Подарок для меня))) Спасибо, Аня)

28.12.2009 в 18:52

Пишет  Piskurka:

С новым Годом , Ria Stranger
Название: Будь со мной рядом
Автор: Анна *Piskurka* Пискур
Бета: Ksu
Фандом: ориджинал
Категория: яой
Жанр: romance, slash
Рейтинг: PG-13
В подарок [J]Ria Stranger[/J] на НГ

Я устал. Устал искать его, видеть в каждом прохожем его нежную улыбку, заботливый взгляд. Сколько уже прошло с тех пор? День, два, неделя, месяц? Мне все равно, ведь он ушёл. И такое чувство, что в моей жизни отключили блок питания, выключили весь свет, словно всё замерло.

Идёт снег, медленно опускаясь на мою голову, оседая на волосах, колет голые руки, а мне всё равно. Его же нет. Почему он ушёл, так, и не сказав ни слова? А ведь я верил в его любовь и отвечал тем же. Ложь, ненавижу ложь. Но, разве могли его глаза лгать? Нежно-голубые, я тонул в них, в этой бездонной пропасти, всегда так ласково улыбающейся мне. И вот передо мной мелькают, словно чёрно-белые фотографии яркие моменты того, как мы были рядом.

Вот, Рэн первый раз взял меня за руку, до сих пор помню, какие тёплые у него ладони. Вот я сижу у него на коленях, и мы отмечаем Новый Год у меня в квартире, одни, и кажется, что этот мир принадлежит только нам. Вот мы поехали к тебе в деревню. Поля, луга, чувство бесконечного простора и мир, наш мир, поделенный на двоих. Наш первый раз… Мне кажется, я никогда всё это не забуду. Эти воспоминания приносят отголосок того счастья, но одновременно и непрекращающуюся боль, нестерпимую.

А ведь ты говорил, что никогда не бросишь. Обещал, а я верил. Хотя ладно, хватит об этом думать. Я встаю со скамейки, припорошенной снегом, и иду домой. Идти недалеко, раньше мы с тобой не сдерживались и врывались в первый попавшийся автобус, несмотря на то, что ехать было всего остановку. Теперь же мне спешить некуда. Кто будет меня ждать?

Родная пустая улица. Родной дом. Поднимаю глаза: в моих окнах горит свет! Неужели? Неужели это он? Вернулся? Ведь так? В ритме готового выскочить сердца я по лестнице взлетаю на свой восьмой этаж. Лифты как всегда не работают. Ключ, как назло, отказывается попадать в замочную скважину. Чёрт! Чёрт! Чёрт! Внезапно дверь открывается, и передо мной действительно стоишь ты... Как же долго я тебя ждал… Очень хочется подойти, расцеловать твою милую мордашку, обнять и больше никогда не отпускать, но… я продолжаю всё также стоять перед порогом, судорожно сжимая ключи в руке.

- Может, обнимешь? – твоя улыбка. Единственное, что мне надо в жизни. Хотя нет, без твоей любви я тоже не проживу.

- Да, Рэн, - ключи падают на холодную плитку, а я уже держу тебя в объятиях.

- Ты меня простишь? – твой голос звучит так сладко после столь долгой разлуки, в то время как ты смыкаешь свои руки на моей талии.

- Конечно, милый, - слёзы готовы появиться в уголках глаз.

- Пожалуйста, не плачь! – и твои губы нежно касаются моих.

Как же мне тебя не хватало… Любимый…

---

Подарок. Шесть слов о Юки Эйри

Для  Piskurka
Не знаю, насколько хорошо я справилась и справилась ли вообще, но вот) Поздравляю с Наступающим!

читать?

Юки Эйри, заслуживший статус чуть ли не самого красивого мужчины Японии, обладая невероятным талантом к написанию детективных романов, вероятно, являясь самым желанным любовником как минимум половины всех женщин страны, невозмутимый, бесстрастный, никогда не жаловался на однообразность своей жизни. Относясь к тому типу людей, что не терпят беспорядка, самыми его ненавистными качествами в человеке были непостоянство и легкомыслие, а худшим грехом - слабость перед собственными эмоциями. Кто не умел их контролировать не мог заслужить его уважения. И герои его произведений были так похожи на него самого. Единственные его друг, кто сумел принять его воистину отвратительный характер - Сегучи Тома однажды сказал ему: "Эйри-сан, а ведь все ваши герои жаждут перемен". - "Что за глупости ты говоришь? Это здравый смысл. Они никого не впустят в свою жизнь, чтобы не причинить им вдруг боль". - "Разве это не значит, что они одиноки?" - "Одиноки?" - писатель рассмеялся, с горечью подумав о том, что он лжёт. А Тома лишь пожал плечами и наклонил голову, спрятав горькую усмешку, исказившую уголки губ...
Юки Эйри, самый ожидаемый гость любой вечеринки, никогда не испытывал недостатка в общении. Иногда, то есть почти всегда, оно казалось ему излишним. Поток фальшивых улыбок и комплиментов не вызывал у него ничего кроме сочувствующей улыбки, которой он одаривал своих собеседников. С женщинами он вёл себя холодно, и иногда ему приходилось прилагать немалое усилие, чтобы сдержать внутри себя свои истинные мысли. Лишь только восторженным девочкам - фанаткам он благоволил чуть больше и улыбался искренней. Возвращаясь после очередной встречи домой, он с удовольствие выпивал чашку кофе на пустой кухне, а после, запираясь в кабинете наедине со своими мыслями, что быстро обретали форму слов, выбивающихся из-под его движущихся в неумолимой лихорадке пальцев, он становился самим собой. Тогда, проваливаясь в сон от усталости, с очками сползшими на кончик носа, улыбаясь, он чувствовал себя счастливым. Он просыпался, и с его плеч спадало одеяло...
Юки Эйри никогда не смотрел телевизор, не считая утренних выпусков новостей и прогноза погоды. Отчасти из-за нехватки времени, но сам Эйри говорил себе, что все ток-шоу, заполонившие эфир, развили в нём дурацкую привычку фыркать, мелодраматические сериалы вызывали у него долгие непрекращающиеся взрывы злого хохота, а все иные передачи, познавательного характера просто были ему безразличны. Но с некоторых пор, так случалось, что, включая телевизор, он обязательно попадал на трансляцию какого-либо музыкального фестиваля. Просто Тома постоянно, словно бы невзначай говорил ему: "Сегодня Bad Luck выступают там-то, во столько-то... Впрочем, тебе ведь всё равно". "Да, мне всё равно", - говорил себе Эйри и удовлетворённый этим убеждением включал необходимый канал. И, действительно, как только заканчивалось выступление одной единственной группы, он выключал телевизор снова, ведь не могут подобные выступления хоть немного интересовать его. И по крышке кофеварки, и по поверхности компьютерной мыши он набивал запомнившийся ритм, тихо напевая себе под нос неимоверно глупый и по этому запомнившийся мотив...
Юки Эйри ничто не могло вывести из равновесия. Не было в мире такой вещи, что смогла бы заставить его сорваться с места и бежать, бежать туда, где находилось что-то вдруг ставшее таким необходимым. Он умел сдерживать себя и свои эмоции. Никто не мог сказать точно, о чём он думает. Возможно, только Тома мог предположить. И что-то заставляло его грустно улыбаться...
С некоторых пор Юки Эйри изменился. Он сам не заметил, как и когда это произошло. В один миг все, что было прежним, стало настоящим, неузнаваемым. Что случилось в то мгновение, за секунду до того, как Эйри ощутил внутри себя биение чужого сердца, он не знал. Только догадывался...
Юки Эйри никогда так не любил…

---

"...Один мой друг, он стоил двух..."

"Illusion of Fallen Stars"

Называть такой порядок действий совпадением с некоторых пор стало невозможным.
Желая оборвать крики отца, он захлопывает дверь, сбегает вниз по лестнице и, лишь только оказавшись на улице, окруженный едва уловимыми ночными звуками, наполнив лёгкие сигаретным дымом, он может спокойно вздохнуть. Но сейчас остаться в одиночестве, позволив боли терзать себя - непозволительная роскошь. Когда ему хочется сбежать, он направлялся к заброшенной стройке, где среди развалин и нависших над ними старых многоэтажных домов находился тот единственный уголок, огороженный от всего внешнего мира.
Рука почти нежно прикоснулась к шероховатой поверхности старой обшарпанной двери с оборванным замком. Он медленно приоткрыл её, и словно бы в раздумье, сделал первый шаг. Полутёмный коридор, сорванная с петель дверь, прислоненная к дверному косяку. И в комнате горит свет. Вздох облегчения сам собой вырвался из груди. Кире пришлось приложить неимоверное усилие, чтобы стереть с непослушных губ глупую улыбку...
Было бы удивительней, если бы Като здесь не оказалось. Кира улыбался, думая о том, что Юи стал уже неотъемлемой частью этого места. Погружённый в свою нирвану, задыхаясь в сигаретном дыму, он потерял, кажется, ужё всё, что только можно было потерять. Ничего кроме отвращения и жалости всё его существо более не вызывало. Бессильный, бессмысленный. Как так случилось, по воле судьбы ли - лишь одному богу известно, что он, Като Юи, стал его, Киры Сакуйи, знакомым. Нет, лучше будет сказать - подопечным. Сколько раз Кира предпринимал попытки изменить Като, внушить ему хоть толику собственного здравого смысла. Хотя это было странно. Кира, оставив после всякие надежды, часто смеялся над самим собой. Он, всю свою жизнь ищущий лишь ненависти к себе, почему-то продолжал оставаться рядом с тем, кому удалось добиться этого без всякого усилия. Кира перепробовал всё. Но так ничего и не добился. Его достижение - лишь боль, принесённая отцу и самому себе. В итоге это была единственная вещь, которую он мог дать.
Като же, будучи тем, кто не знал ни родительской ласки, ни любви, и сам он мог ли любить, Кира не знал точно, не прилагая особых усилий, был безразличен всем. С самых ранних лет он сидит на наркотиках. Слабый, беспокойный, отрешённый от всего мира, забытый им и не интересующийся окружающими. Будь то кто угодно. Като удалось сбежать от всего. Но теперь - вот он - живой труп, болтающийся на каких-то жалких нитках самообладания.
И Кире хотелось ему помочь, спасти его. Оставаясь рядом с Като, он, должно быть, чувствует некий вид привязанности, определение которому он ещё не в состоянии дать. Мало ему разве Сецуны, о котором постоянно нужно заботиться? Но Като другой. Да... Вероятно, он действительно, лишь часть комнаты, в которой Кира чувствует себя спокойно. В задымленной комнате, стены которой обклеены пожелтевшими от времени и влаги и кое-где оборванными газетами, где с потолка сыплется штукатурка, двое из трёх окон забиты досками, белый пол, заляпанный краской и со следами подошв ботинок, мигающая лампочка, не позволяющая насладиться тишиной. И Като - что-то вроде галлюцинации.
Вот и сейчас, лёжа на полу, устремив взгляд к несуществующим звёздам, что исполняют все желания, он обратил внимание на Киру, лишь когда тот встал над ним, загородив своей фигурой свет, ослепляющей глаза.
- How low, Юи-кун? - спросил насмешливо Кира, предоставляя обкуренному наркоману возможность подумать над ответом и осознать действительность. Като взмахнул рукой в непроизвольном жесте, прикрывая ею глаза.
- И какой по-твоему ответ я должен дать, урод? - совершенно безразличным тоном произнёс Като в пространство, попытавшись толкнуть Киру ногой и по возможности убедиться в том, что тот материален и не является плодом его фантазии. И был Като уверен скорее в невозможности такой ситуации. "Ей богу, - произнёс он в своих мыслях. - Думать об одном человеке так много - ненормально. И не такое привидится". Но, опровергая его не совсем разумные мысли, Кира перехватил ногу Като за лодыжку и усмехнулся, наклонив голову набок:
- О, какая активность! Думаю, этого более чем достаточно в качестве доказательства того, что твоё тело ещё способно функционировать. Прими мои поздравления.
Като фыркнул, когда Кира отпустил его, и, продумывая варианты ответа на насмешку, не сводя глаз с Сакуйи, Юи наблюдал за тем, как тот снимает куртку, небрежно бросает её на диван и садится, пряча лицо в ладонях. Тогда Като отвернулся, так ничего и не ответив. На его лице не отразилось ни беспокойства, ни банального участия или наглой заинтересованности. Он почти никогда не задавал вопросов, потому что спустя некоторое время бесплодных попыток понял всю бесполезность этого занятия. Кира постоянно отшучивался или просто игнорировал всякую попытку предпринятую Като. В конце концов, они ведь и не друзья вовсе. Так, приятели.
С тоской ощущая как быстро его голова "остывает" от мимолётного возбуждения, Като осмотрелся. Под кроватью стояла коробка с некоторыми его вещами. Стол был весь уставлен всяческим мусором, дрянью, которой не нашлось места в переполненном мусорном ведре и среди которого, чудесным образом, затерялась одна из книг Киры. И за стеной, в раскуроченной ванне, на раковине лежала зубная щётка, вручённая Сакуйей в качестве шутливого поздравления с новосельем. Като действительно уже прижился здесь. "Все удобства," - криво усмехнулся он.
Решив, что смотреть больше не на что, а продолжать и дальше игнорировать появление ещё одного человека в этой обители стало вдруг невозможным, произведя над телом титаническое усилие, Като сумел таки перевернуться на живот, чтобы увидеть виновника уж слишком многих своих мыслей. Тот смотрел в потолок, запрокинув назад голову. Выглядел он при этом донельзя глупо.
Так лежать на полу было неудобно, но ноги отказывались выполнять необходимые действия. Импульсы из мозга, кажется, не достигали их, сколько бы Като не приговаривал и не обещал им мягкое и тёплое одеяло. Даже возможность оказаться спокойно лежащими на теле Киры совсем их не привлекала. Като взвыл и уронил голову на вытянутые перед собой руки.
- Решил здесь поселиться? - бессильно поинтересовался Като. Сакуйя едва разобрал слова.
- Положа руку на сердце, ты ведь не станешь отрицать, что это моя комната, Юи-кун?
- Я бы и рад, да не в состоянии.
"Пфф, и почему я позволяю этому... недоразумению так с собой обращаться", - подумал Като.
- Но сегодня, я тебя потесню, - добавил Кира тоном, что, вероятно, должен был выразить всю его скуку и соболезнования самому себе по сим тяжёлым стечениям обстоятельств и несправедливостью всего мира по отношению к несчастному ему. Так, по крайней мере, показалось самому Като. А Като вообще много чего казалось.
- Что ж, у меня, похоже, нет иного выбора, кроме как торжественно уступить тебе кровать.
- Спасибо за заботу, Юи-кун, - сказал кривляясь Кира, мысленно поблагодарив Като за такую не признанную им самим проницательность. Если бы на его месте был, к примеру, Сецуна, то Кире пришлось бы начать что-то выдумывать, успокаивать чересчур впечатлительного, встревоженного друга. Искренность и дружелюбность Сецуны хотя и заставляла забыть обо всём и полностью переключиться на непутёвого товарища, но сейчас Кире не хотелось думать о том, почему он здесь, а Мудо, своей заботой напоминал ему отца, о котором Сакуйя мечтал забыть хотя бы на сегодняшний вечер. Сейчас он был бы не прочь присоединиться к Като в его состоянии полного отключения от внешнего мира.
Кира очнулся, когда у его лица дохнуло холодом. Он увидел Като, что нетвёрдой, чуть подрагивающей рукой протягивал ему алюминиевую банку с безродной жидкостью внутри.
- Ты это цени, - высокомерно произнёс Като. - Делюсь с тобой последним.
Кира оскалился.
- Большее уважение вызывает твоя непомерная сила воли. Неужели ты всё же поднялся с пола ради меня? Как мило с твоей стороны, - сказал он, но банку всё же взял. Като развалился рядом. Упав на диван, он долгое время не мог принять наиболее удобную позу. Он ворочался, меняя местами руки и ноги, постоянно задевая Киру, и всё так же безрезультатно пытался определить разницу между сторонами света, полом и потолком.
- Боже! - воскликнул Кира, сделав глоток из банки. - Небо упало на землю! Кофе! У тебя закончились деньги или ты нашёл вкус кофе соответствующим такой атмосфере?
- И то, и другое, и третье, - ответил Като, не прерывая своего занятия. - Я подумал, - произнёс Като, но вдруг замолчал. Кира не сдержался. Рассмеялся. Като сжал кулаки и продолжил: - Я подумал, что раз я курю, принимаю наркотики, то этого вполне достаточно, и без выпивки я чувствую себя прекрасно.
- О, ты ступил на путь света, - съехидничал Кира, всё ещё борясь со смехом. Хотя Като был удивительно серьёзен для "обдолбанного".
- Кончай стебаться!
Из недолгой перепалки Като вышел обладателем банки, содержимое которой, удивительным образом, но не пострадало. И хотя вкус холодного искусственного кофе не шёл ни в какое сравнение с настоящим, чёрным, крепким, но даже он, смешанный с запахом сигарет, оставлял во рту приятное ни с чем не сравнимое ощущение. Хотя, вероятно, дело было не в этом. Алюминиевая банка запотела, и с неё быстро исчезали отпечатки пальцев и губ Киры. Като встряхнул головой, отгоняя наваждение.
- Кира, - позвал Като тихо. Сакуйя, наблюдающий за лампочкой, свет от которой расходился по комнате неровными кругами, лишь промычал что-то бессвязное. Като решил, что это есть немое согласие внимательно его слушать. - Как думаешь, я мог бы жить иначе?
- Если бы захотел, то, конечно... Я не ослышался? Ты ли задумался о смысле жизни, my Darling?
- Отвянь. Я просто подумал, могла ли жизнь быть другой.
- Ты влюбился, может?
- На чём ты основываешь свои рассуждения, прежде чем делаешь такие выводы? - раздражённо ответил Като, поражаясь абсолютной несерьёзности проявленной Кирой в обсуждении этого бесспорно важного вопроса.
- Ты, я смотрю, совсем заскучал. Мне кажется или ты книжки читать начал? И да-да, не заводись. Я помню, ты говорил, что не позволишь кому бы то ни было поселиться в своих сердце и мыслях. Ты же у нас крутой. Или что-то типа этого, - Кира помахал рукой в воздухе, чтобы лучше выразить свою мысль, но та ускользнула. Кира не огорчился. Замолчав, он подумал о том, что же хотел ещё сказать. Но взгляд, коим одарил его Като, заставил осечься и передумать, оставив непроизнесённое вслух на потом.
- Не понимаю влюблённых людей.
"Ну-ну", - подумал Кира улыбнувшись.
- Ты бы попробовал. Та ещё отрава, покруче твоей будет.
"Я уж догадываюсь", - подумал Като, отворачиваясь, чтобы не видеть подозрительную улыбку, растягивающую лицо Киры и заставляющую его жмуриться от удовольствия.
Като сделал глоток из банки, надеясь таким образом хоть немного остудить голову.
- Мне оставь.
- Мг...
Несколько секунд они провели в молчании. Кира ждал, когда же Като начнёт говорить. Ему всегда приходилось выслушивать ранее различные богатые высокохудожественными эпитетами рассуждения Като о смысле бытия. Тогда его визави, правда, был в менее вменяемом состоянии, нежели нынешний Юи. Сегодня он казался каким-то задумчивым, присмиревшим. Странным, в общем. И Кире хотелось ему об этом сказать, лишь желая одного: перестать слышать лишь его сбивчивое дыхание рядом.
- Знаешь, Кира. Можешь смеяться, если это тебе покажется смешным, но за всё то время, что я провёл здесь, я о многом думал и переосмыслил своё отношение к некоторым вещам...
Кире хотелось съязвить. Перевернуть серьёзный настрой Като в шутку. Но он чувствовал усталость и совершенное нежелание спорить. И он смотрел на Като с интересом.
- Ты был прав, когда говорил, что я слаб. Ты вообще всегда прав.
А ведь парень совершенно серьёзен. Сакуйя закурил, воспользовавшись их общей зажигалкой, валяющейся на полу у дивана. Като молчал, ожидая его реакции или же забыв все слова, что ещё хотел произнести. В поисках утраченной связи между своими словами, он оглянулся. Из окна тянуло холодом, запахом ночи. Кажется, на небе уже появились звёзды, но искусственный свет в комнате мешал Юи разглядеть их.
- "Да он бредит" - думаешь ты. Так ведь? У тебя всегда такое самовлюблённое лицо и глаза, смотрящие с презрением. Ненавижу твоё лицо, - сказал Като, всё ещё глядя в сторону. - Послушай... Может уже слишком поздно пытаться менять что-либо, но я попробую сражаться, жить дальше. Не знаю, получится ли, но я постараюсь. Честно тебе говорю, клянусь тебе в этом. В любом случае умирать в качестве полуразложившегося недочеловека - недотрупа я не хочу. На самом деле мне очень страшно. Если я ничего не могу больше... Но если мне всё же суждено погибнуть, тогда ты поможешь мне? Я прошу тебя об этом сейчас, пока я ещё в своём уме.
Тогда Като протянул Кире банку. Сакуйя обратил внимание на запястья Юи, тонкие, почти девчачьи, пересечённые белыми шрамами. В тот раз Кира лишь чудом успел вовремя. Но если бы руки Юи не дрожали так сильно, спасти бы его уже не смогло ничто.
- Дурак, - совершенно бесцветным тоном произнёс Кира, мысленно подавляя желание ударить Като. Но, обменявшись банкой с кофе и сигаретой, он решил отложить возможную разборку на потом. "Слишком много я оставляю на потом, - с недовольством подумал Кира. - Как будто у меня есть время. Как будто у меня будет другая возможность".
- Как ты словоохотлив сегодня.
- Да звёздочки нашептали, - возвращая губам бесовскую улыбку, сказал Като, кивнув на потолок.
- Это звучало так, будто ты мне предложение сделал.
- Да пошёл ты!
Словесная перепалка рисковала перерасти в физическую. Но Кира, лениво отмахнувшись от Като, лёг на диван, положив голову у его ног. Сакуйя с удовольствием отметил, что Юи, кажется, напрягся.
- Като - Като, - произнёс Кира, вслушиваясь в звуки этого имени. Такое простое имя, принадлежащее такому простому человеку. "Едва ли". - Ты ведь ничего не знаешь, не понимаешь и так легко бросаешься красивыми словами. Способен ли ты жить, сражаясь, если смерть тебя так пугает? - спросил Кира, попытавшись заглянуть в лицо своего собеседника. Но тот упрямо продолжал смотреть в другую сторону. Там за окном, над заброшенной стройкой, светил единственный фонарь. Ничего интересного там высмотреть было невозможно. И Кире понадобилось время, прежде чем он сумел подавить в себе желание силой заставить Като посмотреть на себя. Он обязательно однажды задумается над этим желанием. А пока Кира решил не вдаваться в пространственные рассуждения на тему, зачем ему сейчас присутствие Като рядом с собой. Он тяжело вздохнул, попытавшись хоть этим привлечь внимание Юи. - Нет, ты не сможешь пойти на такой риск.
- Сомневаешься, значит, - раздражённо бросил Като. Он всё же его слушал. И вдруг опустив глаза на лицо Киры, мгновенно растерял всякую уверенность в своих словах. Вот так всегда. Он привык различать хотя бы самые банальные эмоции людей по их лицам. А в случае с Кирой он всё никак не мог поверить в то, что видел собственными глазами. Не мог этот человек, по его мнению, не скрывать что-либо. И он не мог быть честным. "Так ведь?" - Сколько раз мне нужно умереть и воскреснуть вновь, прежде чем ты поверишь мне? И ты у нас кто? Всевидящий Апостол? Святой отец? Кем ты себя возомнил?
- Ангелом, несчастный, - Кире даже не хотелось смеяться, говоря это. - Грешным ангелом, спустившимся на землю в поисках утраченной любви.
Пауза. Като медленно повернул голову и опустил глаза на Киру, при этом забыв смутиться снова. В его глазах смеялись живые искорки. И он произнёс бесцветным тоном, лишь констатируя факт, что только что стал ему известен.
- Да ты больной.
- Общение с тобой сказывается... - усмехаясь сказал Кира приподнимаясь. Его улыбка стала шире и искренней, когда он услышал за спиной вздох облегчения.
Кофе оставался лишь на дне банки, и последний глоток оставил на губах какой-то иной вкус, нежели тот, каким он был первоначально. Что-то в нём изменилось. Кира не придал этому особого значения, и сжатая до диска алюминиевая банка присоединилась к иному мусору коротким метким броском, словно ставящим точку.
- Странный ты какой-то сегодня, - нарушил первым наступившую тишину Като. Кира знал, что Юи терпеть не может молчание и бездействие. А ему просто хотелось услышать оттенок злости в его голосе. Когда Като злится, он кажется неуправляемым и даже чуть-чуть непредсказуемым. И Кире это нравилось.
- И это говоришь мне ты? Ты удивил меня, darling. А почему ты не спрашиваешь, за чем я пришёл?
В комнате не было ничего интересного, и сколько Като не старался, его взгляд так ничто и не привлекло. А на потолке, кроме чьих-то тёмных следов, так же не осталось ни звёзд, ни какого другого смысла продолжать смотреть на него. Он и вопрос заданный Кирой не сразу расслышал. Вероятно, его желание перестать думать к чему-то да привело. И действительно, зачем думать о том, кто никогда тебя не покинет. Кира, что не исчезнет просто так, не заставит себя долго ждать, не перестанет издеваться или заботиться. Просто он такой...
- Мне интересно узнать, но я не хочу спрашивать, - ответил Като. - И, кажется, я и так догадываюсь.
Кира приподнялся на вытянутых руках и попытался заглянуть в лицо Като, спрятанное за волосами.
- Тебе меня жалко, - прочитал он с его лица. Кира не знал, смеяться ли ему над этим, или плакать.
- Заткнись, - протянул Като, осматривая диван на наличие сигарет и зажигалки. - Чушь какую-то несёшь. Тебе не идёт.
- Как и тебе, - Кира опередил Като, первым дотянувшись до пачки с сигаретами. С улыбкой, не ясно чему предназначающейся, он помахал перед носом Като последней сигаретой.
- Прискорбно, - прокомментировал Като.
- Надо меньше курить, Юи-кун. Вот от алкоголя ты уже отказался. Первый шаг сделан, как думаешь? - Кира затянулся.
Като покачал головой, улыбаясь чему-то своему.
- Нее-эээт, - сказал он, когда Кира передал ему сигарету. - Если я брошу курить, то, согласись, и тебе и мне станет чего-то не хватать. Этого к примеру.
Кира согласно промычал, собственно и не вникнув в размытый смысл, вложенный в невнятные слова Като. Он лишь чувствовал спокойствие. Зная, что оно не задержится надолго, Кира позволил себе просто насладиться им. Его маленькая слабость.
На старом покосившемся диване их разделяло расстояние в ладонь. Они сидели, глядя вперёд и туда, где заканчивалось ничто и начиналось никуда. И они улыбались, роняя пепел себе на колени. Что же там видел каждый из них, они сами не знали.
- Почему мы здесь, сейчас, вдвоём?
- И правда, почему я делю последнюю сигаретку с таким, как ты?
- Потому что нет никого другого? - предположил Като, взглянув на Киру. - И только мне ты можешь позволить видеть себя таким. Скажи, что это действительно так. Лишь моя привилегия. Только моя и ничья другая.
- Да ты ещё больший псих, чем я, - усмехнулся Кира, не отвечая.
- Эй, Кира, я серьёзно. Я особенный, правда?
- Сумасшедший, - беззлобно произнёс Кира.
- Ну, скажи! Признай это!
Лампочка под потолком стала мигать чаще, иногда погружая комнату в темноту и тогда зажигаясь снова. В те мгновения, Кира словно видел падающие звёзды. Но, кажется, лампочка всё же потухла, и перед глазами что-то засверкало. Прежде чем он привык к темноте, Кира слушал шум шагов и шорох ткани, скрип кровати, а после что-то упало рядом на пол. Като сказал:
- Я собираюсь спать. А кровать скрипит. Я не могу это терпеть.
- Ммм... И что?
- Кажется, диван для нас обоих узковат, не находишь?
Что же Като имел в виду, говоря "этого" Кира уловил не сразу. Лишь спустя некоторое время, проведя в разговорах бессонную ночь, пересчитав все звёзды, падающие с потолка, и провалившись в сон под утро, когда небо уже было разорвано солнечными иглами. Он не знал причин, заставляющих Като так счастливо улыбаться во сне.
...Каким же было его желание, загаданное на падающую звезду?

---

Доступ к записи ограничен

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

...Закрыв глаза, я смогу увидеть тебя...

shall we dance?

Мир, в котором я оказался, был шумным и ярким потоком, в котором смешались голоса, лица и музыка. Сладкие льстивые речи, бесконечный поток фальши и кружащихся в танце пар - у меня, кажется, разболелась от всего этого голова. С улыбкой отвечая на комплименты, вежливо отказывая желающим пригласить меня на танец, я позволял лишь насладиться им беседой со мной, как они называли это, униженно преклоняясь пред моей красотой. О, им и правда оромных трудов стоит каждое движение, в этих-то их узких фраках. Отвечая любезностью на любезность, я улыбался и думал, что если никто из A-LAWS не почтит всех присутствующих здесь своим появлением, то все мои кривляния окажутся напрасными. Сейчас, когда весь мир словно замер в ожидании чего-то, не без успеха спрятав все свои тайны вот за такими встречами, использование подобной тактики, что была выбрана Сумераги, казалась мне каким-то ребячеством. В конце-концов мы не в шпионов играем! Но, возвращаясь в своих мыслях к этому умозаключению я спешил себя успокоить: ничего не произойдёт без нашего ведома. Мы всё ещё Небожители... Да, это просто оправдание, для меня звучащеее сейчас, после разговора с Региной, как режущая слух ложь. Я инноватор, созданный как и другие, как и моя "семья" для реализации всех частей плана Эолии Шехенберга. Я на самом деле не тот, кем кажусь всему экипажу Птолемея. А может я не тот, кем кажусь Регине?.. Для нынешнего положения дел это мысль покажется счастливой. Но я в самом деле не человек вовсе, чтобы жить как человек, чтобы чувствовать, чтобы переживать сейчас, что я не человек и... чтобы помнить. Быть может я пожалею, что однажды жил среди людей... Это непременно произойдёт и тогда я найду новое себе оправдание, сказав, что виною всему лишь люди. А мне всё равно - ведь я нечеловек.
И это бег по кругу. Нет, это даже бегство от самого себя по длинному и тёмному коридору, конец которого теряется в темноте, а темнота безгранична. И, кажется, что уже несколько лет я бегу лишь на месте, не смея оглянуться или поднять глаз. Но я всё же вырвался из этой пустоты. Я и сам не заметил, как чернота расступилась и с какой страстью, с каким желанием жить, я вцепился пальцами в тонкую ниточку, что представляла собой цель отчаянной команды Небожителей... Боже, каким романтиком я стал. А разве был повод мне меняться? Дружба, отвественность, привязанность, любовь неужели я испытал это. Неужели научился... А его слова, сказанные с какой-то суровостью, а неизменная улыбка...
Невпопад отвечая "да" и "нет", кивая головой, и с поспешностью возвращая губам улыбку я готов был даже согласиться на танец. Я снова вернулся к прошлому, встречи с которыми мне так тяжело прерывать. Кажется, минуты превратились в часы. Живой поток человеческих тел не переставал дышать, двигаться, говорить. И только я замер и подумал: "А где же та чернота, которая должна была появиться, как только я снова потерялся?" Мужской голос раздался над моей головой, и я не смог сдержаться и оглянулся, думая, что мне померещелось. Реальность или воображение... Я не знал, что выбрал бы, если бы от моего мнения что-нибудь зависело.
- Я думал, что вечер будет таким же как и многие другие. Я и мечтать не мог, что встречу кого-то, кто может быть столь прекрасен. Не окажите ли вы мне милость? Вы сделаете меня самым счастливым человеком во всём мире.
"Да кто же так шутит?" - раздражённо подумал я оборачиваясь, отдав предпочтение воображению.
Всё же я зря представлял себя шизофреником. Это был он. Локон Стратос в костюме, как и тот, что были на многих других мужчинах вокруг, с такой же нелепой бабочкой и с блестящими запонками. Он ничем не отличайлся от других, подумал я, прежде чем удивиться и что-либо сказать... И его неопрятные волосы прядями прикрывали правую половину лица. Лица лишённого жеманности или элементарной воспитанности, которая требуется при таком ответственном мероприятии, как предложение девушке потанцевать. Что за бред я несу! Да, я просто счастлив его видеть!
- Лайл, - прошипел я.
Мне показалось, что его лицо чуть дрогнуло и почти перекосилось в какой-то гримасе. Словно его обидели.
- Я безгарнично благодарен вашей доброте, - может чуть резче, чем это было необходимо, сказал он улыбнувшись.
Он схватил меня за руку и утянул куда-то прочь от моих собеседников, оставив их удивлённо хлопать глазами. Надеюсь, они восприняли это как наглость или настойчивость, но ни с какой стороны не подозрительное действие.
- Ты даже не начал ещё возмущаться? - удивился Локон, повернув ко мне голову и улыбнувшись. - Что случилось?
- Что ты здесь делаешь? - почти мгновенно отреагировал я и тут же почувствовал себя до нельзя глупо. Конечно же он засмеялся, не останавливаясь, вовлекая меня в танец, Не отпуская мою руку и положив свою ладонь на мою талию он замер на секунду вопросительно взглянув на меня и кивая на мою вторую, бездвижно болтающуюся вдоль тела руку. Осмотрешись, увидев, что наша только что основанная композиция привлекает чуть больше внимения чем нужно, я, положил руку ему на плечо не без лишней поспешности. Его плечо было твёрдым... Довольно улыбнувшись он начал кружить меня вокруг себя.
- Что я здесь делаю? - переспросил он. - Поддержать тебя пришёл.
- Сецуны не достаточно? Мы лишь привлекаем внимание.
- Отнюдь. Все вокруг завидуют мне белой завистью - я оказался единственным, кто не был отвергнут самой потрясающей девушкой этого вечера.
Я наступил ему на ногу и испытал неописуемое наслаждение, услышав его витьеватое по этому поводу высказывание - всё же каблуки нужно использовать по назначению. Но он вернул насмешку произнеся:
- Прости, не хотел тебя смущать. А платье тебе всей женской частью экипажа выбирали?
- Не для того мы здесь, чтобы шутить.
- Я ни секунду не забывал об этом, - сказал он и чуть сильнее прижал меня к себе во время когда музыка вдруг стала быстрее и жёстче. - Но, разве стоит так волноваться. Я же вижу, что ты не можешь сосредоточиться.
Это произошло, едва появился ты, хотел было уже сказать я, но вместо этого лишь удивлённо посмотрел на его лицо. Он никогда раньше не прятал свой правый глаз за чёлкой, пронеслась в голове, казалось бы, совершенно лишняя мысль. "Сейчас важно другое", - убеждал себя я. Да и к тому же, не может это быть он... Ведь так?
Мы не останавливались, а музыка не прекращалась, рождая танец, снова и снова внося в него что-то новое. Я осознал, что не свожу глаз с его лица, а он тем временем наслаждается каждым моим взглядом и ощущает как поддрагивают мои пальцы крепче сжимая его плечо и ладонь. Обращённые к нам лица не исчезли, как и голоса, и фигуры и терпкий сладкий запах, но превратились в размытый фон, который всё больше отдалялся от нас. Он уносил меня прочь. Все эти люди, лишь безжизненный набор символов, цифр и букв.
Нужно что-то сказать. Нужно вспомнить, зачем я здесь. Нужно остановить свои губы, стремящиеся улыбнуться. Нужно вернуться.
А так не хочется...
- Ты такой жестокий.
- Прости. Но я мёртв, а ты всё ещё жив. И зная на моём примере,что жизнь коротка, ты не имеешь права тратить время на сомнения.
- Я не хочу снова сделать ошибку!
- Но ты хочешь быть человеком. Ты изменился, значит ты способен изменить других и даже целый мир.
- Я не хочу мира без тебя!
- Но это ведь не значит, что стоит оставить мир таким, в каком и жить-то не хочется. Мы ведь все мечтаем о ином мире.
Ты...
- Жесток, да? Как и ты... Ты ведь говорил, что придёшь ко мне. Но теперь я не позволю тебе умереть, прежде чем мир изменится.
Наверно, в моих глазах что-то блеснуло, потому что он поспешил улыбнуться как и прежде и сказал:
- Только люди склонны к шизофрении. Не забывай, что ты человек.
Нейл наклонился ниже, дотронувшись своим лбом до моего, и шепнув на ухо.
- Вот и тот, кого мы ждали. Рибонс Альмарк его имя. Мерзкое же у него лицо, такая ехидная улыбка. Я буду ревновать.
- И после всех своих слов ты...
Меня всё так же окружали мои собеседники, но их трескотня оборвалась, едва Он подошёл. Моя левая ладонь быстро остывала и я чувствовал холод. Локон уходил прочь и, поравнявшись с Ним, он обернулся, взмахнув рукой на прощание... Ещё немного, нужно постараться и я улыбнусь, встретившись с Его холодным, самоуверенным взглядом...

---

"Though I'm standing by your side I feel so lonely I could cry"

Для всех других абитуриентов он был "епископом Фрау". Я же называл его просто по имени, не придавая этому особого значения. "Почему ты не добавляешь "епископ"?" - спросил Хакурен. И, правда, почему?

Епископы Кастор и Лабрадор постоянно посмеивались над тем, как в очередной раз мы с Фрау сталкивались в словесном поединке, и неизменно победившим оказывался "тупископ". Да, наверно это и вправду выглядело забавно: мои раздражённые выкрики, лишь подтверждающие его насмешливые высказывания по поводу моего роста и возраста; или отчаянные брыкания, когда я пытался вырваться из стальной хватки его рук. Но мои уши горели, а сердце бешено колотилось - я был абсолютно бессилен.

О, милостивый Боже! Я никогда не устану подшучивать над ним и наблюдать за его неменяющейся реакцией. Открыть порно журнал в его присутствии стоит хотя бы ради его возмущённых воплей. Его фразы и жесты были все предугаданы мною с закрытыми глазами. "Извращенец!" Так кричать, кажется, может только он. Да разве он не самый очаровательный "чёртов малец"?

В конце - концов, я привык ко всем его шуточкам и извращённым замашкам. Право слово, меня это даже пугает: как я докатился до того, что к поступкам подобного рода стал относиться как к должному или самому собой разумеющемуся.
Но я всё ещё не знал его, не понимал и так и не научился сдерживать болезненные спазмы в груди в те моменты, когда насмешливый тон его голоса менялся и он называл меня по имени.

Тейто Кляйн. Впервые он произнёс своё имя с такой болью, горечью, так словно оно было причиной всех его бед. Казалось, что он с радостью отказался бы он него, переродился бы другим человеком или и вовсе лёг прахом под землю. Глупый мальчишка, он совсем не ценил свою жизнь и не понимал её значения. Он был просто "чёртовым мальцом" не способным на какие-либо решения и поступки, что были необходимы. Он всё жалел себя, жалел Микаге и страдал с таким остервенением, словно бы это могло стать искуплением за его существование. Но он всё же продолжал жить, он всё же нашёл в себе силы. Он, наконец, закричал: "Я не малец! Я Тейто Кляйн!" И я восторжествовал.

Мне не хватит слов, мне целой жизни не хватит для того, чтобы выразить свою благодарность всем тем людям, что помогали и помогают мне. Всё же не существует равносильной цены, которую можно было выплатить за доброту.

Все его мысли написаны на его лице. Его можно читать как открытую книгу. Все его тревоги, переживания, все те чувства, что он отчаянно пытается скрыть. Постоянно приходится подбадривать, трепать волосы, класть руку на плечо, говорить что-то утешающее. Был бы девчонкой, выплакался, и всё бы было проще. И хотя он действительно повзрослел, его привычка в первую очередь волноваться о других, полностью искоренившая жалость к самому себе, приносила так же кучу проблем.

Я знаю: Фрау совсем не думает о себе. Я постоянно приношу ему неприятности. Он беспокоится обо мне, а я никак не могу снять с него эту ношу. Начиная с самой нашей встречи и по сей день я так и не нашёл способа для нас обоих помочь друг другу. Теперь мы и расстаться не можем. Оставаясь рядом, мы продолжаем мучить друг друга, поклявшись, что станем бороться с судьбой вместе - это единственный род отношений, к которому в итоге мы сумели прийти.

Он упрям. Я успел хорошо изучить эту его черту характера, одной из особенностей которой является стремление к самобичеванию. Он приносит другим проблемы, мешает им, словно бы, жить, значит должен уйти. Что другие по этому поводу думают, он при этом в расчёт не берёт и постоянно именно к такому выводу приходит. Что за удивительный вид эгоизма! О, он наверняка попытался бы сбежать от меня, забыв про ошейник, подчинившись так злому року. Но как раз кстати нам встретился Капелла. Хороший мальчик. Тейто многое понял благодаря ему. За это и я говорю ему "Спасибо".

Когда я смотрю на смеющихся Фрау и Капеллу, я счастлив. Мне хочется жить тогда, хотя я понимаю, что являюсь угрозой для их них. И что бы там не говорил Фрау, я не могу перестать думать так.

"Ты же Бог! Великий и ужасный Зехель! Сделай же ты, наконец, хоть что-нибудь! Ты не можешь спасти даже одну, но самую дорогую для тебя душу! Да кого ты вообще можешь спасти!? Соберись, тряпка!" Я повторял себе эти слова всё чаще. Чёрт! Такими темпами я вскоре последую за Бастиеном. И мои ночные вылазки всё труднее мне прерывать... Но его взволнованный, преданный взгляд лучшая награда. И в ответ на очередную насмешку он уже не пытается опровергать свои чувства. "Да! Волнуюсь я о тебе, дубина! Но чёрта с два я признаюсь, что люблю тебя!" Я всё же стал дорог для него. Он ко мне относится, как... Как к кому?

И всё-таки когда это произошло? Когда его образ успел поселиться в моём сознании, где раньше жили лишь Отец и Микаге? Когда его голос стал роднее собственного? Когда я разучился засыпать, не ощущая его рядом? Кем он стал для меня?

Впрочем, это не важно. Пока он рядом ничто иное в целом мире не имеет для меня более значения. Я не позволю никому забрать его у меня.

Я не хотел этого. Не хотел любить и быть любимым, ведь урок прошлого был слишком суров. Но я решил, что стану сильнее. Я изменюсь ради того, чтобы быть способным защитить дорогих мне людей. Я буду иметь право думать о Фрау.

Ну вот. У него опять то возбуждённо-упрямое выражение лица. Таким оно бывает, когда он думает о чём-то возвышенном, вроде всеобщего спасения. Он такой милый. Он улыбнулся. Как же много в этой улыбке. Сколько в ней света и тепла. Совершенно точно, я уверен, что не смог бы жить без неё.

---

Pandora Hearts. Hatenkou Yuugi

Pandora hearts

«Никогда не думай, что ты иная,
чем могла бы быть иначе,
чем будучи иной в тех случаях, когда иначе нельзя не быть».
(Льюис Кэрролл - "Алиса в стране Чудес")

Я не отрицаю возможности того, что эпиграф, выбранный мною, не имеет никакой связи с «Сердцами Пандоры», не отражает сути или идеи. К моему ли сожалению, с «Алисой» у «Пандоры» нет ничего общего, кроме некоторых имён. Но связать можно что угодно, было бы желание. Да и герои данного аниме все оказываются не теми, кем кажутся, и они хранят в себе, как в ящике Пандоры, сердце, затуманенное загадками и тайнами из прошлого, настоящего и будущего.

По сути, весь сюжет "Пандоры" строится этими самыми загадками. Зрителю даётся возможность сделать множество предположений, а авторам с удовольствием все те самые предположения обломать. Что ж, тут сериал упрекать нельзя. С одной стороны, зачем вообще браться за экранизацию незаконченной манги, с другой - что за нехорошая привычка сравнивать аниме с первоисточником.

Всё это, вышенаписанное, пусть будет вступлением, предшествующим возможным спойлерам.
Итак, в некотором мире, в некоторое время жил был мальчик. Весёлый такой, жизнерадостный мальчик-сорванец, неугомонный и бесконечно скучающий в огромной особняке своей семьи, что носила имя Безариусов. Но вот однажды мальчик оказывается заключённым в Бездну, как в наказание за обвинение в том, что его существование грех. Так ли всё и обстоит на самом деле?
Разумеется, нет.
С бездны всё и началось и ей же, думаю, и закончится. Весь смысл аниме в ней. В вопросе, что же это такое есть на самом деле. Как бездна связана с событиями Сабрийской трагедии и кто такие главные герои всей этой истории, если то, что мы видим, всего лишь внешняя оболочка?

В данном случае, как и во многих других, о героях можно говорить много. Но аниме закончено, все нити, связывающие его с мангой, были оборваны, и все возможные предположения лишены уже смысла. Хотите вы узнать правду, читайте, опять же, мангу. И хотя так много уже сказано о связи аниме и первоисточника в пользу второго, но всё-таки в аниме есть так же что-то своё, необычное. Оно было ярко выражено в середине сериала и вновь проявилось в самых последних словах Оза Безариуса. И, возможно, после просмотра вы испытаете то тоскливое чувство неизбежности, которое, кажется, не покидало одного из персонажей на протяжении всего сериала. Хотя, наверно, весь сериал должен был быть по духу приближён именно к этому настроению. В конце исчезла надежда, дуракаваляния Оза, Брейка и других не вызывали уже ничего, кроме грустной улыбки, и играющая всю последнюю серию мелодия была лучшим сопровождением к происходящему…

Уж не знаю в чём причина. Возможно в том, что аниме, которое мне не нравится, я просто не смотрю, а в том, что видела, постоянно ищу какие-то смыслы, даже если кажется, что их там и нет. Отсутствие видимого смысла есть скрытый смысл. Ведь казалось бы, что «Сердца Пандоры» просто ещё один фэнтезийный ужастик. Рисовка в нём в нем не блещет, музыка напоминает о других аниме, в которых работала Каджиура Юки, сюжет, как и любой другой фэнтезийный сюжет. Персонажи представляю собой стандартный строй из главного героя, его слуги, его хозяина (хозяйки точнее), его начальника клоунской наружности, начальницу его начальника и злобно сверкающего глазами из неизвестности его главного врага. И все эти люди, и ещё толпа других, что-то скрывают, чего-то хотят и абсолютно все в равной степени не знают, что их ожидает дальше, кроме неизбежной смерти. Да, бездна это символ. Символ многих человеческих жизней, их ли начала или вероятного исхода. И Цепь, монстр из бездны, связанный с человеком контрактом, может быть проводником в ту самую неизбежность. Или образом... Чьим?

Если присмотреться к этому аниме внимательнее, то возможно каждая деталь может показаться несущей какое-то своё значение, свою маленькую бездну. Как если бы Оз Безариус упал в кроличью нору... Может ли всё оказаться сном?

Hatenkou Yuugi

Есть такие произведения, принадлежность к одному из жанров которых заставляет меня простить все их возможные недостатки. Это роуд-муви. Разумеется, «Неслыханная игра», забытая где-то в последних сотнях топа, не самый яркий представитель аниме о путешествиях, но десять серий оказались довольно интересными, динамичными, так что часы просмотра пролетели незаметно.

Конечно, аниме о путешествиях должно сопровождаться тем самым путешествием, дорогой из одного пункта в другой с определённой целью или без неё. Но «Неслыханная игра» умудрилась обойтись и без дороги, и без цели. Хотя тут я, конечно, совру. Цель ведь есть: сделать жизнь более интересной и красочной. И для такой цели путь, собственно, и не важен. Главное вооружиться юношеским энтузиазмом и парой товарищей и тогда можно брать курс хоть на край света. Ну, первого у нашей героини не занимать, а второе можно найти в ближайшей подворотне. А на крайний случай оно как-нибудь и само по себе появится.

Стоит заметить, что начало сериала повергло меня в некоторое недоумение. Вопрос «Что происходит?» не раз и не два проносился в мыслях. Словно бы авторам нужно было хоть как-нибудь всё это начать, а дальше всё бы пошло как по накатанному. И оно действительно пошло. Вплоть до последней серии, когда всё опять перевернулось с ног на голову, потому что нужно было как-то всё то, что вдруг набрало неслабые обороты, закончить.

Происходящее и вправду напоминает игру. Местами глупую и смешную, и одновременно с этим, сопровождаемую жестокостью, которая иногда кажется лишней. И шуток здесь было предостаточно и, лично для меня, они действительно были смешными. Но когда появлялась драма, мне начинало казаться, что смеяться мне было нельзя. Размышления о жизни и смерти, мести и предательстве, любви и дружбе не были лишены своего значения и единственное, что немного коробило это смерти, которых можно было и избежать. Умирал человек, который был никем для главных героев, и я не знала, как к этому должны относиться сами персонажи. И их жизни не менее трагичны, и видимое безразличие с их стороны к историям других может быть просто маской. Я не говорю о том, что они должны были плакать и терзаться сомнениями. Но всё-таки...

Что касается главных героев, то они такие, какими должны быть. Отважные, или же просто съедаемые смертельной скукой люди собрались вместе, чтобы как следует повеселиться. Втроём они действительно непобедимые супер-герои, уже хотя бы благодаря великолепным сейю. Может, и напоминают они больше комедийное трио, но среди всей той беготни, приключений, шуток терялись многозначные взгляды и чуть слышно произнесённые слова, несущие в себе больше смысла, чем долгие проникновенные диалоги.

Постигла ли «Неслыханную игру» участь других приключений, оборванных на самом интересном месте? А вам нужно продолжение? Вам нужно логичное завершение начатого? А зачем? Слушать историю о бесконечном приключении, не являясь его участником, скучное и бесполезное занятие. Вы хотите узнать мир? Тогда, покушайте хорошенько, соберите вещи (всё самое необходимое вполне поместится в сумке-медведе), забудьте дома карту и компас, позовите за собой кого-то столь же отмо... скучающего, и в путь. И не думайте о том, что каждая дорога однажды оборвётся. Бесконечность пути — это и есть романтика путешествий.

---

"Если бы я мог исполнить это желание..."

Это было неизбежно с самого начала. Он вновь потерялся.

Lost in my dream

Тейто в очередной раз оглянулся и лишь смиренно вздохнул, готовый признать сегодня абсолютную победу злого рока над своей судьбой. Адресовав пару проклятий неугомонному священнику-извращенцу, не найдя абсолютно никаких различий между сторонами одного из переулков, Тейто повернул назад.
Шум толпы повторно оглушил его. На рыночной площади, что он покинул несколько минут назад, ничего не изменилось. Безразличные к друг другу люди составляли единую массу, что кричала, смеялась, ругалась, не переставая двигаться, дышать. Над ней лишь иногда раздавались весёлые выкрики зазывал из торговых лотков, коими без просвета была забита огромная площадь в несколько рядов. Поразмыслив немного, Тейто повернул в сторону парка, туда, где перед невысокой сценой столпились зрители какого-то спектакля разыгранного путешествующей труппой актёров. Тейто не знал, там ли находится бар, о котором от Фрау он получил лишь самое смутное описание. Похабное название он и не пытался запомнить и сейчас очень горько об этом сожалел. Но, даже если так, провести время в ожидании того, что Фрау сам его найдёт, наконец услышав его неблагочестивые молитвы, Тейто предпочитал в чуть менее многолюдном месте. Но он не чувствовал раздражения или злости, за то, что потерялся в таком месте. Напротив, люди, что окружали его, наслаждающиеся своим пребыванием в этом месте, шум толпы, песни, взрывающиеся хлопушки - всё чуть-чуть напоминало Кляйну фестиваль в Церкви. Только тогда он наслаждался праздником вместе со всеми, впервые за долгое время, забыв о беспокойстве, поддавшись минутному, но такому желанному счастливому спокойствию. Сейчас же он ощущал внутри себя пустоту, что не способна быть наполненной эмоциями чужих людей. Поток тел и звуков обволакивал его, не прикасаясь ни к единому сантиметру его души. Тейто грустно усмехнулся, вглядываясь вперёд, на сцену, думая, что не может уже вести себя и думать иначе.
Он стоял чуть в стороне от всех остальных зрителей, наблюдая за игрой актёров. Это была смешная и глупая сценка, главный герой который, неуловимый и неунывающий, находчивый и непобедимый Борец за справедливость легко расправляется со своими врагами, среди которых и воры, и военные и жадные купцы и кто-то ещё. И те и другие и прочие так же наблюдали за происходящим на сцене, пренебрежительно посмеиваясь.
- Как же это глупо, - тихо проговорил Тейто.
- Молодой господин! Простите, не желаете ли купить букет! Смотрите-смотрите, цветы только сегодня собраны!
Звонкий детский голосок раздался совсем близко, вырвав Тейто из пучины его мыслей. Он рассеянно оглянулся, прежде чем увидел маленькую девочку с огромной корзиной белых и голубых цветов. Но их красоту оттеняли огромные яркие глаза, что до боли в сердце показались знакомыми ему. Светлые волосы, заплетённые в две толстых косички, огромные банты, платье с передником. Девочка смотрела на него с интересом, беззастенчиво переводя взгляд с пыльных ботинок на порванный дорожный плащ. Тейто же смутился. Рассеянное выражение лица от этого лишь только приобрело новые краски. Тейто поспешил улыбнуться.
- Не-ет, спасибо.
Но девушка никуда не ушла. Правда о своей цели - продать цветы - она так же забыла.
- Вы путешествуете?.. - спросила девочка. - Молодой господин, - добавила она.
"Да, в это трудно поверить", - подумал Тейто, представляя, как он выглядит со стороны.
- Да, - ответил Кляйн. - Я иду к Краю Света.
Девочка опустила голову и быстро-быстро зашептала. Тейто лишь угадывал её слова:
- Край света... край света... Рай света? - девочка подняли ухоженное и чуть удивлённое личико, и сказала громче: - Какая странная у вас цель.
- А что с ней не так? - добродушно поинтересовался Тейто, садясь перед девочкой на корточки, так, что она стала выше его.
Девочка посмотрела на него так, как если бы он был глупым маленьким пареньком. Именно им сам Тейто себя и ощущал, но признаться в этом не мог.
- Да разве есть ли край у света? Мне брат говорил, что он бесконечен и способен обнять сердца всех-всех-всех людей! - бойко заявила она, поставив корзину на землю и разведя руками в стороны. - Вот так! Вы никак не сможете попасть на край света, если его нет.
Тейто был ошеломлён и почувствовал себя бессильным, не способным спорить с таким аргументом.
- Нет, говоря "край света" я имел в виду край земли, конец мира, - попытался объяснить он.
Девочка вдруг звонко и весело засмеялась.
- Какой же вы глупый молодой господин. Неужели вы не знаете, что у мира нет конца. Если вы решите достигнуть горизонта, в конце концов, вы просто вернётесь туда, откуда начали, - громко сказала девочка наставительным тоном. Тейто убедился в своей глупости, не зная что и возразить. Он бессильно улыбнулся.
- Просто, я не знаю, откуда всё началось, и я подумал, что если буду идти вперед, то однажды найду то место.
- Так вы потерялись! - мигом сообразила девочка. - Так давайте я вам помогу! Я всё в этом городе знаю!
- О! Я был бы премного благодарен! - Тейто и впрямь обрадовался. Тогда девочка, хитро прищурившись, улыбнулась.
- Я покажу вам дорогу, но за это вы купите у меня цветы.
- Все?! - изумился Тейто.
"Резвая девчушка".
- Ммм, - прижав указательный палец к губам, девочка задумалась, разглядывая корзину, забитую цветами. - Ладно, половину половины всей корзины.
Тейто вздохнул. Сказать, что это не самая большая цена не рискнул. Эта барышня, кажется, способна и всю корзину ему всучить.
- По рукам, так? - лучезарно улыбалась девочка.
- Согласен.
- Тогда мы сбегаем сейчас в лавку, я оставлю там цветы и предупрежу братика. Пойдёмте? - девочка подняла корзину и обернулась к Тейто: - Я могу взять вас за руку, если вы боитесь заблудиться ещё больше.
- Нет, я справлюсь.
- Тогда давайте возьмёмся за руки просто так. Вы какой-то бледный. А что у вас в сумке? Вы издалека?
Маленькая девочка продолжала задавать вопросы и сама же отвечала на них, делая различные предположения. Она выстроила целую теорию того, кем является Тейто, откуда он пришёл и зачем идёт неизвестно куда. Но Кляйн её и не слышал. Даже гомона десятков чужих голосов и звуков музыки - не было ничего вокруг, кроме маленькой влажной ладони, крепко и уверенно сжимающей руку Тейто. Он боялся упасть или заплакать, он ускорил шаг, чтобы не отстать. Прежний страх, что спал в нём до сих пор, пробудился и больно заворочался в груди, нарушая и без того бесформенный поток мыслей. Но они остановились, и девочка отпустила его руку. Ладонь Тейто дрожала, быстро остывая.
Дом или цветочная лавка - было трудно разобрать. Широкие столы с взгроможденными на них вёдрами с цветами стояли у крыльца, над которым на ветру поскрипывала вывеска: "Магазин Ло". Тейто почему-то ощутил комок в горле, который судорожно сглотнул.
- Братик! Браааа-тик!
- Что случилось, Миранда? Посетитель?
Из магазина вслед за девочкой вышел высокий худой парень. Он встряхнул головой, убирая с лица пряди светлых "пшеничных" волос. Тейто, не отрываясь, смотрел в его карие глаза, не в силах произнести ни звука.
"Не может быть..."
- Братик, этот молодой господин потерялся! Я согласилась ему помочь, если он купит цветы! - довольно затараторила девочка, тягая брата за длинный рукав рубашки.
Парень засмеялся.
- Какая же ты корыстная! - беззлобно произнёс он, ткнув пальцем в маленький лобик. - Человек попал в беду, и ты не можешь просить его платить за это.
- Ммм... - девочка надула губки. - Я пошутила.
- Простите её, неугомонную. Она останется присматривать за магазином с матерью, а я помогу вам, - обратился парень к Тейто.
- Нуу, браатик!
- Слушайся старших! Бегом в магазин!
- Бу! Тогда, вот, господин, возьмите цветок бесплатно, - девочка убежала, когда сомкнула пальцы Тейто на стебле высокого голубого цветка с пышным полураспустившимся бутоном.
- Так куда вам нужно? Я проведу. Называйте меня тогда по имени. Меня зовут Микаге...
"Нет, не может быть. Это не тот Микаге. Это просто не может быть он".
Тейто опустил взгляд. Ему трудно было сказать что-либо.
- Дело в том... что, - он сделал паузу. Было трудно справиться с колотившимся сердцем. - Я здесь впервые и не знаю точно, куда мне нужно... Вот... так.
- Ммм, - промычал Микаге, совсем как его младшая сестра. Он добродушно усмехнулся. - Именно так, как и сказала Миранда - вы потерялись. Но это не страшно. В этом городе не так много мест, в которых могут остановиться такие странники как вы.
- Меня должны ждать. Но только то место... оно... - Тейто замялся уже от смущения.
- О! Я вас понял, не трудитесь объяснять. Кажется, я знаю, куда вам нужно.
Микаге оставил свой фартук на столе и подошёл ближе к Тейто. Кляйн надеялся, что его дрожь осталась незамеченной
- Пойдёмте, это не так далеко. Но в этих улицах и впрямь несложно заблудиться. Я и сам долго привыкал.
Идя рядом с Микаге, что был точной копией того Микаге, которого он знал ранее, Тейто старался не задевать его. Он боялся любого прикосновения. Ему вновь понадобилось время, чтобы твёрдо произнести в своих мыслях: "Совпадение". Он и не сразу расслышал слова, что говорил Микаге.
- ...Вы путешествуете. Наверное, вы много чего повидали и пережили. Хотя, вы ведь мой ровесник. Удивительно, как по-разному могут сложиться судьбы людей. Наверно, это и в самом деле воля бога.
- Ты... Вы верите в Него? - тихо спросил Тейто.
- Я же просил называть меня "Микаге", - усмехнулся Микаге. - Было бы неплохо, если бы и вы представились, - он забежал вперёд, чтобы заглянуть в лицо Тейто.
- Моё имя - Тейто, - попытался как можно более внятно произнести Кляйн. Он вертёл в руках цветок, не поднимая глаз, мечтая быть сметённым толпою прохожих. Но они уже повернули в безлюдный переулок.
- Ты так мило смущаешься, Тейто, - вновь звонко засмеялся Микаге. - Вы определённо мне нравитесь, молодой господин.
- Не смейся надо мной! - раздражённо проворчал Тейто.
- Да, прости. Ничего если так? Просто, мне всё ещё трудно привыкнуть ко всем этим вежливым обращениям.
- Ты недавно начал работать? Мне показалось, что это семейное дело и...
- Я и стал членом этой семьи-то недавно. Меня нашли без сознания у реки. Когда я очнулся, я не помнил ничего, кроме своего имени. Мне казалось, что кто-то звал меня им, крича и плача, - Микаге говорил спокойно, без жалости к самому себе, без злости. - Но я открыл глаза уже в доме семьи Ло. С тех пор, я "старший братик" Миранды. Такая вот история. Я абсолютный неудачник, - усмехнулся Микаге. - Жить, не зная для чего... Эй, что с тобой, Тейто?
Тейто посмотрел на Микаге, что остановился, опередив его на несколько шагов. Кляйн улыбнулся. Губы почти не дрожали.
- Должно быть это воля бога, что ты жив. Ты должен радоваться этому. То, что ты жив, приносит радость людям... твоим близким.
Микаге смотрел на него широко распахнутыми глазами. Когда Тейто замолчал и смущённо отвернулся, Микаге улыбнулся.
- Спасибо за поддержку. Я благодарен тебе за твои слова.
- Глупости, - проговорил Тейто.
- Мы уже почти пришли.
- Правда. Тогда дальше я и сам справлюсь, - быстро заговорил Тейто. - Спасибо.
- Уверен? Вниз по улице и налево.
- Хорошо. Спасибо ещё раз.
- Удачи! - крикнул вслед Тейто Микаге. – Надеюсь, ещё увидимся!
Тейто бегом бросился прочь, не оборачиваясь. Ему казалось, что улица сжимается, и тени домов прижимают его к земле. Он чувствовал слабость и тошноту. Цветок в его руках потемнел и сжался, словно горящая бумага. Тейто упал на холодные камни, едва очутившись на другой улице. Он судорожно вдыхал в себя воздух, задыхаясь от слёз, что сдерживал. Он падал в чёрную пустоту. В чёрную-чёрную, безграничную пустоту... Снова.
…Он очнулся в одном из гостиничных номеров. Он не мог рассмотреть ничего. Он видел лишь кусочек ночного неба за окном. Глазам было больно смотреть. Он дотронулся до своего лица, мокрого от слёз. Он был один.
- Фрау? - тихо позвал Тейто, пытаясь рассмотреть комнату. Предметы постепенно приобретали серые очертания. Чёрная тень Фрау отделилась от стены. Он подошёл к окну и распахнул шторы, впустив в комнату бледный свет уличного фонаря. Тейто приподнялся, откинув одеяло, и сел на кровати спрятав лицо в ладонях.
- Микаге жив. Я видел его, - тихо заговорил Тейто. Его голос хрипел и дрожал. Тейто сжимал край одеяла, пытаясь справиться с эмоциями. - Жив... Как я и хотел, он живёт новой жизнью, с людьми, которых любит... И не помнит меня. Он не узнал меня. К счастью, он больше никогда не пострадает из-за меня... Он будет...другим Микаге. Он будет счастлив, правда? Правда ведь?! - голос Тейто сорвался на крик. Но он почувствовал, как что-то пытается вскарабкаться по ткани его рубашки. Бурупья отчаянно смотрел на него своими огромными глазами и звал... Тейто ошеломлённо смотрел на него, почему-то страшась протянуть руку.
- Это был сон, Тейто, - спокойно сказал Фрау. - Просто сон.
Фрау присел на край кровати и посмотрел на Тейто. Кляйн попытался увернуться, но крепкие руки епископа уложили его на кровать. Фрау не давал Тейто подняться, прижав одеяло.
- Так ты снова станешь лёгкой добычей для Кор, - сказал Фрау. - Успокойся. Засыпай. Я никуда не уйду. Я буду охранять твой сон. Не бойся. Хочешь, я тебе спою. Всё хорошо.
Когда Тейто всё же заснул снова, повернув лицо к Микаге, свернувшемуся клубочком на подушке, Фрау поднялся. Подойдя к окну, он закурил. По стеклу бежали капли дождя, сверкнувшие на секунду в огне зажигалки, и потухшие вновь, как злые красные глаза, наблюдающие из черноты.

---

Надеюсь, это всё же не самая неосуществимая мечта.

Должно быть, она никогда не перестанет верить в чудеса. Даже зная о жесткости, на которую способны люди, пережив столь многое, она продолжала слушать лишь только своё сердце.

to home...

Пусть, как говорили многие, глупое и сентиментальное. Вдруг забыв о своих чувствах, она потеряет все свои самые дорогие воспоминания, какими бы они не были… Нет, она не должна терять надежду... Даже если возможность этого ничтожна, это её желание.
Марина обернулась, почувствовав чьё-то присутствие. Но лишь тень ветра тронула занавески и едва ощутимо коснулась кожи женщины. В комнате никого не было.
- Показалось, - произнесла Марина и вернулась к бумагам, разложенным по всему столу. Она вздохнула. Столбики цифр, скупые на чувства, слова пояснительных записок и договоров. Но ведь уже так поздно. Марина решительно отложила все эти бумаги в сторону и позволила себе удобнее устроиться в кресле. Её внимание привлекла стопка конвертов, аккуратно сложенных вместе на самом краю стола. Письма. Она совсем забыла про них. Не без лишней поспешности она стала их перебирать. Письма от правителей соседних стран, несколько благодарственных открыток. Среди них нашлось сообщение и от Ширин и Клауса. Конечно же, зная о свадьбе уже давно, Марина всё же получила официальное приглашение, как и обещала ей подруга. Всё. Улыбка Марины чуть померкла. Она все же верила... И тогда она увидела ещё один конверт, упавший со стола.
В дверь настойчиво постучали. От неожиданности Марина ударилась о столешницу, поспешно поднимаясь с пола.
- Д - да, - сказала Марина, вылезая из-под стола.
Дверь приоткрылась и помощница Марины, строго поправив очки, замерла, наблюдая за тем, как принцесса Азадистана отряхивает юбку и поправляет на ней складки. Кашлянув, она произнесла сухим деловым тоном:
- Простите за беспокойство, принцесса Марина, но дети отказываются ложиться спать, не спев перед этим с вами песню.
В тоне женщины звучало недовольство, которое она тщётно пыталась скрыть. В няньки она не нанималась. Марина же засмеялась. Не взглянув на конверт, она оставила письмо на столе и последовала за помощницей.
- Вот же маленькие террористы! - весело произнесла она, открывая дверь в детскую комнату. Дети встретили её, сбегаясь со всех углов, радостно загалдев.
- Марина-сама, давайте споём нашу песню!
- Иначе мы не заснём!
- Давайте-давайте!
- Ну, пожалуйста!
Дети потянули Марину за руки к фортепиано, что стояло посреди комнаты.
- И с чего вдруг вам так захотелось спеть? - спросила она.
Дети в ответ лишь заговорщицки переглянулись и победно захлопали в ладоши, когда им всё же удалось усадить Марину на стул перед инструментом.
- Ладно-ладно. Но только один раз, - предупредила Марина и начала играть...
Эта песня... Сейчас она звучит по всему Среднему Востоку. Быть может, уже совсем скоро её услышит весь мир. Продолжая петь, она считала это своим долгом. А ещё - обещанием. Она всю жизнь верила. Сначала в Бога, а после в себя и других людей. Вера была для неё всем. Всё, что она могла делать - верить и заставлять других поверить, как и эти дети, в завтрашний день. В будущее, ради которого он сражался...
"Где ты сейчас?"
- Марина-сама?
- Отлично спели, - улыбнулась она, и на мгновение появившиеся слёзы исчезли. Дети восторженно засмеялись. Марина хлопнула в ладони, и ребята мигом замолчали, обернувшись к ней. - А теперь все бегом в кровати и спать.
Дети радостно разбежались по углам, быстро выполняя то, что было валено.
- Сладких снов, Марина-сама! - хором ответили они. Может, это было лишь её воображение, но в веселых голосах и хитро поблёскивающих глазках звучало некое ехидство.
Когда она вышла, погасив за собою свет, дети с пару минут лежали неподвижно, а после вскочили и стайкой побежали к балкону.
- Ну, братик, как и обещали!
- Спасибо. Я у вас в долгу.
- Пустяки. Ты ведь поблагодаришь Марину тоже, правда?
Он улыбнулся в ответ.

Прежде чем Марина успела открыть дверь в свою комнату, секретарша вновь окликнула её и задержала на несколько минут, напомнив о завтрашней встрече.
- Спокойной ночи, принцесса Марина, - почтительно поклонилась она и ушла.
Заперев дверь, Марина включила ночник, вспомнив о письме. Которого на столе не оказалось. Она резко оглянулась и застыла, увидев в тени у окна Сецуну. Листок в его руках дрожал от ветра.
- "...Марина Измаил. С тех самых пор, как я стал "Небожителем", я забыл сожаление. Сражаясь, я забывал о многих вещах, что были дороги мне. Понимая это, я всё равно продолжал сражаться. Это было единственное, что я мог делать. Я говорил себе так… И мне хотелось верить в твои слова. Но перестать быть Сецуной Ф. Сейе я не мог. Всё же ничто из совершённого мною не было ошибкой. Я знал, что путь, о котором говорила ты, возможен, но в глубине души я не верил в него или отказывался верить. Я жил жизнью своего Гандама. Он был моим смыслом. Выбранный мною путь был таковым, что я просто не мог остановиться, бросить всё, как бы сам того не желая. Но я сам ведь сделал свой выбор. Прости... Я не могу быть счастливым. Спасибо за прекрасные песни. Спасибо за веру. Спасибо за то, что ты была рядом. Спасибо за всё". Стала бы ты счастливее, прочитав это письмо? Нет... - Сецуна поднял лицо и, кротко улыбнувшись, чуть слышно произнёс: - Я вернулся, Марина.
Она всегда знала, что мечты сбываются. Стоит лишь искренне в них поверить.

---

Sasuke. farewell

С тех самых пор, как я убил Итачи, я постоянно, в часы бессонных ночей, продумывал сценарий собственной смерти.

...

Да, моя ненависть к Данзо, желание уничтожить Коноху, безумие, которому я поддался - всё это лишь прелюдия того момента, что принесёт мне успокоение. Мои действия и планы, с пунктами которых я делился с Мадарой, уже мне самому казались иррациональными, глупыми, но не бессмысленными. У меня ведь появилась новая конкретная цель. Ты ведь знаешь, я всегда довожу задуманное до конца. Таков и мой путь ниндзя, если угодно. Именно так, я мститель.
И я готов был идти вперёд. Пролив последние в жизни слёзы, я был уверен, что уже ничто не сможет остановить меня. Я бросился в самое пекло - я заключил сделку с Акацуки. Надевая чёрный плащ в красные облака, я испытал, кажется, всю гамму эмоций. Какая ирония! Лишь мой статус лидера не позволил мне посмеяться вместе с Суегетсу над таким пафосным самовыражением. Хотя и название моей команды так же было смешным. Да и значение определения "команда" я трактовал по-своему.
И во время нашей первой миссии как "Ястреба" чуть раньше, чем я ожидал, произошла наша встреча со смертью. Страх, испытываемый мною, напомнил мне о моей первой встречи с Орочимару. Страх исчезнуть самому и потерять людей, что вдруг, в мгновение ока, стали тебе близки... Джаго, Карин, Суегетсу - люди, которых я воспринимал не более как соратников, сражались, рискуя собственными жизнями ради не только себя, но и друг друга, и меня в том числе. И, вероятно, это была лишь часть моего безумия, но я вспомнил о прошлом, где я был членом команды номер семь. Никогда больше я не хотел бы испытать это чувство снова.
Всё же благополучно вернувшись с миссии, я пытался забыть обо всём, сбежать от мыслей, в которых моя вера дала трещину, уступив желанию просто увидеть тебя, Сакуру, Кагаши и других. В то мгновение я впервые почувствовал слабость, и глаза вдруг потеряли чувствительность.
После этого я целиком и полностью подчинился воле Мадары. Наверно, я готов был броситься под нож кому угодно, благо всё-таки собрание каге. И там я встретил Гаару... Хмм... Когда-то он говорил, что мы похожи. Я смотрел на него улыбаясь, думая, что не только одиночеством в глазах выражается наша схожесть. Ты для него так же дорог. И я решил, что Гаара сможет заменить меня для тебя. Он во всём лучше меня. Он сумеет и защитить, и помочь. С встречей с Гаарой исчезли всякое волнение за тебя и сомнение насчёт необходимости моей смерти. Я думал о том, что пока те, кто когда-то были моими соперниками, во многом проигрывающими мне, медленно, но верно двигались вперёд, взрослея, меняясь, становясь лучше, сильнее, я же не достиг ничего, лишь только ещё глубже погружаясь в холодную бездну. В то время я был ранен и находился в бессознательном состоянии. Я видел сон, в котором не было ничего. Я испугался, подумав, что это и не сон вовсе. Но тогда ко мне пришёл брат. Он улыбался, пока я выкрикивал ему в лицо что-то глупое и несвязное. Спокойно выслушав меня, он сказал, что я не прав. -"Ты всё же изменился. Ты увидел то, чего не замечал всё это время". - "Но теперь уже поздно что-либо менять. Я всё потерял. Я всё уничтожил сам! Я не могу вернуться. Я глуп, слаб и беспомощен! Как я могу смотреть Им в глаза? Всё кончено. Я должен был погибнуть, а не ты!" - "Если ты так говоришь, то ты не наследник клана Учиха. Но ведь есть ещё то, что ты можешь сделать".
Я очнулся, услышав, как кто-то, плача, зовёт меня. Совсем как раньше. Но это была Карин...
С того самого момента я жил в ожидании. Мадара оправдал своё предупреждение о начале войны. Я испытал отвращение, впервые став свидетелем разгорающегося хаоса, в котором беззащитные, не повинные ни в чём люди теряли что-то и терялись сами в непотухающем огне. Дни превратились в один.
Но, наконец, наступило время той битвы, что должна была решить всё раз и навсегда для всего мира и для меня. Словно я всю жизнь ждал этого момента. Я не могу уже вспомнить деталей. Полыхало пламя моего аматерасу и вдруг оно исчезло, едва появился ты. Вот значит, каков был прощальный подарок моего брата для тебя. Ты единственный, кому я могу позволить победить себя. И ты, в самом деле, не позволяя своим слезам переубедить себя, стоял напротив меня сжимая кулаки. И ты даже не кричал, лишь глаза отражали непроизнесённый вслух вопрос: "Почему?" Неужели ты и вправду стал ненавидеть меня? Что ж, оно и к лучшему. Как я хотел. Трудно в это поверить, конечно, что тот единственный, кто верил в меня, отрёкся от этой веры, что ничего кроме боли не приносила. Вероятно, так ты повзрослел. Немного непривычно и страшно, но ничего - я знал, что ты справишься. Мы сражались на равных, но мои силы быстро покидали меня. Я уже не видел и лишь на слух предугадывал твои движения... Я уже ничего не чувствовал. Только по моему лицу текли чужие слёзы, а крепкие ладони сжимали мои плечи. Нет, размышляя об этом моменте, я предпочитал видеть тебя серьёзным и сильным, более не поддающимся слабостям. Я так благодарен тебе, но теперь, наверняка, уже даже всеми силами моей души я не смогу сказать тебе этого.
- Ты же обещал отомстить! Но ты теряешь силу! Теряешь зрение! Это самая жестокая, самая безжалостная месть на свете!
- Я же говорил тебе об этом раньше, верно?.. Я мститель.
Я не жалею ни о чём. Я счастлив, что был твоим другом. За каждую минуту, что я прожил с тобой, я говорю "спасибо". И сейчас я умираю улыбаясь ради тебя, мой друг...

---

~May god be with you, 07-ghost~

рецензия

Выход в эфир первой серии «Седьмого призрака» (буду называть это аниме так) не стал ни прорывом в японской анимации, ни новым словом в жанре. Многотысячный список лишь пополнился ещё одним представителем не то фентези, не то сёнена, не то и вовсе сёнен-ая. Может быть вы ничего не получите, просмотрев это аниме, но, кроме времени, ничего и не потеряете. Кто знает, вероятна ведь и возможность того, что вы заинтересуетесь этой историей, прочтёте мангу и вместе с её фанатами станете грызть локти причитая: «Что ж вы, DEEN, сделали с Такой мангой!?»

За что «Седьмой призрак» уже в самом начале получил многочисленные пинки от зрителей? Кто-то поминал загубленный потенциал, а кто-то отплёвывался от общей «яойности» происходящего, попутно сетуя на то, что персонажи совсем не эмоциональны и пассивны, а главный герой на протяжении первого десятка серий бегает в кандалах и всё думает и думает о брошенном в армии друге. К моему ли горю или радости понять этих людей мне не дано.

«Седьмой призрак» является примером такой истории, начало которой положено рождением, а конец - смертью. Весь жизненный путь от начала и до самого Края света. Но для того чтобы быть способным идти вперёд, не смотря ни на что, герою, а конкретно для нашего случая – мальчику по имени Тейто Кляйн, для начала придётся пройти через многие любезно подброшенные судьбой испытания и повзрослеть. Но туманное неясное прошлое, преследующие и в снах и на яву смерти, неуверенность, неудачи всё больше заставляют отчаяться. Что и говорить о том, чтобы сражаться. Не способный покинуть церковь и сделать хоть что-нибудь, он словно заперт в клетке своих страхов и боли. Позволить слабостям одолеть себя, загадать желание, глядя в глаза Кор - значит проиграть самому себе. Нужно научиться противостоять тьме. Это не банальное сражение со вселенским злом. Это тьма собственного сердца, и позволишь ли ты ей поглотить себя или "откроешься свету" - уже только твой личный выбор. Нужно только поверить. Если не в себя, то в единственного самого лучшего друга. Боги не обидятся, если ты станешь отрицать их существование.

И так сюжет подолгу стоит на месте, а события манги авторы, не брезгуя, разбавляют филлерами, что только больше затягивают происходящее. Но я не стану называть такую концепцию сериала проигрышной. В «Седьмом призраке» чётко распределены роли, и грамотно расставлены рояли, что конечно не могут сыграть со всем уготованным им значением за столь малое количество времени. (Кто захочет, тот ответы на все загадки о Семи призраках, Верлорене, Оке Михаэля найдёт в манге или выдумает сам). Да, тот, кто ищет динамики, здесь её не найдёт. Но ведь суть данного аниме не в ней.

В «Призраке» есть свой альтернативный мир, со своей историей, магией, технологией, религией. А место, где, разворачиваются события, по случайности оказывается церковью. Так что без излишнего морализаторства не обошлось. Но церковь, в которой всё словно бы приближено к богу, где царит спокойствие и гармония, создаёт свою атмосферу. Хотя, конечно, в этом плане большую роль сыграли воспоминания Тейто, что не разделимы с настоящим. Серия за серией так словно чёрно-белый сон из прошлого, сменяется цветным из настоящего.

Персонажей здесь много. Все они в большей или меньшей степени, но как-то влияют на сюжет. Порой с их стороны достаточно одного взгляда, чтобы заинтриговать. Но, как мне кажется, центром, что создаёт интригу, являются четыре героя: Аянами, Микаге, Фрау и Феа Кройц. Они как образы - символы. И для своёго предназначения они просто идеальные типажи. Враг, друг, учитель и какая-то тень из прошлого. Только с ними и благодаря им раскрывается сам Тейто Кляйн. Остальные и служители церкви, и военные, конечно, все, быть может, самые типичные образы. Но они так же важны. Их чувства - необъяснимая преданность и любовь, единственный взгляд, о суровости которого можно лишь делать многочисленные предположения, бессильный шёпот, так никем и не услышанный, данные обещания, как единсвенная ниточка, способная привести к спасению, отчаянно выкрикнутое имя, с затаённой надеждой на то, что тебя станут им называть...

Авторский состав, в общем, собрался неплохой. Рисовка узнаваема. Музыкальный ряд на фоне, собственно, ничего особенного из себя не представляет, обычные по сути мелодии вставленные там где это нужно - не знаю что можно было такого необычного ждать от композитора. Но вот о ком можно говорить много и с удовольствием, так это о сейю. Конечно плохих сейю не бывает (бывают плохие уши), но эти товарищи всем своим составом мне запомнятся надолго. Если послужной список каждого из них на вас впечатления не произвёл, то скачайте аудио-драму. Неважно если вы ничего не поймёте, просто послушайте их.

"Седьмой призрак" получился сериалом красивым и неторопливым. Если мангу продолжат экранизировать, то нас ожидает ещё одно интересное захватывающее приключение (надеюсь, которое не растянется на всё ближайшее десятилетие).
Аниме предлагает нам проследить за историей ещё одного мальчика, который выжил. Старые вопросы и старые ответы лишь только звучащие под звуки церковного органа. Но почему-то от финальных кадров становится так тепло и желание однажды встретиться с этими героями снова просыпается само-собой.


P. S. "Мы уходим не для того, чтобы оставить всех, а затем, чтобы однажды увидеть их снова".

...и много скринов

Лабрадор. Этот наикавайнейший герой на фоне брутальных Фрау и Кастора выглядит просто очаровательно. "Мы хотим, чтобы ты вернул его душу. Ясно?^______^"

Это уже была любовь с первого взгляда

Фрау с журнальчиком

"Да прибудет с тобой господь". Мегакрутой Фрау и Тейто (на заднем плане)

"-Как твоё имя? - Хакурен Оук. - Молодец, хорошая книга!" Так и познакомились) Хакурен далеко пойдёт, да))

Ну Кастору в церкви совсем скучно


Фест - Бог, благославляющий влюблённых и связывающий сердца, да?

Утреннее чаепитие - вместо стола - гроб: у призраков всё не так, как у людей ("Да в гробу я его видала!" - со всей моей любовью о Фрау=)

"Вы один из Семи призраков?" Боже, и как догадались)

---

Weiss Kreuz/Белый крест

Много ли вы можете привести примеров аниме, рассказывающих о жизни убийц? О киллерах, о наёмниках, о скучающих охотниках за головами и неудачливых детективах. Сколько из них вам по-настоящему понравилось?
Какие фильмы были динамичными, а какие красивыми? К сожалению, моё вступление не подводит к выводу, что "Белый крест" является эталоном чего-либо и может похвастаться наличием многих качеств, что означали бы его успешность. Увы, нет. Но у этого аниме всегда будет группа фанатов, готовая отстаивать его права на жизнь (или существование). И если говорить о плюсах данного произведения, то "Белый крест" силён своими идеями. Но, быть может, эти идеи недореализованы или реализованы плохо. Лишь это я нахожу оправданием такому количеству негативных отзывов. Но тем, кто с самого начала не готов искать смыслы и объяснения, смотреть "Белый крест" не стоит. Не ваше это. Бесспорно, есть вещи более динамичные, красивые и живые.

Итак, "Белый крест" ещё одна история об убийцах. Этим всё и сказано. Другой вопрос, какое же значение несёт в себе это слово. Мы видели боевики, в которых главные герои убивали всех направо и налево. Среди сотен таких персонажей найдётся один, кто и вовсе откажется отнимать человеческие жизни. Остальные же делятся на две группы. Для первой убийства - работа и что-то вроде привычки. Для второй - неприятная, но и неизбежная действительность. Просто так происходит. Таинственная организация "Вайсс" - "Белые охотники", уничтожающие "зверей тьмы". Или убийцы убивающие убийц. Отношение к этому сериалу за всё время просмотра менялось множество раз и кажется, только из любопытства я досмотрела до конца. Но, нет, это не так. "Мы необходимое зло". Едва только я услышала эту фразу, то сразу поняла, откуда взялся мой интерес.

Происходящее на экране можно назвать плохо разыгранным фарсом, а можно и "агнстом". Жестокость или жалость, безразличие или отчаянье, страх или гнев и даже любовь - все-все чувства, испытываемые персонажами, словно наказание за настоящее, прошлое или будущее. И почему такие люди живут? Почему не искупают свои грехи в Аду? Как и сказал Кен: Их жизнь - это и есть Ад. И все-все вопросы, что поднимает "Белый крест" противоречат жизни. Четвёрка главных героев - куклы на ниточках. Они могут страдать и плакать, бесконечно долго сожалеть и при этом не сделать абсолютно ничего для спасения.

Например, Ёджи. Ему как никому другому более всего важен хоть самый крохотный призрачный лучик надежды, пуская пришедший из прошлого или вовсе из сна, как самая желанная иллюзия, пусть ускользающая в темноте и бездне отчаянья, пусть обрывающаяся там, где заканчивается образ любимой, он нужен ему как единственный смысл. Что он станет делать, когда смысл исчезнет вовсе, когда он уже не сможет, как раньше, обманывать самого себя? Не способный ни жить, ни умереть он останется на той грани, где сможет лишь выкрикивать один и тот же вопрос, ожидая ответа уже от самих небес.
Не прекращая терять, постепенно "ломаясь" герои Белого креста лишь ещё с большим остервенением продолжают твердить, что они Вайсс. Единственное оправдание. Они уже даже не могут точно сказать, почему они это делают, почему убивают, для чего. Ради лежащей в коме сестры? Ради воспоминаний, которых нет? Разве? Легко ненавидеть, труднее любить и практически невозможно остаться самим собой... Да какими они были раньше? Смогут ли они вспомнить? Теперь кроме "долга" у них нет ничего. А ведь были причины, что однажды свели их всех вместе в подвале цветочного магазина. А где они теперь? В итоге у всех, кроме Айи, исчезли даже они. Абсолютная чернота, в которой нет ничего. Незачем даже оглядываться, надеясь увидеть за спиной какие-то былые воспоминания. Смысла в них уже нет… и боли нет, и утешения. Вообще ничего нет... Кажется, существования более пустого ранее я не видела.

И это грустно. Каким бы бестолковым и откровенно глупым "Белый крест" не выглядел, если позволить себе погрузиться в его атмосферу, заинтересоваться, самому искать вопросы и ответы, то тогда и трагизм данного произведения отрицать вы, конечно же, не сможете. Было бы желание. Но вместо того, чтобы услышать, например, потрясающие голоса актёров сейю, вы снова и снова обращаете внимание на отвратительную рисовку. Не желая видеть личности, вы смеётесь над "картонными" образами. Какой-то ляп в сюжете вы критикуете целый абзац, не учитывая то, что авторы, собственно, не думали создавать интеллектуальную драму - боевик. Обвиняя режисёра, сценариста и кого-то ещё в чем бы там ни было, вы пропускаете мимо действительно интересные эпизоды.

Что ж, размышляя над комментарием, я ни в коем случае не руководствовалась желанием обвинить тех, кто "Белый крест" не "оценил" (может, даже мне стоит им позавидовать за то, что они увидели суть, то есть её отсутствие), и на высоты анимешного топа это аниме я возносить не собиралась. Просто это 98 год и история о непонятых потерянных "благородных" убийцах.

P.S. То, что все песни сериала исполняют сами сейю, производит впечатление. Наверно, для меня именно они и создали настроение.

---

три отзыва

Yami no Matsuei

Садясь за просмотр Потомков тьмы, я готовилась увидеть не сёнен-ай, а экранизацию манги, которая мне понравилась. Пять часов прошли незаметно. Я посмотрела хорошее качественное аниме. Талантливые авторы, бережно относясь к первоисточнику, создали эстетически красивое произведение. И пусть эта красота будет названа сёнен-аем, найдутся те, кто увидит нечто иное, нежели грустную или просто бестолковую историю с "голубоватым" оттенком.

Мистическая драма-детектив жанр не простой. Ограничиться набором штампов, украсив их ярким визуальным рядом, пестрящим всякого рода милыми девичьему сердцу "штучками" — нельзя, если автор не собирается делать аниме лишь и нацеленное только на женскую аудиторию. Необходима атмосфера, присутствие какой-то идеи, едва ощутимой, романтично-неосуществимой или надуманной самим зрителем. Страна мёртвых само по себе место необычное. И кто захочет, может сразу же начертать себе огромное количество смыслов, придавая значение абсолютно каждой детали. И ведь не каждое аниме может похвастаться такой особенностью и не быть, например, обвиненным в излишней запутанности, глупости или же незавершённости.

Работники организации Энма-Чо, занимающейся поимкой духов, Шинигами однажды умершие, будучи людьми. Но ничто от ныне живущих их не отличает, кроме способности колдовать. Но прошлое, в котором ты умер, и которое привело тебя в Энма-Чо, вряд ли могло быть беззаботно счастливым. Главные герои пережили слишком многое, о чём и забыть невозможно. На фоне всех их личных проблем, душевных терзаний, отчаянья идея создания идеального человека, безумные опыты клонирования не кажутся такими уж нелепыми. Люди не могут не чувствовать. Чужие слова порой оставляют незаживающие шрамы, которые для бессмертных существ подобны вечному проклятью, что приведёт однажды к безумию. Или каково быть мёртвым уже при жизни не получив от окружающих ни любви, ни признания тебя человеком при этом всем сердцем желая им быть. За время просмотра вы сами задумаетесь над подобными загадками человеческой души.

Да, вероятно вы всё это когда-то уже видели, слышали и возможно знаете примеры, в которых на эти же вопросы находились более достойные вашего внимания ответы. Но, смею предположить, что реализация этих идей в Потомках тьмы обладает своим шармом. И, кажется, что вновь всё упирается в вездесущий сёнен-ай. И с моей стороны будет бессмысленно говорить, что его там нет. Что нет яойного фансервиса, а есть искренние чувства, страх остаться в одиночестве, дружеская или братская привязанность. Что нет группы совершенно разных мужских типажей, где один другого краше, а есть красивые главные герои с грустными-грустными глазами.
И есть Цудзуки — беззаботный сладкоежка с глазами аметистового цвета, напомнивший мне Ваша Паникёра. И есть Доктор Мураки, чем-то очаровательный маньяк,
главный злодей или главная жертва, чьё первое появление на "сцене"
и все дальнейшие его действия вызывали самые противоречивые чувства.

В своих целях и желаниях герои аниме могут показаться эгоистичными. Желание быть с кем-то, не смотря ни на что, желание умереть или убить. Это аниме о желаниях? О людях, которые желали? О людях, желания которых делали их монстрами? Почему аниме называется Потомки тьмы? В качестве вердикта лишь цепочка вопросов, на которые Yami no matsuei не даёт ответов. Многоточие вместо эпилога

P. S. "It`s over — Love me"

Gravitation OVA

Вероятно, что при анализировании этой ОВА не вспомнить о манге, а так же о последующем сериале невозможно. А что такое-то эта Гравитация? Рядовой сёнен-ай? Не сказала бы. Не то время, не то место, не та студия. Если поддаться такому нынче модному занятию, как снятие римейков, то в новом качестве Гравитация бы оказалась как минимум неплохим сериалом, что надолго бы задержался в сотне топа, как мне кажется. Да если и сейчас Гравитацию до сих пор (уж 13 лет минуло с выхода манги, и десять с её первой экранизации) любят и обожествляют тысячи фанатов, что и говорить о том, какие бы вершины она заняла в "новой обложке". Что ж, я не отрицаю возможности того, что могу просто выдумывать.

К чему бы это была сказано? Но ведь Гравитация обладает тем набором качеств, что при грамотной обработке превращаются в очень вкусный продукт, готовый к употреблению без различных предшествующих манипуляций, вроде привыкания или разогрева. Музыка, красавцы-солисты, отчаянная любовь. Конечно же, Гравитацию можно охарактеризовать куда более прозаично. И этим обязательно займётся кто-нибудь другой. Я же поделюсь теми впечатлением, что заставили меня взглянуть на Гравитацию по-новому, что ли.

Не могу судить о реализме данного произведения. Главные герои популярный писатель и талантливый певец. Их первая встреча словно вырезанная из какой-нибудь седзе-манги сцена, где девочку лишь заменили мальчиком. Развитие их отношений напоминает комедийный спектакль. "Ну Юкиии!" — "Отстань от меня!" — "Юки! Почему ты такой злой!" — "Я занят! отвали наконец!" — "Юки — бака! Уйду от тебя!.."?" — "К Хиро уйду!" Или что-то в этом роде. Но это всё на поверхности. Персонажи, не смотря на все дуракаваляния, страдают. Страдают вместе и поодиночке. Страдают по тому, что их любят, что они, почему-то, тоже любят. И эти страдания в этих двух эпизодах показаны лучше всего. Много слёз, много криков, много молчаливого сожаления. В общем-то, я так и не определилась, пошёл ли этот драматизм Гравитации на пользу или нет. Кому-то, наверняка, эти чувства покажутся наигранными. Но знаете, в ОВЕ не было прямых и грубых монологов, что объясняли бы каждый поступок героев. Много чего было, но не лишних слов. ДАЛЕЕ СПОЙЛЕР. (То, что Юки посвятил Шуичи стихи, песню на которые исполнил Сакума Рюичи (кумир детства Шуичи) — это так мило. Да разве нужны ещё какие-то слова?)

Рисовка 99 года, приближённая к оригиналу, жалкая анимация, из-за которой выступления групп выглядят, увы, ужасно. И по-сути ничто более не омрачало просмотр (дизайн Шуичи и Юки мне даже понравился больше). В каком порядке смотреть (до сериала или после) затрудняюсь определить. Наверное, лучше всё же после. Тогда, если вам понравился сериал, то есть возможность того, что ОВА пробудит в вас ностальгию. В конце концов действующие лица те же. И даже Кумагоро никуда не делся ^__^

Mirage of blaze OVA

Может быть первые серии Призрачного пламени поставят вас в тупик.
Конечно же, качество аниме не всегда измеряется в уровне «закрученности» сюжета. От того, что к концу сериала ты так и не смог запомнить все имена и разобраться во всех перипетиях между персонажами впечатление будет испорчено, а аниме заклеймено, как «непонятная, историческо-яойная муть».
Разумеется это не так. Мир Пламени, его идеи, его герои детализированы, продуманны слишком хорошо, чтобы не оказаться однажды названными шаблонами известных типажей. Я поверила в жизнь этого мира после просмотра сериала, и я лишь убедилась в этом, увидев три OVA-эпизода.

Описать эмоции, пережитые мною за полтора часа просмотра трудно. Это был восторг. Нет, не было ничего сверхнового, необычного. Просто всё лучшее, что было в сериале, здесь собрано воедино и оборванная картина, оставшаяся после тринадцати эпизодов, приобретает продолжение и обрастает новыми эмоциями, которые, быть может, ускользнули от зрителя при просмотре оригинала, ведь некоторые моменты из прошлого героев так и остались неясны. И нет, OVA не разлаживает всё по полочкам и не объясняет на пальцах, почему всё так, а не иначе. Каждый сам додумает недостающее или прочтёт романы. (Благо на русском их найти можно. Спасибо переводчикам. Думаю, что тем, кому аниме понравилось, прочитать их стоит, чтобы окончательно разобраться в сложной структуре или для того, чтобы узнать продолжение.)

Каково жить тем, часы жизни которых уже давно превратились в столетия. Очередная жизнь лишь вздох боли от прошлых воспоминаний и выдох с надеждой о том, что в следующий раз что-то изменится. Легко сойти с ума, легко потеряться, легко ненавидеть и намного труднее любить. Ничего не меняется. Мир вдруг окрашивается цветами прошлого и человек остаётся на месте. Он ничего не может кроме как безмолвно сожалеть и продолжать задавать лишь один вопрос: "Почему?" Смысла жить нет, а от смерти почему-то отказываешься.

А мир вокруг живёт. За это, думаю, стоит поблагодарить художников и дизайнеров. Картинка действительно радует глаз. Почти всё действие происходит в ночном городе, что кажется с вершины холма ярко освещённым миллиардами огней. Но в нём так же есть одинокие пустынные улицы, в которых сражения разгораются в лучших традициях городской мистики; широкие бульвары, заполнены безразличными к пробегающей мимо женщине людьми; здесь, сидя на пристани, можно поделиться всеми своими страхами с абсолютно незнакомым человеком. Любовь и ненависть, граничащая с безумием. Отчаянье и желание встретить в этой жизни хоть кого-нибудь. Воспоминания почти полностью стирают жизнь Кагеторы, как старшеклассника Такаи Оги. В эмоции героев веришь. Это ли не главное?

Саундтрек на фоне удивительно гармоничен с повествованием, оппенинг и эндинг в исполнении безупречной Яманэ Май, авторский состав, бесспорно состоящий из талантов или профессионалов. Призрачное пламя гарантировано останется в памяти конечно как не самое лучшее, но, безусловно, хорошее аниме.

---

Get backers - по горячим следам

Казалось бы, всего лишь очередной сёнен - не больше, не меньше, на который можно написать много критикующих рецензий, называя минусом обычный жанровый штамп. Не заинтересовавшись данным произведением с первых серий, думаю, не стоит тратить своё время (49 серий всё-таки) и смотреть дальше - не ваше это. А чьё же тогда? Возможно, к концу комментария мне удастся это выяснить. Обо всё и ни о чём по порядку.

читать дальше...

Агенство Get backers, руководствуясь принципом - "утрачено - вернём" - берутся за самую, казалось бы, невероятную работу. Начиная игрушкой-котёнком и заканчивая человеческой жизнью - нет ничего, что Бан и Гинджи не могли бы найти. Но, как обычно и бывает у людей обладающих такой сомнительной профессией - денег нет, клиенты появляются редко, а старенький "Жучок" частенько оказывается на штраф-стоянке. Катастрофически Бану и Гинджи не везёт.
Это то, чем Get backers кажется на первый взгляд.

Как и положено в сёненах персонажей много, и все они напомнили мне героев американских комиксов. Почти все сверхлюди, мутанты. Человек-змея или человек-скальпель, и даже мальчик-Веда. Так же смесь реальности и виртуальности может обратить жизнь человека в зацикленную компьютерную программу, а происходящее - в сон. Такая постановка вопроса, какая поднялась в финале аниме, может и банальна, но сейчас, думая о ней, мне становится обидно за персонажей... Они разные. Их отношения друг с другом являют собой вторую сюжетную линию. У каждого в прошлом что-то произошло, и причина тех событий ложится в основу их нынешнего поведения.

У меня создалось такое впечатление, будто первая серия, как минимум десятая. Всё началось на середине и закончилось нигде. Многочисленные воспоминаний как элементы мозаики, что слаживаются постепенно, отрывками. Пройдёт время, прежде чем картина будет выстроена полностью и позволит зрителю понять всё с самого начала и до конца. И в аниме я этого момента не дождалась. Может такая недосказанность является промахом авторов, а может так оно и должно быть. Каждый сам добавит недостающие кусочки, каждый сам найдёт объяснение поступкам персонажей. Любой сам для себя решит, почему голоса главных героев срываются на крик, когда они зовут друг-друга, любой истолкует поведение Акабане Куродо так как будет устраивать только его. Цельными можно назвать лишь истории на серию, миссии, что выполняли Бан и Гинджи (не считая откровенно глупых филлеров). А сам же сериал целиком представляет собой кусок из чего-то большого и нам, зрителям, полностью не понятного.

Главными героями Get backers могли оказаться и другие люди. Любой из жителей Бесконечного замка, Рен, к примеру, что видел происходящее со стороны, так же может считаться героем этого повествования. И сама линия Бесконечного замка - это третья сюжетная. Город в городе, жалкие, бедные трущобы и далее, вверх теряющиеся в загадках и предположениях. Что же это такое есть - один из многих оставшихся вопросов. Это ли то место, где живут боги, где сильные ищут утешения, или где одинокие находят себе подобных? - Кто знает.

Макубекс. Бан. Гинджи.


И можно бесконечно долго говорить, рассуждать и делать предположения о том, чего, может, и нет в этом сериале вовсе. Чем мне он понравился? Вероятно, трехлетним ожиданием. А ещё атмосферой, которую, пусть я сама выдумала. И, конечно, мне навсегда запомнится Доктор Шакал и его "Гинджи-кун, скажи а". Но, разумеется, мне он понравился не только за это. Наверное, за всё.

Сёнен остаётся сёненом. Непобедимые герои и незлые злодеи, неоправданные ожидания и нераскрытые смыслы. Но ничего ведь и не закончилось. В последние минуты всё только начинается. Неоднозначное аниме. Или оно слишком хорошее или же, наоборот, по уровню опускается ниже среднего. Вешать на аниме вердикт "шедевр" или отплевываясь, пойти читать мангу - личное дело каждого.

P.S. ''Yume wa kirei dana yo"

Акабане-сан. Он ведь такой милый! "Не дай себя убить другому - это должен сделать я". Какой великолепный вид заботы)


Нацуми-тян. Очень милая девочка

---

something about us...

"Мой лучший друг андроид, поломанный андроид ... имеет в жизни радость ночами слушать джаз"

Сегодняшний день, следуя опыту дней предшествующих, был самым обычным. До того момента, пока не пошёл дождь.

Тьерия не успел собрать бумаги со стола, как тень погрузила комнату в полумрак. Он оглянулся. За окном небо над городом было затянуто тяжёлыми сизыми тучами, предвещающими грозу. Словно отрезанный от внешнего мира, он вдруг услышал, словно впервые, грохот машин и шум толпы. Все звуки вмиг обратились в единый громоподобный гул, взволнованный и бессмысленный, лишь усиливающий нарастающее как в небе, так и внизу, в потоке людей, необузданное безумие. Тьерия мог лишь удивляться: в мгновение ока дождь сумел разрушить то спокойствие будничной суеты, кажущееся идеальным. Всё же люди становятся так беспомощны, когда кто-то или что-то нарушает привычный порядок их каждодневных забот. И никакие предупреждения гидрометцентра не способны ничего изменить. Что ж, есть вещи не подверженные воздействию такой несовершенной машины как человек. Должно быть, к счастью.
Тьерия не любил дождь и предпочитал космос Земле.

Он выключил лампу, свет которой действовал на нервы. Сняв очки, Эрде позволил себе поудобнее устроиться в кресле перед письменным столом. Он с недовольством ощутил слабость в ноющих мышцах, а сладкий запах выпечки, что вдруг заполнил комнату, показался таким соблазнительным. Тело Тьерии было не прочь провалиться в сон под эту странную мелодию барабанящего по окнам дождя, чьи капли срывались вниз и разбивались о камни мостовой, и звенели под ногами прохожих, не успевших найти укрытие ни в одной из многомиллионных бетонных коробок.

Но запах с кухни послужил напоминанием Тьерии о кое-чём. Он поднялся, чувствуя готовность наброситься на сожителя с очередной тирадой, посвящённой какой бы то ни было его ошибке или, на крайний случай, её отсутствию. Безупречность напарника и доверительное отношение со стороны других «Небожителей» к его персоне, вызывающей у самого Тьерии лишь самые противоречивые чувства, злило его, и в моменты, не занятые работой, Эрде всё думал и думал о нём.

А ведь в начале, буквально в первое мгновение его с ним встречи в аэропорту Тьерия неожиданно для самого себя испытал жалость к этому человеку: что могло привести его в Селестиал Бинг? И губы высокого молодого мужчины были плотно сжаты, что придавало лицу серьёзное выражение, что даже понравилось Тьерии, первое впечатление которого было испорчено лишь неопрятной причёской. Но спустя секунду Локон Стратос снял чёрные очки, широко улыбнулся, безошибочно опознав своего нового напарника, и двинулся к нему, игнорируя разделявший их поток людей. Тогда грусть уступила место привычному раздражению, и Тьерия Эрде успел разозлиться на эту легкомысленную улыбку, большую спортивную сумку, что Стратос нёс на плече, на совершенную человеческую глупость и опоздавший дублинский самолёт. Поэтому взгляд, с которым суждено было познакомиться Локону, испугал и пробежавшую мимо парочку влюблённых и девочку, раздающую флаеры с яркой рекламой какого-то ресторанчика. Правда, сам Стратос ограничился добродушной шуткой сказанной вместо приветствия. До сих пор ни слова не произнёсший Тьерия был слишком увлечён глазами самого Локона, грустными, суровыми, чего не могли скрыть морщинки в их уголках, рождённые улыбкой. И на шутку Тьерия не ответил, но про себя заметил, что новый член команды Небожителей любит улыбаться и, возможно, относится к типу людей, во всём пытающихся видеть хорошие стороны. Но на человека лишённого здравого смысла он похож не был. Тьерия подумал, что они могут и сработаться.

Свои имена они назвали лишь по прибытию в маленькую однокомнатную квартиру в одном из жилых районов Токио. И только тогда Тьерия согласился протянуть руку для рукопожатия.

Числа не переставали поражать воображение Тьерии. Уже четыре месяца минуло с тех пор.

Выйдя из комнаты, Тьерия услышал звонок. Спустя некоторое время звонок повторился, и на другом конце коридора появился Локон. Не утруждая себя какими-либо конспирационными мероприятиями, не спрашивая «кто там?» и не снимая заляпанный мукой фартук, Локон распахнул дверь.

«Не заперта», - сумрачно проговорил в своих мыслях Тьерия.

- О, девушки! – Стратос лучился своею фирменной улыбкою.

- Спасибо большое за то, что вы нам с краном помогли! Мы вам джем приготовили, - раздался старательно смущающийся девичий голос.

- Ой, да что вы! Так мило с вашей стороны. Кран такой вкуснятины не стоит.

- Даже не смейте отказываться! – настойчиво произнёс второй женский голос.

- Вишнёвый. Возьмите, пожалуйста.

- Ну не могу отказаться, когда девушки просят. Съедим с удовольствием. Тьерия жуть как вишнёвый джем любит.

- Правда? – обрадовался один из голосов. – Мы тогда пойдём. Ещё раз спасибо большое!

Входная дверь закрылась, оборвав весёлый смех.

- Вот хоть печенье к чаю с джемом будет, - жизнерадостно говорил Локон, рассматривая баночку. – Тьерия? – он поднял глаза на напарника. – Ужин готов, - ледяной взгляд Эрде совсем не производил на него впечатления. Улыбка, кажется, даже шире стала.

Проглотив ранее заготовленные слова, Тьерия поморщился. Не дай бог печенью оказаться слишком сладким или пересоленным.
Вслед за Локоном он вошёл на кухню. Едва удостоив коротким взглядом стол, Тьерия помыл руки, пока Локон снимал фартук и ставил на плиту чайник. В крохотной кухне, тесной для двоих, они умудрялись двигаться, не задевая друг друга. Привычка.

На кухне играло старое радио вековой давности, которое Локон привёз с собой и со звуками которого не расставался. Задорные или наоборот медленные и печальные мотивы джаза уже и на Тьерию оказывали какое-то своё особое действие. Эрде злился, когда находил вещи, не поддающиеся разумному объяснению. Всё чаще он злился на самого себя.

Они сидели на разных концах стола и уже давно не избегали прямых взглядов и обращений.

- Думаю, общение с соседями вовсе не обязательно, - произнёс Тьерия. Его палочки зависли над чашкой риса, щёлкая в воздухе. Как он понял спустя несколько секунд - в такт мелодии.

- Избегать общения ещё более подозрительно, не находишь? – Стратос не отрывался от еды и вставлял слова между пережёвыванием, не мешая ни тому, ни другому.

- Но вступать в более тесный контакт, чьи возможные последствия неизвестны, не стоит, - продолжал ни секунды не сомневающийся Тьерия.

- Я всего лишь починил кран в ванной. Я всё прекрасно понимаю. И, кажется, я интересую их много меньше, нежели таинственный молчаливый ворчун, - Локон ткнул палочками в сторону Тьерии и положил последний рис из чашки в рот. – Я и в самом деле выгляжу бестолковым идиотом, возжелавшим мира во всё мире?.. Стоп. У меня чувство дежа вю. Мы уже говорили об этом раньше, видимо не получив результата. Воспитывать меня уже поздно. И не думаешь ли ты, что я тоже имею право подвергать сомнению каждое твоё действие. Но я же этого не делаю, хотя о тебе ничегошеньки не знаю. Кроме кодового имени – ни-че-го. Так что хватит меня испытывать. Я всё сказал, теперь давай пить чай. Доел? Вкусно?

- Как обычно.

- Мог бы хоть раз сообразить, что похвала с твоей стороны послужила бы неплохим стимулом мне совершенствоваться.
Так было всегда с тех пор, как они прожили вместе две недели. Локон много говорил, вероятно, успев хорошо изучить сожителя. Пара откровенных монологов и все умозаключения Тьерии насчёт молодых, амбициозных, но глупых революционеров пошли прахом. И поводов для недовольства, рождённых не на пустом месте, как выражался Локон, у Эрде не было ни разу.

- Я ведь тоже о тебе ничего не знаю, - без надежды на успех попытался контратаковать Тьерия. За окном не переставал барабанить дождь. «Была бы Веда». – И твоё прошлое меня нисколько не интересует, потому что с нашей миссией оно не имеет ничего общего. То есть прошлое не должно тебя волновать.

- Так может мне от него и вовсе отказаться? - впервые за долгое время спокойный тон Локона дал трещину. – Именно потому, что в моём прошлом произошло что-то, о чём невозможно забыть, я решил присоединиться к Небожителям, чтобы подобное не повторилось. Такая вот у меня причина. И она не изменится, даже если тебе это не нравится.

«Жертва террористических актов?» - подумал Тьерия.

- Прошлое ведь не изменишь. Зачем о нём переживать? У меня его и вовсе нет, - тихо проговорил Тьерия и тон его голоса утонул в грохоте грома за окном и шипении пара, вырвавшегося из кипящего чайника. Локон подскочил к плите, когда раздражающий резкий звук не прекратился через пять секунд, которые Стратос смотрел на напарника. Тот, кажется, не придал особого значения своим словам, продолжая смотреть в одну точку и слушать музыку.

Локон не переставал думать о Тьерии всё то время, пока заваривал чай, и несколько минут после, когда Эрде его пил. Тьерия терпел, но после того, как распробовал печенье, оказавшееся солёным на вкус, впервые в жизни сдался первым.

- Что такое? – сдержанно произнёс он. – Твой чай остывает.

- Так у тебя нет причин сражаться? Почему ты с Небожителями?

- Это моя обязанность, от которой я не могу отказаться. И я не знаю, хочу ли отказаться. Да и какое в принципе это имеет значение? – Тьерия фыркнул, сочтя разговор законченным, вновь вернулся к своему стакану чая, спеша избавиться от солёного привкуса во рту. – К тому же ты наверняка об этом вскоре забудешь, - добавил он, поразмыслив немного.

- Что я забуду, так это твою последнюю фразу, - сказал Локон и до окончания ужина и дождя вопросов больше не задавал.
«И чем я занимаюсь?» - раздражённо подумал Тьерия, вытирая сухой салфеткой тарелки. Локон украдкой наблюдал за ним, периодически отрываясь от мойки посуды.

- Тьерия, - устало проговорил он, не зная, как привлечь внимание напарника: уж так усердно он скрипел салфеткой. – Сколько времени мы ещё пробудем здесь?

Тьерия пристально посмотрел на Локона, так что тот успел усомниться в корректности своего вопроса. Но Эрде вновь вернулся к прерванному на секунду занятию.

- Думаю, что ещё месяц. Максимум. Твой доспех – Дюнамес уже скоро будет готов к тестированию.

- Мой доспех, да? Хех, - Локон чему-то усмехнулся. Не глядя в его сторону, Тьерия уже догадывался, какой была его улыбка. И оборачиваться он не захотел. - Так скоро… Я догадываюсь, что мои слова покажутся тебе легкомысленными, но как насчёт того, чтобы оставшееся нам на Земле время заняться одним немаловажным делом?

- Каким? – Тьерия ответил лишь потому, что Локон ждал хоть какой-нибудь от него реакции.

- Создадим тебе воспоминания!

- А?.. Что? - Тьерия был поглощён мелодией вырывающейся из радиоприёмника, что звучала в маленькой полусонной кухне, принося спокойствие. Он подумал о том, что, вероятно, выглядит сейчас глупо - с такой странной улыбкой на него смотрит напарник.

- Я хочу, чтобы у тебя было прошлое, о котором тебе хотелось бы помнить.

Они продолжили мыть тарелки в тишине. Тьерия думал, что единственное, чего ему хочется в данный момент это закрыть глаза, досчитать до десяти и проснуться сидя за письменным столом в комнате, прислушиваясь к каждому звуку дождя. Он хотел бы пережить сегодняшний вечер ещё раз. А после ещё несколько раз. Может быть после этого он наконец поймёт, почему в груди так сильно забилось сердце…

Он стоял, опустив глаза и несмело улыбнувшись.

«Я ведь не человек. Откуда бы взяться всем этим чувствам?.. Должно быть, это дождь. Джаз. И Локон Стратос».

---

Игнорируя причины и следствия. Shito&Chika

"...Ты моя собственность?.. И как ему подобное в голову пришло? Впрочем, здесь нечему удивляться - это же Акацки".

Продолжая думать о нём...

В комнате ничто не могло измениться - за порядком Шито всегда следил, не теряя бдительности ни на секунду. По крайней мере, сам Шито был в этом уверен. Подставить под сомнение его суждение не представлялось возможным. Комната, как и её обитатель: хоть и "запущенная", но все вещи в ней имеют своё место. Что-то вроде порядочного беспорядка.
Но сегодня его строгий взгляд не задерживался подолгу на одном предмете. Не придав значения невесть откуда взявшейся одежде Чики, вальяжно заброшенной на спинку стула, Шито отвернулся. За окном вечер незаметно крался по городу, накрывая тенью последние закатные лучи. В такую пору раньше его охватывала непонятная ему тоска, а ещё какое-то другое горькое чувство. Подобно чувству утраты, оно уже не приносило боли, но сковывало Шито страхом его безразличия. Нонсенс. И Шито посмеялся бы над таким описание раньше, веря, что ничего не чувствует. Раньше... но не сейчас. Неужели что-то изменилось?
Тачибана вновь осмотрелся. Покрывало на кровати было скомкано. Шито фыркнул. Опять Акацки не соизволил его поправить. И почему Шито вообще об этом думает - ничего же не может измениться.
"Глупости, - заключил Тачибана с облегчением, отворачиваясь к окну. - А Акацки у меня ещё получит".
Наблюдая за сумерками, медленно заглатывающими аллею перед академией, Шито подумал о том, с чего вдруг его стал заботить Чика. Почему сейчас он ломает голову над очередной ерундой, сказанной Акацки, явно не задумывавшимся над своими словами.
"Как всегда мне приходится думать за него".
Ты моя собственность... Разве эта фраза что-то значит? Разве может она характеризовать их отношения? Да и какие там отношения!? Деловые, да и только. Ну, ещё эта глупая "нить судьбы" - от неё они обязательно избавятся, дело времени. Другой вопрос, смогут ли они забыть... А есть что забывать?
"Но что-то же он подразумевал, говоря это... Эх, все эти чувства невозможно объяснить, а их последствия - предугадать!.. Чёртов Акацки... Чика Акацки... М-да. Всё-таки это имя имеет много общего со словом "дурак".
На тумбочке у кровати лежали карты, а под кроватью, кроме пыли, собирались пустые банки и какие-то пакеты и коробки.
"Мерзость редкостная. И откуда она взялась? – Шито усмехнулся. – Глупо и спрашивать".
Шито вздохнул. Можно, оказывается, привыкнуть ко всему, пусть это и нарушает привычное течение жизни и ломает принципы. В конечном итоге то, что раньше было неприемлемым, тоже становится привычкой.
Чика как всегда вошёл без стука, вытирая голову полотенцем и зевая во весь рот.
- Ух, ну и намаялся я сегодня, - отбросив полотенце, Чика повалился на кровать, блаженно закрыв глаза и улыбаясь.
- Сколько раз тебе нужно повторять, чтобы до тебя, наконец, дошло!? Не ложись на кровать с мокрыми волосами!
Чика только махнул рукой.
- Да ладно тебе, Шито. Я устал.
- Пристрелю, - прошипел Шито, не чувствуя злости. - Однажды - обязательно.
Прежде чем Шито смирится с таким поведением своего сожителя, эта сцена повторится ещё много раз.
"Хуже быть уже не может", - подумал Шито, с тоской наблюдая за каплями воды, стекающими по лицу Чики. Во сне его лицо было встревоженным. Наконец наступил столь желанный сон, после всего пережитого за день, так словно день - это целая жизнь, за которую так отчаянно цепляешься. День за днём, не переставая сражаться и проваливаться в сон, забывая обо всём.
"Плохо. Все мои мысли лишь о нём. Он просто привязал меня к себе, а я, даже и имея собственную волю, не могу его оставить. Это и значит быть "собственностью"?"
Шито улыбнулся.
Дождавшись, когда последнее серое облако исчезнет, он выключил свет. Засыпать под светом луны и звёзд, чувствуя тепло живого тела рядом - что-то вроде привычки. Казалось, что никогда и не было иначе. А о значении слов "причина" и "следствие" Шито никогда не задумывался, если это не касалось дела.
"Действительно. Всё же есть вещи неменяющиеся".

---

souls. Глава 10

Глава 10

Все говорят, что нужно уметь исправлять ошибки. Они даже могут посоветовать, как именно это сделать. А почему никто не говорит о том, как можно избежать их? В незнании - их ошибка.
Наверно, способность всё делать правильно могла считаться равносильной бессмертию. И вот же парадокс! Я обрёл бессмертие, лишь совершив одну, на тот момент большую, по моему мнению, ошибку. Я умер.
Оглядываясь назад, мне становится до обидного смешно. Это был самый нелепый день.
Наблюдая за постепенной смертью матери, зная, что ничего уже не изменишь, я смирился. Я думал тогда, что не хотел бы такого конца для себя. Каждый день забывать что-то, умирая для кого-то, забыв его. Ниточка за ниточкой, душа по частичкам покидает тебя, и в конце ты забываешь всё, в беспамятстве двигаясь к чёрным воротам. Там тебя уже ждут и дают новое имя. Что может быть хуже, чем потеря самого себя? Надежда оставалась лишь в других людях, тех, которые окружали тебя всю твою жизнь. Они всё так же будут помнить тебя, хотя ты не знаешь ни их лиц, ни имён. Из воспоминаний о тебе они создадут твой образ, который будет жить всегда.
Так я похоронил мать, уверенный в своих словах. Десятки людей плакали над её могилой. Она была сильной, смелой, красивой женщиной, которую так часто предавала судьба, но всё же она упрямо шла вперёд. Жаль было смотреть на то, как смерть меняет её. Но за секунду до того, как сердце остановилось, она улыбнулась и закрыла глаза сама, шепнув что-то. Кажется, это было имя моего отца. Она помнила его, жила с ним, хотя он был где-то далеко, с другой. До самого последнего дня она любила его. Я подумал тогда: когда же она забыла меня...
Это было грустно.
Спустя две недели, когда я был уже в Старии, в портовом городке на западе материка, близ Королевских островов мне стало стыдно перед воссозданным образом матери. Мне стыдно и сейчас. Я забыл дату своей смерти. Я помню всё. Название города, гостиницы, улицы, имя хозяина таверны, куртизанки из какого-то притона и слово, которым грузчик Игнар обозвал начальника доков. Я забыл только числа. По возвращению в Хоул, нужно будет у Селеста об этом спросить.
Всё это время, после событий той ночи, мне ни разу не пришлось сожалеть о произошедшем. То, что я покинул Мельфин с какой-то бессмысленной целью, точнее без неё, не было ошибкой. Другой вопрос был в том, почему уже после смерти я решил увидеть Пэйн. Я думал о ней, когда пересекал океан, но желания увидеть её во мне не было. Но я узнал слишком многое. Мне было интересно, знает ли она правду о себе? Скорее всего. Но кто я после этого? Мы же были друзьями...
А, может, и нет. Может, отношения между нами имели какую-то иную суть. Ведь я не врал ей тогда, когда увидел. Какие-то прежние чувства разбудили память. Мы выглядели как влюблённые. На досуге нужно будет подумать этом. Спрошу у Селеста, когда вернусь.
Чёрт, я ещё не привык к этому чувству жизни после смерти. Я даже не уверен, что это действительно жизнь. Чувствую себя обкурившимся какой-то травы. Ощущения-ощущения, голоса, эмоции - всё это во мне закипает и неожиданно исчезает вовсе. Как сейчас. Это какое-то помутнение.
На самом деле я не бесчувственное чудовище. Встреча с Пэйн - это доказала. Ради того, чтобы чувствовать прежние человеческие чувства, я хотел бы быть с ней всегда. С ней я узнаю правду, жив ли я, или мёртв.
Городок Энд был таким же, как и многие другие. Грязные доки, пустые улицы и тёмные подворотни. Первые впечатления были ужасны. Вернувшись в Старию, спустя пять лет, я надеялся, что увижу что-то новое, изменившееся в лучшую сторону. Но видимо война не может сделать что-то лучше. Может виной время, но всё было не так как прежде. И мои чувства тоже. Узнав, что караван до Лерзина будет только завтра, я подумал, что скорее пешком преодолею всё расстояние, разделяющее меня от следующего города. Но до темноты я едва ли смог бы пройти и десять километров. Да-да, я всерьёз думал об этом. Когда я брёл по городу в поисках гостиницы я всё меньше сомневался в том, что мой побег самый необдуманный, бессмысленный и глупый, в общем, поступок.
На гостиницу я наткнулся не иначе как чудом, и это чудо было единственным, от которого бы я отказался, не задумываясь. Но раз я приехал, нужно же мне где-то жить. Ночи нынче холодные, а искать приют в каком-нибудь баре, было ещё более неприятным вариантом. Даже ни одно из названий не располагало к себе. Итак, гостиница «Девушка-русалка» больше напоминала бордель и не только названием.
Помещение терялось за пеленой засаленного, дымного воздуха. Я подумал как это мерзко и ещё с большим раздражением подумал, что моя на всю происходящее реакция делает из меня какого-то мажорного избалованного сынка, боящегося испачкать манжеты на рукавах и хоть пальцем притронуться к поверхности мебели, посуды и людей. Здесь голоса и звуки из пелены создавали свой неповторимый антураж какого-то бесконечного забытья. Не верилось, что картина нарушится или исчезнет вовсе. День за днём, как картина изображающая чьё-то проклятье это будет повторяться. Заколдованное место, в котором незаметно начинаешь привыкать к дыму, устлавшему глаза и становящегося частью тебя самого. Кто ты без такой части беспечности? Неприятные озлобленные, даже в весёлом пьянствовании, лица, как чернильные карикатуры, расплывшиеся от капельки масла. Грубо сколоченные столы и стулья. Чёрный, в копоти, потолок, на котором уже многие считают звёзды и видят своё будущее, опрокинув головы назад и слепо уставившись вверх, роняя с подбородка капли выпивки и слюны. Чей-то грубый басовитый смех и волна выносящая его наружу в стократ усиленным. Фривольный и вызывающий наряд сорокалетней женщины, подчёркивающий безобразные обвисшие телеса, которые выглядели бы намного лучше, если бы путана была обнажена полностью. Яркие красные губы расплылись в улыбке, кляксе на пол лица, при виде приближающегося меня. Женщина вызывающе улыбнулась, взмахивая ядовито-зелёным шарфом перед лицом и сверкая глазами в морщинках, заплывших чёрной тенью туши. У неё были красивые ноги, и эта мысль заставила меня вздрогнуть. Это преисподняя, подумал я.
Бармен обернулся ко мне, сверкая улыбкой, на удивление искренней, приятной и может даже доброй. Привыкший к столь многому или не знающий иной жизни с самого детства, уставший моряк, который вспоминал былое, наблюдая за посетителями, в большей степени своей разбойниками, теми же пиратами и наёмниками. По взгляду шустрых мелких глазок, можно было подумать, что он не смог квалифицировать меня ни под один тип, которые он привык видеть. Горожан, тех, которые могли прийти сюда, он всех знал в лицо. Наёмники не расставались с оружием. Моряки травили байки, сидя огромными компаниями, обнимая продажных девиц, поминутно отрываясь на их прелести и выпивку. Кем же в тот момент мог показаться я? Моё лицо выглядело чуть удивлённым, ошарашенным или испуганным. В чёрном костюме с рюкзаком за спиной, удерживая одной рукой лямку, переброшенную за плечи, а второй сжимая несколько монет в кармане. В этом месте они, в самом деле, могут стать оберегами, в которых, в общем, нужды не было.
- Добрый вечер, странник, - усмехнулся хозяин чуть презрительно, поставив передо мной кружку пива. - Пожал-те, за счёт заведеньица, новому клиенту, чтобы у него сложилось прекрасное о нас впечатление.
Мне, как минимум, нужна пара бутылок, а не кружка...
Я кивнул, почувствовав как сухой комок во рту, всё меньше мог характеризироваться как язык. Пиво оказалось на удивление приятным на вкус, для первой кружки в моей жизни. Не смейтесь, если кому-то смешно, мучимым язвой. Я не проронил ни капли мимо рта. Я так хотел пить или так хотел занять себя хоть чем-нибудь, не обременяя себя разговорами. Но моей конечной целью ведь не было довести себя до невменяемого состояния.
- Очень мило у вас, - поверьте, эти слова прозвучат после кружки пива очень уж многосмысленно. Я и сам не понял, что имел в виду. А может, я и соврал. Улыбки бармена это не изменило. Отнюдь. Кажется, я показался ему остроумным.
- Могу я полюбопытствовать? Вы из Мельфина? С «Бегущей по лезвию»? - спросил бармен, подперев подбородок ладонью и уставившись на меня своими глазами-буравчиками.
Название страны, корабля совпадало с моими. Я рискнул ответить «да».
- Хмм... Навестить кого-то приехали? - спросил он. - Не многие приезжают из Мельфина, чтобы жить в Старии. Это не совсем равноценный обмен получается. Ха-га!..
- У вас есть свободные номера? - спросил я.
Бармен кивнул, изучая какой-то свиток, появившийся у него в руках, как по волшебству.
- Что-то много странников в последнее время. За сегодняшний день, молодой человек, вы уже пятая подозрительная личность, заходящая в мою гостиницу. Благо только вторая, собирающаяся остаться на ночь, - улыбнулся бармен.
Я ничего не ответил только сказал спустя несколько секунд:
- Сколько будет стоить номер?
- Десять золотых, - не удившись неразговорчивости посетителя, сказал бармен.
Из кошелька я отсчитал десять мелких монет и без лишних слов, получив ключ, поспешил покинуть душное помещение бара. Оказавшись в пустом коридоре, я почувствовал любопытство, вызванное сказанными барменом последними словами. Подозрительная личность, да? Я засмеялся, и мой смех оказался удивительно нерадостным.
На моё удивление гостиница оказалась очень большой. В поисках своего номера я забрёл в небольшую библиотеку, игровой зал, ванны, и коридор-коридоры-коридоры повсюду. Я даже нашёл выход в центр города. Просторная чистая комната, в которой мягко горел канделябр под потолком. Здесь горничная в красивом тёмно-синем платье подробно описала, как мне попасть в мой корпус. Я оказался удивительно туп, не в силах запомнить простые указания. А может, внутри заворочались, заснувшие было, инстинкты. Я был уверен, платье скрывало идеально отточенную фигурку. Моё внимание не осталось незамеченным. Девушка поощрительно улыбнулась и, тронув меня за локоть, повела куда-то. Разве у меня был выбор?
Мы проходили уже знакомые мне места, и я всё больше уверялся в том, что тот грязный кабак, через который я попал сюда, был не иначе как чёрный ход или моя галлюцинация. Неслышно вздохнув, я смотрел лишь на полы длинного платья маячащие передо мной.
Тогда что-то во мне оборвалось. Сердце дёрнулось из груди куда-то в сторону, когда я обернулся. Длинный коридор, освещённый несколькими свечами по всей своей длине. Правая от меня стена была застеклена, и свет фонарей падал на синий ковёр. В этом искусственном свете я увидел маленькую девочку. Она прижималась к стеклу. Спустя разделявшие нас двадцать шагов, я видел, как её дыхание исчезает с синего неба за стеклом, как серые облака. Я остановился. На ней было платье такое же, как на моей проводнице. Видимо она была приручена кем-то. Выполняя лёгкую работу, помогая, чем только могла, она обеспечивала себя жильём и едой, оставшись одна. Может в её старом вонючем доме остались спившиеся родители, бранящиеся на неё, когда она приходит, чтобы принести им что-то из того, что она получала, работая день и ночь. И сейчас её тонкая фигура была опустошена. Не было сил сделать шаг. Руки дрожат, а по щекам капают слёзы, падая за расстегнутый воротник, под которым трепещет сердце маленькой девочки. Её клиент сейчас блаженно улыбается во сне, развалившись на развороченной постели. В свете фонарей взметнулись пушинки цветов. Зачем тогда я остановился?
Тогда я не мог знать, что мужчина появившийся из темноты коридора не был человеком. Он не был и монстром, и не был вампиром. Когда спустя несколько минут я войду в свою комнату ,то даже засомневаюсь, был ли он вообще. Плод воображения, извращённой фантазии. Сегодня я видел уже слишком много. Но в тот момент, он подошёл к девочке и присел рядом с ней на корточки. Может, он молчал, а может, и что-то шептал. В темноте и ущербном свете свечей я видел лишь его синие глаза. Он протянул девочку руку. А в ответ она прижалась к нему.
Я был удивлён? Я был раздражён? Я был испуган?
- Господин, - позвала меня горничная, вырвав из танца цветов за окном. Я повернулся к ней и увидел её расширенные смотрящие непонимающе глаза. Я кивнул чему-то и пошёл вслед за ней по темному коридору, оставляя за спиной неприятные смутные сомнения.
Коридор и поворот налево - это всё что я помню, но мы уже пришли. Я дал девушке ключ, и она открыла дверь, разделяющую меня и мой отдых.
- Прошу.
Я снова кивнул на реплику горничной и, входя в комнату, я почему-то обернулся. А может, и не оборачивался. Может, это снова увидело только моё сознание. Стена коридора, в котором терялась моя комната и я, открывала прекрасный вид на внутренний дворик гостиницы. Я видел окна напротив и синие глаза, смотрящие сквозь всё секунды моего отчаянно бьющегося сердца на меня. Я резко закрыл за собой дверь.
Девушка горничная что-то говорила. Кажется по её словам, мой номер был верхом изысканности, на которую способна простота. Свечи осветили каждый уголок моего временного убежища. Односпальная кровать с чистым свежим бельём, тумбочка, с забытой кем-то книгой, письменный стол, в котором наверняка никогда не было особой необходимости ни для одного из посетителей. Пара стульев завершала эту композицию комнаты для неудачника. Коридор выглядел куда более богато, а здесь нет даже окна.
- Что-нибудь ещё?
А кто эта девушка передо мной, впал в некоторое замешательство я.
- Нет... Эээ... Спасибо.
Девушка показалась мне расстроенной. Только когда она вышла, я понял, что её глаза совсем не отражали свет. Они были как два бездонных колодца, в темноте которых не разглядишь и кусочка души. Она словно была куклой. Будучи в состоянии сумасшедшей работы мысли, я уже подумал о возможности того, что девушка, так любезно помогавшая мне, была ожившим трупом. Но сейчас, сравнивая её с собой, я понимаю всю абсурдность того моего предположения. Здесь что-то совсем иное. А может, и нет... Если бы меня не спасли, я мог бы закончить, так же как и она, однажды рассыпавшись безобразной кучей разорванных костей.
Я почувствовал себя заключённым, с тоской осмотрев стены, не вовремя обнаружив вертикальные перечёркнутые палочки, вырезанные над кроватью. Я почему-то заглянул под кровать, обнаружив там лишь пыль. Наверно, я надеялся на, как минимум, чей-то труп, но такая горстка пыли в столь чистой комнате, тоже наталкивала на умозаключения идентичные мыслям предшествующим.
Повесив сумку на стул, приютив куртку на спинке кровати, я подумал, что если сейчас лягу спать, будет похоже, что тишина уложила меня, как и я вещи только что. Почему бездействие сейчас было для меня смерти подобно. Лучше бы я остался на месте тогда, мог бы подумать я за секунду до смерти, но тогда бы моё желание двигаться было бы одной из ошибок. Я вышел из комнаты, чуть помедлив, остановившись перед дверью и прислушиваясь. Но коридор был пуст.
Доверившись чувствам, я пошёл прочь. Заново пересекая ранее видимые места, я вышел на улицу. Летний вечер, приближающийся по времени к ночи, был тёплым и приятным на ощупь. Шум начинался где-то за три квартала дальше. Здесь же было тихо и спокойно. Умиротворённая атмосфера - над такой бы метафорой сейчас я бы посмеялся, осознавая всю её жестокую правдивость.
Пока я шёл по удивительно пустым улицам, мне вздумалось подумать о совпадениях и неизбежности. Ни того, ни другого, пришёл я к выводу, у меня никогда не было. Этот факт мне показался удивительно лестным в тот момент, пока он не перестал им быть.
Кажется, я заблудился и всю вину возложил на плечи своих мыслей, которые тут же получили новую пищу для своего развития. Я вздохнул, во второй раз, увидев знакомую стену, исписанную краской чьими-то бесспорно умелыми руками. Мысли и не думали сочувствовать мне. Я послал их к черту, и они и впрямь исчезли.
- Вам нужна помощь? - спросил учтивый тихий голос за моей спиной. Я обернулся, чуть ли не прыжком. Маленькая девочка с белыми, струящимися за спиной волосами, удивлённо смотрела на меня огромными голубыми глазами. Та самая, которую я видел у окна. Я смутился. Мне снова нужна помощь и я могу получить её, лишь доставив неудобство ей.
- Нет, спасибо. Я не заблудился, - сказал я и ойкнул, закрыв рот рукой. Девочка засмеялась. Я не умею врать или не умею скрывать того, что соврал? Какой раз за сегодняшний день я возвращаюсь к мыслям о себе. Но духи, до чего же милое создание! Позже я может скажу вам, до чего именно милое.
- Я из гостиницы, - вздохнул я улыбнувшись.
- Я проведу вас.
- Не стоит.... - запричитал я, неубедительно размахивая руками.
- Мне не сложно.
- Но ведь уже поздно, - указал я на сей прискорбный факт, и тут же подумал, что полночь не время для прогулок маленьких девочек.
Да, именно так она выглядела как юная девочка - моя смерть.
Она сорвалась с места и бросилась на меня, раскинув руки. Я упал на землю и её волосы, пахнущие ландышами, укрыли моё лицо. Она сжала пальцы на моей шее, и я чувствовал, как бьётся пульс. Я слишком спокоен, с недовольством подумал я. Надо мной тёмное, усыпанное звёздами небо. Я вижу сияющие капли в глазах своей смерти, и это делает меня счастливым. Кукла надо мной плакала. Душа девочки отчаянно сопротивлялась. Как струны натянулись нити и, треснув, рассыпались в пыль, прижимающуюся к земле. В последнюю секунду я почувствовал её запах и её тепло, а после её исчезающее тело на мгновение накрыло меня серым саваном. Я ждал, когда же воздух в моих лёгких разорвётся и исчезнет. Может, я и ждал подобного исхода, потеряв нить, которая вела меня до того момента, пока не умерла мама. Я начал считать звёзды над собой, улыбаясь, улыбаясь и не в силах прекратить это делать.
Я наслаждался холодом мостовой в эту тёплую ночь. Неизвестно, как долго я бы ещё пролежал на том самом месте в тёмной глухой подворотне, которая в один миг перестала таковой быть, наполнившись звуками, голосами, бранью и собачим лаем. Я недовольно приподнялся на локтях, осмотревшись. До этого в пустых окнах домов теперь горел свет. В оранжевых прямоугольниках маячили человеческие фигуры-души как в театре теней.
Где я?
Одна из дверей распахнулась. На пороге появилась женщина, с грозным видом устремившая взгляд на меня.
- Какого лешего ты здесь развалился, пропойца чёртов! - закричала она и метнула в стену над моей головой бутылку, разлетевшуюся вихрем осколков сверкнувших в свете.
- Ржёшь тут на всю округу! А ну убирайся прочь! - кричала женщина, затмившая собой свет из дома.
Я поднялся, по-новому ощущая каждое своё движение. Я рассматривал свои руки и ноги, закатывая рукава рубашки и поднимая калошины брюк. Мои пальцы показались мне тогда слишком длинными и узкими, как у какой-нибудь ухаживающей за собой девушки. Одежда слишком выделяет меня из толпы. Волосы длинные и растрёпанные в беспорядке, какой и бывает, действительно, разве что в гнёздах.
- Я ведь всё ещё в Энде? - спросил я, назвав какое-то название из своей памяти.
Женщина, уставив руки в бока, фыркнула.
- Конечно ты в Энде! Тоже мне залётчик выпивоха! Я сказала, лети прочь отсюда, катись!
Дверь с грохотом закрылась. В наступившей тишине душераздирающе вздохнул, зевнул, запел кот.
- Извините, пожалуйста, - сказал я двери.
Оставив, наконец, в покое рукав я оглянулся, топчась на месте. Я выбрал один из всех возможных вариантов к отступлению и пошёл в противоположную от него сторону. Камни плясали под ногами, норовя опрокинуть наземь. Я миновал все перекрёстки и повороты, ни разу не опустив глаза к земле.
Я не умер?
- Ты бы хоть оглянулся, - посоветовал добродушный голос из ниоткуда.
Не имея возможности предпринять что-то самостоятельно, я поступил так, как мне и посоветовали. От злополучной двери, из-за которой рисковала объявиться снова устрашающего вида женщина, меня отделял лишь десяток шагов. На мостовой лежало моё тело.
Почему я не падаю в обморок?
- Может, вернёшься? Не очень-то удобно мне разговаривать с духами. Странное такое ощущение.
- Что это было? - я не узнал свой голос, занятый обнаружением объекта с которым я говорю.
- Ты о чём? Если о женщине, то она умерла пять лет назад, но была настолько привязана к этому месту, что её дух не смог покинуть мир живых из-за столь многих чувств, - наконец одна их теней вышла на свет, явив моему взору мужчину из гостиницы. Он сказал тогда, стоя передо мной: - А если ты о случившимся чуть ранее, то это была смерть, которую ты был настолько рад видеть, что она решила не делать тебя счастливым своим наступлением, - мужчина рассмеялся.
- Так я мёртв?
- Сейчас да. Но ты можешь спокойно вернуться в своё тело. Это способность и называется бессмертием. Давай же, сделай это. Нужно ещё о многом поговорить...
У него были длинные прямые волосы, падающие вдоль лица и едва не достающие плеч. Синие глаза под тёмной тенью ресниц скрывали насмешку и были спокойными и рассудительными. Тонкое худое тело подчёркивала одежда. Под моим взглядом он ничуть не менялся в лице.
- Не задавай лишних вопросов, ладно? - попросил он. - Эта девочка была марионеткой, которой приказали тебя убить. Таких как она называют «ангелами смерти». От неё тебя спас я. Моя над ней власть превосходила власть кукольника. Я расскажу тебе обо всём, когда ты станешь прежним.
- Этого не случится, - неожиданно для самого себя, серьёзно сказал я, подходя к своему телу.
Я осмотрелся. Всё, что окружало меня, было таким знакомым и приятным. Мир духов находился по другую сторону ночи, в которой я потерялся. Весь день, каждое моё движение, каждое сказанное слово, каждая мелочь казалась мне теперь нереальной и бессмысленной, произошедшей в моей жизни, с которой я теперь никак уже не связан. Мысли об этом делали меня счастливым. Я ощутил настоящую свободу, подумав о том, что ничто больше не связывает меня. Вся жизнь в прошлом. И тот грязный бар, и то утро расставания. Всё оно растворилось в моей беспричинной радости. Но это ведь обман... Я присел рядом с самим собой, всматриваясь в своё собственное лицо. На лице с закрытыми глазами замерла улыбка. Мне даже не хотелось нарушать её.
- Ты ведь хочешь узнать, почему всё это произошло? - спросил незнакомец.
- Нет. Это была судьба. Я должен исчезнуть. Ведь после смерти людям положено исчезать?! - воскликнул я, сорвавшись." Почему, - подумал я тогда. - Я повышаю тон?"
- Ты в силах её изменить. Тебе совсем этого не хочется? А я ведь не намерен тебя переубеждать. Но ты не можешь обрести покой. Вспомни сказки...
Я ещё должен сделать что-то... Моя смерть ошибка? Совпадение? Неизбежность?
- Лишь шаг к изменениям, - поправил путаницу теневой мужчина.
Тогда я дотронулся до своего лица...
За эти мгновения я пережил всю свою двадцатитрёхлетнюю жизнь, возвращаясь к воспоминаниям. Я открыл глаза, наблюдая за последним видением, пробудившимся за секунду до смерти. Я смотрел на Пэйн, теряющуюся в серых осколках моей памяти, в запахе весны или ландышей.
- Твоё имя? - спросил незнакомец.
Я беззвучно приоткрыл губы, шепнув:
- Я Грэгори Стрэнжер... Я жив...

---

souls. Главы 8—9

Глава 8

С улиц исчезли гирлянды и фонарики. Главную площадь покинул отливающий позолотой Лотус. Унылые усталые горожане продолжали заниматься прерванными на три дня делами. Глядя на их лица, хотелось им только посочувствовать. Они так не любят свою работу или так переживают по окончанию праздника? Дарел и Сафор знали, повод для беспокойства, в самом деле, есть. В первую ночь праздника из городской тюрьмы сбежали четверо ведьмаков, отбывающих своё наказание. Архимаг был уверен, что ведьмаки потеряли свои силы и, вероятно, это оказалось его главной ошибкой. Полностью подчинив себе воздух, ведьмаки без проблем покинули здание тюрьмы, и ушли за пределы стены Эльерэда. На следующий день таинственным образом все заключённые исчезли без следов магического вторжения через барьер. Цепи волнения и тревоги сковали город. Люди боялись покидать дома ночью в одиночку. Силами убеждения Доргус сумел успокоить поднявшуюся суматоху, объявив о начале расследования, на протяжении которого город будут патрулировать вдвое больше военных. Стражи теперь были почти на каждой улице. Суровые и подозрительные по отношению ко всем, они не покидали свой пост ни днем, ни ночью, пугая мирных жителей оголённым оружием. Пока почтовый голубь не был отправлен королю Фатасию. Дарел и Сафор медлили. Безопасность горожан столицы для короля важнейшая цель, которую он всеми силами добивался на протяжении всех лет войны. Нельзя допустить того, чтобы он узнал о произошедшем, до тех пор, пока не найдётся виновный во всём этом. И капитан городского легиона и архимаг понимали, что так скоро преступника, стоящего за этим, им не найти. Кто-то помог сбежать ведьмакам, а уж те, используя свои способности, могли обезвредить барьер и телепортировать около сотни человек, на расстояние превышающие многие десятки километров, если судить по той магической силе, которую почувствовал Сафор два года назад лишая ведьмаков «Лживого дара». И для того чтобы избежать наказания со стороны короля, который не простит такую оплошность, способный приговорить капитана и архимага к публичной казни, и во вторую очередь для обеспечения благоприятных условий, в которых общая суматоха слегка уляжется, им нужен был человек, на которого можно возложить вину и уничтожив его, тихо продолжить расследование. Но не было никого, чья репутация могла подвергаться сомнениям.
Кабинет генерала, тёмная и холодная комната, таящая в углах чёрные тени наступающей грозы, была безразлична ко всему. Сафор стоял, прислонившись к стене, секунду назад остановив суматошные движения пальцев, пытающихся словить лучик надежды. Он теребил свою тонкую короткую русую бородку и ожидал слов генерала. Дарел глубоко вздохнул, не обрывая молчание.
Дверь тихо приоткрылась, и в неё проскользнул встревоженный секретарь с узким осунувшимся лицом, на котором очки съехали на кончик носа. Он поправил их привычным рефлекторным движением и сказал установившимся за многие годы работы деловым тоном:
- Артур Сворд, по вашему приказанию, прибыл.
Дарел выскочил из пелены сна, не двинувшись. Он взмахнул рукой.
- Пусть войдёт, - устало потерев вески, приказал Дарел.
Секретарь кивнул и исчез. Тот час дверь снова широко распахнулась, и вошёл Артур, прикрыв за собой дверь и не утруждая себе приветствиями, встал посреди комнаты, заложив руки за спину и склонив голову перед Дарелом, а после и Сафорам, ничуть не удивившись его присутствию здесь.
- Артур Сворд, прибыл по вашему при... - бывший легионер запнулся, еле удерживая улыбку. - Приглашению.
Дарел отмахнулся от столь холодного тона бывшего подчинённого, но внутри что-то ёкнуло. Артур прекрасно понимал, что ему приказали придти для допроса, который Дарел предпочитал называть «парочкой вопросов». Генерал покачал головой.
- Прошу простить, но боюсь, мы нуждаемся в твоей помощи, Артур. Если ты будешь честно отвечать на наши вопросы, то вероятно поможешь в разгадке побега.
Сафор громко фыркнул, недовольный тоном и всеми действиями Дарела. Он слишком мягко ведёт себя с этим человеком, который может стать единственным подозреваемым.
- Буду рад хоть чем-то помочь, - заверил с фальшивым благородством легионер. Дарел хотел бы не заметить и этого.
- Я приношу свои соболезнования, по поводу кончины вашей сестры, - тихо произнёс он, с неподдельным сожалением.
- Благодарю, но в ваших тёплых словах нет нужды. Соболезнуя мне, вы заставляете меня думать, что это вы виновны в её убийстве, - сказал Артур, сдерживая злость. - Прошу вас, не заставляйте меня думать об этом сейчас. Вы ведь не за этим меня... пригласили.
Дарел согласно кивнул, с грустью подумав о настоящем положении Артура. Он остался за старшего в семье из двух человек. Брату и сестре, хоть уже и взрослым, будет тяжело, особенно первое время. Переживая кончину кого-то из членов семьи, не можешь думать о тех, кто погиб ранее. Дарел это прекрасно понимал.
- Вы слишком вызывающе себя ведёте, молодой человек, - не скрывая своё нынешнее раздражение по поводу всех произошедших событий и неприязнь к самому Артуру, сказал Сафор, сверкнув ястребиными глазами.
- Прошу прощения, Лорд Сафор, но вы не в том положении, чтобы быть ещё и недовольным моим тоном и отношением ко всему происходящему, - злорадствовал Артур, всё так же не улыбаясь. - Я слишком искренен, чтобы подыгрывать вам. Я уже пять минут ожидаю, когда же вы перейдёте к цели моего к вам прихода.
- Я всё прекрасно понимаю, Артур. Но ты ведь знаешь, что это наша работа, - сказал с отцовской добротой Дарел.
Артур кивнул, усмирив свою иронию и злость. Он не чувствовал отвращения и неприязни к капитану, как в случае с Сафором. Он отвернулся от мага, желая одарить его жутковатой улыбкой куклы, которая болталась на уровне его бедра.
Дарел сцепил пальцы рук перед глазами и заговорил медленно, подбирая каждое слово:
- Артур, ты ведь был знаком со сбежавшими ведьмаками с самого появления их в легионе, к которому принадлежал и ты?
- Да, - подтвердил Артур.
- Как вы встретили их?
Артур помолчал несколько секунд, припоминая детали того события трёхлетней давности. Перед глазами были лишь волны, разбивающиеся о скалы и чёрные птицы, кружащие над пограничной крепостью. Как много воспоминаний, о которых хотелось бы забыть.
- Наш отряд штурмовал крепость Этхора, что на северном побережье Энского океана, недалеко от Брица. Нашей целью было уничтожить всех колдунов и ведьм в здании, - Артур передёрнул плечами. Не хотелось признавать то, что в тот момент они были простыми убийцами. Сафор вернул насмешливую улыбку легионеру, понимая это. Артур продолжал: - Мы выполняли приказ и исследуя комнаты, наш отряд наткнулся на темницу. В ней и были эти четыре ведьмака. Они были измождены, полностью обессилены... - Артур остановился снова. Эта его пауза могла стать очень подозрительной. Он мог соврать, а мог сказать правду, но тогда, для Сафора и Дарела появится иной повод вздёрнуть его и поэтому, легионер, бросив насмешливую улыбку правде, сказал: - И никто из нас не почувствовал магии... Тогда мы освободили их, и они представились как солдаты разведывательной группы, единственные выжившие, при обнаружении их врагами. Они сказали, что подверглись пыткам, но ничего не сказали о планах армий. Они назвали свои имена: Кайслот, Гроунд, Фаир и Экват.
Да, подумал Артур, так они и сказали. Скорее всего, ведьмаков избили сами же их соратники, когда те пытались возразить что-то по поводу чьих-то планов. Это был самый вероятный вариант и объяснение тому, что ведьмаки даже временно потеряли большую часть своих сил, позволявшим им контролировать стихии.
- Вот как! - изумился Сафор. - Никто не знал об их настоящей сущности. Неужели даже командир вашего легиона не распознал в их ведьмаков?
- Командир погиб в той осаде, - без эмоций, не поворачивая головы, сказал легионер.
- А у вас разве не было пятилетнего опыта? - рыкнул Сафор, всплеснув руками.
Артур вздохнул и, наблюдая за тёмными облаками за стеклом, произнёс в пространство:
- Не заставляйте мне напоминать вам о том, что побег ведьмаков не в последнюю очередь, в каком-то роде и ваша ошибка, которая подставляет под удар продолжение вашей карьеры как архимага в столице.
Дарел прикрыл лицо платком, откашливаясь от злорадного смеха. Сафор скривил лицо в очередной гримасе презрения. Кукла продолжала улыбаться в его сторону.
- И после всех этих событий все они вчетвером были приняты в наш легион, - закончил Артур.
- Как хорошо вы общались? - задал второй вопрос Дарел. - Что ты можешь о них сказать?
- Мы не были друзьями, но они казались интересными мне, а я, видимо, им. Я не могу сказать о них ничего особенно важного. Они никогда не разделялись, всегда оказываясь в одной группе. Я не видел, сражаются ли они против колдунов и ведьм. Чаще всего они оставались защищать базу.
Они не были друзьями. Их отношения нельзя назвать словом «дружба». Как только они поняли, что Артур узнал об их секрете, они угрожали ему. Не это подействовало на легионера. Он не боялся их, но и смысла выдавать их, он просто не видел. Они, в самом деле, не несут в себе никаких ценных знаний или опасности, если они сами стали жертвами. Видя, что Артур вообще ни с кем о них не говорит, ведьмаки действительно прониклись к нему симпатией и шатким доверием. Такие узы крепли и к тому времени, когда война закончилась, Артура можно было с огромной натяжкой назвать их приятелем.
- Значит, ничего особо подозрительно, - заключил из всего сказанного Дарел. - Они мастерски овладели ситуацией. Их стоит даже похвалить... А не было вероятности того, что информация, получаемая ими, как и другими бойцами легиона, передаваться нашим врагам?
Артур благодушно улыбнулся. Он никогда не спускал с них глаз и даже в боях, был уверен, что у них не было возможности связаться с кем-либо.
- Сомневаюсь, - сказал он. - Предатель был, но не в их лице. Но думаю, это к делу не относится, - улыбнулся Артур, зная, что уже заинтриговал и Дарела и обозлённого на всё Сафора. Напряжённая поначалу беседа превратилась в весьма познавательный и интересный разговор и для самого Артура. У него давно не было возможности вспомнить о прошлом.
- То есть кто-то сливал информацию? - спросил Сафор.
- Продавал, - поправил Артур. - На войне были все для этого условия. Доверенный командира, а после и занявший его место Таисий Ве-Тал. Он связывался с такими людьми, которые дают большие деньги за информацию. А мы все удивлялись, откуда у него деньги на то, чтобы угощать нас каждый раз, когда мы собирались в барах.
- Надеюсь это не упрёк в мою сторону за столь низкое жалование? - усмехнулся генерал, зажигая свечи в высоком канделябре. Сафор покачал головой, стряхивая наползшую на лицо улыбку.
- Нет, не думаю. Я не злопамятный.
Дарел недолго смеялся. Взяв в руки перо, он постучал им о бумагу. Он произнёс неожиданно серьёзно:
- Ты ничего не скрываешь? Действительно ли, не было ничего, что связывало бы тебя? Давало бы повод спасти их, когда все и вовсе забыли об их существовании? - влажные, маленькие глаза Дарела впились взглядом в глаза Артура, не отпуская, не давая отвернуть лица, обмануть.
Было ли?
Артур всё так же явно, как словно бы это происходило вчера, помнил заснеженные улицы Инфера. Его кровавые слёзы навсегда оставили неизгладимый след в душе и на снегу. Тогда слова Кайслота вернули его назад из той чёрной дыры озера её смерти.
Хотел бы он вернуть долг за своё спасение Эквату, когда рисковал оборвать жизнь, нелепейшим образом упав с обрыва? Конечно, он из тех людей, что не любят оставаться в долгу.
Для них четверых война могла бы закончиться более благополучно, если бы один из обезумевших колдунов, приговорённых к смертельной публичной казни, не выкрикнул бы их имена, как имена ведьмаков. Он погиб в ту же минуту, но всё же ни Сафор, ни Дарел не пропустили это заявление. Тогда-то архимаг и почувствовал их силу. Запечатав её, их посадили в тюрьму. Артуру казалось это бессмысленным, глупым. Конечно же, по тем временам их не могли оставить в живых, но всё же...
...Всё же он хотел помочь им. Он часто думал о том, что мог бы использоваться своё положение, продвигаясь по службе, получая всё больше доверия, он бы мог освободить их, заверив, что они совсем не опасны без своей силы. Но это слишком долго.
Его глаза не врали.
«Вы ведь хотите обвинить меня в их побеге, не так ли, лорд Дарел? Да, я хотел бы спасти их. Я мог бы пойти на организацию побега. Я прекрасно подхожу вам для лишения временной мелкой проблемы».
Дарел опустил глаза. Сафор с изумлением наблюдал за ними. Тогда Дарел обернулся в кресле, услышав частый стук дождевых капель по стеклу. Облака столкнулись, обратив небо в чёрное варево.
- Ты свободен, Артур. Благодарю за помощь, - лица не было видно из-за тени. Артур лишь мог догадываться, что Даред кривит брови и губы, недовольный исходом их разговора. Всё решено.
- Звучит как приговор, - подвёл черту Артур. Он кивнул Сафору и подошёл к дверям. У них он остановился. - Удачи в расследовании, лорд. Рад был пообщаться. И… помочь.
Когда дверь закрылась, Сафор сказал, прислушиваясь к грому и смотря на шальные огоньки свеч:
- Думаю, что я не хочу присутствовать на его казни...
Эльерэд превратился в тёмный и серый город, ожидающий прихода осенних холодов.

* * *

Диана облегчённо выдохнула, залпом осушив стакан красной тёплой жидкости и, кивая бармену с просьбой повторно наполнить его тем же. Придвинув к себе тарелку с картофельным пюре и куриной ножкой, она подумала, что такие места, как это, не изменятся и не пропадут даже в эпицентре разгорающегося Конца. Здесь было уютно и даже после праздников и всех произошедших событий, бар не оставляли посетители.
Бармен - добродушный и жизнерадостный мужчина средних лет не часто принимал у себя наёмников, которые обходили это место стороной, зная, что ничего прибыльного их здесь не ждёт, а таверну получше найти в Эльерэде не сложно. Для него привычно было принимать соседей с улицы и немногочисленных солдат. Тем более ему никогда не приходилось видеть чистокровных северян в своей таверне. Его, конечно, просто распирало, спросить что-либо.
Диана быстро съела свой обед - ужин и, отодвинув тарелку, потянулась за тёплым стаканом, уловив при этом взгляд бармена. Она улыбнулась своим мыслям. Человек перед ней проживал день за днём без перемен, радуясь каждому новому рассвету по привычке, теша себя словами, что он так его любит. Он такой светлый и спокойный осенью. Лишь иногда излишняя яркость красок возбуждает воображение и тогда память, так заботливо укрываемая им всё это время, оживает, не принося ему ничего, кроме этих грустных морщинок под глазами, в которых слёзы подолгу не высахают. Суета городов лучшее укрытие от горьких воспоминаний и за свою жизнь, годы которой перевалили за пятый десяток, он хорошо запомнил это. И сейчас он так странно, так радушно и так грустно улыбается, словно его посетительница тоже была воспоминанием.
- Вы бывший наёмник? - спросила она и сделала пару горячих глотков.
Бармен улыбнулся.
- С чего вы взяли? - спросил он.
- Да так. Чутьё. Наёмник наёмника видит издалека, особенно когда они охотятся за одной и той же наградой, - усмехнулась Диана.
- Бросил я это дело. Я устал от битв, и мне захотелось покоя. Завёл семью, - говорил бармен, слегка омрачившимся голосом. Диана насторожилась, но не переставала улыбаться.
- Семья. Куда уж проще, - насмешливо сказала она.
- Но вообще-то я бы снова не отказался от того, чтобы взять в руки меч, - говорил бармен. Диана делала мелкие глотки, предугадывая последующие слова мужчины. - Особенно после того, как три года назад проклятые колдуны зверски убили мою жену и двоих детей, - со злостью проговорил бармен, с ожесточением протирая стакан тряпкой до скрипа.
- Соболезную, - произнесла девушка без должной горечи в голосе. - Я не собираюсь заводить семью и бросать свою работу до того времени как не смогу поднять над полом меч. И я вас могу заверить, что когда это произойдёт, мне уже не понадобится что-то проще, чем удобная и сырая могила.
- Так молода... Вы ещё так молоды. Вы ещё не любили, - приняв соболезнования и не обращая внимания на тон Дианы, продолжал бармен.
Диана улыбнулась почти грустно.
- Я думаю, мне любовь не понадобится. Пусть хотя бы друзья будут. И вообще - то... - Диана последним глотком, осушила стакан. - Смотря на вас, не думаю, что меня кто-то полюбит.
Добродушный бармен махнул рукой.
- Да что вы. Сражения ради награды, это разве дело для женщины? - спросил он. - Вы ещё сто раз поменяете своё мнение.
- Нет уж, сказала и сказала. Не отступлюсь. Вы видимо были плохим наёмником, - улыбнулась колдунья.
Бармен пожал широкими плечами, улыбаясь.
- Если бы солдаты королевской армии были с таким же сильным характером как у вас, люди бы не страдали от нападений колдунов пять лет, - великодушно улыбнулся он.
- Если бы в строю солдат были бы такие, как эта девушка, королю следовало бы ждать измены, - насмешливо произнёс голос за спиной Дианы. Знакомый до скрипа в зубах. Колдунья даже не обернулась, чтобы увидеть Салая.
Бармен засмеялся шутке нового посетителя. Салай выжидающе смотрел на белую макушку Дианы. Колдунья, не оборачиваясь, натянула улыбку и, выложив на прилавок с десяток мелких медных монет, сказала:
- Ещё кружку «Драконьего дыхания» пожалуйста.
- У меня к тебе дело, - сказал Салай.
- Какое мне дело до твоих дел? - прорычала Диана.
Салай вздохнул и обезоруживающе улыбнулся.
- Я действительно не имею права просить о твоей помощи...
Бармен пытался делать вид, что разговор его совсем не интересует. Но шпион из него самый что ни на есть неудачный. Да и вид Салая и Дианы был весьма примечательный, правильней бы сказать -подозрительный. Колдунья, беззвучно помянув про себя всех духов, взяв кружку и подхватив Салая под локоть, повела того к одному из пустующих столиков у окна.
- Что случилось? - спросила она, раздражённо перебирая пальцами по поверхности кружки, оставляя мокрые следы.
- Как много ты знаешь о чёрном металле? - спросил Салай, наклонив голову вперёд.
Такого вопроса наёмница не ожидала. Слишком уж нелепо он звучал из уст старого знакомого. Сколько ж лет они не виделись? Семь? Колдунья подавленно вздохнула.
- Кроме того, что он поглощает души? - спросила колдунья, отбрасывая белые взлохмаченные пряди с лица за уши, и в холодных лучах света блеснула капля синего камня. - Он не предоставлял бы особой ценности, если использовался бы иначе. Весьма опасное оружие.
Салай, выдохнув, откинул уставшее тело на спинку, грубо сколоченной, но удобной деревянной лавки. Сидящая напротив него девушка пожала плечами и сделала небольшой глоток из кружки.
- Я уж подумал, что у меня не лады с памятью, - устало произнёс он с дрожащей улыбкой.
- Проблемы? - спросила Диана, уверенная уже в ответе. Конечно же, куда без них, вездесущих.
- Да, - ответил маг, запрокинув голову назад и закрыв лицо рукой.
- Соболезную, - снова произнесла Диана уже второй раз, делая вывод, что утро нынче выдалось ужасным.
Салай опустил глаза на неё. Про неё уж точно можно было сказать, что она совсем не изменилась со времени последней их кратковременной встречи. Только исчезли лишние дыры в её теле. Чисто белые, как первый снег, волосы с непослушными прядями чёлки, закрученными к лицу. Из-под чёрных ресниц блестели ясно-голубые глаза с усталой иронией в искрах у зрачков. Бледные, с едва заметной каплей цвета, губы. Лёгкая расстегнутая куртка с многочисленными карманами и ремнями. Сумка через плечо, лежащая рядом с колдуньей, уронив к полу завязки, украшения и амулеты. На руках митенки, но Салай знал, что по всей кисти девушки вытатуированы узоры и руны. Салай улыбнулся. Выражение лица девушки было трудно описать. Не было раздражения или усталости. Может быть нескончаемая меланхоличная тоска. Подтверждая его мысль, Диана вдохнула.
- Я рад тебя видеть, Диана, - улыбнулся Салай.
- Стоило сказать об этом ранее, а то я как-то заскучала, - ответила колдунья, поднимая голову от кружки. - Но сказать того же, пока не могу.
Колдунья скользнула по фигуре шамана ничем особенно не привлечённым взглядом и остановилась только на сумке с продуктами. Отведя взгляд, она приподняла брови.
- Та девочка от тебя ещё не сбежала? - удивилась она, усмехаясь. - Что ты с ней сделал?
- Желаете чего? - наблюдавший до этого за всем из-за стойки, бармен решил сходить на разведку боем.
Салай кивнул.
- Горной воды с лимоном, - сказал он.
- Бутылку пива. У вас ведь Ваствирское есть? - делала Диана заказ, скучающим тоном, гоняя от стенки до стенки остаток содержимого своей кружки. - И два стакана... А ещё моё терпение.
Бармен посмеялся и, что-то чирикая в своём блокноте, поплёлся обратно.
- Лучше бы сбежала, - искренне ответил Салай, рассматривая ударившийся в стекло листок с улицы. Там за окном не было ничего. Серость, грусть и бездействие.
- Твои коллеги устали ждать. Ты заставляешь их кипеть от злости, - сказала Диана и одним глотком осушила стакан.
- Что ты знаешь об этом?
Подозрительные ко всему завсегдатаи косились, не скрывая дурных намерений подслушать весь разговор от начала до конца. Колдунья театральным жестом вынула из коротких ножен при голени кинжал и со всей силы вонзила его в столешницу, не прилагая особых усилий и не изменяясь в лице не на мускул. Грохот вышел не тихий.
- Уверена у каждого из вас найдётся родственник или закадычный завидующий друг, желающий вашей смерти и готового выложить немалую за это сумму. Вы ведь не хотите, чтобы я занялась поиском ваших недоброжелателей прямо сейчас? - губы Дианы предательски дрогнули в улыбке, со стороны показавшейся всем звериным оскалом, а ещё и волосы заслонили пол лица. Неожиданно бар заполнил гул голосов и стук вилок и ножей по пустым тарелкам.
«Ребячество», - недовольно подумала Диана, но ликующую улыбку сдержать не смогла. Так забавно было наблюдать за медленно вытягивающимися в ужасе лицами горожан. Время идёт, а люди и их реакция не меняются. Колдунья запоздало с облегчением осознала факт, который не мог не радовать: в это время в баре не было ни одного военного.
Оставшись довольной результатом, Диана полезла в сумку и выудила из многочисленных карманов и складок потрёпанный листок. С улыбкой она распрямила его и подала Салаю. Тот склонился над одной единственной строкой, выведенной шальным пером по камням. Он усмехнулся, возвращая бумагу Диане.
- Всего жалких пять сотен золотых, - сказал он. - За меня.
Колдунья улыбнулась, спокойно свернув листок и снова спрятав его.
- Я ещё ничего никому не обещала, но уверена, что любые мои действия не останутся незамеченными. Ничто не мешает мне взяться за это пустяшное дело. Неприятно, конечно, что за мной следят, но я так думаю, что по окончанию работы, меня оставят в покое перед этим вознаградив, - колдунья улыбалась деланно алчной улыбкой. Салай понимал, что особой радости Диана не испытывает.
- Они знают, кого нанимать для дела. Они хорошо знают тебя и то, как ты выполняешь своё ремесло. Ты ведь чем-то насолила им в прошлом. Они и тебя уберут, - сказал Салай.
Молчаливый бармен, оставив заказ, проворно исчез, не заикнувшись о чаевых и только и оставив, что счёт, как неприятную о себе память. Диана в очередной раз уверилась, что наёмник, и даже обычный военный из него был ужасным.
Диана разлила бутылку пива в два стакана и взяла в руки один их них.
- Не многим под силу меня убить, - самовлюбленно, но оправданно, сказала колдунья.
Салай потянулся за своим стаканом, ближе наклонившись к Диане.
- Ты ещё не изменила своим принципам? - улыбнулся он.
- Есть предложение? - Диана перехватила эстафету, и теперь колдунья и шаман старательно друг другу улыбались, удерживая в руках стаканы.
- Да. Более выгодное для тебя...
Диана перебила Салая, сказав:
- Думаю, что выгодное оно будет лишь в финансовом плане. От всех твоих… эээ... коллег, я тебя не избавлю, а неприятности на свою голову наживу.
Она лишь играла, набивала себе цену, Салай опустил её взгляд и сел поудобней на неудобной лавке, только сейчас ощутив, какая она твёрдая и шершавая.
- Полторы тысячи, Диана. В три раза больше.
Сомневаться, есть ли у Салая вся названная сумма, не приходилась. Шаман был серьёзен. От ответа Дианы зависит его жизнь. Она может продолжать играть на его нервах.
- Как заманчиво, - растянула она улыбку и свои слова. - Больше не предложишь?
- Нет. Ну?
Диана вертела стакан с нетронутой выпивкой в руках и улыбалась:
- Салай. Ты выбрал на редкость подходящее время. Я просто умираю от скуки.
- Спасибо, - сказал он.
- Рано. Я и обмануть могу.
- Семьсот авансом.
Диана, взглянув на потолок из-под чёлки, мученически вздохнула.
- Уговорил.
Посмеявшись, они подняли стаканы над столом и дружески стукнулись ими.

Глава 9

Когда Пэйн очнулась, кто-то тянул её за руку, заставляя встать с земли.
- Пойдём, Пэйн. Нечего здесь больше делать. Пойдём, - приговаривал Артур. Он попытался улыбнуться, держа Пэйн за руку. - Давай вернёмся домой, а то меня не покидает чувство, что если мы пробудем здесь ещё хотя бы минуту, то уже никогда не сможем вернуться. Духовно, хотя бы... Пойдём.
Пэйн встала и, доверившись Артуру, смотрела лишь ему в спину, чувствуя тепло его рук и каждую мозоль на его пальцах. И даже редкую неприятную дрожь.
Ветер провожал их заунывным воем. Пэйн боялась взглянуть по сторонам, но кто-то словно бы заставил её обернуться. Ветер бросил в лицо красные лепестки, сорванные с венка из роз. Бездушное «Рэйн Сворд» было выведено на покрытой кровью плите.

* * *

- Я вернусь, Пэйн, обязательно. Как только закончу все свои дела, я вернусь к тебе. Дождись меня, Пэйн.
Эти его последние слова казались фальшивыми, переполненными несуществующим трагизмом. Он исчез в той же пыли, что и пять лет назад. Пэйн подумала, что их встреча не повторится уже никогда снова. Было такое чувство, которое её обмануть не могло. Боль. Это Боль говорила, что стоит попрощаться со всем.
- О чём ты? - проговорил циничный брат, стоя перед надгробием скрестив руки на груди, с равнодушием глядя в мутное небо. - Ты потеряла уже отца и мать. Ты так страдаешь от ещё одной смерти?
- Заткнись... - Пэйн глотала воду, стекающую с глаз по лицу. В её слезах не было сожаления. Скорее детская обида. - Я не хотела ничьей смерти.
Артур скривил холодные губы в усмешке. Его красные волосы взметнулись вокруг лица, когда подул ветер, вынося из тумана вокруг опавшие листья, создавая симфонию из шорохов и едва уловимых звуков голосов, доносящихся из-под земли.
- Если бы ты желала всем им жизни, они бы не погибли, - сказал он. Кроме них, никого не было вокруг. Даже вороны исчезли, уронив с неба пару перьев. Бетонные плиты, бесчувственные и холодные в этом месте становились символом скорби.
«Как лицемерно», - думала Боль.
- Твоего желания было бы вполне достаточно, - закончил Артур.
Пэйн резко обернулась к брату, преодолевая всё расстояние, разделявшее их, одним шагом, оставив след на свежевскопанной земле. Она схватила Артура за ворот рубашки и встряхнула его, наклонив своё лицо к нему.
- Так почему ты жив!? Я хочу твоей смерти, почему ты не умираешь!!! - закричала она. Его лицо оставалось непроницаемым, но, смахнув эту маску, он улыбнулся, сжав ладонями запястья Пэйн.
- Успокойся. Я не намерен терпеть твою истерику. Рэйн стала чьей-то жертвой, - Пэйн прикусила губу от боли. Онемевшие пальца соскользнули с тела Артура, но тот не опустил её руки, прижав их к своей груди. - Ты думала о её смерти? Ты можешь признаться мне.
Полные слёз глаза Пэйн взглянули на брата с ужасом.
- Почему? Почему ты всегда подозреваешь меня во всём? Почему я становлюсь виновницей всего, что происходит с людьми близкими нам!? Почему ты так ненавидишь меня?! - шептала она срывающимся голосом.
Артур посмотрел на неё с отвращением, но всё так же улыбающиеся губы не давали поверить в это.
- Ты сделала меня таким, какой я есть. И, думаю, теперь твои желания исправить меня не помогут, - сказал он, отпуская её руки и закрывая глаза. - Не играй передо мной. Не обманывай меня.
Он пошёл прочь по алее к выходу. Чёрная грязь кладбища оставалась нема, внимая чувствам других. Он остановился в десяти шагах и, не оборачиваясь, произнёс:
- Быть может я единственный, кто никогда не бросит тебя.

Прикоснувшись к своему лицу, она почувствовала холод. Её дрожащие пальцы дотрагивались до приоткрытых губ, таящих за собой сдерживаемый крик боли. Глаза были расширены. Темнота светлела, словно бы постепенно таяла на глазах. Это был сон. Слёзы вновь предали её и закатились по щекам. Она откинула одеяло, позволив ледяному ночному воздуху сковать её тело. Каждое движение ветра, врывающегося в комнату сквозь щели в окнах, теперь заставляло мускулы всего тела содрогаться. Пэйн сделала глубокий вздох. Так мучительно было находиться в тёплой постели, но оставаться холодной. Она посмотрела на брата, тихо спящего, во сне, забывшего обо всём. Он повернулся, и волосы упали ему на лицо. Пэйн наклонилась к нему, боясь разбудить своим дыханием. Его кожа была горячей, губы - чёткими и тонкими, нос - прямым. Пэйн улыбнулась, почувствовав на своей руке его дыхание. Чёрные длинные ресницы накрывали тенью глаза. А волосы пахли сигаретным пеплом. Таким Пэйн знала Артура всю жизнь. А что была за этой внешностью... Она слишком часто задавала себе этот вопрос, но окончательно ответа всё ещё не нашла. Но не важно, каким он был. Она любит его.
- Прости, - шепнула она.
Шагнув к окну, она заглянула за штору, в спокойную бесшумную ночь.
Артур лежал на постели, открыв глаза, слипающиеся, стремящиеся закрыться навсегда, вернуть тело в омут бесчувствия. И он горько улыбнулся темноте комнаты, в углу которой, лежала на диване девушка, так похожая на Пэйн.
«Ты ведь не оставишь её сегодня... Боль».

* * *

Чёрный металл может похищать души. Лишь очень немногие знали об этом. Иногда одного касания достаточно, чтобы оставить в мече часть себя.
Салай думал в детстве, что любое оружие забирает жизнь, то есть изгоняет душу из тела. Кто-то мог выразиться иначе и сказать, что клинок чёрного металла похищает жизнь, но это не совсем так. В руках мага меч может скопировать душу или забрать лишь часть её. Но жить с дырой в душе очень трудно. Практически невозможно...
Городские улицы в холодный осенний день ничем не отличать друг от друга. Лишь только где-то сохранялись ещё признаки жизни, но и их уносил ветер. Но чувство, что чьи-то глаза, не переставая, следят за ним, не покидало Салая ни на секунду. Маг не ощущал страха, скорее неизбежность происходящего. Сегодня он оборвёт множество нитей разом. Наконец... Теперь спокойствие перестанет ему только снится. Но это не важно. Не это главное. Он должен успеть спасти не только себя... И Селест говорил, что Салай не может быть тем, кого изображает.
Камни домов отражали звуки шагов его и ещё чьих-то чужих, но знакомых. Салай поднял голову. Ему навстречу шёл человек в расстегнутом плаще, с развивающимися красными, горящими на ветру волосами. Салай не сразу вспомнил его, и грустно улыбнулся, почувствовав всё же волнение. Тот самый человек, о котором маленькая Пейсталс говорила, как об ангеле. Она благоговела перед ним, а может, любила. И он до сих пор помнит её, призрака своих воспоминаний.
Салай видел чёрные черты его лица уже совсем близко. Артур задел его плечом и остановился, полуобернувшись.
- Простите, - сказал он, едва узнав человека и собираясь идти дальше.
- Ты помнишь Пейсталс? - произнёс Салай, не поворачивая головы. Ветер растрепал его волосы, на секунду укрывшие всё лицо от Артура. Легионер остановился, стоя спиной к шаману. Он не знал имени той девочки, которую помнил, но уверенность в том, что она именно та, о ком говорит совершенно незнакомый человек, не могла покинуть его. Это было чутьё, а может чей-то взволнованный, срывающийся на шёпот голос:
- Спаси её...
Артур обернулся. Лишь полы плаща Салая взметнулись из-за угла.

В тот день я убил многих, приняв окончательное решение. Десятки смертей стали для других магов из Бейна признанием - я мог оказаться очень значимым союзником. Оставив за спиной пепел деревни, поклявшись себе, что никогда более не обернусь, я ушёл прочь, потерявшись в тумане. А может, спрятавшись всё так же спиной ощущая чужой взгляд. Взгляд леденисто голубых глаз: его - смотрящих с интересом и некоторым сожалением и её - полыхающие бледным пламенем гнева и мгновенно меркнущие в безразличии. Я подумал тогда, что хотел бы получить именно их признание. Но теперь поздно думать об этом. Это ведь возвращение к воспоминаниям, которые я хотел бы потерять. Потом, только спустя некоторое время, я понял, что клятва моя не может быть исполненной. С того дня я перестал считать себя честным с самим собой. Относилось ли это к другим?..
Была ли моя жизнь бессмысленной? Едва ли можно ответить на этот вопрос. Я жил, чтобы жить. Так многие поступают. И это даже не движение по течению, а на месте, судорожно загребая руками воду, лишь бы не утонуть. Но, кажется, на тот момент я уже был в том чёрном холодном омуте. Но всё же, однажды я вышел на поверхность, предпочитая наблюдать за всем со стороны. Когда волны достигали меня, я делал то, что они просили, но всё остальное время я проводил на пустынном сером пляже человеческого океана, в тумане, исчезая в нём. Я и не сразу заметил, как рядом со мной оказалась Пейсталс, смотрящая на всё и, не видя этого. Она решила остаться в самой себе, а на других навесила ярлыки, слова которых звучали как приговоры. Кто прав, кто виноват, кто, что должен делать - это не волновало её. А может, она просто не знала что такое волнение. Она мечтала о каких-то принцах в своих мыслях, пока я наблюдал за ней со стороны. Мне было спокойно с ней. Она была как пример неудачной смерти или как икона, олицетворяющая жизнь. Глядя в бесконечную синеву воды и неба, поддёрнутую серой дымкой, я забывал прошлое, не находя ему объяснения. Пейсталс называла меня холодным и бесчувственным. Наверняка именно её слова заставили меня поверить в то, что раз я такой, то моё прошлое не имеет значения, ровно, как и будущее. Но я хотел жить. Нет. Я бы никому не стал доказывать, что я имею право на жизнь, когда кто-то другой придёт меня убивать. Я старательно преодолевал и обходил все те места, падение в которых, может привести к нежелательному исходу. Я был острожен, не способный принять каких-либо серьёзных решений, которые могли бы всё и сразу изменить раз и навсегда. Лишь однажды ночью, глядя на звёздное небо и вслушиваясь в чей-то голос, я понял, что моя жизнь невозможна в присутствии Пейсталс. Волей-неволей, но она участвует в ней, даже когда просто вот так сидит. Её мысли и чувства были все на лице.
И что я могу сделать? Я ведь могу её предать... Я и проконтролировать свои действия не смогу. Это воля к жизни или страх перед смертью? Я так люблю жизнь или так боюсь проблем. Вот ведь парадокс. Я сказал, что люблю одну проблему ей. Я люблю её... А толку. Её сердце навеки похищено и, конечно же, не мной. С ней всё будет хорошо, если он защитит её. А я...

Маг вздохнул полной грудью, толкнув дверь и бросив шарик света под потолок, осветив десятки ступеней уходящих глубоко вниз. Сегодня он сказал Пейсталс, что может не вернуться. Конечно же, девушка восприняла это заявление лишь как шутку. Зря. Она будет очень удивлена, когда маги из Бейна предъявят ей голову сожителя. Салай крепче сжал ручку футляра.
Каблуки стучали по ступеням как сердце в груди. Салай чувствовал себя последним идиотом, сам спускаясь в логово к врагам. Но он надеялся, что своими действиями сможет хоть как-нибудь оттянуть вероятный исход.
«На что я надеюсь? - усмехнулся Салай своим мыслям. - Что за глупец!»
Ещё одна дверь с вырезанным на ней гербом рода мага Бейна, погибшего тысячи лет назад. Но уже тех, кто мог с гордостью продолжать носить имя человека, для многих ставшего великим, не было. Горстка магов укрывалась именем как символом. Великий тёмный маг Бейн. Кто из них может сказать о нём что-то большее. Бейн призирал таких как они, преследующих нелепую цель - обрести бессмертие, именующих других обычными смертными. Разве Салай хотел быть таким?
Шаман на выдохе вступил в широкий, тускло освещённый зал. Свет многих сотен свечей ослепил его. Он видел лишь размытую тень, спешащую к нему
- Наконец ты пришёл, Салай! - поприветствовал его Роум. Шаман неубедительно улыбнулся и поклонился в ответ, благо в полумраке его истинного выражения на лице не видно. Пока волосы укрывают лицо, можно постараться стереть эту глупую ухмылку.
Он обернулся к высокому мужчине с широкими плечами с лицом печальным в складках морщин с маленькими тусклыми глазами, в которых полыхал огонь свеч со всего зала, обманывая собеседника несуществующим уже пламенем души. Салай кивнул и подошёл к столу. Его место между Морфом и Вероникой. Девушка наблюдала за магом из-за упавших на лицо волос. Её лицо выглядело уставшим, измученным. Косметика не скрыла, выдающие её истинные мысли, черты. Салай прикусил губы, открывая крышку футляра. Собравшиеся, шестнадцать магов, обратили свои головы к мечу.
Шаман уступил место Роуму. Тот рукой в перчатке провёл по лезвию, жадно поглощающему свет. В наступившей тишине, каждый отчётливо услышал тихий звон, словно кто-то затронул неловким движением струну изо льда. Салай закрыл глаза.
- Прекрасная работа, - произнёс Роум. - Просто великолепная.
- Всё готово, - сказал, вышедший из светящегося круга посреди зала, Силк. - Начнём?
Роум кивнул и неуловимым движением руки заставил всех покинуть свои места за столом. Вычерченные на полу вокруг пьедестала руны сверкнули, признавая магию, как только Роум шагнул за них. Шестнадцать рун засияли ровным молочным светом. Каждый из шестнадцати занял своё место. Их взгляды были прикованы к каменной чаше, стоящей на пьедестале. Настоящий магический артефакт. Тот самый сосуд для души. Им никогда не пользовались ранее, и Салай хранил в себе надёжду, что чары его давным-давно рассеялись.
Салай с некоторой поспешностью встал слева от Морфа.
- Неужели тебе удалось воспользоваться мечом как надо, - произнёс со змеиной улыбкой Морф
- Смею надеяться, - сказал шаман с усмешкой.
«Как же я его ненавижу», - думал Салай.
Левой руки Бейна Зафара не было видно. Неужели он решил не участвовать при таком важном событии. Лица многих магов были как маски, лишь некоторые не в силах были скрыть волнение и страх. Никто не знал, что может выйти из их затеи. Но Роум был непреклонен. Его уверенность стала уверенностью всего альянса.
Он сжал в обеих ладонях длинную рукоять меча. С королевским величием он шёл к пьедесталу в тишине застывших сердец. Он остановился на расстоянии вытянутого лезвия и остриём уткнулся в чашу. Та засияла, роняя искры, которые замирали у пола и поднимались к потолку, переплетаясь замысловатыми узорами. Молочно-белое вещество стекало по лезвию. Все замерли, ожидая, когда же оно достигнет чаши. Круг из человеческих тел дрогнул, не удержавшись от тяжелого вздоха. Руны замерцали. Фиолетовый свет заставил многих поёжиться. Искры вдруг зажглись красным. Вещество воспламенилось и обуглилось на лезвии как свернувшаяся кровь. Потухло несколько свеч, рассеяв сладкий аромат масел и... табака. Безразличие, уставшая злость, насмешка. Капля за каплей чувства срывались с лезвия и, воспламеняясь, осыпались на пол сигаретным пеплом.
Настала тишина. Свет вокруг чаши недовольно мерцал. Роум вздрогнул. Салай сжал кулаки и зубы.
- Это Проклятая душа?
- Это душа демона!
«Какого демона! - фыркнул Салай. - Душа Пейсталс всегда принадлежала лишь человеку».
- Этого не может быть! Душа Проклятой не должна гнить на свету! - вскрикнул кто-то.
- Успокойтесь, - Роум не скрывал удивления. Он всё ещё ждал чего-то, глядя на пустую чашу. - Это какая-то ошибка...
Салай сделал шаг назад, покидая место своего очерченного на полу круга. Маги обернулись к выходу, оборвав свои голоса. На пороге стояла девушка.
- Оё-ёй! - запричитала Диана. - Прошу простить мою грубость, я, кажется, вашего уважаемого привратника сознания лишила своим появлением, - с этими словами она швырнула обездвиженное тело мага в зал.
- Что! - зарычал Морф.
Салай сжимал губы.
- Роум! - закричал кто-то.
Шаман обернулся. Старый маг лежал на полу в луже бурой крови. Руны шипели, исчезая в прожжённом полу. Когда потух свет, Салай успел ещё увидеть пустые ладони бывшего наставника.
- Я так и думал, - прошептал Силк.
- Салай! - выкрикнул Морф с ненавистью.
Перед шаманом взмах чьей-то руки обратил сверкнувшую воду в магический щит, превратив брошенную в Салая молнию в серый песок не имеющих более силы чувств.
С потолка закапала вода. Салай услышал треск льда, и ему не нужно было поднимать голову, чтобы увидеть морозные узоры, переплетающиеся по стенам и потолку всего зала. Ровный холодный свет, отражающийся зеркалами пола, наполнял зал. Салай сорвался с места, не смотря под ноги. Лёд понёс его вперёд, поглощая заклинания брошенные ему вслед. Диана уцепилась ему в руку, и Салай почувствовал, как дрожат её пальцы уже окрашенные кровью.
- Чёёрт!!! - кричал кто-то, так и не сумев вырвать ноги из ледяных пут.
- Бежим! - скомандовала Диана, глотая воздух.
Потолок сорвался вниз, ледяными шипами исчезая в пыли и окровавленных осколках зеркал, безмолвно кричащих мёртвыми голосами.

* * *

Когда в дверь постучала чья-то неуверенная рука, Пейсталс несколько секунд ждала, когда же удары раздадутся снова. Не было голосов за дверью и ожидающихся действий со стороны незваных гостей. Пейсталс поднялась на ноги. Не успев спросить, кто там, она открыла дверь.
В лицо ударил ветер, но сделать шаг назад заставил отнюдь не он, а до омерзения улыбающееся лицо того, кто стоял за порогом.
- Приветствую многоуважаемую госпожу Пейсталс. Почту за честь представиться, - кривлялся мужчина с чёрными короткими волосами и овальным лицом с ямочкой на подбородке и шрамом поперёк щеки. Его спутники, ещё двое мужчин молча стояли по бокам. - Аер.
- Чем обязана, - с недовольством проговорила Пейсталс, подозревая уже слишком многое.
- Может, вы пропустите нас.
- Не вижу в этом необходимости.
- А и в самом деле, - изумился своей глупости Аер и хлопнул себя по лбу. - Нам ведь нужно чтобы вы прошли с нами. Мы можем подождать и снаружи, пока вы соберётесь.
- Я никуда не пойду.
- Этого следовало ожидать, - маг устало вздохнул, встряхивая головой, отгоняя неприятное решение появившейся проблемы в лице упрямой девочки. - Думаю, у тебя и выбора то нет, Пейсталс. Салай может погибнуть из-за твоего упрямства.
- Что? - Пейсталс потеряла улыбку и уверенность. Она сделала ещё шаг назад, сжимая ладони в кулаки.
- Не трудно поверить в это? Так ведь?
- Пейсталс! - раздался чей-то голос с улицы.
- Хозяин! - крикнул один из магов, и его тело тут же осело на пол гостиной.
Пейсталс уронила слёзы и больше не чувствовала их присутствия на своих щеках. Ногти проткнули кожу на ладонях. Кажется, туман с улицы проник в дом и затмил глаза серой пеленой.
- Что ещё? - раздражённо обернулся Аер, сжимая в ладонях рукоять материализовавшегося меча. На него упало тело ещё одного слуги. Лезвие пропороло его насквозь. Маг выругался, отталкивая с брезгливостью тело, оставляя в нём свой меч. - Ты ещё кто такой?
- Я её ангел-хранитель, - произнёс Артур.
Маг сорвал с шеи амулет и в его руках зелёный камень обратился в, искрящееся силой, копьё. Артур резко присел и, вырвав из трупа меч, рассеивая кольцо красных капель вокруг себя, провёл лезвием перед шеей мага. Кровь брызнула ему в лицо. Артур закрыл лицо руками, отбрасывая меч в сторону. Последнее тело упало на пол.
Кровь подступила к ступням Пейсталс и застыла перед ней, мерцая. Её черная тень сорвалась с места, и отражение дрогнуло, потеряв картинку. Его имя... Она ведь не знала его.
- Артур, - прошептала она, срывая его руки с лица. Она прижалась своим лицом к его щеке, встав на цыпочки. Его волосы пахли табаком, а кожа была холодной, как лёд. Линии на её ладонях окрасились кровью с его рук.
- Салай попросил меня... Я не знаю что с ним... Он знал, что тебе грозит опасность... - Артур смотрел поверх плеча Пейсталс на тёмную комнату, скрытую от чужих глаз пеленой тумана, поднявшегося из камней. Слова сейчас потерялись где-то. Безумные губы дрожали в шёпоте. И он боялся прикоснуться к Пейсталс окровавленными руками.
Пейсталс молчала.
- Ты должна уйти... А я защищу тебя...
Пейсталс посмотрела ему в глаза отпрянув от лица, но всё никак не решившись отпустить его руки.
- Наверно этого хотел Салай... С ним всё будет хорошо... Он волнуется о тебе, и никогда не бросит...
Самые ужасные картины предстали перед глазами Пейсталс. Она держала руку Артура, а он продолжал что-то говорить. Что-то успокаивающее, должно быть...
- Почему они пришли ко мне? Почему маги Бейна...
- Я не знаю, - ответил Артур севшим, тихим голосом. - Иди, собери нужные тебе вещи.
Пейсталс осталась стоять на месте. Она не смотрела под ноги или вперёд.
- Послушай. Мы должны уйти! - сказал Артур. - Всё хорошо. Всё будет хорошо! Как бы неубедительно это звучало... - и он улыбнулся. - Я не могу ослушаться его. Нет... Мне просто хочется самому исполнить его просьбу.
Пейсталс кивнула. В глазах пустота, как и в мыслях. Она могла лишь согласиться. Безмолвно исполнить приказ. Артур, тот, кого она видела во снах, но всё чащу наяву. Тот, которому можно доверять во всём.
Она оставила его внизу, взбежав по лестнице наверх. Дверь, дверь, его комната, дверь, её комната. Здесь почти ничего нет. Полупустая, в которой нет лишних предметов. В сумку она швыряла всё, что только попадалось под руки. Куда? Зачем? Почему?
Он возвращался с кухни, на ходу вытирая ладони. Воздух пах кровью. Пейсталс только сейчас это почувствовала. Артур зачем-то схватил её за руку и повёл прочь из дома.
…Она вдруг захотела вернуться в то время, в тот снег, когда она была совсем одна. Не было чувств, посвящённых другим людям. Ту жизнь можно было назвать беззаботной…
За спиной хлопнула, закрываясь, дверь. Небо темнело за тучами. Их тени скользили по мостовой и терялись в тумане. Раздался звон колоколов церкви. И голос:
- Вижу, ты нуждаешься в помощи, - спокойный, с иронией в хрипотце.
Артур резко обернулся на месте, сжимая руку Пейсталс и вглядываясь в рассеивающийся дым. Человек знающий своё будущее. Он ещё тогда в баре криво улыбался, говоря об этом. И в его жизнь поселился и Артур.
- Ужас! - воскликнул легионер.
Оборотень перебирал в руке стальные шарики, а вторую держал в кармане.
- Даже для бывшего легионера ты слишком легкомыслен и быстро попадаешь в неприятности. Одна за другой, - недовольно сказал Ужас, но чему-то улыбнулся, склонив голову. Может, схожесть одного человека с Артуром показалась ему забавной.
«Что ещё ты видел...» - бессильно прошептал мыслям Артур.
- Спаси её, - сказал Артур. - Уведи её в безопасное место. Прошу тебя!
Немые каменные дома, роняя свою тень, что-то шепнули друг другу. Зашелестели листья на аллее парка за стальными прутьями ворот. Ужас посмотрел на Артура, а после на незнакомую девушку по-новому. В морщинах на лице появилась тревожная суровость.
- Ей-то я помогу, но, Артур, и тебе нужна помощь. Ты ведь знаешь... Городская милиция получила приказ. Меньше чем через час они придут в твой дом с орденом на арест, - не поверить тону, с которым говорил Ужас, было невозможно. Пейсталс почувствовала боль в зажатой руке. Ужас подошёл ближе. - Ты ведь знаешь, как обстоят дела. Дарел и Сафор уверены, что исчезновение заключённых из тюрьмы - дело рук ведьмаков. Им нужен виновный. Они найдут его. Они объявят о расследовании, но только тайно. А пока им нужно прикрытие... Им станешь ты. У тебя нет времени на разговоры.
Рука Артура соскользнула с руки Пейсталс. Он сделал несколько шагов.
- Позаботься о ней, - крикнул он, бросая всё своё тело в бег.
- Магазин «Игрушки Сиби», - крикнул вслед Ужас. Звук его голоса поглотил туман. Оборотень обернулся к Пейсталс, проводя рукой по волосам. Он вздохнул.
- Не время пререкаться. Идём.

* * *

Как долго человек может продолжать терпеть одиночество? Сколько времени ему необходимо, чтобы пережить боль от потери самого близкого существа во всём мире, будь то человек или кошка? И я не смогу сказать, когда перестала сожалеть. Может в тот день, когда смирилась, или в тот, когда полюбила свою Боль.
Странно, я любила её, но не слёзы, порождаемые ею. Наверно потому, что они были незаметны на лицах моих масок... всё же, я плохая актриса. Мне не верили, даже видя неподдельные слёзы. Даже родной брат не верил им... Он ненавидит меня, презирает за то, что я заставляю его любить себя. Я понимаю это, но не могу отпустить его, ведь его любовь приносит мне страдание, Боль, которая доказывают то, что я всё ещё жива... Я никогда не смогу смириться со своей смертью...
Мама, чем тебе помогут слёзы?

* * *

Дом был пуст.
Артур вбежал в свою комнату. Руки сами по себе открыли в спальне шкаф и вынули широкий футляр. Легионер взял в руки ножны с длинными и широкими ятаганами. Грубые, мозолистые пальцы неожиданно нежно пробежались по ножнам, отшпиливая тонкие ремни. Два прекрасно сбалансированных ятагана как влитые лежали в ладонях. Один из них словно бы оброс колючим шиповником. Чуть заметная, вырезанная на рукояти, лоза обвилась вокруг эфеса и вдоль всего лезвия. Артур вложил ятаган в ножны, ещё помня, как убивал им.
Второй клинок был проще, но на его рукояти болталась кукла - марионетка с прищуренными глазами и с широкой улыбкой - оскалом. За спиной довольной, как всегда думал Артур, куклы были прикреплены серые крылья.
Артур вздрогнул, когда Пэйн, постучав в распахнутую настежь дверь, вошла в комнату.
- Спасаешься, - сказала она.
- Я был уверен, что ты скажешь иначе.
- Вот как... Ты всё-таки ненавидишь меня, брат, - в голосе печаль и сожаление, но на лице маска безразличия. Артур обернулся к ней, и тут же отвёл взгляд, сорвавшись с места в поисках сумки.
- Ты знаешь? - спросил он.
- Твоя смерть будет несправедливой... - сказала Пэйн, сложив руки на груди и теребя красный камушек-каплю на шее. - Ты должен уйти, если хочешь остаться в живых... Или хотя бы оттянуть время возможного исхода.
- А как же ты?.. Пойдём со мной.
- Ты так уверен, что место, в которое ты бежишь, намного более безопасно? Разве я не стану обузой для тебя. Ты ведь лучше меня знаешь, что становится с теми, кто укрывает преступников. Я не могу пожелать для себя менее суровое наказание.
Пэйн отвернулась и вышла в коридор. Артур слышал её шаги по ступеням. Он пошёл за ней.
- Со мной всё будет в порядке. Забудь обо мне, - говорила Пэйн.
В гостиной было темно. Сквозь посеревшие шторы пробивался ущербный свет солнца скрытого тучами.
- Я не хочу оставлять тебя здесь, Пэйн.
Маятник часов равномерно стучал, отсчитывая секунды. В глазах Артура потемнело. Стрелка часов дрогнула, указав на цифру пять в задумчивости. Секунда - маятник остановился. Звуки исчезли вместе с комнатой. Чернота, посреди которой Артур и Пэйн.
- Ты не можешь сопротивляться моим желаниям, - голос отовсюду, и из ниоткуда одновременно. - Иди.
Артур смотрел вперёд в темноту. Шаг за шагом, от него расходились круги как от брошенного в воду камня. Он не хотел идти, но его тело словно было подчинено ловкими руками кукловода или чьим-то отчаянным биением сердца, испуганными глазами и сорванным от волнения голосом. Прозвучал колокол. Артур ступил на сухие листья, устилающие площадь. Милый ухоженный внутренний дворик, окружённый высокими зданиями. Игрушечное крыльцо с резными узорами на периллах лестницы. И скрипучая вывеска «Игрушки Сиби». Артур поднял глаза к небесному потолку, равномерно текущему куда-то. Тёмно-синее небо раздумало ронять свои слёзы сегодня. Ветер ударил в лицо, растрепав волосы. Артур услышал её голос, шагнув вперёд:
- Я знаю, что с тобой всё будет хорошо. И я знаю, что случится уже через минуту... Нет времени переживать и сомневаться. Ты будешь чувствовать, что я живу. Ты узнаешь об этом... Живи и ты... Артур...

* * *

Колонны терялись в темноте потолка. Здесь горело лишь несколько свеч вокруг портала и у лестницы. Салай сидел на ступенях. За спиной скрипнула, открываясь и закрываясь, дверь.
- Мне всё больше хочется тебя пнуть, - прошипела Диана. - Сколько можно здесь сидеть? Всё будет хорошо, - колено девушки уткнулось в спину мага. - Я Ужасу доверяю как себе.
Салай усмехнулся, откидывая голову к ноге Дианы.
- Да, тогда, в самом деле, не за чем волноваться.
- Вот-вот, - сказала Диана. - Лучше подумай о том, что произошло с мечом, и чья душа в нём оказалась. Кузнецы работают в перчатках...
Салай пожал плечами и покачал головой.
- Не знаю... Теряюсь...
Диана вздохнула.
- Как так оказалось, что я помогаю тебе? - спросила она.
Салай попытался заглянуть в её лицо.
- Ты забыла? Ты ведь наёмница.
Диана засмеялась.
- Точ-но. Кажется... Они идут.
Посреди зала словно бы распахнулась дверь, ведущая в другую комнату. Несколько секунд зеркало отражало обстановку маленького магазинчика, а после картинка исчезла в свете, который появившиеся фигуры сделали чёрными. Салай поднялся, обняв бросившуюся к нему Пейсталс. Она не плакала и не смеялась и их композиция потеряла всякий смысл без этого. Они молчали, и она даже ничего не шептала ему на ухо.
Диана прошла мимо них. Эти серые глаза, меркнущие в темноте, заставили её улыбнуться так, что этот её жест не рассмотрели бы в свете дня. Ужас только бровь искривил и то лишь оттого, что неожиданно ярко полыхнул свет, зажёгший ледяной двухлопастный меч в руке колдуньи.
- Так-так-так, - приговаривала Диана, выставив руку с мечом к горлу Артура. - Ужас, радость моя, кто это?
- Это Артур Сворд, - беззастенчиво ответил наемник, почесав подбородок. - Я познакомился с ним в баре.
Колдунья фыркнула и презрительно улыбнулась, смотря в самые глаза Артура.
- И с каких пор ты начал снимать легионеров по барам? Очень экзотично, я бы сказала.
- С тех самых, когда колдуньи перестали быть такими доступными, - усмехнулся Ужас.
- И что ты в нём нашёл?
- Скоро его объявят в розыск, как преступника за весомую сумму.
- Ммм, - такой ответ колдунью более чем удовлетворил. Меч исчез в руке так же быстро, как и появился. Когда она протянула ладонь Артуру, тот, сжав ее, почувствовал холод, которым щедро делилась вода.
Артур смотрел на колдунью, наклонив голову набок. Желание сжать её руку до хруста в суставах было неудержимым. Так хотелось изменить самодовольное выражение её лица. Но он удивился, как быстро раздражение покинуло его. Кажется, она была такой же, как и Ужас. К тому же её лицо показалось ему смутно знакомым...

* * *

Спустя несколько секунд послышался настойчивый стук в дверь. Пэйн знала об этом, но всё же не сумела сдержать дрожь в голосе.
- Кто там? - спросила она.
- Именем короля... - начал густой и зычный голос за дверью.
Пэйн не слушала. Пальцы сжали ручку двери. Она прижалась лбом к двери, часто выдыхая и с жадностью глотая ртом воздух.
- Откройте дверь! Мы имеем право вз...
Рыжеволосая девушка открыла дверь. На лице было жалкое подобие доброжелательной улыбки.
«Переигрываешь дорогуша, - недовольно сказал внутренний голос, - Ну ладно. И так сойдёт... Хмм, кто тут у нас?»
Пэйн посмотрела на мужчину, стоящего ближе всего к ней. После взгляд прошёл по трём остальным солдатам.
- У нас есть приказ, - главный предъявил Пэйн пергаментный лист с печатью капитана. - Мы...
«Так - так - так, - насмешливо продолжал голос. - Прилежный семьянин, ответственный работник с бесконечным желанием защищать страну от врагов. Нееет... - усмехнулся голос. - Жирка-то нагулял. Такой от еды любимой жены не появляется... Так, дальше... Хмм. Чистый циник, половая тряпка и ветеран по отлову мелких бродячих воришек. Дааа... И это к нам?»
- Этого не может быть! - уверенно заявила Пэйн, выслушав содежание пергаментного свитка.
- За попытку помешать исполнению приказа Его Высочества вас ждёт наказание, молодая леди... Обыскать дом! - громко рыкнул командир отряда.
- Как вы смеете меня в чём-то обвинять! У вас нет никаких оснований подозревать в преступлении моего брата и прав врываться ко мне в дом! - закричала Пэйн. Один из мужчин, в серой, запыленной форме, толкнул её, позволяя пройти в дом другим военным. Пэйн гневно сжимала кулаки. - Я не позволю клеветать другим имя своего брата! Он ни в чём виноват! Вы сами должны нести наказание!
Тяжёлая рука циника наотмашь ударила Пэйн по щеке. Девушка пошатнулась и, оступившись, упала на пол. Командир гневно смотрел на неё сверху вниз.
- Молчать! - заорал он изменившимся голосом, с дрогнувшими пламенем какого-то странного чувства, обезумевшими глазами. - Ты хоть имеешь какое-то представление о том, что происходит за воротами Эльерэда?! Какое безумие царит по всей Старии?! Сколько людей погибает?! И всё из-за твоего брата, ублюдка Артура Сворда, который помог сбежать сотне преступников, обведя всю милицию вокруг пальца!
"Пф... Ну и логика. Таки просто железобетонные доводы", - фыркнула Боль.
Девушка корчилась на полу, содрогаясь какой-то дрожью. Она приподнялась, смеясь, как сумасшедшая. Разбитая губа кровоточила.
- За вашу глупость мой брат должен нести наказание? - спросила она, утирая кровь.
- Да как ты смеешь!
По одной ноте гнева в голосе капитана светловолосый мужчина ударил кнутом, рассекая воздух и шею Пэйн. Чёрная кожа плети как нож оставила глубокий горячий порез. На пол осыпались рыжие пряди волос. Пэйн и не вскрикнула даже. Вцепившись рукой в стол, она пыталась помочь самой себе подняться. Плеть обхватила её запястье и поволокла за собой, ударив в стену. Пэйн закашляла, отплёвываясь от окровавленной слюны.
«И почему мы терпим это, Пэйни?»
«Молчи, иначе я тебя послушаю».
- Некому ответить за всё... - шептала Пэйн, прижимаясь к стене. Она слышала тишину и равномерный стук маятника. Гладкая поверхность часов приятно холодила разодранную ладонь. Время было ко всему безразлично. Стрелки всегда смогут простить. Позволить времени унести печаль, броситься в его поток, доверить себя равномерному течению. Забыться или найти оправдание. Иного выхода не существует... Но только её Боль не подвласна времени. - Артур никогда больше не вернётся! - выкрикнула Пэйн, обрушив часы на пол. В звоне стекла и остановившегося времени раздавался лишь крик разрываемого воздуха. А ещё чей-то безумный смех...
Девушка упала на колени. Кожу проткнули острые осколки, призывая Боль. И Пэйн почувствовала, как глаза наполняются горькими слёзами. Не полнимая головы, она видела, как несколько пар глаз смотрит на неё с отвращением, жалостью, злостью, усмешкой. Прикосновениям чужих неприятных рук она позволила поднять себя, вытолкать на улицу, на растерзание десяткам удивлённых, испуганных, заинтересованных взглядов, прожигающих лицо и спину. Они прячутся за невысокими калитками и заборами, скрывая внутри, неугасимый страх. Девушка подняла глаза на них, улыбаясь, видя вину каждого из тех, кто боится того дня, когда и он окажется в чём-то виноват.

---

souls. Глава 7

Глава 7

Как оказалось пассивное существование имеет свои минусы и свои же плюсы. Артур сам проверял. К плюсам можно отнести: отсутствие над тобой контроля со стороны других, превышающих норму потребностей, некоторых эмоций и иных проблем, связанных с общением с другими людьми. Тихая жизнь. Кому плюс, а кому и минус, но Артур решил, что это, в самом деле, не так уж и плохо. Он был рад тому, что в нём не закипает кровь, жаждущая в дикой битве пролиться на раскалённые камни. Чувства текут равномерным потоком, и тебя окружает благоговейная и такая желанная тишина. А ещё - одииночество.
А вот минус: человек, праздно существующий, никак не может повлиять на реальность и на тот беспорядок, что творится за окном. Взрываются хлопушки, к небу рвутся воющие искры, смеются женщины и мужчины.
Хотя Артур может встать, вырвать из ножен свои ятаганы и выйти на улицу, надеясь, что жертвы зелёного змия распознают в нём реальную угрозу их жизни и уберутся восвояси. Но с таким же успехом, они могут принять его, за самого что ни на есть замечательнейшего собутыльника. Артур выдохнул дым изо рта. Ничего не попишешь.
Он остался в доме один, и волновать его это начало только сейчас. Сам факт того, что все веселятся, когда он киснет здесь, угнетал и заставлял уже сейчас сорваться с места и молнией лететь к ближайшему бару. А уж там, если и не встретишь реальных знакомых, без труда обретёшь новых. А можно и вообще просто во двор выйти. Ан нет. Те весельчаки с ракетами уже ушли, а может и улетели. Не судьба. Нужно вставать.
- Поднимайся, Артур, - с материнской заботой сказал легионер в чёрную бездну потолка и тут же рассмеялся. - Плохо. Так я превращусь в настоящего шизофреника.
Но звуки его голоса были такими тихими и печальными, что Артур не мог им не повиноваться. Главное сделать первый шаг - такое вот наивное заблуждение.
Сев на диване, Артур, подперев голову расставленными в стороны ладонями, смотрел вперёд. Магазин сейчас закрыт. Лерк работает где-то в парке. Может быть с ним Лиза, если не убежала с одной из своих многочисленных компаний. Искать сестёр? Зачем? Им и без него ещё лучше, чем с ним. В этом уж легионер, с грустной улыбкой, но не сомневался. От общения с бывшими сослуживцами его будет потом ещё несколько дней мутить.
Но он же сделал первый шаг.
«Давай, Артур. Я в тебя всегда верил», - приговаривал Артур.
Легионер, слепо нашарив ключ на комоде, попытался увидеть себя в зеркале. Что-то мутное, чёрное, лохматое, неприязненное и страшное.
- Красавчик, - фыркнул Артур. - Ну, и где у нас ближайший бандитский притон?

Он сошёл с ума, удивляясь, как это он ещё не начал напевать под нос какую-нибудь нелепую песенку. От него врассыпную с шумом разлетались феи и магические фонарики, живо скрывающиеся в кустах, прыгая на одной лапе.
Артур пережёвывал одну сигарету, не в силах вытащить руки из карманов слишком узких штанов. Идущие ему навстречу люди смеялись ему в лицо и поздравляли с праздником. Может среди них были и знакомые. Артур не рассматривал. Он уже увидел знакомую вывеску одного бара.
Дверь была распахнута настежь. Свет прямоугольником лился на мостовую. Артур остановился перед ним, слепо смотря под ноги. На фоне света появилась широкая фигура, что-то нецензурно вопящая. Толчок со стороны его невежливого собеседника и идеальный прямоугольник был нарушен телом пьяного амбала кляксой развалившегося на мостовой. Бар «Лысый пёс» в своём репертуаре.
Артур поднял бровь и тут же перевёл взгляд, одним шагов преодолев порог. На него уставился кидающий, высокий подтянутый качок, в трескающейся по швам рубашке. Артур взглянул на него из под бровей. Получив многообещающий кивок в ответ, он оглянулся. Просторное помещение бара, было не столь людным, для такого времени. На Артура не обращали внимания весёлые выпивохи, лалакающие что-то совсем не сочетающееся с игрой инструментов на невысокой сцене. Зал застилал дым, запах жареного мяса, табака, спиртного и пота. Коктейль, который способны выдержать немногие и все они здесь. Около полусотни человек, разной степени трезвости. Ясный взор Артура выделил из всех лиц и затылков знакомые. Вот те два наёмника, встреченные им на пограничной заставе. С ними ещё девушка, странной заморской красоты, с чёрными волосами и бирюзовыми глазами. По обе от неё стороны сидели братья близнецы, со всклоченными абсолютно одинаковыми головами.
Артур только удивился и прошёл мимо их к стойке. Бармен был весьма в бодром расположении духа. Широкий, как в плечах, так и в талии, борода лопатой и колючие торчащие усы. На затылке лысина, а вокруг неё волосы торчат во все стороны. Он добродушно наблюдал за всеми посетителями, кивая в такт пробивающимся между столиками подавальщицами. Артур уловил отрывок разговора его с наёмниками:
- Так Стилл с вами нет, - говорил бармен. - Опять она в неприятности вляпалась?
Ужас засмеялся, а один из близнецов ответил:
- Она из них не вылезала с тех пор как война прошла. Ей просто на месте не сидится.
- Да ну тебя, Фобос, - махнула неуправляемой рукой чёрноволосая девушка. - Нам всем нужна закалка, а мы только то и делаем, что сидим и пьём. Даже самая страшная нужда не заставит нас поднять свои свинцовые задницы.
Второй близнец вздохнул.
- Перебрала ты, Сибилла... Чёрт, а мне ещё сколько пить. Сколько можно продолжать быть трезвым.
Артур уловил взгляд Ужаса. Тот узнал его. Легионер хмыкнул и слегка постучал пальцами по прилавку, привлекая внимание бармена.
- О, Артур! - желтозубо улыбнулся хозяин бара. - Давно не виделись, как дела? Тебе как обычно?
- Да, Хэн, будь так добр, - улыбнулся легионер. Бармен засуетился у прилавка и как истинный мастер своего дела на ходу говорил:
- Я слышал, ты оставил службу. Вот это правильное решение. Скоро военные бобиками будут бегать за Дарелом и Сафором, бездумно выполняя приказы... Хотя причина твоего ухода наверняка не в этом.
Артур улыбнулся, прикрывая глаза, вызывая мелодичный тихий звон, потирая пальцем поверхность стакана, который Хэн наполнил отменным пивом.
- Про мои причины лучше не спрашивай, - Артур обводил зал мутным взором. - А твой бизнес как? Вижу, процветает. Музыкантов раньше не было.
Хэн усмехнулся.
- У меня появился спонсор, - он подмигнул в сторону наёмников. - А ты один?
- Пока я сюда шёл, усомнился в этом несколько раз, - улыбнулся Артур. - Ладно, спасибо. Посижу где-нибудь в углу. От меня как-то подозрительно сегодня люди шарахаются, - легионер принял тарелку с вяленым мясом, и подхватив за горло бутылку пива начал пробираться между столиков к самому тёмному углу, никем, на радость, не занятому.
Здесь, в относительной тишине и спокойствии Артур и думал провести ночь. Хотел ли он, чтобы к нему присоединился кто-то незнакомый, он не знал. Он не слышал ни голосов, ни музыки, ни различных других шумов за стенами бара или внутри его. Он не заметил, как со звоном бьющегося стекла началась драка. Как музыканты заиграли быструю весёлую мелодию, и как под неё по залу начали летать бутылки, тарелки и элементы интерьера. Он с абсолютной апатией жевал полусырое мясо, глядя прямо перед собой. И перед ним был метр свободного пространства, ничем не захламленный и сцена с разгорячившимися музыкантами, невысокий рыжий солист которых своей азартной игрой на гитаре лишь подхлёстывал нарастающее безумие. За границами его обзора начинался хаос.
Фредерик Гук был известен по всей округе как самый настоящий игрок, абсолютно не имеющий играть. Он проиграл всё своё состояние, дом, лошадь и последние целые штаны. Жена, отличающаяся завидной дальновидностью, ушла сама с бойней, криками, угрозами и брошенной вдогонку благоневерному мужу лопатой. Но работа хоть у Гука осталась. Дворник - дело романтическое, на любителя. Фредерик каждый день вычищал улицу Старельев, на которой находится отделение городской охраны. По этому он много знал о различных преступлениях в городе и ещё больше придумывал сам. Он любил изображать героя детектива, подпирая фонарный столб, конечно же, лишь способствуя появлению чистоты на улицах Эльерэда. Его знали все, как огромного чудака, но не лишённого чувства меры и здравомыслия. После того как проигрывать стало нечего - он перестал играть, игра потеряла такого интересного человека как он, а Гук в свою очередь забыл её.
Сегодня он открывал перепившим слушателям тайну четырёх приведений в городской тюрьме. Его версия звучала нелепо: слова неосмысленны, жесты неясны. Завсегдатаи даже протрезвели и в мутных взглядах начала отражаться хмуро проясняющаяся картина. Некогда в недавнем прошлом, года, эдак, два назад в одном из легионов Его Королевского Величества были обнаружены четверо ведьмаков - шпионов. Даже Артур это услышал и последующие его мысли только этим и были заняты. Так разговор за столом, за которым главенствовал Гук, превратился в спор, а после в громкую, весьма визгливую ссору, в которой речь шла далеко не о ведьмаках и сводилась к припоминанию каждым из собравшихся старых обид.
Таки да. Два года назад произошло то, что и должно было. Ведьмаки уже думали сбежать, как их раскрыли. Артур был прекрасно с ними знаком и скрывал их тайну, едва узнав о ней. Это были интересные ребята, предавать которых абсолютно не хотелось. К тому же Артуру было просто приятно осознавать то, что пока их сущность раскрыл только он. Все остальные и ранее не отличающиеся умом, опустились на глазах Артура на самую низкую ступень развития: обезьяны изумлённо поглядывали сверху. Но не в этом было дело. Артур взмахнул рукой перед лицом, рассевая поднявшуюся пыль от стола, только что разломавшегося на щепки о стену по верх его левого плеча. Артур не успел удивиться, как вернулся к своим мыслям. Ведьмаков из жалости приговорили не к смертной казни, а к пожизненному заключению, что в сути совсем разные вещи. Как милосердие и жалость. Как бы рыдали другие воины легиона, обманутые весь тот год, если вы ведьмаки изрядно не помучились перед смертью. Ой-ой, это трудно приставить. Десятки трупов с разбитыми о стену головами. Артур засмеялся невесть чему. Пиво давало о себе знать, поблёскивая на дне бутылки. За спиной вдребезги разбился стакан, уронив последние красные капли пряной рябиновки. Артур почувствовал лишь аромат. Итак, насколько он был осведомлён, ведьмаки отбывали наказание до сих пор, но, по словам Фредерика, уже в облике, то есть без него, призраков, которые проходят сквозь стены тюрьмы по ночам, звеня цепями. Чем-то это попахивает - подумал Артур. Плагиаторством - отзывчивый внутренний голос как всегда рядом. В любом случае, ведьмаки покинуть тюрьму не могли, так как были лишены перед заточением силы, но раз такое дело и они уже призраки, в побеге не может быть никаких осложнений. Только то, что призраки ведьмаков бродят по тюрьме, заставило Артура призадуматься над всей этой темой. Какого чёрта они до сих пор там - все, что волновало Артура на данный момент. А впрочем, что призракам делать на свободе?
Артур плаксиво вздохнул, уронив последние капли мимо стакана. Он посмотрел на стойку и не увидел её.
« Мда...» - многозначно промычал внутренний голос.
- Ничего если я присяду с вами, - раздался голос над головой. Артур не сразу сообразил, где именно и только осмотрев весь зал, увидел Ужаса, которому и принадлежала несерьезная просьба. Взглянув в глаза наёмника, Артур понял, что не одинок и протрезвел не иначе как от радости и с неким недоверием осознал то, что бар превратился в один звенящий, бранящийся, кипящий комок. Хэн уже отчаялся успокоить битву. Сидя за прилавком, подперев голову рукой, он рассматривал осколки и щепки, летящие к нему, преображаясь в нескончаемый столбик цифр на пергаменте.
- Ээ... - протянул Артур.
- Удивительно, но в вашу сторону не летят стулья, - улыбнулся Ужас.
- Я Артур, легионер, бывший, - чуть наклонил голову в шутливом поклоне. Он заглянул за спину Ужаса, но его спутников не увидел и кивнул. - Присоединяйся, конечно, только у меня кончилась выпивка.
- Я прихватил, - усмехнулся Ужас, садясь рядом. - Чудом уцелевшая бутылка многолетнего бурбона. Ужас - это моё имя, прозвище и призвание.
Ужас налил тёмную, по-колдовски звучащую, выпивку в стаканы. Артур и Ужас дружески чокнулись, как старые боевые товарищи. Они с одинаковым интересом взглянули на кипящую битву и вздохнули.
- Твои друзья вовремя ушли, - сказал Артур, пытаясь присмотреться к качающемуся по полу народу.
- Они не могут сидеть на месте... В отличие от тебя, - усмехнулся Ужас и его глаза в наступившем полумраке потухших свеч сверкнули звериной желтизной.
- Мне некуда идти. К тому же и не хочется как-то... Моя жизнь стала на редкость человеческой, текущей медленно и без приключений. Не думаю, что меня это устраивает.
- Ты участвовал в Охоте? - спросил наёмник и его губы исчезли за стаканом.
Артур проследил за недолгим полётом одного из пьянчуг вон из бара. Кажется, драка подошла к своей кульминационной части.
- И охота меня не устраивала, - фыркнул Артур. - Я не могу пожаловаться на слишком хорошую интересную жизнь.
- И ты говоришь об этом уже после одной бутылки пива? - удивился Ужас и тонкие брови искривились. - Значит жизнь и вправду никудышная. Тебе не хватает эмоций, Артур.
Легеонер уловил какую-то странную нотку в голосе собеседника, когда тот произносил его имя. Он как-то особенно выделял его, словно пытаясь различить в звуках что-то.
Гомон стих в зале, переместившись на улицу. Заметно погрустневшие музыканты тихо поигрывали на уцелевших инструментах уцелевшими конечностями.
- Мне не хватает чувства юмора, - Артур постукивал кончиками пальцев по грани стакана. Он вздохнул. - А ты откуда? Ты не похож на похож энийца. Скорее ты северянин.
- Рассказать тебе историю? - Ужас положил локоть на спинку стула, подперев им голову. - Про одного человека, хорошо мне знакомого.
- Этот человек не будет против?
В пыли и тишине, любуясь перекошенными столами и стульями, красочным перекачиванием полупустых бутылок в луже пряной жидкости делать и в самом деле было нечего, кроме как слушать истории наёмника. Ещё человек пять томились в ожидании прихода небытия. Хэн махнул на всё рукой, проходя по залу и осматривая повреждения. Бывший легионер согласно пожал плечом.
- Уверен, что нет, - улыбнулся Ужас. - Он родился на Тафирских островах, что восточнее Мельфина и западнее Силвера. В нём смешались разные крови. Может, это и сыграло с ним злую шутку во время поездки в Силвер на корабле «Елена». Это было восемнадцать лет назад. Двенадцатилетний мальчик сбежал от отчима, нанявшись простым поломоем на грузовом корабле. Он решил, что в любом другом месте ему будет лучше, чем на родине, неожиданно оказавшейся такой жестокой. Он плюнул на боль, в изрезанной правой руке. Корабль шёл в порт Аслип две недели, за которые мальчик постепенно терял чувствительность, прикасаясь к предметам правой рукой. Раны загнили вместе с нервными окончаниями. Он простудился, а после его одолевала лихорадка. Его тело горело в агонии. Он не мог есть и спать. Иногда терял сознание прямо на борту и чудом не оказался брошенным в воду, во время своего забытья, хотя это было бы дня него настоящим благом, - голос Ужаса был лишён сострадания или хотя бы элементарного интереса к своим собственным словам. Артур слышал истории с подобным началом десятки раз, но говорить о столь пустом для него драматизме не стал. Может Ужаса он видит в последний раз. Пусть от общения с ним останутся лишь приятные, не сказать хорошие, воспоминания. Ужас, как будто и угадывая мысли Артура, продолжал: - Он всё же добрался до Силвера и моряки погнали его прочь, вышвырнули как крысу, не заботясь ни о чём, кроме своей собственной... жизни, - он хотел сказать что-то другое, но в последний момент с вежливой улыбкой покачал головой и отказался от первоначальной идеи окончания предложения. - Так он оказался бродячим псом. Он знал о старых добрых маминых знакомых, которые жили в городе неподалеку от этой портовой деревушки. Он направился туда, в Стай Сер, чтобы отыскать этих людей. Он не хотел идти туда. Он не думал, убегая, куда именно пойдёт. Отчаянье и неожиданно проснувшаяся воля к жизни заставили его искать любые пути к спасению. Он рисковал потерять сознание в глубоких снегах и умереть от нехватки воздуха и холода. Он ел то, что украл на рынке, упрямо идя вперёд, оставляя глубокие следы, боясь повернуть назад или закрыть глаза, хоть от усталости, хоть от снега бьющего в лицо. Примерный путь в город шёл через лес, где мой знакомый и встретился с огромной чёрной тенью с горящими волчьими глазами, которая набросилась на него, разорвав горло в свете полной луны. Наутро он проснулся среди красного сияющего снега и поплёлся прочь, не видя охотников, идущих по его следам. Он не удивился новому звериному облику. Он более не чувствовал боли и усталости, только подхрамывал на переднюю правую лапу. Но он не мог вернуться к человеческому облику. Наверное, не столь из-за шока, который притаился в глубине, а из-за собственной прихоти. Он не хотел быть человеком. Он потерял свою прежнюю человеческую жизнь там, в лесу, с подстреленным брюхом, убегая прочь так быстро, что воспоминания его оставались в каплях крови, падающей на снег.
Почему-то голос Ужаса, говорящий всё с той же спокойной интонацией стал тише. Может это из-за воображения самого Артура. Перед глазами пронеслась вьюга, занавесой укрывающая лес, с ягодами рябины, рассыпанными по земле. И девушка, с чёрными короткими волосами, прячущая среди заиневших веток. Она напевала свою песню о бессмертии смертных чувств. Артур качнул головой, отгоняя наваждение, возвращаясь в реальность к тихой мелодии, вою собак за стеной, блеску свечей в стакане. Ужас словно продолжал читал отрывок из книги.
- Он не заметил, как оказался в городе, к которому так стремился когда-то, теперь уже, давно. Он встретил лишь пинки, удары и оскорбления местных детей с камнями и палками гонящего его прочь, выкрикивая вслед слова-проклятья, слова-ложь. И в один момент, неожиданно, женский голос остановил их всех. Мой друг говорил мне о том, что помнил лишь запах талой воды и сигаретного дыма в нём, как аромат невиданных цветов плывущих вниз по весеннему ручью. Лирическое описание. Ведь та женщина и не думала спасать его. Она лишь отгоняла источник шума для неё, занятой какими-то своими делами в доме, затерявшемся среди других таких же. Она лишь выдернула стрелу из бока существа, называемого другими «монстром» и, бросив кусок мяса на грязную мостовую, скрылась за дверью. Но волчонок не сдавался, снова и снова попадаясь ей на глаза, не уходящий после её ругательств, не смеющий оставить её, видя слёзы на её глазах и услышав впервые звук своего имени, спустя столь долгий срок из её уст, - Ужас улыбнулся, чуть-чуть приподняв уголки губ. - Он стал её хранителем, так скажем. И он с ней до сих пор, видя в служение ей смысл своей жизни. Это вся история.
Ужас провёл рукой по поверхности стола, тревожа пыль. Артур поднял серые глаза на своего ночного собеседника. Его правая рука, лежащая на спинке стула, была перевязана чёрной тканью с тонкими ремнями, блестящими в свете. А ещё свитер с высоким воротником. Легионер отвёл взгляд, не показывая заинтересованности.
- Нелепая история нелепой жизни, - сказал он. Ужас понимающе усмехнулся. - Зачем ты рассказал мне о себе?
- Разве ты не просил? - Ужас легко надел маску изумления на лицо. - Мы можем и не увидеться больше, а у меня сегодня такое настроение, что хочется вспомнить прошлое, имея хотя бы одного, пусть и совсем незаинтересованного, слушателя.
- Звучит так, словно ты потерял свой смысл жизни сегодня, - сказал Артур, не задумываясь о значении своих слов.
- Может быть и так, - согласился Ужас. - Сегодня я встретил человека, который может заменить меня. А ты показался мне интересным ещё при первой нашей встречи у ворот. Ты забудешь о нашем разговоре уже завтра.
- Я такой открытый? На моём лице написано всё, что я думаю? - спросил Артур, выискивая пачку сигарет в карманах брюк и рубашки и не интересуясь растягивающейся улыбкой наёмника.
- Я знаю своё будущее. Знаю насколько оно обычно и предсказуемо.
- В твоём будущем нет меня? - Артур тихо и коротко посмеялся.
Неменяющейся мелодии вторил звук веника, скребущего по полу. Малочисленные посетители глотали зевки. В пустой дверной проём ворвался порыв ночного холодного воздуха, по-осеннему приятного и печального.
- Я не стану говорить о себе, - сказал Артур. - После разговора с тобой, у меня появилось неприятное ощущение и желание никогда тебя больше не встречать.
- Нуу, - протянул Ужас, переставляя свой пустой стакан на середину стола и вставая. - Был рад пообщаться с тобой.
- Останься ночным воспоминанием, - улыбнулся Артур, отсалютировав сигаретой.
- До встречи, - сказал Ужас и, кивнув, направился ко входу из бара, ещё что-то говоря улыбающемуся Хэну. Артур окликнул его, когда тот был в шаге от двери, аккуратно прислонённой к дверному косяку.
- Перефразировать не хочешь? - крикнул он.
Ужас лишь взмахнул ему правой рукой и исчез в темноте.
- Ужас, - проговорил Артур.

* * *

Перед их глазами город тонул в волнах света и звуков. Вода в реке тихо шептала превращая отражение в воде в звенящую мелодию. Ветер шелестел в траве. Пэйн и Грэг стояли на мосту, глядя на убывающий месяц.
- Странный вечер, - проговорил Грэгори, склонившись над перилами.
- Обычный, - пожала плечами Пэйн. После очередной паузы она смогла произнести: - А когда ты уезжаешь?
- После праздника. Может, я вернусь назад сюда, разобравшись со всеми делами в Мельфине... Я продам дом и вернусь, - сделал вывод Грэг и улыбнулся, повернувшись к Пэйн.
- Ты думаешь, что этим меня обрадовал? - недовольно проворчала девушка, проводя рукой по волосам, ещё не привыкнув к их новой длине. - Ты ведь будешь жить с сестрой в Сир-Таре. Кстати, как там Верни?
- У неё всё хорошо. Она работает в госпитале, открывшемся недавно в городе. Но ты ведь знаешь, у нас с ней никогда не было тёплых отношений и хоть какого-то взаимопонимания.
Пэйн кивнула. Верни была сводной сестрой Грэга. После развода, отец Грэга, с новой женой и дочкой переехали в Сир-Тар. Грэг не видел отца, но переписывался с Верни, по просьбе матери. Сейчас в этом уже не было никакой надобности. Верни никогда не интересовалась ни здоровьем матери Грэга, ни его собственным, так же как и он её. Когда семь лет назад Верни написала о смерти отца, Грэг никак не смог отреагировать на это. Мать плакала, а он мог только утешать её.
Касание руки Пэйн к его ладони не сразу ощутилось им, как происходящее в настоящем. Она улыбалась ему.
Осень. Дождь - символ разлуки... Они не наступили ещё.
- Нет, Пэйн. Я вернусь к тебе.
Пэйн сжала его ладонь, а он её. Улыбаясь, они смотрели на усыпанное звёздами небо, ожидая, когда яркие и холодные искры упадут им в руки. Нет, они уже ощущали их совсем рядом с собой...

* * *

Кажется, светало. Но Артур мог и ошибаться.
Он спрятал руки в карманах от осеннего холода. Напевая мотивчек последней подслушанной песни, он уже подходил к дому. Свет не горел ни в одном из окон. Он улыбнулся своим мыслям. Глупо было даже предполагать, что сёстры вернутся хотя бы к завтраку, которого, в общем, без Рэйн и не будет. Парень грустно вздохнул. Он готов был уже толкнуть калитку, как услышал торопливые шаги за спиной и окрик:
- Постойте!
Артур обернулся. К нему быстрыми шагами приближался невысокий солдат из городской охраны.
- Мистер Артур Сворд, я полагаю, - страж вежливо поклонился, заглатывая окончания слов в сумасшедшем дыхании. Артур вздрогнул, почувствовав волнение.
- Что случилось? - спросил он медленно.
- Тело вашей сестры...
- Пэйн?! - вскрикнул Артур.
- Прошу вас успокоиться, - сказал встревоженный солдат, увидев реакцию Артура. - Рэйн Сворд, ваша сестра, была найдена мёртвой у Дивево канала. Мы установили личность, вы должны подтвердить это. Приношу свои соболезнования.
Глаза Артура увлажнились. Губы дрожали, делая лицо в свете фонаря похожим или на маску ужаса или торжества...

---

Gundam 00

«Ты должен сделать добро из зла,
потому что его больше не из чего сделать».
Р. П. Уоррен

«Я... Мы — Гандам!»

Создавая целую вселенную, творцы делают героями своей истории весь этот мир. Глобальность, эпичность — вот что делает Гандам эпопеей, космической сагой, японскими звёздными войнами. Вот уже на протяжении тридцати лет живёт этот мир. Этот факт что-то да значит. И пусть, быть может, он значит не совсем то, что хочется слышать мне.

Мир менялся много раз в руках у студии Sunrise. В Гандаме 00 он стал похож на наш реальный мир, на тот мир, в котором мы все живём и к которому так привыкли. Не наступила ещё та космическая эра, о которой видимо и грезил Эолия Шехенберг. Перспективы двадцать четвёртого века плачевны. Столько боли и страданий приносит человеку желание жить. Как бы не выглядел этот мир, с нашим его роднят люди, что живут, страдают, смеются, теряю, плачут, улыбаются. Люди хотят куда-то двигаться и бои не прекращаются. Небожители изменили мир. Правда, не в лучшую сторону. Но они и вернулись ради того, чтобы исправить ошибки. И у них нет права остановиться, сбежать от этой ответственности. В самом деле, из-за них мир стал таким. Он не такой, о каком они мечтали, не такой, какой они обещали создать своим умирающим товарищам. Он всё так же искажён. Из-за чего это происходит? Быть может Небожители и есть то самое искажение?.. А кто может жить в небе? Лишь Боги, машины и призраки. А ведь команда Птолемея простые смертные, люди, что желают перемен. И они сражаются ради этой своей мечты, потому что верят и потому что не могут иначе. Их цели, их причины и, главное, их методы остаются не ясны многим, кто просто живёт, и даже тем, кто тоже сражается. Небожители добились исполнения первой части плана Эолии Шехенберга: люди объединились. Объединились, чтобы сражаться против них и всех других террористических организаций, что угрожают нынешнему миру. Так вот нам представляют противников Небожителей — весь мир, во главе с миротворческим отрядом A-LAWS.

Бесполезные слабаки вроде Саджи могут продолжать называть Небожителей убийцами, что лишь разжигают войны, а не борются с ними. И Саджи не сразу осознал свою неправоту. Лишь когда его руки окрасились кровью, лишь увидев самые ужасные последствия от действий A-LAWS. (А, впрочем, что в них ужасного? Делать выводы, лишь только исходя из того, что тебе самому это не нравится. Это может быть глупо, но лишь для тех, кто сами сделать ничего не могут. Но те, кто способны сопротивляться, у кого есть своя цель, те, думаю, имеют право на подобные рассуждения. Те, кто не стал мириться с тем, что не устраивает... Эти люди ведь террористы, но видимо Sunrise умеет хорошо или неплохо снимать сериалы именно о террористах. Террористы спасут мир, ээ?^__^) Но даже не это заставило Саджи сражаться. Всё равно смерти многих он поставил на ступень ниже, больше руководствуясь личными чувствами. Но не обвинять же его, в самом деле, за то, что он так любит девушку. Они ведь пережили очень много, у них есть право быть счастливыми. Можно весь сериал смотреть на события глазами Саджи, обычного мальчика стажёра, ждущего в космосе свою девушку. Может именно образ Саджи ближе ко всем людям. Легко понять его чувства и очень легко раскритиковать его. Но он ведь не солдат и не обязан был сразу понять, да и объяснять ему всё, разлаживая по полочкам, никто не собирался. Забыв о нём остальные вновь уходили сражаться и Саджи лишь больше убеждался в том, что они всё-таки убийцы, что сражаются, потому что им сражается. (Кажется, я пытаюсь его оправдать)

А почему, собственно, я начала говорить об этом человеке? Наверно из-за того, что его было слишком много для персонажа, что в первом сезоне, кажется, и особой роли не играл. Мы просто видели пример обычного человека, что жил в мире (или в войне) что был создан (создана) Небожителями. Что ж, по опыту мы помним, что случайностей не бывает. Есть стечение некоторых обстоятельств, а ещё неизбежность и искажение. А ещё есть миллионы людей, что вынуждены жить если не в страхе, то в волнении. Мы уже видели это раньше, шаткое равновесие, что лишь выглядит таковым. Оно не продержалось и четырех лет. Сначала некая террористическая организация Катарон, а после возрождённые Небожители, появлению которых никто и не удивился, уверенные в своей силе, способной дать отпор.

Но как какой-то там Катарон мог даже думать о противостояние этот громаде? Я уже молчу про Небожителей, которые на время первых серий второго сезона имели лишь корабль, чуть изменённый старый состав экипажа и один единственный нормально функционирующий Гандам с пилотом. Но именно идеи, именно вера, именно мечты и желания (если кому угодно) возвращали их в сражения. Не было в A-LAWS, настолько же уверенного, настолько же отчаянного, сколько и верующего второго Сецуны Ф Сейе? Нет в рядах бойцов ни жертвующего и доброго Аллелуи, нет такого же Тьерии Эрде, и нет у них третьего Локона Стратоса. Нет в A-LAWS достойных противников, когда им смеет противостоять мобильный доспех четырёхлетней давности. Есть только Мистер Бушидо, что, руководствуясь какими-то своими личными мотивами и понятиями, сражается как настоящий профессиональный боец. Есть бесконечно глупый мальчик, ненавидящий собственного отца, совсем не пытаясь того понять. Есть движимая ненавистью девочка, что ещё четыре года назад была обычной школьницей. Есть безумно амбициозный пилот-ас. Есть просто хорошие солдаты. Но именно принадлежность к армии, лишь долг, честь и клятва заставляют их сражаться. Лишь убеждение «я —суперсолдат» заставляет, к примеру, сражаться Сому Пирис. Многие из них сами не знают, кто прав. Да разве они враги? Обнять таких людей и плакать. (Или пристрелить...)

Все-все хотят одного: хотят мира, что был бы лучше. В нём бы не было сражений и не было бы боли в сердце от потерь; не было бы бессонных ночей, в часы которых боишься закрыть глаза, чтобы не увидеть сон, где все умирают или чтобы, открыв глаза не увидеть вокруг ничего кроме руин, крови, трупов. Кто, скажите мне, живя в страхе о подобном, может поверить в какой-то маленький цветочек, что, отчаянно желая жить, пробился к свету? Но если даже цветочек так борется за свою жизнь, неужели люди должны существовать, продолжая бояться за завтрашний день? За счастливое будущее нужно бороться. Но как? Какими такими мирными путями? Понимала ли Марина сама, что говорила? Была ли она тем миротворцем, со своими идеалистическими взглядами, что могла лишь говорить о мире? Покажется ли она вам просто беспомощной принцессой, что могла лишь петь песни? Она хотела перемен, как и Небожители, она искала искажение вместе с Сецуной. Она нашла его и хотела исправить мирным путём. Марина Измаил одна из немногих персонажей, кто, видя ужас войны, так и не решил прекратить его, используя силу. Она достойна похвалы и восхищения, и я ничуть не преувеличиваю, говоря так. Она, как вторая половина Сецуны, что знает, сражаясь, сражения не прекратить. Она видит тайные мысли Сецуны, она продолжение его. Она им и осталась.

Только поняв друг друга, люди смогут жить в мире. Только изменившись, смогут жить в будущем. Изменились ли сами Мэйстры? Кажется, в их случае стоит уточнить, что именно вы подразумеваете под изменениями? Нет, Сецуна не забыл свою любовь к Гандаму. Нет, Тьерия не перестал быть серьёзным и тон его голоса не перестал быть судейски строгим. Нет, Аллелуйя не стал менее мягким и чутким. Нет, Локон Стратос остался Локоном Стратосом. И Сумераги не перестала пить. И Лассе ни на секунду не сомневался в целях команды. И Фелт осталась той милой, сильной, с той лишь разницей, что была уже не девочкой, а девушкой. И Харо не перестал повторять всё по два раза. Но, за их спинами много-много прошедших дней, что уже не вернуть. В тех днях остались близкие друзья и уже, увы, совершённые ошибки. Но прошлое оставило в каждом свой отпечаток. Память, данные клятвы составили свои причины для сражений. У них была общая цель, что сплотила их, сделала единым целым. В их взаимопонимании скрывалась настоящая сила, которой четыре года назад у них не было. И мы видим не Гандам Мэйстров, мы видим друзей. Лицо Сецуны меняется, когда он слышит о спасении товарища, а Саджи удивляется тому, что Сецуна может улыбаться. Аллелуйя каждую секунду, каждую минуту боя отдавал ради защиты одного единственного человека. Тьерия волнуется о товарищах. Он шутит, но его слова могут вызвать лишь грустную улыбку, ведь мы помним, ради чего и кого он сражался в последних сериях первого сезона, кого вспоминал чаще других. Какая же это привязанность, какая благодарность, какая дружба, какая любовь сумела заставить Тьерию поверить в свою жизнь, в то, что он человек, Небожитель. А Локон находит свои причины для сражений. "Сражаться ради чего-то... Раньше меня даже сама идея не привлекала". Правда, это не его слова.

Люди изменятся. Мир изменится. Будущее туманно. И хотя сейчас над головами счастливых людей голубое небо и сияющее солнце, никто не знает, что их ждёт. И только вера в будущее может заставить жить людей, поднять целые города из руин и пепла. В мире, где люди смеются, где цветут цветы и где поют дети о том, во что верят, лишь в сердцах некоторых людей останется тяжёлый осадок. Они будут ждать чего-то, живя в этом мире, чувствуя совсем чуть-чуть, но ещё не угасшее волнение. Но если эта гармония нарушится, если вновь возобновятся конфликты, обязательно появятся те, кто сможет их остановить. Мир замрёт в этих счастливых мгновеньях в ожидании. Но пока всё спокойно и быть может принцесса Марина ещё сядет за свой письменный стол, желая поделиться своими мыслями с единственным своим собеседником...