь барышня проявит настойчивость, всегда можно прикинуться геем или смертельно больным. Като однажды рассмеялся над этим. «А разница?» - спросил он. В тот момент у Сакуйи и мысли не возникло поразмышлять над подобным утверждением. Юи-тян всё равно дурак, он водится с дурью и всё что он говорит плоды последнего, то есть дурость. О чём тут вообще можно думать?

Какая-то группа, ничем не примечательная, вышла на сцену и под жестокий гитарный бас её вокалист начал петь нечто невразумительное. Кира не слушал. Точнее прислушивался лишь краем уха, боясь ненароком пропустить то, зачем он сюда и пришёл. С ним такое бывало, что задумываясь о чём-то очень сильно, он мог какой угодно по звуковой частоте раздражитель проигнорировать. Правда, один конкретный всё же не давал ему покоя. Чтобы ему отомстить Кира и пришёл. Он пришёл посмотреть на выступление группы, в которой Като заменяет отсутствующего по каким-то личным причинам гитариста. Так Юи сказал. И всё равно Кире было трудно в это поверить. Так что пришёл он сюда не столько из–за того, что Юи его попросил, а сколько из-за гложущего его заскучавшую душонку любопытства.

Но его немного злило то, что никого из тех, кто был бы участниками музыкальной гаражной группы под названием «Мономания», он не знал. Группа, с которой собирался выступать Като, была лишь только его знакомыми. А ко всем знакомым Като, о которых Кира не знал, Сакуйя относился с подозрением и пренебрежением. По некоторым причинам он не любил их всех заочно, даже не имея ни разу с ними дела.

Когда жёсткие металлические вопли, наконец, прекратились, и выступавшая группа покинула сцену, краем уха Кира услышал:

- О, сейчас «Мономания» выйдет.

- А разве у них гитарист не загремел в больницу с передозировкой?

- Ну, к этому выступлению они себе замену нашли. Как дальше будут, не знаю… Жалко, хорошие ведь парни.

На том разговор о группе себя исчерпал, Кире просто надоело прислушиваться. Гомон толпы действовал на нервы. И когда только он успел от него отвыкнуть.

Кира занял освободившееся место у барной стойки, обернулся к сцене. Из-за кулис под одинокие хлопки с разных концов зала на неё вышли трое парней. Один сразу же скрылся за барабанной установкой, второй невысокий коротковолосый парень встал у микрофона, держа в руках бас - гитару, а третьим был гитарист Като. В свете ламп его светлые спутанные волосы казались почти что белыми, та же чёрная майка, короткие штаны и кеды - каким вчера он ушёл, таким сегодня вышел на сцену. Но была одна изменившаяся деталь, на которую Кира обратил внимание: перевязанные пластырем пальцы. На мгновение Като поднял лицо, взглянув в зал, словно ощутив на себе чужой взгляд, а после обернулся к вокалисту. Тот кивнул. Като, тронул рукой струны гитары и начал играть. Спустя несколько секунд вступил и барабанщик. Толпа, услышав мелодию, завыла. Мелодия казалась Кире смутно знакомой, но он узнал песню, лишь когда парень у микрофона начал петь:

- «Come as you are, as you were, аs I want you to be…»

«Приди таким, какой ты есть», - это была «Нирвана». На секунду Кира почувствовал себя обманутым. Он почему – то ожидал услышать и увидеть нечто иное. Но, по всей видимости, «Мономания» было группой, исполняющей кавер - версии песен «Нирваны». И исполнение их было средненьким, но ничего другого ожидать от малоизвестной гаражной группы не следовало. Впрочем, если её не знал Кира, это не значило, что она была непопулярной. Кажется, окружающим, собравшейся сомнительной молодёжи они нравились.

Кира продолжал в пол уха прислушиваться к пению, но смотрел он только на Като, подперев голову рукой. На какое-то мгновение он перестал его видеть, вместо этого он услышал слова:

- «I'm not like them, but I can pretend. The sun is gone, but I have a light. The day is done, but I'm having fun… I think I'm dumb, or maybe just happy…»

Это была уже другая песня. Её слова зазвучали с вновь появившимся перед глазами Киры Като. Он играл, уверенно перебирая струны, хотя мелодия выходила тихой и монотонной. Он не сопровождал музыкой слова. Почему-то Кире казалось, что это слова фон для его игры, для него самого. Таким ярким и точным показалось сравнение, схожесть текста и самого Като. Играя сейчас, думает ли он, как и Кира, об этом? Даёт ли себе отчёт в том, насколько естественной кажется его игра. Или же это всё воображение одного только Киры?

Кроме него и Като в зале больше никого не было. И пел песню не парень у микрофона, а сам Като:

- «I'm so happy because today, I've found my friends - they're in my head. I'm so ugly, but that's okay, cause so are you. We've broken our mirrors. Sunday morning is everyday for all I care. And I'm not scared, Light my candles in a daze, Cause I've found god…»

Такой живой, такой настоящий, такой, каким я тебя никогда не видел раньше…

…«Мономания» исполняла последнюю песню. «Smells Like Teen Spirit». Тогда Кира, расплатившись, быстро покинул бар. Ему пришлось пробираться мимо распалившихся танцующих людей, подхваченных безумием звучащей более тяжело чем оригинал песни. Оказавшись на улице, он вдохнул так глубоко, как только мог. Его словно из моря выбросило на берег. Когда Кира сбросил с себя оцепенение, жара, гомон, людской поток - всё с новой силой ударило в него. Ему требовалась разрядка. Вдохнув в лёгкие свежий воздух, Кира с облегчением выдохнул и неожиданно для самого себя рассмеялся. Откашливаясь от смеха, он пытался сопоставить два образа одного Като в один. Справившись с кашлем, он не переставал хихикать. Такое воображение иметь опасно.

«Да, не ожидал. Совсем не ожидал».

Не замечая ничего вокруг, Кира побрёл прочь от норы, свернув в один из переулков. Он шёл бесцельно, пиная едва различимые в тусклом освещении из чужих окон, где ещё не спали, камни, попадающие под ноги, без единой мысли в голове. Но в ней непроизвольно возникали яркие картинки, где на маленькой освещённой сцене выступала группа, где Като, яркий, будоражащий, пульсирующий, словно живой источник, играл на гитаре и весело подпевал в микрофон на припеве. Кира улыбался и тихо мычал под нос запомнившийся мотив. Потому он и не сразу разобрал соответствующие напеваемому им мотиву слова, раздавшиеся за его спиной:

- «I love you, I'm not gonna crack!»

Кира обернулся, только для того, чтобы убедиться в том, что не знающий английского языка обладатель сильно фальшивящего голоса является именно тем, кого Кира ни с кем не мог перепутать. К нему бежал Като, каждый шаг которого сопровождался тихим недовольным бренчанием. Через плечо был перекинут ремень гитары. Остановившись перед Кирой, Като опустил свои руки ему на плечи и, низко склонив лицо, тяжело дышал. Видимо, он от самой «Дыры» бежал вслед за внезапно исчезнувшим Кирой.

Сакуйя ничего не говорил, он слишком странно себя чувствовал, чтобы быть неспособным даже язвить. Но без этого он бы не был собой.

- М-да, Като-кун, слава богу, что ты не пел.

Като его и не услышал. А когда, наконец, отдышавшись, поднял лицо и с безумной улыбкой посмотрел на него, Кира вовсе потерял всякую возможность говорить.

- Ну как..?

Неоднозначный вопрос, но Кира понимал, что именно Юи имеет в виду. Он как счастливый школьник стоит перед Кирой, ожидая от него похвалы. Вот сейчас его семпай улыбнётся и даст ему конфетку.

- Хм, тебе нужно ещё работать и работать, чтобы я тебя похвалил. Но, в общем, ничего так... ничего особенного, разумеется, - сказал Кира, с нескрываемым злорадством наблюдая, как улыбка Като тускнеет. Юи и правда чуть помрачнел, но совсем чуть-чуть, что стало для Сакуйи неприятной неожиданностью. Чувствуя небывалый прилив сил, он мог даже сопротивляться Кире, при этом имея даже основания надеяться в этом деле на успех.

Не говоря больше ничего, плечом к плечу они шли по улице. Кира вспомнил о том, что у него есть сигареты и, остановившись под одним из фонарей, он принялся искать их по карманам. Пачку он нашёл, но зажигалки нигде не оказалось. Фыркнув, он пошёл дальше, сжимал сигарету между зубами, жалея её выбросить.

- Семпай, поделитесь сигареткой, а я вам зажигалку дам.

Кира посмотрел на Като.

- Вообще-то, это моя зажигалка, - сказал он, указывая пальцем на продемонстрированный Като предмет. – Как только она постоянно оказывается у тебя?

- Так поделитесь? – Като на вопрос Киры не ответил. – Согласись, что зажигалка без сигареты ни к чему.

- Хмм, не скажи. С зажигалкой ты что-нибудь ещё можешь сделать, но что я буду делать с сигаретой? – усмехнулся Кира, передавая Като сигаретку.

Они закурили одновременно от одного огонька. Как обычно и бывает: Като зажёг, Кира потянулся, а Юи не захотел уступать.

Небо над головой было тёмным, усыпанным яркими звёздами. Редко можно было увидеть такое чистое звёздное небо. И ветер прохладный. И никого вокруг. Днём кажется, что такого не бывает. Днём многие вещи кажутся фантастическими, нереальными, не существующими. Ночью же они превращаются в реальность. А наутро - в сон.

- Вы не сыграли мою любимую песню, - произнёс вдруг Кира.

- Какую?

- «Человек, продавший мир».

- В следующий раз.

- Ммм?

- Не в последний же раз играю, - усмехнулся Като.

- Нет уж, лучше я сам себе её спою… И… Научишь меня играть на гитаре?