souls. Глава 10

[Ria Yue]

Глава 10

Все говорят, что нужно уметь исправлять ошибки. Они даже могут посоветовать, как именно это сделать. А почему никто не говорит о том, как можно избежать их? В незнании - их ошибка.
Наверно, способность всё делать правильно могла считаться равносильной бессмертию. И вот же парадокс! Я обрёл бессмертие, лишь совершив одну, на тот момент большую, по моему мнению, ошибку. Я умер.
Оглядываясь назад, мне становится до обидного смешно. Это был самый нелепый день.
Наблюдая за постепенной смертью матери, зная, что ничего уже не изменишь, я смирился. Я думал тогда, что не хотел бы такого конца для себя. Каждый день забывать что-то, умирая для кого-то, забыв его. Ниточка за ниточкой, душа по частичкам покидает тебя, и в конце ты забываешь всё, в беспамятстве двигаясь к чёрным воротам. Там тебя уже ждут и дают новое имя. Что может быть хуже, чем потеря самого себя? Надежда оставалась лишь в других людях, тех, которые окружали тебя всю твою жизнь. Они всё так же будут помнить тебя, хотя ты не знаешь ни их лиц, ни имён. Из воспоминаний о тебе они создадут твой образ, который будет жить всегда.
Так я похоронил мать, уверенный в своих словах. Десятки людей плакали над её могилой. Она была сильной, смелой, красивой женщиной, которую так часто предавала судьба, но всё же она упрямо шла вперёд. Жаль было смотреть на то, как смерть меняет её. Но за секунду до того, как сердце остановилось, она улыбнулась и закрыла глаза сама, шепнув что-то. Кажется, это было имя моего отца. Она помнила его, жила с ним, хотя он был где-то далеко, с другой. До самого последнего дня она любила его. Я подумал тогда: когда же она забыла меня...
Это было грустно.
Спустя две недели, когда я был уже в Старии, в портовом городке на западе материка, близ Королевских островов мне стало стыдно перед воссозданным образом матери. Мне стыдно и сейчас. Я забыл дату своей смерти. Я помню всё. Название города, гостиницы, улицы, имя хозяина таверны, куртизанки из какого-то притона и слово, которым грузчик Игнар обозвал начальника доков. Я забыл только числа. По возвращению в Хоул, нужно будет у Селеста об этом спросить.
Всё это время, после событий той ночи, мне ни разу не пришлось сожалеть о произошедшем. То, что я покинул Мельфин с какой-то бессмысленной целью, точнее без неё, не было ошибкой. Другой вопрос был в том, почему уже после смерти я решил увидеть Пэйн. Я думал о ней, когда пересекал океан, но желания увидеть её во мне не было. Но я узнал слишком многое. Мне было интересно, знает ли она правду о себе? Скорее всего. Но кто я после этого? Мы же были друзьями...
А, может, и нет. Может, отношения между нами имели какую-то иную суть. Ведь я не врал ей тогда, когда увидел. Какие-то прежние чувства разбудили память. Мы выглядели как влюблённые. На досуге нужно будет подумать этом. Спрошу у Селеста, когда вернусь.
Чёрт, я ещё не привык к этому чувству жизни после смерти. Я даже не уверен, что это действительно жизнь. Чувствую себя обкурившимся какой-то травы. Ощущения-ощущения, голоса, эмоции - всё это во мне закипает и неожиданно исчезает вовсе. Как сейчас. Это какое-то помутнение.
На самом деле я не бесчувственное чудовище. Встреча с Пэйн - это доказала. Ради того, чтобы чувствовать прежние человеческие чувства, я хотел бы быть с ней всегда. С ней я узнаю правду, жив ли я, или мёртв.
Городок Энд был таким же, как и многие другие. Грязные доки, пустые улицы и тёмные подворотни. Первые впечатления были ужасны. Вернувшись в Старию, спустя пять лет, я надеялся, что увижу что-то новое, изменившееся в лучшую сторону. Но видимо война не может сделать что-то лучше. Может виной время, но всё было не так как прежде. И мои чувства тоже. Узнав, что караван до Лерзина будет только завтра, я подумал, что скорее пешком преодолею всё расстояние, разделяющее меня от следующего города. Но до темноты я едва ли смог бы пройти и десять километров. Да-да, я всерьёз думал об этом. Когда я брёл по городу в поисках гостиницы я всё меньше сомневался в том, что мой побег самый необдуманный, бессмысленный и глупый, в общем, поступок.
На гостиницу я наткнулся не иначе как чудом, и это чудо было единственным, от которого бы я отказался, не задумываясь. Но раз я приехал, нужно же мне где-то жить. Ночи нынче холодные, а искать приют в каком-нибудь баре, было ещё более неприятным вариантом. Даже ни одно из названий не располагало к себе. Итак, гостиница «Девушка-русалка» больше напоминала бордель и не только названием.
Помещение терялось за пеленой засаленного, дымного воздуха. Я подумал как это мерзко и ещё с большим раздражением подумал, что моя на всю происходящее реакция делает из меня какого-то мажорного избалованного сынка, боящегося испачкать манжеты на рукавах и хоть пальцем притронуться к поверхности мебели, посуды и людей. Здесь голоса и звуки из пелены создавали свой неповторимый антураж какого-то бесконечного забытья. Не верилось, что картина нарушится или исчезнет вовсе. День за днём, как картина изображающая чьё-то проклятье это будет повторяться. Заколдованное место, в котором незаметно начинаешь привыкать к дыму, устлавшему глаза и становящегося частью тебя самого. Кто ты без такой части беспечности? Неприятные озлобленные, даже в весёлом пьянствовании, лица, как чернильные карикатуры, расплывшиеся от капельки масла. Грубо сколоченные столы и стулья. Чёрный, в копоти, потолок, на котором уже многие считают звёзды и видят своё будущее, опрокинув головы назад и слепо уставившись вверх, роняя с подбородка капли выпивки и слюны. Чей-то грубый басовитый смех и волна выносящая его наружу в стократ усиленным. Фривольный и вызывающий наряд сорокалетней женщины, подчёркивающий безобразные обвисшие телеса, которые выглядели бы намного лучше, если бы путана была обнажена полностью. Яркие красные губы расплылись в улыбке, кляксе на пол лица, при виде приближающегося меня. Женщина вызывающе улыбнулась, взмахивая ядовито-зелёным шарфом перед лицом и сверкая глазами в морщинках, заплывших чёрной тенью туши. У неё были красивые ноги, и эта мысль заставила меня вздрогнуть. Это преисподняя, подумал я.
Бармен обернулся ко мне, сверкая улыбкой, на удивление искренней, приятной и может даже доброй. Привыкший к столь многому или не знающий иной жизни с самого детства, уставший моряк, который вспоминал былое, наблюдая за посетителями, в большей степени своей разбойниками, теми же пиратами и наёмниками. По взгляду шустрых мелких глазок, можно было подумать, что он не смог квалифицировать меня ни под один тип, которые он привык видеть. Горожан, тех, которые могли прийти сюда, он всех знал в лицо. Наёмники не расставались с оружием. Моряки травили байки, сидя огромными компаниями, обнимая продажных девиц, поминутно отрываясь на их прелести и выпивку. Кем же в тот момент мог показаться я? Моё лицо выглядело чуть удивлённым, ошарашенным или испуганным. В чёрном костюме с рюкзаком за спиной, удерживая одной рукой лямку, переброшенную за плечи, а второй сжимая несколько монет в кармане. В этом месте они, в самом деле, могут стать оберегами, в которых, в общем, нужды не было.
- Добрый вечер, странник, - усмехнулся хозяин чуть презрительно, поставив передо мной кружку пива. - Пожал-те, за счёт заведеньица, новому клиенту, чтобы у него сложилось прекрасное о нас впечатление.
Мне, как минимум, нужна пара бутылок, а не кружка...
Я кивнул, почувствовав как сухой комок во рту, всё меньше мог характеризироваться как язык. Пиво оказалось на удивление приятным на вкус, для первой кружки в моей жизни. Не смейтесь, если кому-то смешно, мучимым язвой. Я не проронил ни капли мимо рта. Я так хотел пить или так хотел занять себя хоть чем-нибудь, не обременяя себя разговорами. Но моей конечной целью ведь не было довести себя до невменяемого состояния.
- Очень мило у вас, - поверьте, эти слова прозвучат после кружки пива очень уж многосмысленно. Я и сам не понял, что имел в виду. А может, я и соврал. Улыбки бармена это не изменило. Отнюдь. Кажется, я показался ему остроумным.
- Могу я полюбопытствовать? Вы из Мельфина? С «Бегущей по лезвию»? - спросил бармен, подперев подбородок ладонью и уставившись на меня своими глазами-буравчиками.
Название страны, корабля совпадало с моими. Я рискнул ответить «да».
- Хмм... Навестить кого-то приехали? - спросил он. - Не многие приезжают из Мельфина, чтобы жить в Старии. Это не совсем равноценный обмен получается. Ха-га!..
- У вас есть свободные номера? - спросил я.
Бармен кивнул, изучая какой-то свиток, появившийся у него в руках, как по волшебству.
- Что-то много странников в последнее время. За сегодняшний день, молодой человек, вы уже пятая подозрительная личность, заходящая в мою гостиницу. Благо только вторая, собирающаяся остаться на ночь, - улыбнулся бармен.
Я ничего не ответил только сказал спустя несколько секунд:
- Сколько будет стоить номер?
- Десять золотых, - не удившись неразговорчивости посетителя, сказал бармен.
Из кошелька я отсчитал десять мелких монет и без лишних слов, получив ключ, поспешил покинуть душное помещение бара. Оказавшись в пустом коридоре, я почувствовал любопытство, вызванное сказанными барменом последними словами. Подозрительная личность, да? Я засмеялся, и мой смех оказался удивительно нерадостным.
На моё удивление гостиница оказалась очень большой. В поисках своего номера я забрёл в небольшую библиотеку, игровой зал, ванны, и коридор-коридоры-коридоры повсюду. Я даже нашёл выход в центр города. Просторная чистая комната, в которой мягко горел канделябр под потолком. Здесь горничная в красивом тёмно-синем платье подробно описала, как мне попасть в мой корпус. Я оказался удивительно туп, не в силах запомнить простые указания. А может, внутри заворочались, заснувшие было, инстинкты. Я был уверен, платье скрывало идеально отточенную фигурку. Моё внимание не осталось незамеченным. Девушка поощрительно улыбнулась и, тронув меня за локоть, повела куда-то. Разве у меня был выбор?
Мы проходили уже знакомые мне места, и я всё больше уверялся в том, что тот грязный кабак, через который я попал сюда, был не иначе как чёрный ход или моя галлюцинация. Неслышно вздохнув, я смотрел лишь на полы длинного платья маячащие передо мной.
Тогда что-то во мне оборвалось. Сердце дёрнулось из груди куда-то в сторону, когда я обернулся. Длинный коридор, освещённый несколькими свечами по всей своей длине. Правая от меня стена была застеклена, и свет фонарей падал на синий ковёр. В этом искусственном свете я увидел маленькую девочку. Она прижималась к стеклу. Спустя разделявшие нас двадцать шагов, я видел, как её дыхание исчезает с синего неба за стеклом, как серые облака. Я остановился. На ней было платье такое же, как на моей проводнице. Видимо она была приручена кем-то. Выполняя лёгкую работу, помогая, чем только могла, она обеспечивала себя жильём и едой, оставшись одна. Может в её старом вонючем доме остались спившиеся родители, бранящиеся на неё, когда она приходит, чтобы принести им что-то из того, что она получала, работая день и ночь. И сейчас её тонкая фигура была опустошена. Не было сил сделать шаг. Руки дрожат, а по щекам капают слёзы, падая за расстегнутый воротник, под которым трепещет сердце маленькой девочки. Её клиент сейчас блаженно улыбается во сне, развалившись на развороченной постели. В свете фонарей взметнулись пушинки цветов. Зачем тогда я остановился?
Тогда я не мог знать, что мужчина появившийся из темноты коридора не был человеком. Он не был и монстром, и не был вампиром. Когда спустя несколько минут я войду в свою комнату ,то даже засомневаюсь, был ли он вообще. Плод воображения, извращённой фантазии. Сегодня я видел уже слишком много. Но в тот момент, он подошёл к девочке и присел рядом с ней на корточки. Может, он молчал, а может, и что-то шептал. В темноте и ущербном свете свечей я видел лишь его синие глаза. Он протянул девочку руку. А в ответ она прижалась к нему.
Я был удивлён? Я был раздражён? Я был испуган?
- Господин, - позвала меня горничная, вырвав из танца цветов за окном. Я повернулся к ней и увидел её расширенные смотрящие непонимающе глаза. Я кивнул чему-то и пошёл вслед за ней по темному коридору, оставляя за спиной неприятные смутные сомнения.
Коридор и поворот налево - это всё что я помню, но мы уже пришли. Я дал девушке ключ, и она открыла дверь, разделяющую меня и мой отдых.
- Прошу.
Я снова кивнул на реплику горничной и, входя в комнату, я почему-то обернулся. А может, и не оборачивался. Может, это снова увидело только моё сознание. Стена коридора, в котором терялась моя комната и я, открывала прекрасный вид на внутренний дворик гостиницы. Я видел окна напротив и синие глаза, смотрящие сквозь всё секунды моего отчаянно бьющегося сердца на меня. Я резко закрыл за собой дверь.
Девушка горничная что-то говорила. Кажется по её словам, мой номер был верхом изысканности, на которую способна простота. Свечи осветили каждый уголок моего временного убежища. Односпальная кровать с чистым свежим бельём, тумбочка, с забытой кем-то книгой, письменный стол, в котором наверняка никогда не было особой необходимости ни для одного из посетителей. Пара стульев завершала эту композицию комнаты для неудачника. Коридор выглядел куда более богато, а здесь нет даже окна.
- Что-нибудь ещё?
А кто эта девушка передо мной, впал в некоторое замешательство я.
- Нет... Эээ... Спасибо.
Девушка показалась мне расстроенной. Только когда она вышла, я понял, что её глаза совсем не отражали свет. Они были как два бездонных колодца, в темноте которых не разглядишь и кусочка души. Она словно была куклой. Будучи в состоянии сумасшедшей работы мысли, я уже подумал о возможности того, что девушка, так любезно помогавшая мне, была ожившим трупом. Но сейчас, сравнивая её с собой, я понимаю всю абсурдность того моего предположения. Здесь что-то совсем иное. А может, и нет... Если бы меня не спасли, я мог бы закончить, так же как и она, однажды рассыпавшись безобразной кучей разорванных костей.
Я почувствовал себя заключённым, с тоской осмотрев стены, не вовремя обнаружив вертикальные перечёркнутые палочки, вырезанные над кроватью. Я почему-то заглянул под кровать, обнаружив там лишь пыль. Наверно, я надеялся на, как минимум, чей-то труп, но такая горстка пыли в столь чистой комнате, тоже наталкивала на умозаключения идентичные мыслям предшествующим.
Повесив сумку на стул, приютив куртку на спинке кровати, я подумал, что если сейчас лягу спать, будет похоже, что тишина уложила меня, как и я вещи только что. Почему бездействие сейчас было для меня смерти подобно. Лучше бы я остался на месте тогда, мог бы подумать я за секунду до смерти, но тогда бы моё желание двигаться было бы одной из ошибок. Я вышел из комнаты, чуть помедлив, остановившись перед дверью и прислушиваясь. Но коридор был пуст.
Доверившись чувствам, я пошёл прочь. Заново пересекая ранее видимые места, я вышел на улицу. Летний вечер, приближающийся по времени к ночи, был тёплым и приятным на ощупь. Шум начинался где-то за три квартала дальше. Здесь же было тихо и спокойно. Умиротворённая атмосфера - над такой бы метафорой сейчас я бы посмеялся, осознавая всю её жестокую правдивость.
Пока я шёл по удивительно пустым улицам, мне вздумалось подумать о совпадениях и неизбежности. Ни того, ни другого, пришёл я к выводу, у меня никогда не было. Этот факт мне показался удивительно лестным в тот момент, пока он не перестал им быть.
Кажется, я заблудился и всю вину возложил на плечи своих мыслей, которые тут же получили новую пищу для своего развития. Я вздохнул, во второй раз, увидев знакомую стену, исписанную краской чьими-то бесспорно умелыми руками. Мысли и не думали сочувствовать мне. Я послал их к черту, и они и впрямь исчезли.
- Вам нужна помощь? - спросил учтивый тихий голос за моей спиной. Я обернулся, чуть ли не прыжком. Маленькая девочка с белыми, струящимися за спиной волосами, удивлённо смотрела на меня огромными голубыми глазами. Та самая, которую я видел у окна. Я смутился. Мне снова нужна помощь и я могу получить её, лишь доставив неудобство ей.
- Нет, спасибо. Я не заблудился, - сказал я и ойкнул, закрыв рот рукой. Девочка засмеялась. Я не умею врать или не умею скрывать того, что соврал? Какой раз за сегодняшний день я возвращаюсь к мыслям о себе. Но духи, до чего же милое создание! Позже я может скажу вам, до чего именно милое.
- Я из гостиницы, - вздохнул я улыбнувшись.
- Я проведу вас.
- Не стоит.... - запричитал я, неубедительно размахивая руками.
- Мне не сложно.
- Но ведь уже поздно, - указал я на сей прискорбный факт, и тут же подумал, что полночь не время для прогулок маленьких девочек.
Да, именно так она выглядела как юная девочка - моя смерть.
Она сорвалась с места и бросилась на меня, раскинув руки. Я упал на землю и её волосы, пахнущие ландышами, укрыли моё лицо. Она сжала пальцы на моей шее, и я чувствовал, как бьётся пульс. Я слишком спокоен, с недовольством подумал я. Надо мной тёмное, усыпанное звёздами небо. Я вижу сияющие капли в глазах своей смерти, и это делает меня счастливым. Кукла надо мной плакала. Душа девочки отчаянно сопротивлялась. Как струны натянулись нити и, треснув, рассыпались в пыль, прижимающуюся к земле. В последнюю секунду я почувствовал её запах и её тепло, а после её исчезающее тело на мгновение накрыло меня серым саваном. Я ждал, когда же воздух в моих лёгких разорвётся и исчезнет. Может, я и ждал подобного исхода, потеряв нить, которая вела меня до того момента, пока не умерла мама. Я начал считать звёзды над собой, улыбаясь, улыбаясь и не в силах прекратить это делать.
Я наслаждался холодом мостовой в эту тёплую ночь. Неизвестно, как долго я бы ещё пролежал на том самом месте в тёмной глухой подворотне, которая в один миг перестала таковой быть, наполнившись звуками, голосами, бранью и собачим лаем. Я недовольно приподнялся на локтях, осмотревшись. До этого в пустых окнах домов теперь горел свет. В оранжевых прямоугольниках маячили человеческие фигуры-души как в театре теней.
Где я?
Одна из дверей распахнулась. На пороге появилась женщина, с грозным видом устремившая взгляд на меня.
- Какого лешего ты здесь развалился, пропойца чёртов! - закричала она и метнула в стену над моей головой бутылку, разлетевшуюся вихрем осколков сверкнувших в свете.
- Ржёшь тут на всю округу! А ну убирайся прочь! - кричала женщина, затмившая собой свет из дома.
Я поднялся, по-новому ощущая каждое своё движение. Я рассматривал свои руки и ноги, закатывая рукава рубашки и поднимая калошины брюк. Мои пальцы показались мне тогда слишком длинными и узкими, как у какой-нибудь ухаживающей за собой девушки. Одежда слишком выделяет меня из толпы. Волосы длинные и растрёпанные в беспорядке, какой и бывает, действительно, разве что в гнёздах.
- Я ведь всё ещё в Энде? - спросил я, назвав какое-то название из своей памяти.
Женщина, уставив руки в бока, фыркнула.
- Конечно ты в Энде! Тоже мне залётчик выпивоха! Я сказала, лети прочь отсюда, катись!
Дверь с грохотом закрылась. В наступившей тишине душераздирающе вздохнул, зевнул, запел кот.
- Извините, пожалуйста, - сказал я двери.
Оставив, наконец, в покое рукав я оглянулся, топчась на месте. Я выбрал один из всех возможных вариантов к отступлению и пошёл в противоположную от него сторону. Камни плясали под ногами, норовя опрокинуть наземь. Я миновал все перекрёстки и повороты, ни разу не опустив глаза к земле.
Я не умер?
- Ты бы хоть оглянулся, - посоветовал добродушный голос из ниоткуда.
Не имея возможности предпринять что-то самостоятельно, я поступил так, как мне и посоветовали. От злополучной двери, из-за которой рисковала объявиться снова устрашающего вида женщина, меня отделял лишь десяток шагов. На мостовой лежало моё тело.
Почему я не падаю в обморок?
- Может, вернёшься? Не очень-то удобно мне разговаривать с духами. Странное такое ощущение.
- Что это было? - я не узнал свой голос, занятый обнаружением объекта с которым я говорю.
- Ты о чём? Если о женщине, то она умерла пять лет назад, но была настолько привязана к этому месту, что её дух не смог покинуть мир живых из-за столь многих чувств, - наконец одна их теней вышла на свет, явив моему взору мужчину из гостиницы. Он сказал тогда, стоя передо мной: - А если ты о случившимся чуть ранее, то это была смерть, которую ты был настолько рад видеть, что она решила не делать тебя счастливым своим наступлением, - мужчина рассмеялся.
- Так я мёртв?
- Сейчас да. Но ты можешь спокойно вернуться в своё тело. Это способность и называется бессмертием. Давай же, сделай это. Нужно ещё о многом поговорить...
У него были длинные прямые волосы, падающие вдоль лица и едва не достающие плеч. Синие глаза под тёмной тенью ресниц скрывали насмешку и были спокойными и рассудительными. Тонкое худое тело подчёркивала одежда. Под моим взглядом он ничуть не менялся в лице.
- Не задавай лишних вопросов, ладно? - попросил он. - Эта девочка была марионеткой, которой приказали тебя убить. Таких как она называют «ангелами смерти». От неё тебя спас я. Моя над ней власть превосходила власть кукольника. Я расскажу тебе обо всём, когда ты станешь прежним.
- Этого не случится, - неожиданно для самого себя, серьёзно сказал я, подходя к своему телу.
Я осмотрелся. Всё, что окружало меня, было таким знакомым и приятным. Мир духов находился по другую сторону ночи, в которой я потерялся. Весь день, каждое моё движение, каждое сказанное слово, каждая мелочь казалась мне теперь нереальной и бессмысленной, произошедшей в моей жизни, с которой я теперь никак уже не связан. Мысли об этом делали меня счастливым. Я ощутил настоящую свободу, подумав о том, что ничто больше не связывает меня. Вся жизнь в прошлом. И тот грязный бар, и то утро расставания. Всё оно растворилось в моей беспричинной радости. Но это ведь обман... Я присел рядом с самим собой, всматриваясь в своё собственное лицо. На лице с закрытыми глазами замерла улыбка. Мне даже не хотелось нарушать её.
- Ты ведь хочешь узнать, почему всё это произошло? - спросил незнакомец.
- Нет. Это была судьба. Я должен исчезнуть. Ведь после смерти людям положено исчезать?! - воскликнул я, сорвавшись." Почему, - подумал я тогда. - Я повышаю тон?"
- Ты в силах её изменить. Тебе совсем этого не хочется? А я ведь не намерен тебя переубеждать. Но ты не можешь обрести покой. Вспомни сказки...
Я ещё должен сделать что-то... Моя смерть ошибка? Совпадение? Неизбежность?
- Лишь шаг к изменениям, - поправил путаницу теневой мужчина.
Тогда я дотронулся до своего лица...
За эти мгновения я пережил всю свою двадцатитрёхлетнюю жизнь, возвращаясь к воспоминаниям. Я открыл глаза, наблюдая за последним видением, пробудившимся за секунду до смерти. Я смотрел на Пэйн, теряющуюся в серых осколках моей памяти, в запахе весны или ландышей.
- Твоё имя? - спросил незнакомец.
Я беззвучно приоткрыл губы, шепнув:
- Я Грэгори Стрэнжер... Я жив...