22:19
souls. Главы 3-4
Четвёртая Душа — Пэйн
Глава 3
Некоторые люди, видя рассвет, в восторге, с горящими глазами, говорят о том, что видели, как рождается жизнь. Они описывают небо цвета ванили, воздушные облака, как перья невиданных птиц, поднимающееся солнце с ореолом света, рожденного в глубинах темноты. И тогда, те, кто их слушаю, замирают, с благоговением вкушая их слова. Эти лжецы называют себя поэтами.
Может во мне отсутствует это «чувство прекрасного», но я никогда не понимала, как можно всерьёз, до глубины души воспринимать описания подобного рода. Может эти чувства и не ложь автора, но они бессмысленны. Многие чувства бессмысленны. Но другим они кажутся прекрасными. Можно поверить в то, что поэты создают свои произведения, чтобы в ответ от читателей получить те же эмоции, которые испытывали и они в подарок. Это будет очень приятно для них, осознание того, что они всё же сумели свои эмоции передать другим, как память, как бессмертный дар. А, по сути, бессмертие так же бессмысленно. Живя в памяти других вечно, но, будучи мёртвым, какая выгода вам будет от этого. Сотни людей будут проливать слёзы над вашей могилой. Вам так хочется этого? Вам хочется чувствовать свою значимость, верить в то, что вы оставили след на душах людей? А ведь для людей слёзы это страдания. Зачем вы заставили их полюбить свои стихи, себя? Зачем? Чтобы им было так тяжело после вашей смерти? Да, они вспомнят вас с грустной улыбкой, шёпотом повторяя любимые строки. Но ведь так тяжело терять тех, кого любишь!
Чувства останутся прежними. Как и строки стихов, они не изменятся. Между ними нет различий. Когда меняешь строчки в стихотворении местами, то они могут изменить смысл, потерять суть, стать ещё более бессмысленными, чем они есть. Так же и чувства. Если поменять местами порядок их появления. Одиночество, любовь, радость, восторг, грусть, смерть, одиночество. Или так: радость, любовь, одиночество, грусть, одиночество, восторг и смерть. Абсолютно разные ситуации, но те же чувства. А кто-то может не заметить никаких изменений. Какая разница был ли ты одинок, до тех пор, пока не встретил свою любовь, был ли ты печален или счастлив. Что чувствовал перед смертью, не имеет значения - ты всё равно мёртв. Как называют таких людей. Эгоисты, лжецы, прозаики, пессимисты, поэты? А может - мертвецы?
Мертвецы, положившие себя в гроб сами, ещё задолго до кончины. Они всю жизнь обманывают других и самих себя чувствами и эмоциями, которых не испытывают. Они играют свою роль, потому что так принято. Ты должен радоваться, сходить с ума от любви. Ты должен плакать на похоронах родного человека. Ты должен любить стихи - чувства других.
Пэйн отложила перо в сторону. В глазах стоял туман, в котором были лишь очертания предметов, которые бы она и не узнала, если бы не помнила, что там они должны были быть, если, конечно же, злой дух украдкой не переставил или не украл их. А после исчез и этот туман, когда потухла свеча.
Пэйн открыла и закрыла глаза, сморгнув навернувшиеся слёзы. В покрасневших глазах что-то кололо. Серыми пальцами в полосах грифеля и угля, она протёрла их, постепенно возвращая плавными движениями зоркость. Во мраке комнаты она зажгла три свечи на канделябре. И только тогда позволила себе опрокинуть тело на жёсткую спинку деревянного стула. Она запрокинула голову к потолку, на котором играли с тенями три мутных огонька. Всё же маленькую кухню не посетил за ночь изнывающий от безделья бес. Всё как обычно даже время. Часы пробили четыре утра, а может всё ещё ночи. Не узнаешь, пока не увидишь солнце. Пэйн встала. Привычными, медленными движениями, она собрала все свои письменные принадлежности в широкую шкатулку с резными стенками. На пергаментном свитке в её руке сверкали ещё не засохшие чернила. Персонажи маленькой бытовой трагикомедии не сдвинулись с места под её руками. Всё же это не её жанр. Режиссер - постановщик зря надеялся на её театральные способности. Написать сценарий это совсем не одно и то же, что сыграть роль. Передать чувства на бумаге. Пэйн никогда этого не умела. Безжалостным движением она закрыла крышку.
Маленькая гостиная была сплошным сплетением чёрных теней, выглядывающих со двора в окна. Создавая немые картинки, они так же ожидали рассвета. Положив шкатулку в ящик комода, она увидела лежащие на нём клинки Артура. Лохматая серая кукла с крыльями свисала с него и качалась от движений девушки. Пэйн толкнула её и та повернулась к ней лицом. Девушка ответила на этот оскал милой понимающей улыбкой.
Прихватив с вешалки платок, Пэйн вернулась на кухню, потушила свечи и на цыпочках вышла из дома прикрыв, но, не запирая за собой дверь. Здесь в саду, наполненном синей свежестью и прохладой, она пошла по бетонным плитам, между которыми проросла трава. Тёмно синее небо начинало светиться на востоке. Сейчас она была спокойной и чувствовала лёгкость несравнимую ни с чем. Её невозможно было передать словами. Почему-то лёгкие наполнились едким дымом сигарет. Запах смешивался с ароматом ночных цветов и уносился прочь за ветром или с ветром. Пэйн обернулась, подняв голову к распахнутому окну на втором этаже, над которым колыхалась полупрозрачная занавеска, теряющая серые пылинки. Фигура за ней лишь угадывалась. Пэйн остановилась. Артур выглянул из окна и махнул ей рукой. Девушка кивнула. Артур исчез.
В этом районе всегда было тихо. Это была почти окраина города. Здесь за аркой в стене начинались бескрайние белые, жёлтые, зелёные и синие поля с островками домиков и огородов крестьян. Здесь камень мостовой незаметно сменялся просёлочной широкой дорогой с высокими цветами, растущими по обе стороны. Здесь только лаяли псы, редко, по ночам.
Начинали петь птицы. Беспорядочно, громко, восхищённые бог знает чем, как выражались некоторые.
Пэйн шла медленно, прислушиваясь к звукам. Тени серых домов вытягивались на запад и терялись в темноте. Широкая улица была ещё пуста, но Пэйн знала, что это ненадолго. Она не стала идти по тротуару. Вниз по улице к мосту.
За спиной раздались быстрые, широкие шаги. Артур сжал плечи сестры, поравнявшись с ней.
- Наконец догнал, - улыбнулся он, выдохнув. На самом деле догнать сестру не доставляло ему никакого труда. Кажется, он самого детства готовился быть военным, как и отец. Но сейчас, обнимая Пэйн за плечи, он улыбался, убирая кучеряшки, как у Королевской куклы, с лица. - Могла бы и подождать.
- Кажется, я тебя с собой не звала, - задумчиво проговорила Пэйн в пространство. Она уже видела туман, клубящийся над рекой и пронизанный жёлтыми искорками.
- Правда что ли? - удивился Артур. - Ну, значит нам с тобой просто по пути. Нам должны привести луки. Я прослежу, что бы их передали нам, а не легиону.
Угрюмое, сонное лицо Пэйн осветила улыбка.
- Сдаётся мне не так уж и сильно изменится твой образ жизни со сменой профессии, - сказала она.
Артур развёл руками, отпустив Пэйн.
- Ничего не могу поделать. Это моя судьба, наверное, до смерти правопорядок охранять мечом махая, - ответил Артур без улыбки, но, кажется, шутя. - А ты пойдёшь сегодня в театр?
Пэйн провела рукой по длинным рыжим волосам, используя эти секунды, чтобы подумать над ответом.
- Ммм... Придётся. Я хочу вернуть Рудику его бездарную сценку. Пусть сам делает из неё полноценную постановку, мне это не по силам, - взмахнула руками Пэйн, раздражённо отгоняя призрачных бабочек.
Артур улыбнулся.
- Мэтру Рудольфу ты, наверное, хотела сказать.
- Нет и почему именно я должна его идею перекладывать на сценарий, - в воображении Пэйн появилось лицо ненавистного режиссера, и её гнев уже был готов разбудить спящих за каменными стенами горожан. - Так он меня скоро и декорации заставит рисовать. А на мне ещё и роль.
Артур тоскливо вздохнул.
- Как же вы всё-таки с Рэйн похожи, - задумчиво произнёс он.
Река была большой, широкой и длинной опоясывая весь город и пуская в него свои протоки. И носила она легкомысленное название Блудянка, по звучанию нелепое для столицы Старии. Туман поднимался над ней и потоком растекался по долине, вниз укрывая как одеялом деревню там.
Здесь было светлей, чем в городе. За спинами Артура и Пэйн всё ещё господствовала тень. Впереди лежал восток. На небе можно было наблюдать все оттенки синего. Над горизонтом облака напоминали вату. Пэйн и Артур остановились на мосту. Девушка заглянула в воду. Та всё так непроницаемо черна. Только юркают пятна водомерок.
Артур посмотрел на край солнца, поднимающийся над дорогой. Яркие, ласковые лучи зажигали пряди волос его сестры. Невысокая худая девочка, с большими выразительными карими глазами щурящаяся на солнце. Захотелось защитить её от этого света, прижать к себе, позволить себе утонуть в её волосах. Мысль о том, что может, стоит свет прятать от неё, исчезла спустя секунду после своего появления.
Небо меняло свой облик и теряло загадочность, хотя было всё так же непостижимо. На дороге вдали, выходя из самого солнца, появилась первая повозка, запряжённая одной лошадью. Туман постепенно рассеивался и ворота городской стены, наконец, появились как по волшебству. На этом красота рассвета заканчивалась. Пэйн с грустью взглянула на своё отражение глубоко в воде. Кажется, что там оно было настоящим. Там была она настоящая. Её тянуло вниз. Её словно держали невидимые руки. Её звали немые голоса.
Она ничего не чувствовала когда вышла из этой черноты.
- Я возвращаюсь, - сказала Пэйн, отпуская холодный каменный парапет, за который держалась до сих пор. Артур взглянул ей вслед и ничего не сказал. Он видел всё, что видела она в отличие от солнца.
- Где ты была? Где Артур?
Пэйн отворила дверь, на кухню спустя два часа. Старшая, её и Артура, сестра Рэйн готовила завтрак. Она выглядела раздражённой. Не было никакого волнения. И её вопросы прозвучали сухо, бесчувственно.
- Утопился, - тем не менее, Пэйн ответила лишь на один вопрос, который расслышала. Она не врала и не шутила. Но, как бы хорошо она не знала Артура, она не могла целиком и полностью быть уверенной в своём заблуждении.
- Давно пора, - малодушно заметила Рэйн. Пэйн вздохнула, подумав о том, что сейчас не уверена вообще ни в чём, в частности и в серьёзности слов сестры. - Покинуть такую должность, только - только, казалось бы, хорошо устроившись, получив доверие, - в энный раз за последние два дня произнесла Рэйн. - Дурак.
В последнее время Рэйн всегда выглядела уставшей и раздражённой. Дураком у неё мог стать каждый. Но говорить о несправедливости её слов ещё никто не решался, так же как и о заслуженном отдыхе. В тупости и непредусмотрительности верховного мага Сафора окажешься виноват сам.
Но как бы паршиво Рэйн себя не чувствовала, она продолжала заботиться о многих делах в доме, как самая старшая. И сейчас, хотя и недовольная поступками Артура и Пэйн, она подготовила тарелку и для порции сестры.
- Руки помой, - сказала Рэйн.
Пэйн улыбнулась, вытирая руки салфеткой. Она села за стол ближе к окну. Только сейчас она почувствовала голод и усталость. Захотелось провалиться в сон, сразу же после завтрака.
Они ели молча. Вдвоём в пустом доме. На улице не прекращаясь, теперь раздавались обычные городские звуки и голоса людей. Рэйн поела быстро, оставив посуду на столе. Пэйн наблюдала за ней из-за кувшина с компотом.
- Что собираешься делать? - громко крикнула из гостиной Рэйн.
- Посплю пару часиков и пойду к Рудольфу, - ответила Пэйн.
- Счастливая, - позавидовала Рэйн, стоя перед зеркалом.
Рэйн была такой же рыжей, как и Пэйн, только волосы её были коротко подстрижены наподобие пышной шапочки. Суматошными движениями она наносила косметику на лицо. Не взглянув на окончательный результат, она уже скрылась за дверью, прихватив свою сумку и зонт. Пэйн удивилась и выглянула в окно. Небо, виднеющееся сквозь пышные ветки деревьев, было застлано тёмными тучами.
Никто не мешал Артуру стоять рядом с пограничной заставой, так сказать, по старой дружбе. Но наблюдать за тем, как стража проверяет документы, товар в повозках, не принимая в этом никакого участия было скучно. Артур закуривал как минимум три раза, когда на его глазах было арестовано двое возниц, перевозивших наркотики и яды, скрывая их под лекарствами.
«А, что, - думал тогда Артур. - Это и есть лекарства, в каком - то роде».
Третьему повезло больше. Он выглядел дружелюбным и неглупым мужчиной лет так сорока пяти. Потайное дно в его телеге увидел один Артур. Но, конечно же, ничего не сказал. Он почувствовал неприятный запах, когда возница проезжал мимо. Может, он прятал чей - то труп или какую - то часть его. Хотя он мог быть и простым охотником - мясником, в воображении почему-то сразу появился труп человека или его голова, которую этот добродушный мужичок с гордостью предъявит Дарелу, как доказательство того, что он убил злобного, разыскиваемого по всей Старии преступника. Артур не смог сдержать смех. Таким нелепым в его голове было лицо адмирала.
- Артур, неужели ты так скучаешь по старой работе? - спросил с насмешливой улыбкой один из стражей, высокий, мускулистый в кожаной броне с гербом Эльерэда на груди. Его звали... Артур почти забыл, но, кажется Ерол.
Артур улыбнулся в ответ. Стоя, прислонившись спиной к фонарному столбу, сложив руки на груди и глядя на край стены, там, где сидели вороны.
- Пока я не ощущаю разницы, - ответил Артур, не глядя на Ерола.
Но, наконец, вереница из караванов и тележек, груженных самым различным добром, самого сомнительно качества и происхождения, поредела. И торговец оружия с луками для магазина Лерка, под наблюдением Артура был направлен в нужное место. Но почему-то Артур продолжал стоять, рискуя стать частью столба. Небо над его головой тяжелело и норовило обрушиться вниз дождём и молниями. Он думал о том, что вокруг всё заело одними и теми же вопросами: кто вы? Какова ваша цель визита? Что вы перевозите? Это надоело и охранникам.
- А вы кто? - спросил напарник Ерола, унылым взглядом встретив очередного пешего пришельца.
Артур опустил глаза на полурослика стоящего перед Еролом и Фиро. Худой, с рыжими торчащими во все стороны вихрами, с лицом на котором насмешливое выражение только в эту минуту сменилось злобой. Человек стоящий рядом с ним молчал, спрятав руки и всю фигуру в полах плаща. Но лицо его было запоминающимся, особенно глаза. Узкие, словно бы очерченные углём, и при этом тёмно - жёлтые, зеленоватые. Тонкие губы были сжаты в вежливой улыбке. Волосы чёрными и рыжими прядями лежали на плечах. Одолеваемый любопытством, Артур и не попытался даже скрыть свой ветряный взгляд с этого человека.
- Наёмники мы, - нетерпеливо сказал полурослик, поудобней удерживая переброшенный за плечо мешок. - Из анклава Старой ведьмы. Ужас, покажи ему пропуск.
Рука мужчины появилась из-за складок, протягивая Еролу мятый свиток, перевязанный лентой с печатью города.
- Ммм, ладно, - сказал Ерол, пробегая по строкам и не читая их. - А что в мешке? И, вы, - обратился он к мужчине в плаще, которого хоббит назвал Ужасом. - По какому делу вы здесь?
- Да ясно по какому, - выкрикнул полурослик, опуская руку с мешком. - Мы пришли за наградой за голову этого... мм... преступника, в общем, - сказал полуросклик подкрепляя свои слова эмоциональными неуловимыми жестами руками. В мешке что-то тряслось. Ерол и Фиро замерли. Хоббит сплюнул им под ноги и зарычал. Его глаза - буравчики забегали из сторону в сторону выискивая что - то.
- В мешке голова? - неуверенно спросил Фиро. Ужас молча улыбался. - Так чья всё же?
- Да его! - полурослик раздражённо ткнул пальцем в Артура. Так тому показалось. Его бровь взлетела вверх, губы скривились в улыбке, но он проследил и за взглядом наёмника. По правое его плечо располагалась доска с портретами, объявленных в розыск преступников. Полурослик указывал на один из них. Орк с омерзительнешей физиономией, которая лишь своим оскалом напоминала Артура. Артур и Ужас засмеялись не сговариваясь, лишь встретившись взглядами, и одновременно согнулись пополам от хохота.
- Вот как, - сконфуженно изрёк Ерол. - Покажите.
Артур и Ужас успокоились. Полурослик присел на корточки и нехотя растянул горловину мешка и запустил в него руку по локоть. Схватив голову орка за волосы, он предъявил её охранникам. Лицо, точнее сказать морда, была окрашена кровью. Глаза были широко распахнуты. Ужас, словно бы смущённо, отвернулся. Сразу стало ясно, чья это работа. Стоит сказать прекрасная. Горло было перерезано как под линеечку. Ерол и Фиро взглянув на голову, повернули свои, радуясь, что ещё целые, к доске объявлений. Орк Харигус Безумный, убийца одной из семей, использующий самые зверские, даже для своей расы, методы. Ерол и Фиро сглотнули и обернулись к наёмникам. Если бы те ещё и улыбались, неизвестно что стало бы с психикой несчастных стражников. Хоббит, довольный результатом, клал голову обратно в мешок. Ужас разглядывал ботинки.
- Кто знает, что это не морок, - всё же Фиро был не так прост. Наёмники даже после такой демонстрации не убедили его.
- Да стенка ваша проклятая знает, - рыкнул полурослик, кивая в сторону ворот. Круглая руна над ними и в самом деле горела ровно, не чувствуя никакой магии.
- Ладно, - смирился Фиро. - Проходите.
Наёмники, до жути обрадованные избавлением от такой миссии, как проход через ворота, прошли мимо Артура и стражей, всерьёз задумавшихся о пенсии. Бывший легионер ещё долго смотрел в их спины.
Было уже десять часов утра.
- Неужели отдых, - блаженно улыбнулся Ерол, опираясь на копьё.
- Нет, - ответил Фиро. - Вот ещё кого-то несёт.
Артур заглянул за спины стражей и поневоле сделал шаг вперёд. Знакомая фигура, ещё за двадцать шагов в приветствующем жесте взмахнула рукой.
- Эээ... Ты?
Глава 4
Нуждаются ли маги в еде? Этот простой, бытовой вопрос, казалось бы, должен иметь такой же лаконичный и вполне логичный ответ. Маги, тоже живые существа и Салай в частности. Для поддержания жизненных сил им необходимы различные трудные вещи, перечисленные Салаем и не запомненные Пейсталс. Недостаток пищи, может пагубно сказаться на здоровье не только Салая, но и его сожительницы. Девушка и ела- то редко, она не сразу поняла смысл последних, сказанных Салаем слов. Понимание и осознание неизбежности пришло потом. Пейсталс пошла на рынок.
Лёгкая белая блузка и юбка последняя роскошь, которую можно позволить себе в конце лета. В руках она держала плетёную корзину и чувствовала себя служанкой. И сейчас она легко слилась с толпой и это, к её удивлению, Пейсталс не огорчало.
Сегодня начинается праздник. Поминутно в небе разрывались бледные фейверки. На центральной площади, не прекращаясь, играла музыка. Крики зазывал у торговых лотков смешались и превратились в один. В этом хаосе цветов и звуков Пейсталс подумала, что не то чтобы Салаю идти на рынок не хотелось. Это просто невозможно было, пробиться между этих людей, и не только их, к вожделенным продуктам, которые исчезали на глазах. Пейсталс подошла к относительно пустому прилавку одной из крестьянок. Купив всё, что необходимо, Пейсталс вышла из толпы. Тяжело отдышавшись, она обернулась. За её спиной река из тел, которая смеялась, двигалась. Но она такая легкомысленная и слабая. Присев на бортик маленького источника, фонтанчиком бьющего из центра круглой лощины, Пейсталс подумала, что же могло сейчас происходить в парке, раз туда так тянутся люди. Омыв лицо в холодной воде, девушка взглянула на мир уже более добрыми глазами.
Когда она была маленькой, она, как и все, любила такие праздники, фестивали, проходившие в городе. На них царила атмосфера, подобная и этой, когда все оказывались свободными, не ограниченные обязанностями. Ясно, почему люди так любят такие дни. Но теперь всеобщая радость не приносила ей никакого удовольствия, но и не злила. Раз всем им так хочется радоваться, она ведь не вправе им мешать или напоминать о серых буднях. Она останется в стороне наблюдать за ними.
Нужно было возвращаться домой. Пейсталс не знала, хотелось ли ей. Неудобство приносила лишь тяжёлая корзина. А в общем она бы ещё погуляла по городу. Сейчас улицы отдалённые от центрального парка будут безлюдными, украшенными мишурой, но такими бессмысленными.
Поправив волосы и оглянувшись на толпу, она двинулась в сторону Таринского переулка. Домой.
- Эй, Артур!
Артур обернулся у самого порога магазина, уже приоткрыв дверь наружу. В него ударила волна звуков, заставив сделать шаг назад и нетерпеливо обернуться в сторону работодателя.
Лерк вышел из комнаты за шторой, держа в руках огромный, не только для размеров гнома, футляр.
- Отнесёшь заказ по адресу, - пропыхтел гном, вываливая свою ношу на прилавок. Сидящая за ним Лиза тоскливо наблюдала за манипуляциями отца. Мозолистые пальцы кузнеца быстро расправлялись с ремнями и заклёпками. - Ты смотри, Артур, какой меч мы выковали.
И вправду заинтересовавшись, Артур вернулся к стойке. В ложе из тяжёлой материи лежал меч с широким длинным лезвием, не короче пяти футов, с чёрной полосой посредине сужающейся к острию. Рукоять, переплетённая чёрным ремешком из кожи, была расширена там, где было круглое отверстие. Меч словно бы не отражал, а поглощал солнечный свет. Лезвие светилось лишь по краям с обеих заточенных сторон. Рядом лежали и ножны.
- Ну, как, - гордый Лерк светился от переполняющего его счастья.
- Внушает, - только и сказал Артур без всяких эмоций. Он думал о том, как далеко может жить заказчик.
- Ты возьми в руки, - потребовал Лерк.
Артур сначала кончиками пальцев дотронулся до рукояти. Металл был холодным, чуждым легионеру. Но в нём было что-то притягательное, может лишь для Артура и заказчика. Артур сжал в ладони рукоять и приподнял меч. Тот оказался не таким уж и тяжёлым, каким мог быть другой палаш. Артур почувствовал вибрирующую под пальцами магию. Может заклинание делающее металл легче или острее, а может простейшая защита от коррозии. Артур провёл свободной рукой по лезвию и порезал себе пальцы. Полоска чёрного металла, который добывают лишь в Эдарских горах, замерцала. Лерк и Лиза наблюдали за Артуром, не скрывая своего любопытства. Артур поспешил положить меч обратно. Чёрный металл имел свойство подчиняться лишь одному человеку. Бывший легионер сжал и разжал пальцы только что сжимавшие рукоятку. Ладонь жгло и кололо.
- Что за заклинание ты использовала? - обратился он к Лизе.
- Сопротивление чёрной магии, - незаинтересованным тоном ответила эльфийка, рассматривая пейзаж за окном.
- Вот как, - усмехнулся Артур.
Лерк, тяжело вздохнув, не желая прощаться с одним из лучших клинков, которые он когда - либо создавал, закрывал футляр.
- Вот адрес, - Лерк протянул Артуру клочок бумаги. Тот, не глядя, всунул его в карман.
- Может я с ним? - заклянчила Лиза.
- А за магазином кто следить будет, пока я парке буду? - изумился Лерк.
- Так сколько клинок стоит? - спросил Артур.
- Триста золотых монет. И двадцать за доставку, - говорил Лерк и добавил вслед, когда Артур уже снова стоял у двери с футляром. - И «спасибо» скажи «за заказ».
- Обязательно, - раздражённо ответил Артур и скрылся за дверью.
Оказавшись на залитой солнцем улице, он, сделав несколько шагов, прочь от парка, остановился, и, вспомнив, с чем идёт, полез в карман за бумажкой с адресом.
- И кому мы обязаны такой честью, - иронично проговорил Артур, пробегая серыми глазами по буквам.
«Салай Ториэвэлл Шел,
ул. Лукьянсия, д. 89».
Улица, на которой проживал заказчик, безызвестный ему Салай, понравилась Артуру уже тем, что была тёмной и прохладной, находящейся в тени деревьев. Здесь было приятно просто дышать. Цифры на фасадах домов затёрлись и лишь угадывались после тщательных рассмотров.
Был ли тёмный и старый дом восемьдесят девятым, Артур не знал, но не было других вариантов и он, поднявшись по ступеням, несколько раз ударил приколоченным дверным молотком. Футляр с мечом оттягивал затёкшую руку, Артур пытался натянуть улыбку, но это никак не удавалась ему без примера любимой куклы. Хозяин дома запаздывал. Артуру хотелось уже просто от души заехать в дверь ногой и оставить заказ на пороге. Но, словно бы прочитав мысли нежданного гостя, за дверью послышались шаги и, спустя секунду дверь распахнулась.
По другую сторону порога стоял высокий седоволосый человек с утомлённым лицом, на котором живыми были лишь чёрные глаза. Артур узнал его в ту же секунду и улыбнулся без всякой подготовки. Они смотрели в глаза друг другу. В лице Салая что-то изменилось и он, скользнув взглядом по футляру, приподнял вопросительно брови.
- Господин Шел, я думаю, - вежливо наклонив голову, сказал Артур. - Ваш заказ из оружейного магазина «Лерка».
Салай молча кивнул, наблюдая, как Артур открывает футляр и показывает ему меч. В качестве товара Салай не сомневался и лишь пренебрежительно дёрнул подбородком в сторону гостиной за своей спиной. Артур взял подсунутую в футляр очередную бумагу и дал её Салаю.
- Распишитесь, - попросил он.
- Конечно, - сказал Салай и исчез в комнате, оставив дверь открытой. - Проходите.
Артур вошёл, с интересом осматриваясь. Подойдя к письменному столу, стоящему у камина, Салай поставил свою роспись и вынул из шуфлятки мешочек. Он с улыбкой поманил Артура рукой.
- Прошу удостовериться, - проговорил он и под взлядом Артура начал отсчитывать монеты, маленькие и большие. Артур и не смотрел вовсе. Верил и так.
- Вот, - Салай передал туго набитый кошелёк Артуру. Тот, в свою очередь, передл ему футляр.
- Благодарим за заказ, - вспомнил Артур волшебную фразу, когда Салай провожал его взглядом до двери.
- Это я должен вас благодарить за прекрасную работу, - ответил Салай, так же как и Артур фальшивя.
- Что вы, что вы, - улыбался Артур.
И только когда Салай закрывал за Артуром дверь, легионер увидел знакомую фигуру, застывшую на лестнице, до сегодняшнего дня живущую лишь в прошлом.
- Кто это был? - спросила Пейсталс, с подозрением поглядывая на только что закрывшуюся дверь. Салай отвернулся от футляра, кивая на него девушке.
- Курьер из оружейного магазина. Принёс это, - сказал он.
Пейсталс подошла к журнальному столику, на котором сейчас был и взгромождён огромный футляр. Крышка скорее выскользнула, чем была отброшена взволнованными чем-то пальцами.
- Это мне? - спросила Пейсталс глядя на клинок, огромный, величественный и тем не менее не перестающий быть грубым.
Салай вдруг вздрогнул, как от неожиданно холодного порыва ветра ударившего в лицо пощёчиной, возвращающей к реальности.
- Нет, - ответил он резко.
- А для чего он твоему альянсу? - спросила Пейсталс, сообразив, что уж Салаю меч совсем ни к чему, предоставляя такую же ненадобность, как и для самой Пейсталс. - Кого вы им убивать собираетесь?
- Оружие из чёрного металла предоставляют огромную ценность в магическом плане. Они могут поглощать магию, и создавать свою собственную. Чёрный металл, может рассматриваться как пятая стихия, ещё не получившая своё название, - ответил Салай уже спокойней, входя во вкус объяснений о чём-то настолько ему близком. Ему стоило быть учителем.
- Если оружие магическое, то, по-моему, размер не имеет значения, - фыркнула Пейсталс, устроившись на зелёном диване с ногами.
- В этом ты права. Поэтому палаш - привилегия самого, расточительного, заказчика, - улыбнулся Салай, присаживаясь в кресло напротив. И он спросил тихо: - Ты чувствуешь что-либо, дотронувшись до меча?
Не разобрав суть вопроса за тоном Салая, Пейсталс потянулась кончиками пальцев к лезвию. Те чуть дрогнули от холода. Проскользнув вдоль по чёрной полоске, Пейсталс погружалась в темноту бездонного колодца. Здесь было лишь эхо того, что могло быть. Пустота, ещё не заполненная душой владельца. Но нет. Человеческое или может и не совсем, тепло было здесь, только в одном месте, едва ощутимое. Лишь отражение, но не настолько сильное, чтобы обмануть душу Пейсталс. Волнение, восторг, раздражение, скрытое улыбкой, гнев, невидимый за желаниями кого-то иного. Это был он...
Пейсталс очнулась от боли. Салай сжал тисками её запястье. Ладонь девушки лежала на потеплевшей рукоятке меча.
- Что, - лишь и произнесла она.
- Не дотрагивайся до него, - в глазах мага мольба и даже священный ужас.
«Я не могу сделать это»...
Пейсталс послушно убрала ладонь и заглянула в глаза Салая. Шаман быстро закрыл крышку и взмахнув перед глазами рукой, навёл на лицо тень улыбки.
- Никогда не дотрагивайся до него, до тех пор, пока я не отнесу его в альянс.
Пейсталс кивнула. Видение не оставило в память о себе ничего, кроме недоумения. Девушка рассматривала руки, сидя на диване. Она засмеялась. Салай поднял на неё лицо.
- Если я обладаю магическим даром, делающим меня неуязвимой, каким же чудовищем в моих руках может стать этот меч! Ха! - смеялась она.
Салай хмыкнул, улыбнувшись тоже.
- Это не смешно, Пей. Поверь мне. Это совсем не смешно.
@темы: "Я писатель - романист", Мои рисунки, Мои души
